Читать книгу Тайна Медонского леса - Анри Шадрилье - Страница 8

За завтраком Поль Медерик просматривал утренние газеты. Читая «Фигаро», он остановился на следующих строках, помещенных в отделе новостей.

«Париж – город удивительный, в нем ежедневно происходят драмы, перед которыми бледнеют произведения современных романистов. Недаром сказал Бальзак: «Каждая улица Парижа имеет свой роман». Но теперь и улиц стало мало – на сцену выступает лес. Весь город говорит о смерти заезжего американца, который прямо с пароходной пристани отправился в Медонский лес и там застрелился. Все свое состояние он оставил молодому студенту, который не подозревал даже, что самоубийца – его родственник! Узнал он это от адвоката, которому покойный поручил исполнить свою последнюю волю».

«Это еще что такое? – подумал Медерик. – Человек, умерший в Медонском лесу… Мне сдается, что это противник Марсьяка».

Отправившись к Викарио, который жил в гостинице на улице Лафайет, он положил перед ним газету. Испанец пожал плечами и улыбнулся.

– Напрасная тревога, – сказал он Медерику. – Эта новость принадлежит к разряду тех, которые вы называете…

– Вы думаете, что это ловко пущенная утка?

– Конечно.

– Однако, любезнейший Викарио, нам с вами хорошо известно, что в этом сообщении есть значительная доля правды.

– Появление этих строк на страницах «Фигаро» уже служит доказательством. Переходя из уст в уста, истина была искажена и разукрашена яркими подробностями. К тому же вам давно известно, что противник Марсьяка оправился от полученных ран и уехал из Парижа. Я вам говорил об этом по крайней мере десять раз, а вы все придумываете какие-то беды и опасности.

– Вам сообщил все эти подробности Марсьяк, не так ли?

– Да, он писал мне из Лондона.

– Из Лондона?

– Да, вот подлинные слова из его последнего письма: «Извещаю вас, друг мой, что человек этот не умер. Спасенный от смерти моими стараниями, он уехал из Парижа через три дня после дуэли. Но, несмотря на это, я считаю нелишним прокатиться в Лондон, взглянуть, так ли густы его туманы, как прежде. Я увожу с собой Сусанну. Примите уверения…» и так далее. Удивляюсь только, почему вы заставляете меня повторять вам одно и то же! – пожал он плечами.

– Любезный Викарио, больше никогда не вмешивайте меня в свои дела и не зовите секундантом, – ответил Медерик.

– Не сердитесь и не мучайте себя понапрасну, – засмеялся испанец.

Но Медерик не успокоился – он отправился в редакцию «Фигаро», где прежде работал журналистом.

– Я пришел просить вас о маленькой услуге… – начал он. – Меня очень интересует известие о самоубийстве в Медонском лесу, и я хотел бы узнать, из какого источника получены эти сведения. Вы можете сообщить мне это?

– С удовольствием. Мы пришлем данные по вашему адресу. Если история вымышленная, редакция, конечно, не скроет этого от вас. Если же она основана на достоверных фактах, вам придется справиться о ней в полицейской префектуре. Всю информацию подобного рода нам сообщает полиция.

Медерик зашел и в префектуру. Там ему сообщили, что в Медонском лесу в течение уже трех месяцев не было ни убийств, ни самоубийств и что известие, помещенное в «Фигаро», не имеет под собой никакого серьезного основания.

– Из этого следует только то, что и самому префекту доставлены неверные сведения. Я сам знаю не больше его.

Вечером Медерик получил записку от одного из редакторов «Фигаро», в которой тот сообщал, что известие о самоубийстве в Медонском лесу заимствовано из газеты «Нувель де Пари».

– Из той газеты, в которой я работаю? – удивился журналист. – Ну, это уж слишком невероятно!

В редакции «Нувель де Пари» Медерик узнал, что известие доставлено одним из новых сотрудников издания, Альфонсом Геденом.

– Тем самым, который недавно напечатал «Оду» в честь весны?

– Тем самым.

– Что это за личность?

– Это молодой человек приятной наружности, развитый, начитанный. Он должен зайти к нам сегодня вечером. Два дня тому назад он был здесь, такой довольный, веселый.

