Читать книгу Альманах «Русский Гофман – 2019» - Борис Бартфельд - Страница 12

* * *

Мне долго ангелы шептали:

«Ты избранный, ты не такой,

Как все. Иди по вертикали,

Мы заняты твоей судьбой.

Пускай здоровьем ты не пышешь,

Не сильный голос пусть, а все ж,

От Бога все, что ты напишешь

И даже что произнесешь»!

И я б, наверно, им поверил,

(Что оставалось, право, мне?)

Когда б ни санитар у двери

И ни решетки на окне.

* * *

Не знаю, как на самом деле нужно,

Но, думаю – я жил совсем не так,

Как в переводе Пушкина натужно

И строго завещал Гораций Флакк:

Веленьям Божьим не был я послушен,

Страшился, часто требовал винца,

Ни похвалы не принял равнодушно,

Ни клеветы, оспоривал глупца.

И поручиться за тунгуза смело

Не смог бы я, считая в тот момент,

Что для поэта все-таки не дело

Себе до смерти ставить монумент.

Причины смерти

В каталажке архангельской бомж

Спал и видел коттедж на Рублевке,

А в Москве одному из вельмож

Сон явился, что он в уголовке

Под Архангельском где-то гниет.

Так они на российских просторах

Сны свои запустили в полет,

О воздушных забыв коридорах.

И, как следовало ожидать,

Над Строкавином сны их столкнулись

Ночью, двум самолетам под стать,

И хозяева их не проснулись.

* * *

Сойду с ума, как сходит капитан,

Поспешно покидающий корабль,

По трапу к шлюпке. SOS радистом дан,

Трюм затопило и замкнуло кабель.

Без паники оставлю я себя,

С достоинством, торжественно почти что.

Так капитан без верхнего белья

Сжимает судовой журнал под мышкой.

Последним он уходит с корабля,

Хоть в запертой каюте (он-то знает!)

В воде по пояс мечется дитя

И хомяка за пазухой спасает.

* * *

Ты нашла того, с кем проще,

С кем комфортней, без страстей,

Мне оставив ветер в роще,

Неухоженных друзей,

Посиделки до рассвета,

Разговоры о стихах,

И всех девушек на свете,

И всю водку в кабаках.

И за это все в итоге

Ты взяла лишь двадцать лет,

И еще совсем немного,

То, чему названья нет,

То, о чем лишь ветер в роще…

То, чего ни ржа, ни тлен

Больше не коснутся, в общем —

Равноценен сей обмен.

Ода дивану

Скрипи, мой диван, подо мною,

Рыдай, как разбитый рыдван,

Пускай под рессорной дугою

Мелькает дорожный бурьян.

Несись в полуночных просторах,

Пружинами всеми звеня,

Пусть сонмище снов, словно свора

Собак, провожает меня.

Лети, мой диван, невесомо

И в ночь уноси седока

От улицы прочь и от дома,

Где сердце сдавила тоска,

Где с милой, с которой делили

Мы счастье земное и кров,

В быту, как в бою, пристрелили

Невечную нашу любовь.

Рыдай же над нами утробно.

Ты тоже, на ножках кривых,

Тому Боливару подобно,

Не вынесешь больше двоих.

* * *

Когда-то Державин расстроился,

Сказав гениально о том,

Что все медным тазом накроется,

А лира пожрется жерлом.

И предостерег нас по-доброму,

Что все обращается в прах.

Потомок, сродни археологу,

Найдет нас в глубоких пластах.

А что мы оставим для вечности

Читателям новых эпох? —

Обломанных рифм наконечники

Да ржавые лезвия строк.