Читать книгу Явления ночи пред ваши очи. Сборник фельетонов - Анна Голицына - Страница 7

Откровения мелкого лавочника

Оглавление

Жизнь Бориса Сажина, несостоявшегося военного, а ныне инженера по коммуникациям в никому неизвестном коттеджном посёлке, протекала на удивление успешно в своём однообразии. Успешно, удивитесь вы? Как вообще может однообразие быть успешным? Но Борис Сажин вам всенепременнейше возразит – всё должно быть как всегда. В этом и есть наивысший смысл всего земного бытия – достичь состояния предсказуемого болота, в котором просто не может быть ни трясины, ни сухого островка. Одна сплошная топь.

Однако же она его устраивает, она ему симпатична, понятна и привычна, эта топь. Нет, нет, постойте, разве к этому он шёл в те свои давно забытые двадцать лет в армейской пилотке, когда «рабочей мозоли» даже не предвиделось, когда Боря был строен, если не сказать, тощ, и только постигал азы профессии радиоинженера? Разве не мечталось ему тогда запатентовать некий уникальный прибор, способный, к примеру, переводить мысли в слова? Это сейчас он вам скажет, что мысли в слова бесподобно переводит алкоголь, но тогда-то тогда…

Если бы двадцатилетняя свежевыбритая модель Бори и сильно постаревшая шестидесятилетняя версия Бориса встретились, разве не произошло бы ужасного конфликта, аннигиляции, взрыва от несовместимости этих людей? Вы скажите, фигня всё это, достойная всех этих фантастов, а у нас де, циничный реализм. Nuda veritas, как говорили римляне.

Одним словом, однажды, когда Борис Сажин раскуривал новомодный вэйп, клубы дыма от которого раздражающе пахли вишней на весь офис, принося вреда не меньше, чем обычная сигарета, шлагбаум пустил в посёлок молодого человека, имеющего вид среднестатистического москвича. Потёртые джинсы, чёрная майка с надписью #Anarchia. К этому полагался непременный такой же чёрный, как майка, местами уже белесый рюкзак за плечами и, конечно же, бледная кожа и несколько нервический тип лица, который юноша пытался скрыть за удачно созданным образом эдакого ходока. Так вот пока день не предвещал никаких перемен, которые могли воспрепятствовать поездке Сажина за вкуснейшим чебуреком, выпекаемым гастарбайтером из солнечного Узбекистана.

Стоит отметить, что посёлок этот, где, как читатель понял, обитал не только Сажин, но и гастарбайтер, находился на отшибе столицы, вернее сказать за её пределами, но кряхтя и постанывая, он всё же вполз в её административные границы, поместился подле высоток в тридцать этажей, самодовольно оградился от жителей муравейников шлагбаумами и, набычившись, стал смотреть на окружающий мир с большим превосходством. Как известно, на мостовой лежал кирпич и считал, что он москвич…. Коттеджи, рядные дома, дорогущие особняки кучковались в этом странном месте со всех сторон огороженным теми самыми высотками. Они будто сбились в разномастную отару овец подле пожарного водоёма, но как читатель догадывается, отаре нужен был не только пастух, но и масса других специалистов.

Таких как наш Борис Ануфриевич, в чьи обязанности входило не только обеспечивать жителей мировой паутиной, но и посредством всяческих мудрых программ приводить в действие водозаборный узел, шлагбаум, местную подстанцию… Одним словом ему было чем заняться с одиннадцати утра, когда этот грузный человек с трудом взбирался по неудобной лестнице на мансарду офиса правления, где и располагался его кабинет и в котором он нещадно обкуривал сотрудников дымами из новомодного вейпа.

Когда стрелки на часах приблизились к часу, когда молодой, типичный москвич уже сидел в офисе и вёл беседу с председателем этого возомнившего себя пупом Земли посёлка, Борис уже подумывал о чебуреке. Но эти его помыслы были прерваны грубым звонком рабочего телефона. Вызывал председатель. Борис Ануфриевич вылез из своего кресла, как медуза из кораллового рифа, в котором нечаянно запуталась. Поднялся во весь свой немалый рост, выстроил своё тело в вертикальное положение, распределил живот над поясом брюк и колыхаясь всем телом спешно направился к лестнице. Задыхаясь, преодолел два пролёта вниз, вспотел и вошёл в кабинет к председателю.

Узкие злые глаза вспыхнули при виде нелюбимого, но так нужного сотрудника. На заросшем щетиной лице играла доброжелательная улыбка, смотрящаяся дико и пугающе на фоне враждебного взгляда крошечных глаз болотного цвета, которые сливались с красноватым лицом и остатками рыжей шевелюры. Временами казалось, что глаз вовсе и нет, и общаешься ты с полусгнившей плотью. Председатель указал рукой на кресло рядом с собой, в которое Сажин усадил свой немалый вес, подсобрав прежде ягодицы, втайне надеясь, что этот ход поможет ему не продавить сей ценный предмет мебели.

