Читать книгу Венеция в русской поэзии. Опыт антологии. 1888–1972 - Антология, Питер Хёг - Страница 143

1.

Ты помнишь комнату и свечи,

Открытое окно,

И песню на воде далече,

И светлое вино?

Ты помнишь первой встречи трепет,

Пожатье робких рук,

Неловких слов несмелый лепет

И взгляд безмолвных мук?

Навес мостов в дали каналов,

Желтеющий залив,

Зарю туманнее опалов

И строгих губ извив?

Вечерний ветер, вея мерно,

Змеил зеркальность вод,

И Веспер выплывает верно

На влажный небосвод.

2.

О поцелуй, божественный подарок,

Кто изобрел тебя – великим был.

Будь холоден, жесток, печален, жарок, —

Любви не знал, кто про тебя забыл!

Но слаще всех минут в сей жизни краткой

Твой поцелуй, похищенный украдкой.

Кем ты была: Дездемоной, Розиной,

Когда ты в зал блистающий вошла?

А я стоял за мраморной корзиной,

Не смея глаз свести с того чела.

Казалось, музыка с уст сладких не слетела!

Улыбкой, поступью ты молча пела.

Была ль та песня о печальной иве,

Туманной Англии глухой ручей,

Иль ты письмо писала Альмавиве,

От опекунских скрытая очей?

Какие небеса ты отражала?

Но в сердце мне любви вонзилось жало.

Всё вдруг померкло, люстр блестящих свечи,

Дымясь, угасли пред твоим лицом,

Красавиц гордых мраморные плечи

Затменным отодвинулись кольцом.

И вся толпа, вздыхая, замолчала,

Моей любви приветствуя начало.

3.

По струнам лунного тумана

Любви напев летит.

Опять, опять открылась рана,

Душа горит.

В сияньи мутном томно тает

Призывно-нежный звук.

Нет, тот не любит, кто не знает

Ревнивых мук!

Колдует песня крепким кругом,

Моей любви полна.

Ревную я тебя к подругам,

Будь ты одна.

Душа моя полна тревоги

И рвется пополам.

Ревную к камням на дороге

И к зеркалам.

Ревную к ветру, снам, к прохожим

И к душной темноте,

Ко вздохам, на мои похожим,

К самой тебе.

4.

Собор был темен и печален

При свете стекол расписных,

И с шепотом исповедален

Мешался шум шагов глухих.

Ты опустилась на колени,

Пред алтарем простерлась ниц.

О, как забыть мне эти тени

Полуопущенных ресниц!

Незрим тобой, я удалился,

На площадь выйдя, как слепой,

А с хоров сладостно струился

Напев забытый и родной.

Скорей заставьте окна ставней,

Скорей спустите жалюзи!

О друг давнишний и недавний,

Разгул, мне в сердце нож вонзи!

5.

Нос твой вздернут, губы свежи,

О, целуй меня пореже,

Крепче, крепче прижимай,

Обнимай, ах, обнимай!

А та, любимая…

Пусть твои помяты груди,

Что для нас, что скажут люди!?

Слов пустых не прибирай,

Что нам небо, что нам рай!

А та, любимая…

Вижу, знаю эти пятна…

Смерть несешь мне? презанятно!

Скинь скорей смешной наряд,

Лей мне в жилы, лей твой яд!

А та, любимая…

6.

Лишь прощаясь, ты меня поцеловала

И сказала мне: «Теперь прощай навек!»

О, под век твоих надежное забрало

Ни один не мог проникнуть человек.

Светел образ твой, но что за ним таится?

Рай нам снится за небесной синевой.

Если твой я весь, простится, о, простится,

Что когда-то я не знал, что весь я твой.

Вот душа моя ужалена загадкой,

И не знаю я, любим иль не любим,

Но одним копьем, одной стрелою сладкой

Мы, пронзенные, любви принадлежим.

Лишь одно узнал, что ты поцеловала

И сказала мне: «Теперь прощай навек».

Но под век твоих надежное забрало

Ни один не мог проникнуть человек.

7. Письмо

Я тронута письмом, что вы прислали,

Печали голос так понятен в нем,

Огнем любви те строки трепетали.

О, если б ваша ночь вновь стала днем!

Вы пишете, что снова власть разгула,

Как дуло пистолета, метит в Вас,

Чтоб в час ужасный к вам я протянула

Улыбку кротких и прохладных глаз.

Вы обманулись званием доступным,

Преступным было бы ответить «да».

Когда объяты вы тем ядом трупным,

Молюсь за вас сильнее, чем всегда.

Я скрыть могу, но вот я не скрываю:

Страдаю не любя, но не люблю,

Внемлю мольбам, но их не понимаю,

Пусть судит Бог, когда я вас гублю.