Половина дня была потеряна, а ключ к загадке все еще не найден. «Посмотрим, что покажет вечер!» – подумал журналист.

Наконец, настал вечер. Геден действительно пришел в редакцию. Знакомство завязалось быстро: сотрудники одной и той же газеты знакомятся без долгих церемоний. Да и к тому же юноша был, что называется, в ударе и только обрадовался возможности пооткровенничать.

– Пожалуйста, расскажите мне обо всем поподробнее, – попросил Медерик. – Это роман, настоящий роман… Любопытно послушать, как вам выпала такая удача.

– Все произошло очень просто. Несколько дней назад я получил письмо, в котором меня пригласили в контору или в какой-то справочный кабинет по важному делу, касающемуся лично меня. «Не надуете, подлецы! – подумал я. – Это ловкие проделки одного из моих кредиторов!» Надо вам сказать, что у меня их немало, – улыбнулся рассказчик. – Я был настолько уверен в этом предположении, что ответил на приглашение коротко и ясно: «Напрасный труд. Денег у меня нет». Но этим дело не кончилось. На следующее утро я получил новое послание от упомянутого юриста. Да вот, не желаете ли прочесть сами.

«Милостивый государь, крайне сожалею о том, что вы не сочли нужным воспользоваться нашим приглашением. Речь идет не об уплате денег, а, напротив, о получении. Отказываюсь дать вам необходимые разъяснения письменно, могу объяснить все только на словах».

– Что бы вы сделали на моем месте? – спросил юноша.

– Отправился бы к этому доброму человеку.

– Я так и сделал.

– Какие же он вам дал разъяснения?

– Он сообщил, что какой-то заезжий американец, богач, застрелился в Медонском лесу в день своего приезда в Париж и перед смертью завещал мне все свое огромное состояние. Последнюю свою волю чудак выразил в письме, но письмо по какой-то непонятной и совершенно неизвестной мне причине сгорело, сохранился только обрывок конверта, действительно адресованного мне.

– Все это очень странно, – сказал Медерик.

– Содержатель конторы говорил мне то же самое. «Об этом событии, можете быть уверены, будут трубить все газеты».

– И вы полагаете, что этого клочка бумаги достаточно для того, чтобы вас признали наследником умершего американца?

– Господин Николя по крайней мере говорил мне, что этот обрывок обеспечит полный успех дела. Он даже выдал мне аванс – сто франков. Каждый согласится с тем, что ловкий, опытный сутяга не станет попусту сорить деньгами. Он уверен в том, что получит их обратно.

– Вы говорите, господин Николя? Это его имя?

– Да, имя того юриста, живущего на улице Вавен, номер сто десять.

– Странно!

– Что же тут странного?

– Вчера вечером один мой знакомый, офицер, рассказывал в ресторане, что на днях его пригласили в это самое бюро, но зачем и для чего, так и осталось для него тайной.

– Что вы!

– Могу вас уверить, что это правда. Юрист разыскивает какого-то Мартена.

– Мартена? Но моя фамилия Геден. Мартена он, вероятно, разыскивает по какому-нибудь другому делу. Впрочем, на обрывке конверта, который он мне показывал, стоит только окончание фамилии, а ведь оба имени имеют одно и то же окончание. Действительно странно. Что бы это могло значить?

– Только то, что дело не чисто.

– Подшутил он, что ли, надо мной? Да нет, не может быть! Говорю вам, он дал мне деньги. Вот чертовщина! Решительно не могу ничего понять!

– Бросьте! – сказал Медерик. – Самое главное, что вы не в убытке.

И разговор перешел на другую тему.

Разумеется, все эти сведения не могли удовлетворить Медерика. На следующее утро он отправился в контору Николя на улице Вавен и застал только хозяина.

– Милостивый государь, – начал Медерик, – совершенно случайно я узнал, что вы разыскиваете некоего Мартена, чиновника, служащего в комиссии похоронных процессий. Вы сами сказали об этом моему хорошему знакомому, офицеру Мартену, которого вызвали к себе по ошибке. Чиновник Мартен – это я, и я пришел сюда, чтобы узнать, зачем я вам понадобился.

Застигнутый врасплох, Николя совершенно не знал, что ответить.

– Мартен… постойте…

– Просмотрите хорошенько бумаги, поищите, – сказал журналист. – Возможно, речь идет о каком-нибудь наследстве… возможно, у меня был родственник, умерший в Медонском лесу.