– Что, Боря смотришь? Не знаешь, чего от меня ждать? – усмехаясь губами и также ненавидяще сверля глазами, спросил человек, фамилия которого оставляла желать лучшего – Куница.

Сажин хоть и смолчал, но капли пота потекли по его вискам и щекам, и со стороны могло показаться, что он плачет.

– А я тебе скажу. Вот пришёл толковый молодой человек. Тебе в помощь. Работать он будет у себя дома и временами приезжать сюда, в наш любимый посёлок. Для того, чтобы хорошо работать, нужно любить это место, а полюбить его можно, только приезжая сюда. Так что, давай, Боря, вводи его в курс дела. Зовут талант Серёжей. Идите, работайте, – последнее он сказал, махнув рукой в сторону двери и уткнувшись носом в экран дорого гаджета, в котором красовался проект очередного коттеджика, аляпистого и вычурного до такой степени, что даже новогодняя ель, наряженная разномастными игрушками, и та смотрелась бы как сама элегантность на фоне этого шедевра архитектуры.

***

Грустные голубые глаза новоприбывшего Серёжки, с каким-то явным неодобрением взиравшие на всё происходящее, такое привычное и комфортное, крайне раздражали Сажина. Опять же в этих глазах была яркость молодости, они сверкали теми самыми прекрасными порывами, от которых в выцветающих глазах Бориса Ануфриевича давно уже не осталось и следа. Потому, прежде чем приступить к работе, он решил поговорить с бойцом за жизнь за чашкой крепкого растворимого кофе для гостей.

– Зачем ты к нам пришёл? Да ещё и на договор подряда?

– Так с работой сейчас непросто, Борис Ануфриевич. Без опыта нигде не берут, а где его взять. Потому совмещаю бюджетную организацию под названием «школа» с договорами подряда в таких сложных системах, как ваша. Это же целый микрогород! – последнее он произнёс с долей восхищения, но на бледном, болезненном лице не вспыхнуло даже тени румянца удовольствия.

«Врёт. Никуда его не берут», подумал Сажин, но с мужицкой хитрецой решил продолжать. Зайти так сказать с тыла.

– Ну, это у тебя всё плохо. А у меня всё сложилось и я всем доволен. Жизнью своей доволен в первую очередь. А что? Руковожу IT-службой, пусть у меня всего-то пять подчинённых, да ты вот нашёлся. Да, раньше в одной всем известной компании сотовой связи под мной было… 3 000 человек, – тут Сажин задумался и добавил, – 3001. Чтобы тебя молодого не обманывать и чтобы ты понимал перед кем сидишь тут. И боялись меня все, ох, как боялись!

– А как здесь оказались? – вежливо спросил молодой человек.

«Точно он из этих, как их бишь, хипстеров!» – определился уже с диагнозом Сажин, но ничего не сказал, а зачем ему говорить, что он раскрыт. И потому подлил себе свежезаваренного чаю, привезённого ему приятелем из Краснодарского края.

– Да, понимаешь, Серёжка, устал я. Сколько можно! Компания была аж федерального уровня. Ответственность – во! – для лучшей иллюстрации Сажин поднял большой палец куда-то ввысь. – А что…. Тут вон какой, гляди, руководитель. Схватывает всё быстро… ну и только вот человек он настроения. Близнец, одним словом. Сегодня Куница один, завтра другой. То, что хорошо сегодня, ужасно завтра. Но ты привыкнешь. Все привыкают. Я вот уж три года здесь и ничего.

– Сами не думали переехать в этот посёлок?

– Нет, Серёжка, ну зачем. У меня прекрасная квартира в Бутово. Трёшка, между прочим! И платежи нормальные, а тут… нет, ну, конечно, не так чтобы дорого, но неразумно это, вот что я тебе скажу. То ли дело моя деревня!

Тут Борис, принадлежащий к типу москвича – озабоченный деревенской романтикой – перешёл к разговору о селе, надеясь, вывести этого явного хипстера на чистую воду. Откуда прибыл и всё такое.

Вообще типов москвичей несколько – тихий, но взрывоопасный интеллигент, к которому собственно и принадлежал Серёжа; москвич, озабоченный деревенской романтикой; отчаянный урбанист, к которому Серёжа точно не принадлежал, хотя именно так могло показаться на первый взгляд; а также москвич-из-мухосранска, то есть житель столичных задворок, готовый в любой момент облаять любого, поселившегося в их доме, не пытаясь узнать, не прибыл ли случайно новый сосед из пределов Садового кольца, но свято уверенный, что новичок точно из замкадья. И, конечно, мы забыли москвича гламурного, не пропускающего модных тусовок и новых бутиков. Впрочем, о таких ещё классики писали…. К слову, будучи жителем московских окраин Борис заподозрил в Сергее не то представителя то ли Томской то ли Питерской интеллигенции, а то и вовсе проходимца.

Тем более, что разговоры о селе как-то не произвели должного впечатления.

– Представь только, Серьгуня. Поседлаю я мальчика…. это жеребец наш, и еду за продуктами. А то и вовсе без седла! – наслаждался излюбленной темой Борис, закончив топтаться по чистейшим лесам и полям и прочим экологическим изыскам и перейдя уже к животному миру.

