Читать книгу Явления ночи пред ваши очи. Сборник фельетонов - Анна Голицына - Страница 9

Она подпирала кулачком щёчку сладкой миловидной женщины, в глазах которой была наивность, смешанная с грустью, но чаще всё же равнодушие. По этой ли причине, или по какой другой маленькая женщина почти никогда не понимала, что её разыгрывают. Вот как в тот раз, когда она со всей силы стегала бичом лошадь, кто-то из офицеров нарочито испуганным тоном, сказал, будто сам комбат заходил в манеж. Светлана вздёрнулась, бросила бич и только и смогла спросить, а видел ли это безобразие отец-командир….

…В который раз отогнав муху от дымящейся кружки с чаем, она отхлебнула и потянулась к вкусной булочке с маком, не забыв при этом добавить, что ей вообще-то нельзя, и что приятельница очень зря её соблазняет такими яствами, тем более что сбросить надо каких-то пять килограммов.

Знакомая журналистка что-то рассказывала про каких-то неизвестных Свете людей из телевизора, которых слишком хорошо знала и потому очень не любила. Света не совсем понимала почему, тем более, что она-то имён их не слышала, да и не смотрела она телевизор, как и не читала газет. Служба. Времени нет. Дочки, одна из которых совсем не радует, а вторая, Слава Богу, наконец, вышла замуж и освободила и без того маленькую жилплощадь. Что там ведомство-то выделяет своим сотрудникам? Смешно сказать, однушка на окраине Москвы, в новом районе, в котором на когда-то пахотных полях торчат зубами дракона страшные тридцатиэтажные и безликие башни. Но хоть денег не берут за это, пока служишь, живи, а потом… И тут Света вздыхала и грустила и подруга прерывала свои рассказы про какие-то политические события и участливо спрашивала, так что же Светлана планирует делать.

– Да не знаю я что…. Вот ведь не умею-то ничего, а полиция это всё же не моё, нет.

– Свет, продавцам больше платят, чем вам здесь. А там и образование не нужно. Пойди, устройся, ипотеку возьмёшь.

– Опыта у меня-то нет, – вздохнула сержант полиции.

– Да какой там, опыт… – вознегодовала было приятельница, но сдержалась.

– Вот Юрец-то ипотеку хочет взять в соседнем доме. Выгодно. Сейчас вот за 2 возьмёшь, а потом она 4 млн будет стоить. Ну, жильцов пустить. Мы с ним говорили об этом, – Света опять замолчала, уже со значением, давая понять, что Юрец, наконец, собрался уйти от жены, к ней, чтобы заработать статус третьего Светкиного мужа. Двое давно покинули её, оставив ей после себя на память двух дочерей. Одну из них она благополучно спровадила замуж, а вторая в свои шестнадцать лет обещала сделать сержанта, не достигшего и сорока, бабушкой. В интернат никто забирать нерадивую дочь не хотел, сетовала Светлана.

– Свет, но дом могут и не достроить… Сколько сейчас обманутых дольщиков…

– Да как не достроят, ведь другие-то достроили.

– Другие достроили, а на этот денег не хватит.

– Достроят, – с убеждённостью малограмотного пахаря, точно знающего, что гром и молния это происки Божии, ответила приятельница и снова замолчала. Говорить было больше не о чем, но к счастью подошла ещё одна сотрудница побойчее, дабы поделиться в женском коллективе сплетнями о сексуальных пристрастиях командиров, о которых ей по всему было известно не понаслышке. Прибывшая в конный полк засобиралась, тем более, что о лошадях разговоры не велись, всё больше о бытовых проблемах, а приходила она ради коней, которые смотрели из-за железных прутьев, каждый по-своему. Кто игриво, кто зло, кто печально…

Света молчавшая, пока коллега весело трещала о виденной записи в интернете, на которой командир совершал действия развратного характера, совсем расстроилась, когда их приятельница из другого мира уже надевала пальто, чтобы вернуться в эту свою медиа. Они общались какое-то время пока Аня приходила к ним ради полюбившегося и всеми брошенного коня, а потом ещё чуть-чуть пока каждая не отправилась в свою привычную жизнь.