Николя привстал со стула и пристально поглядел на Медерика. В эту минуту он не испытывал ни страха, ни удивления – его просто заинтересовал этот с неба свалившийся клиент, этот новый Мартен. «Вот так история! – подумал он. – И какой любопытный субъект!» Овладев собой, Николя проговорил совершенно хладнокровно:

– К сожалению, никак не могу припомнить дела, по которому вы были вызваны в мое бюро, но, если вам угодно немного подождать, мой секретарь должен скоро вернуться, и он, конечно, найдет ваше дело среди своих бумаг.

– Похоже, что толку будет мало, – пробормотал себе под нос недовольный Медерик.

«Кто бы это мог быть?» – между тем спрашивал себя Николя. Появление Фрике разрешило загадку.

– Господин Николя, – начал парнишка, входя в комнату и не замечая Медерика, – в воскресенье на бегах…

Но Николя жестом указал ему на нового посетителя. Взглянув на Медерика, Фрике даже припрыгнул на месте и, нисколько не скрывая своего восторга, радостно закричал:

– Наконец-то хоть один явился! Это добрый…

– Журналист? – спросил Николя.

– Он! Он самый!

На этот раз удивился Медерик.

– Вы меня знаете? – спросил он.

– Я не знаю вас, – ответил Николя, – но знал, что вы придете, я предвидел это. Ваше посещение вызвано статейкой Гедена. Фрике знает вас, сударь, спросите у него, прав ли я.

Медерик терялся в догадках, не в силах что-либо понять. Было ясно лишь одно: история про американца – искусная ловушка, и эти люди поймали его на словах «Медонский лес» и «умерший». Следовательно, им что-то известно.

– Я не знаю, кто вы такие, – ответил он, – потому предпочитаю оставить без внимания все ваши хитрости и уловки. Вы говорите, что этот молодой человек меня знает. Возможно, что это правда, но я не имею с ним ничего общего.

– Ах, сударь! – с горечью воскликнул Фрике. – Я считал вас добрым и великодушным. Я думал, что вы не откажите нам в помощи, в содействии. Хорошо! Я скажу вам всю правду. Знайте, что неделю назад я был в лесу во время дуэли. Я все знаю, я все видел. Мой приемный отец приютил раненого у себя и теперь обвиняет меня в убийстве. А мне необходимо доказать свою невиновность!

«И к тому же я ищу сюжет для драмы», – подумал Николя.

Искренность, звучавшая в словах юноши, поколебала недоверчивость журналиста.

– Вы все еще сомневаетесь, не верите… – продолжал Фрике. – Так поезжайте со мной в Кламар, и вы убедитесь, что я говорю истинную правду. Вам покажут раненого.

Медерик согласился. По дороге Фрике поведал ему обо всем, что им с Николя удалось сделать. Им оставалось только узнать имя того, кто ранил незнакомца, но Медерик не счел нужным назвать это имя. Чувство самосохранения подсказывало, что ему следует быть осторожным и не вмешиваться в это дело. В Кламар он ехал единственно из желания узнать поскорее, что стало с раненым, чтобы раз и навсегда покончить с этим беспокоившим его вопросом.

Вскоре они приехали к Лефевру. Старик сидел у окна. Фрике еще издали крикнул своему благодетелю:

– Вы требовали доказательства, месье Лефевр, оно у меня в руках!

– Убирайся к черту со всеми твоими доказательствами! – нетерпеливо отмахнулся от него Лефевр.

– Но, сударь, где же ваш раненый? – осторожно осведомился Медерик.

– Раненый! Он умер и уже похоронен.

– А его имя? Знаете ли вы его имя? – спросил Николя.

– Разве мертвые называют свои имена? – ответил Лефевр и молча откланялся непрошеным гостям.

Те обменялись растерянными взглядами и отправились обратно в Париж. «Умер! – повторял про себя Медерик. – А Викарио не далее как вчера уверял меня, что он поправился и уехал отсюда».

– Что теперь делать? – вопрошал Фрике.

– Искать и найти, кого следует, – ответил ему Николя.

– Умер… – пробормотал Медерик. – А префект ничего не знает. Хороша полиция!