Сергей даже не пытался представить, как этот бедный конь выдерживал на себе вес, превышающей по самым скромным подсчётам 120 кг и тем более не пытался представить, как Борис вообще мог куда-то залезть, выше своего джипа, потому продолжал кивать головой и рассматривать узор на скатерти. Смотреть в лживые глаза ему не очень-то хотелось.

Но, а Борис Ануфриевич, желудок которого заболел уже от одного запаха дешёвого растворимого кофе, который гость предусмотрительно проигнорировал, решил, что самая пора заполнить образовавшуюся пустоту, которая к чебуреку требовал ещё парочку беляшей. Впрочем, указания председателя есть указание и потому он ещё полчаса колесил по посёлку, демонстрируя этому хипстеру как надо жить.

– Вот погляди, Серёжка, вот это наш водозоборный узел. Глянь, какие мощности! Потому здесь у всех всегда прекрасная чистая вода. Если жители жалуются, так это так, с жиру бесятся…. А туда налево посмотри. Вот как мужик-то развернулся со строительством. Говорят, личный концертный зал строит. Нет, это не запрещено правилами проживания и уставом тоже. Отчего же не построить, коли деньги есть? Да, кстати, детей берегись. Они с малолетства тут гоняют, кто на мотоциклах, кто на квадроциклах. Собьют – сам виноват. Они же несовершеннолетние. Власть нас, она, конечно, не жалует. Мы же считай своё государство выстроили, со своими правилами и живём мы хорошо! Тут случайных людей нет. Ты только на нашего председателя глянь. Какая яхта у него ты бы видел! А лошади какие… Нет, я не разбираюсь в этих спортивных, но он же себе дерьма какого-то не купит. Он-то у нас толк знает, да-с.

Уже покупая беляш, Борис Ануфриевич продолжал неутомимо восхищаться хозяйским благополучием, подобно крепостному, восторгающемуся барским размахом. Так барыга, торгующий старьём в пыльной и душной лавке, протирает каждый черепок, и в этот момент воображает себя едва ли не падишахом, ведь падишах когда-то сжимал целую вазу, расколовшуюся на эти жалкие черепки. И никак не возьмёт в толк, отчего падишах так богат, а ему перепал лишь осколок богатства.

– А пообедать здесь негде? – спросил Серёжа, которому совсем не хотелось есть промасленный и пережаренный беляш, изготовленный нелегальным узбекским гастарбайтером.

– А чем тебе беляши не нравятся? Дорого здесь питаться. Цены заоблачные. Ну, хочешь, когда будешь приезжать, с собой привози. Холодильник у нас, между прочим, есть! Двухкамерный! И микроволновка, даже две микроволновки. Чайник ты и сам видел, – радушно прорекламировал райские условия труда Сажин и скромно попросил пару бумажных салфеток у беляшиста. Нелегал деликатно не стал напоминать про долг в сто двадцать рублей за вчерашний обед.

Одним словом перерыв на обед улучшил настроение Бориса Ануфриевича и расположил его к подрядчику, заставив почти поверять в то, что биография его вполне себе реальная. Одно было непонятно, и что же он до 35 лет так толком и не работал в нормальных компаниях, и всё бегал по каким-то шараш-монтаж конторам? «Это ведь как мы мальчика облагодетельствуем», – подумалось Сажину, когда он выдавал Серёженьке пароли от сайта, доступы к серверу и прочие столь необходимые вещи.

Уже потом, спустя полгода, потея и краснея на суде в качестве свидетеля, Сажин так и не мог поверить, что этот человек со стороне обвинения в элегантном синем пиджаке, из-под которого проросли майорские погоны чекиста, и был тот самый мальчик в футболке #Anarchia. Не мог поверить и в то, что такого человека с такими связями как Куницу вообще могли в чём-то обвинить. Разве можно обвинять богатых и влиятельных людей?

Нет, это определённо было непонятно Борису Ануфриевичу, свидетелю обвинения, ставшего таковым после того, как однажды задушевно поделился с подрядчиком Серёжей историей про то, как прикупил себе участок в заповеднике, вступив в преступный сговор с лесничем. У него просто отлегло от сердца, когда Сергей Александрович пообещал забыть об этом досадном инциденте. Правда, сделал он это в обмен на проникновенный рассказ Сажина о том, как он устанавливал видеонаблюдение на яхту Куницы, в которой тот хранил контрабандные стволы в размере тянущем на особо тяжкое преступление.

И теперь, глядя на прежнего своего хозяина взглядом побитой собаки, на те руки, которые кормили его отбросами с барского стола, Борис Ануфриевич чётко понимал. Есть люди со связями и повыше. Просто надо поискать получше. Таким он сможет хорошо служить, насколько позволит гипертония, отдышка и геморрой. Ведь их не посадят, не посадят же, а?

Январь 2019 года

Явления ночи пред ваши очи. Сборник фельетонов

Подняться наверх