Читать книгу Грехи отцов - Анна Христолюбова - Страница 30

*******

Уже на обратном пути из театра Пётр Матвеевич Либерцев заметил неладное. Все три его дамы вели себя необычно.

Всегда непосредственная, восторженная и открытая Элен, которая должна бы бурно восхищаться театром, дворцом, спектаклем, едва ли за время пути произнесла десяток слов. А вдумчивая и молчаливая обычно Лиза не переставая делилась впечатлениями.

Евдокия Фёдоровна тоже отмалчивалась, внимательно поглядывая на дочерей. Лоб прорезала лёгкая морщинка между бровей, а сами брови, изящные, точно горностаевые хвостики, чуть сдвинулись.

За ужином положение усугубилось – Элен впала в ещё большую задумчивость, Лиза не закрывала рта, а графиня хмурилась всё отчётливее.

Когда его воспитанницы отправились в свою комнату, Евдокия Фёдоровна подняла на Либерцева озабоченный взгляд.

– Ты заметил, как Елена смотрела на князя Порецкого? – Она всегда говорила без экивоков.

Извечная женская повадка выписывать словесные вензеля ей претила. Евдокия Фёдоровна вообще была дамой удивительной: овдовев в двадцать с небольшим, замуж снова не пошла, хоть от желающих отбоя не было. Выгнала вороватого бурмистра, взяла в свои руки хозяйство и состояние мужа, и без того изрядное, значительно преумножила. Всегда и со всеми она была пряма, никогда не лукавила и говорила в глаза, что думает. Странно, но светское общество отчего-то прощало ей столь несвойственную дамам черту характера.

– Князя Порецкого? – Либерцев удивился.

– Ах да… Ты же не выходил из ложи.

Евдокия Фёдоровна кратко рассказала о встрече с Порецкими и своих наблюдениях за Элен и юным князем в третьем акте спектакля.

– И что вас тревожит?

– Похоже, князь произвёл на Елену сильное впечатление…

– Что ж в том дурного? Он хорошего рода, единственный сын богатого и влиятельного человека, вхожего в придворные круги. Кроме того, вы сами сказали: красив, образован – завидный жених, одним словом…

– Ну, во-первых, вряд ли ему достанется большое состояние. Не думаю, что Мария Платоновна выпустит хоть копейку из своих цепких ручек. Князь ещё не стар, и она вполне успеет нарожать ему роту наследников. А во-вторых, юноша слишком молод – кажется, и двадцати ещё нет. Для крепкого устойчивого брака мужчина должен быть старше жены, не вертопрах, не зелёный мальчишка, из коего ещё незнамо что получится. И потом, что сие за моды такие, чтоб девицы себе сами женихов высматривали?! Чай, на то родители есть!

– Ну а если любовь?

– Любовь! Любовь в браке ни к чему! Вон сестрица моя, сбежала с поручиком драгунским по любви. Где нынче? Бог весть… Пропала… Может, бросил он её через месяц… а вышла бы за графа Головина, жила бы припеваючи. Нет, я не хочу такой судьбы для своих девочек.

– Так она сбежала, потому как родители против были, а не отказали бы ему от дома, и бежать бы ей не пришлось, жили бы себе в любви и согласии.

– Что ты всё заладил про любовь! – Евдокия Фёдоровна скривила красивые губы в презрительной усмешке. – Что за новость такая – любовь? Отродясь про неё не слыхали. Меня муж на тридцать два года старше был, замуж шла – мне семнадцать, ему сорок девять. Я при нём слова молвить не решалась, глаз поднять не смела, и ничего, жили. Любовь, Пётр Матвеич, это для вас, для мужчин. А наше бабье дело – послушание. Сперва родителям, после мужу, вот и вся любовь.

– Однако замуж по своей воле вы больше не пошли, – вздохнул Либерцев, но, видя, что она хмурится, добавил: – По́лно, Евдокия Фёдоровна, не сердитесь. Да только подумайте хорошенько, не решайте в горячах. Не ломайте судьбу девочкам.