Читать книгу Венеция в русской поэзии. Опыт антологии. 1888–1972 - Антология, Питер Хёг - Страница 139

Гаснут в море последние отблески дня,

засыпают-мечтают лагуны —

и рождается грусть. Колебаясь, звеня,

робко плачут далекие струны.

Мы плывем, мы плывем в находящую ночь,

в глубину, где сполохи заката

спорят с зыбкой волной, что сбегает к ним прочь,

пенным блеском прибоя объята.

Гаснет в море последний закатный пожар,

загораются звезды – лампады

и слышнее, слышнее напевы гитар

и смелее мотив серенады.

Выплыл месяц, в безоблачном небе повис,

над огнями далекого мола,

глубже в волны уходит «пьяцетты» карниз.

Колыхается сонно гондола.

Пусть чутка тишина, – любопытна волна.

Взгляд чужой на себе не лови —

гондольеру скучна и любовь и луна.

Ночь для нас, для тебя – для любви.

Мы плывем, мы плывем мимо сонных лагун,

мимо Лидо, на море, туда,

где пенится в прибое серебряных рун

всплеском волн – седая гряда.

Далеко-далеко, где певучих огней,

в тихой ночи чуть слышно звенят, —

там, вдали под гирляндой цветных фонарей

отголоски гитар-серенад.