Читать книгу Смятение - Артур Мейчен - Страница 12

– Так что же, мистер Джозеф Уолтерс останется здесь на ночь? – спросил опрятный, гладко выбритый джентльмен у своего спутника, человека не самой приятной наружности, избравшего для своих рыжих усов такую форму, что они плавно переходили в пару коротких бакенбард на подбородке.

Двое мужчин стояли в холле возле выхода, глядя друг на друга со злобной ухмылкой; наконец, по лестнице вниз проворно сбежала девушка. Она была довольно молода, с лицом скорее причудливым и оригинальным, нежели красивым, и сияющими ореховыми глазами. В одной руке она держала аккуратный бумажный сверток. Девушка присоединилась к друзьям, и все трое рассмеялись.

– Дверь не запирай, – сказал опрятный мужчина другому, когда они выходили на улицу. – Да, чтоб… – Он грязно выругался. – Оставим ее приоткрытой. Наверное, он будет не против, если кто-нибудь заглянет к нему в гости, если ты понимаешь, о чем я.

Другой поглядел на него с опаской.

– А не слишком ли это рискованно, Дэвис? – усомнился он, задержав ладонь на проржавелом дверном кольце. – Вряд ли Липсиусу это понравится. Как ты думаешь, Хелен?

– Я согласна с Дэвисом. Дэвис – творческая личность, а ты, Ричмонд, посредственность, да к тому же еще и трусоват. Не закрывай дверь. Как же все-таки жаль, что Липсиусу пришлось уйти! Он бы знатно повеселился.

– Да, – отозвался опрятный мистер Дэвис, – вызов на запад дался доктору очень тяжело.

Втроем они вышли на улицу, оставив потрескавшуюся и облупившуюся от сырости и мороза входную дверь приоткрытой, и на мгновение остановились под полуразрушенным козырьком на крыльце.

– Что ж, – сказала девушка после непродолжительной паузы, – дело сделано. Больше мне не придется преследовать молодого человека в очках.

– Мы перед тобой в неоплатном долгу, – вежливо отозвался мистер Дэвис. – Доктор сказал то же самое, прежде чем уйти. Но не пора ли нам всем сказать несколько прощальных слов? Что касается меня, то я предлагаю попрощаться здесь, перед этой живописной, но заплесневелой обителью, с моим другом мистером Бёртоном, торговцем старинными и любопытными вещицами. – С этими словами мужчина приподнял шляпу и театрально поклонился.

– А я, – подхватил Ричмонд, – хочу проститься с мистером Уилкинсом, личным секретарем, чье общество, должен признаться, стало в последнее время слегка утомительным.

– Прощайте, мисс Лалли и мисс Лестер, – сказала девушка и сделала изящный реверанс. – Прощай, оккультное приключение; фарс окончен.

Как и мистер Дэвис, она явно была преисполнена мрачного удовольствия, Ричмонд же нервно пощипывал бакенбарды.

– Меня бросает в дрожь, – сказал он. – В Штатах я видал вещи и похуже, но от этих его шумных рыданий меня затошнило. Вдобавок этот запах… Хотя мой желудок никогда не отличался крепостью.