Вам недостаточно того, я вижу

(Обижу ль вас, я не могу решить).

Просить не стану, тем себя обижу,

Но в ваших мыслях я б хотела жить.

В моей пустыне было бы отрадой

Оградой вам служить на злом пути.

Найти звезду так сладостно, так надо,

Что я не смею вам сказать: «Прости».

8.

В ранний утра час покидал я землю,

Где любовь моя не нашла награды,

Шуму волн морских равнодушно внемлю,

Парус направлен!

Твой последний взгляд, он сильней ограды,

Твой последний взгляд, он прочней кольчуги,

Пусть встают теперь на пути преграды,

Пусть я отравлен!

Вот иду от вас, дорогие други,

Ваших игр, забав соучастник давний;

Вдаль влекут меня неудержно дуги

Радуг обетных.

Знаю, видел я, что за плотной ставней

Взор ее следил, затуманен дремой,

Но тоска моя, ах, не обрела в ней

Взоров ответных.

О, прощай навек! кораблем влекомый,

Уезжаю я, беглеца печальней,

Песне я внемлю, так давно знакомой,

Милое море!

Что я встречу там, за лазурью дальней:

Гроб ли я найду иль ключи от рая?

Что мне даст судьба своей наковальней,

Счастье иль горе?

1.

Лишь здесь душой могу согреться я,

Здесь пристань жизни кочевой:

Приветствую тебя, Венеция,

Опять я твой, надолго твой!

Забыть услады края жаркого

Душе признательной легко ль?

Но ты, о колокольня Маркова,

Залечишь скоро злую боль!

Пройдут, как тени, дни страдания,

Взлетит, как сокол, новый день!

Целую вас, родные здания,

Простор лагун, каналов тень.

Вот дом и герб мой: над лужайкою

Вознесся темный кипарис, —

Сегодня полною хозяйкою

Войдет в тот дом моя Фотис.

Привыкнет робою тяжелою

Смирять походки вольный бег.

Влекомы траурной гондолою,

Забудем ночью дальний брег.

Как воздух полн морскими травами!

Луна взошла на свой зенит,

А даль старинными октавами,

Что Тассо пел еще, звенит.

Когда ж, от ласк устал, я падаю

И сон махнет тебе крылом,

Зачем будить нас серенадою,

Зачем нам помнить о былом?

Здесь каждый день нам будет праздником,

Печаль отгоним рядом шлюз,

С амуром, радостным проказником,

Тройной мы заключим союз!

Морское марево,

Золотое зарево,

Крась жарко

Узор глыб!

Святой Марко,

Святой Марко,

Пошли рыб!

Обезьяна распростерла

Побрякушку над Ридотто,

Кристалличной сонатиной

Стонет дьявол из Казотта.

Синьорина, что случилось?

Отчего вы так надуты?

Рассмешитесь: словно гуси,

Выступают две бауты.

Надушенные сонеты,

Мадригалы, триолеты,

Как из рога изобилья

Упадут к ногам Нинеты…

А Нинета в треуголке,

С вырезным, лимонным лифом, —

Обещая и лукавя,

Смотрит выдуманным мифом.

Словно Тьеполо расплавил

Теплым облаком атласы…

На террасе Клеопатры

Золотеют ананасы.

Кофей стынет, тонкий месяц

В небе лодочкой ныряет,

Под стрекозьи серенады

Сердце легкое зевает.

Треск цехинов, смех проезжих,

Трепет свечки нагоревшей.

Не бренча стряхает полночь

Блестки с шали надоевшей.

Молоточки бьют часочки…

Нина – розочка, не роза…

И секретно, и любовно

Тараторит Чимароза.

– Спишь ли? – Сплю; а ты? – Молчи!

– Что там видно с каланчи?

– Византийская парча

Ниспадает со плеча.

– Слышишь? – Сквозь густую лень

Звонко белый ржет олень.

И зелена, и вольна,

Мнет волокна льна волна!

– Видишь? – вижу: вымпела

Нам мадонна привела.

Корабли, корабли

Из далекой из земли!

На высокое крыльцо

Покажи свое лицо.

Чтоб сподобиться венца,

Удостоиться конца,

Золотое брось кольцо.

Вожделенья полнолуний,

Дездемонина светлица…

И протяжно, и влюбленно

Дух лимонный вдоль лагун…

Заигралась зеркалами

Полусонная царевна,

Лунных зайчиков пускает

На зардевшее стекло.

Словно Дáндоло, я славен

Под навесом погребальным.

О, лазоревые плечи!

О, лаванда в волосах!

Не смеемся, только дышим,

Обнимаем да целуем…

Каждый лодочник у лодки

В эту ночь –  Эндимион.