Вот и сейчас глядя на полнеющую и дурнеющую, некогда миловидную Светлану, руки которой были необратимо испорчены тяжёлым трудом, а в глазах светилась одна единственная мысль – зацепиться за очередные брюки – Аня точно знала, что Света никогда не заедет к ней в гости, да и вряд ли позвонит. В глазах Светика как и всегда таилась печаль и обречённость, будто бы она заранее точно знала, что новый супруг – молчаливый и деловитый Юрец – сделает её крайне несчастной, будет бить, пить или придумает какой-то другой способ надругательства над ней, но она всё стерпит как и всегда. И вот за приятельницей уже закрылась тяжёлая серая дверь воинской части и Света только и запомнила, что синюю шляпку и такое же синее пальто, которое она также могла позволить себе купить, но не делала этого. Ведь негоже ей так одеваться.

***

Задолго до того момента как Светлана в последний раз увидела синее пальто и шляпку, после чего уныло побрела в своё бытие, она весело скакала на старом белом рысаке на ипподроме в Рязани и будущее виделось ей значительно более радужным, чем годы спустя. Но уже тогда она будто специально выбрала себя самого злого коня, замучившего своей страстью кусаться всех подряд – от тренера до конюха. Так как резвость его была на нуле, то Воробей был отдан в учебную группу, где на тот момент обучалась мастерству верховой езды будущая сотрудница московской конной полиции.

– Я не могу его бросить, – ответила она тренеру, предложившему сменить лошадь после того как заметил кровоподтёки на предплечьях у девушки от конских зубов. Свете показалось, что в глазах спортсмена промелькнуло уважение к её верности коню, приносившему ей такие страдания. И хотя даже в качестве учебной лошади, Воробей мало что мог дать начинающему всаднику, Света не стала от него отказываться. Тем более что замеченное уважение в глазах тренера, которое она истолковала именно так, ей крайне импонировало. В действительности Данила уже тогда подумал, какая замечательная из этой пухленькой девчушки выйдет жена, просто идеальная, готовая сносить все мужнины капризы. И уже через некоторое время после того как лишил девственности начинающую всадницу, предложил ей переехать к нему, дождаться её 18-ти лет и пожениться. Надо ли говорить, что ещё вчерашняя школьница была на седьмом небе от счастья? Двадцатипятилетний парень казался ей очень взрослым, а имеющейся у него статус кандидата в мастера спорта делал его особой удачей, которую она схватила если не за хвост, то за хлыст уж точно.

Позднее Света вспоминала бурную страсть, переросшую в безрадостное существование в крохотной коморке, что располагалась прямо над конюшней, где из бытовых удобств была только плитка, да умывальник. Но именно здесь суждено было родиться старшей дочери, имени которой спустя двадцать лет Света даже не называла. А зачем, коли та уже устроена? Скуку, от которой маялась Света в коморке над денниками, не развеяла даже новорожденная. Целыми днями она сидела и смотрела на скаковой круг, зевала, подпирая пухлым кулачком милый подбородок, ждала мужа, всё меньше проявлявшего интерес к её телу и заглядывалась на новоприбывающих спортсменов.

В один прекрасный день, когда она гуляла вдоль скакового круга с малышкой, ей встретился хорошо одетый мужчина, который очевидно случайно оказался в этом совершенно особом мире конных страстей. Пётр Ильич совсем не походил на привычных Свете мужчин. Носил чистую рубашку с коротким рукавом, брюки со стрелками, пусть и дешёвого покроя, но брюки, а не замызганные бриджи. И от рода его деятельности веяло чем-то успешно-западным – мерчендайзер. Света так и не научилась правильно выговаривать это слово. Зато достоверно знала, что её новый любимый, а как внимательный читатель уже догадался, Пётр Ильич уже через час после знакомства лихо перешагнул в эту категорию мужчин в жизни нашей героини, объезжал все окрестные супермаркеты и, волнуясь до потения ладошек, выставлял сухие супчики их компании в нужном порядке на нужной полочке. Ничем другим съестным в розницу крупная международная компания больше не торговала. Все остальные предметы бытовой химии находились в ведении других мерчендайзеров, и каждый отвечал за правильное место своего шампуня, мыла, чистящего порошка. Ну а Пётр Ильич за сухие, растворимые в кипятке супчики со вкусом брокколи.