Трое друзей отошли от двери и принялись медленно расхаживать взад и вперед по гравийной дорожке, когда-то ухоженной, но ныне покрытой зеленой мясистой порослью мха. Стоял погожий осенний вечер, мягкие солнечные лучи слегка подсвечивали пожелтевшие стены ветхого заброшенного дома, подчеркивая поразившие их очаги гангренозного разложения, разводы, черные дождевые потеки вдоль прохудившихся труб, шероховатые пятна в тех местах, где под облупившейся штукатуркой проглядывала обнаженная кирпичная кладка, зеленые слезы иссохшего бобовника у крыльца и шероховатые отметины возле самой земли, там, где испорченная глиняная штукатурка встречалась с обшарпанным фундаментом. Центральная часть этого диковинного старинного дома была построена по меньшей мере две сотни лет назад, на черепичной крыше громоздились мансардные окна, а по бокам были пристроены два георгианских крыла; эркерные окна перенесли на нижний этаж, а два больших купола, когда-то ярко-зеленые, со временем стали серыми и безликими. На дорожке лежали разбитые цветочные вазы, и над маслянистыми черепками стелился густой туман; от запущенных кустарников, переросших, спутавшихся и потерявших форму, веяло сыростью и угрозой, и в целом заброшенный особняк окружала атмосфера, навевающая мысли о разрытой могиле. Трое друзей окинули мрачными взглядами лужайку и цветочные клумбы, покрытые густыми зарослями сорняков и крапивы, и удручающий водоем в окружении сорных трав. Там над зеленой маслянистой пеной, которая заняла место, принадлежавшее в давние времена цветущим водяным лилиям, на камнях возвышался ржавый Тритон, извлекая погребальную музыку из разбитого рожка; а вдалеке, за затонувшей изгородью, за далекими лугами, сквозь стволы вязов пробивалось красное сияние медленно сползающего к горизонту солнца.

Ричмонд поежился и топнул ногой.

– Лучше бы нам уходить как можно скорее, – сказал он. – Больше тут делать нечего.

– Нет, – возразил Дэвис. – Наконец-то все кончено. Одно время мне казалось, что мы никогда не достанем этого джентльмена в очках. Он был умным малым, но Господи боже! В конце концов дал слабину. Говорю тебе, когда я подошел к нему в баре и прикоснулся к его плечу, он побелел от ужаса. Но куда же он мог его спрятать? Мы же все видели, что при нем ничего не было.

Девушка рассмеялась, и друзья повернулись к ней, как вдруг Ричмонд подскочил от неожиданности.

– Ах! – вскрикнул он, уставившись на нее. – Что у тебя там? Гляди, Дэвис, гляди! Оно сочится и течет!

Молодая женщина опустила взгляд на маленький сверток, который по-прежнему держала в руках, и слегка отогнула бумажную обертку.

– Да, смотрите, смотрите оба, – сказала она. – Я сама это придумала. Вам не кажется, что это станет прекрасным экспонатом в музее доктора? Он с правой руки, той самой, что украла золотой тиберий.

Мистер Дэвис кивнул с явным одобрением, Ричмонд же приподнял свой уродливый котелок с высокой тульей и вытер лоб грязным платком.

– Я ухожу, – заявил он. – Вы двое можете оставаться, если хотите.

Все трое зашагали по ведущей к конюшне тропе, обогнули дом, прошли мимо запущенного и иссохшего старого огорода и свернули возле дальней изгороди, направляясь к определенному месту дороги. Примерно пятью минутами позже на погруженной в тень подъездной дорожке для экипажей появились двое неспешных джентльменов, которых скука сподвигла исследовать всеми забытые окраины Лондона. Идя мимо по главной дороге, они увидели этот заброшенный дом и, глядя на царящий вокруг упадок, пустились в назидательные и высокопарные рассуждения со значительным уклоном в проповеди Джереми Тейлора[17].

– Глядите, Дайсон, – сказал один из прохожих, когда они подошли ближе. – Посмотрите на те окна вверху; солнце садится, и хотя стекла покрыты пылью, все же… «И пылают эркеры грязные огнем…»[18]

– Филлипс, – отозвался второй джентльмен, постарше и, следует отметить, более напыщенный, нежели первый. – Я склонен предаваться фантазиям и не способен противостоять влиянию гротеска. Здесь, в этом царстве мрака и разложения, когда повсюду нас окружает кедровая меланхолия и сам воздух небесный, едва оказавшись в наших легких, начинает гнить, я не в силах думать о заурядных вещах. Я вглядываюсь в глубокое сияние оконных стекол, и весь этот дом видится мне заколдованным; в той комнате, говорю вам, царствуют кровь и огонь.