Когда настало время засунуть почти голые, лишённые волосяного покрова ноги обратно в дешёвые серые брюки, дверь в каморку раскрылась, после чего Светлана познала всю глубину гнева кандидата в мастера спорта. Ударом кулака был сбит с ног новый любимый, после чего Данила взялся за нерадивую супругу. Бросив её на пол, он с наслаждением нанёс первый удар грязным, испачканным в навозе ботинком. В тот момент у Светланы проскочила мысль – всё же любит! – после чего она потеряла сознание. А когда очнулась, то обнаружила, что лежит на лестничной клетке рядом с дочуркой в свалке вещей, которые отчаянно кудахча пытался разложить по пакетам мерчендайзер со стажем. Можно сказать выполнял свою работу, разве что на сей раз он столкнулся не с полками в магазинах и не с привычными супчиками, оттого и квохтал как наседка.

– Сейчас-сейчас, – бормотал Петя, – всё соберем и я спасу тебя от этой нелюди!

И так оно и вышло. Уже через два часа Света сидела в корейском универсале, кои снуют по дороге нашей большой Родины, оставаясь незамеченными в своей безликости, набитом супчиками и её скудными пожитками, а маленькая Полина округляла глаза, словно задавала вопрос: кто это с нами и куда же мы едем, к каким новым приключениям?

Универсал такого же серого цвета как брюки его обладателя уносил новую семью Петра Ильича в столицу России, где теперь предстояло жить Светлане в малюсенькой московской однушке в пятиэтажке на окраине, где частенько радовал своими выбросами нефтеперерабатывающий завод, да пьяная молодёжь из неблагополучных семей вместе с одряхлевшими своим соратниками по алкоголизации.

Жену свою Петя поначалу боготворил, почитая её молчаливость и немногословие за таинственность и глубокомыслие. Мысль о том, что женина голова пуста, как порожняя винная бочка, его не посещала, а ведь сам он был кандидатом технических наук, а не в мастера спорта, просто жизнь, как часто бывает, распорядилась на своё усмотрение, а потому и работал он на крупную международную компанию раскладывателем товаров по полкам. Однако же как только Светлана осчастливила его известием о скором рождении второй дочери, он призадумался о том, что содержать такое большое семейство на его мизерную зарплату ему будет не по силам, потому завёл разговоры о том, как его жена собирается реализовать себя в жизни.

– А флористом стану! – как обычно не думая, отвечала Света в перерыве между поглощением сухарей с изюмом.

Кто такой флорист она толком не знала, но очень уж нравилось, как звучит это слово. И вздохнув в который раз Пётр Ильич выложил кругленькую сумму за курсы, которые продлились почти до самого часа Икс. Так что вторая дочь Соня, именем которой мать ругалась годы спустя, родилась уже у дипломированного флориста.

Надо сказать, что курсы флористики продлили брак печального мерчендайзера и ни дня ни проработавшей по специальности пухленькой женщины. Пока беременная Соней, она составляла букеты и изучала наименования цветов, Петя слушал её самозабвенно, а красивые латинские названия были для него музыкой, ибо напоминали о тех временах, когда он работал в НИИ. Но, а после в его адрес неслись бесконечные и абсолютно беспочвенные упрёки. Но вести себя иначе Светлана не могла, ведь аксиома, если мужик не перечит, значит, требует скалки, да и не мужик вовсе, была впитана ею с молоком матери. В минуты же свободные от воспитания Полины и Софии, Света всё чаще с упоением вспоминала удары грязного ботинка.

– Всё-таки кандидат в мастера спорта, – качая головой говорила она себе, – Вот ведь страсть-то какая была!

Ну а кандидат технических наук, безропотно сносящий Светины окрики, своей дурацкой заботой ничего кроме презрения в ней не вызывал и даже ухода его она не заметила.

– Уйти не мог как мужчина! Молча квартиру мне снял, вещи мои собрал аккуратно так, и говорит, мы с тобой чужие. Но это он правду сказал – не родные мы были, – возмущалась она годы спустя.

И только оставшись одна с двумя дочерями, одной из которых было уже десять лет, Светлана принялась искать работу по обретённой стараниями Петра Ильича специальности. Узнала, что без опыта и с морально устаревшим за шесть лет дипломом, она никому не нужна и тяжело сопя от возмущения, что Петюня ей ничего не объяснил про опыт, пошла скитаться по столице, думая, чем же заработать на хлеб насущный.

И надо же было такому случиться, что в Александровском саду она повстречала наряд конной тогда ещё милиции, что окончательно и бесповоротно решило её участь. Собственно, единственное, что Света умела в жизни – это худо-бедно держаться в седле.

После всех бюрократических мытарств, стажировки, Свете, наконец, предложили выбрать коня, с которым она также будет дежурить у стен Кремля, а как хорошенькой новенькой ей дали возможность остановиться на статном рыжем мерине ганноверской породы, ласковом и покладистом. Единственным его недостатком был несколько лосиный вид в анфас, как издевательски сообщил один из старых сотрудников. А зачем же ей лось? Свете лось не нужен! Пусть даже ласковый и покладистый. То ли дело вороной рысак Милорд, познавший трудное детство, а потому на всякий случай лягающий и кусающий всех подряд! И как истинный рысак он демонстрировал роскошную размашку на рыси, растряхивающую все внутренние органы, собственно эти прекрасные упряжные лошадь для верховой езды предназначены в последнюю очередь…. Одним словом, настоящий комплекс страданий, коими равнодушная ко всему Света заполняла потребность в эмоциях.

К сорока едва ли ни единственное наслаждение ей доставляла возможность жаловаться и упиваться своими несчастиями, о которых она с радостью рассказывала тем, в ком видела соратника. И снова и снова на вопрос, так почему бы не сменить лошадь с видом блаженной отвечала: «Кому он нужен, кроме меня?»

Действительно, лошади, несущую угрозу всем окружающим и самим себе, нужны были только и исключительно Светлане. Потому только серый Сват смог превзойти и затмить Милорда и именно его Света стегала бичом после очередной выходки упёртого коня, характером своим больше походившим на ишака. Конь зло косил глазами, но продолжал бесноваться в ответ на любые попытки воспитания, но стоило выпустить его поноситься по манежу, рассёдланному и без узды, как он нежно обвивал Светлану шеей, словно давая понять, что полностью разделяет её садомазохистские замашки. Когда же кто-то кроме Светланы миновал его денник, то встречал мрачный взгляд, несущий одну только угрозу, но свою подругу по убеждениям Васёк, а так прозвала коня сотрудница полиции, встречал всегда с огромной радостью.

Однако же Свете вскоре представилась возможность показать командованию результаты воспитания Васька, поскольку заместитель командира батальона лишил ту комфортной жизни на дневальстве, когда целыми днями можно было расчёсывать длинные каштановые волосы, попутно милуясь с личным составом и лишь в нужные часы задавать корм и чистить денники. Вздохнув, Светлана поседлала серого невыносимого орловца, надела форменную фуражку и снова потянулись длинные часы в седле, когда времени на дочку не оставалось вовсе.

Тем более, что в редких перерывах между службой нужно было заниматься очередным новым любимым, готовившемся переехать в жалкие тридцать квадратных метров Светиного жилья. Но ей-то было не привыкать, ведь до того в этих тридцати помещались две дочери, зять и предыдущий любимый, периодически захаживающий в гости. И собственно тогда младшая Соня вовсе перестала разговаривать с мамой. А уже после отъезда старшей с зятем в регион, Света, ощутив нехватку тесноты, взяла в дополнении к имеющейся уже борзой ещё одного кобелька и теперь в моменты течки у суки запирала ту на кухне, ведь щенки ей, как и внуки были не нужны. И так, поругивая младшую за раннюю беременность и выходящую за рамки молчаливость, сучку за желание спариться с кобелем, подвывающим в соседней комнате, командира за то, что отправил в строй, коня за упрямство Света и жила. Зато любимому и слова дурного сказать не могла, зная суровое его выражение лица и чётко понимая, что удары ботинком в двадцать и те же в сорок могут оставить более серьёзные последствия. Казалось, жизнь удалась. Она получила всё то, к чему стремилась изначально. Совершенно очевидно, что ей не хватало эпического завершения, эдакой кульминации страданий.

А потому, когда отпала необходимость ругать командира, узнавшего о скором рождении внука и вернувшего Свету на комфортное дневальство, когда покинула знакомая из того другого мира, мелькнув синим пальто и шляпкой, Света безрадостно пошла в комнатку к оставленному чаю с сухариками. Там же лежал и мобильный телефон, на котором она с удивлением обнаружила массу пропущенных звонков.

Роддом

– У Вас родился внук, не можем найти мать….

Скорая

– Сожалеем…

Полиция

– Прыгнула с крыши. Вместе с молодым человеком. Личность устанавливается. Оставила записку, что его родители не дают им пожениться, что заставляют его сначала окончить вуз, а он хочет быть отцом. Просят вас позаботиться… Вам нужно приехать…

Следователь

– Как ничего не знали? Вы вообще мать пострадавшей…?

Июнь 2018 года