Читать книгу Мой мир заботится обо мне - Борис Кадиш - Страница 13

Я всегда был впечатлительным мальчиком. Когда-то в начале 70-х я посмотрел научно-популярный фильм «Индийские йоги – кто они?», и передо мной как будто открылся новый мир. Я начал делать промывание носа солёной водой, планку на двух стульях – это когда затылок опирается на сиденье одного стула, а пятки – на сиденье другого, больше точек опоры нет, и тело держится горизонтально между ними, как мост. Выглядит это упражнение весьма эффектно и кажется очень сложным, но на самом деле оно довольно простое. Потом я где-то раздобыл плохую ксерокопию книжки про йогов (уже на русском языке) и стал заниматься хатха-йогой самостоятельно. Помню изумление бабушки, когда в очередной мой приезд к ней летом она, зайдя в комнату, обнаружила своего внука стоящим на голове в ширшасане. Вот таким серьёзным и обязательным йогом я был месяцев семь.

Однажды, где-то в конце 1978 года, наш Оперативный комсомольский отряд дружинников (ОКОД) отвели в какой-то клуб в самом центре города, на углу улиц Ленина и Красноармейской (Бривибас и Брунинниеку), где мы посмотрели показательные выступления клуба восточных единоборств «Зиемельблазма». Вот тогда я впервые увидел карате. Красивые, как в балете, движения, резкие удары руками и ногами, высокие прыжки, силовые упражнения с раскалыванием кирпичей и досок, гортанные крики при акцентированных ударах. Особенно поразил один парень с длинными до плеч белыми волосами, который делал ката (бой с тенью) – удивительно красиво, иногда демонстрируя настолько плавный удар ногой, что создавалось полное ощущение замедленной съёмки. А потом он же, после красивых «балетных» ката, расколол ребром ладони кирпич и ногами в прыжке одновременно две доски.

Оказалось, что нам показывали и карате, и кунг-фу, и айкидо… В чём там разница, я тогда не уловил, но точно понял, чем я теперь хочу и буду заниматься. Осталось узнать, где проходят тренировки и как туда записаться.

В это время в Риге стал организовываться филиал Московской школы СЭН-Э. Руководителем был Сергей Травин, а имена инструкторов были на слуху – Шестаков, братья Абилевы, Цакулс и многие другие. Я пришёл на собеседование к одному из инструкторов в какую-то школу в Кенгарагсе, где начинался набор учеников. Мне очень не понравилось высокомерие инструктора, пренебрежительное отношение к кандидатам: будем бежать столько-то километров, после бега – отжиматься много тысяч раз, кто упадёт – свободен, потом – то, потом – сё, и в конце посмотрим, берём ли мы оставшихся в группу. Я ушёл, а где-то через неделю мне сказали, что в школе около Стахановского моста (теперь мост Славу) занимается группа и там есть несколько свободных мест, объявлен донабор. Я поехал туда и с радостью обнаружил, что тренирует эту группу тот длинноволосый блондин, который очаровал меня на показательных выступлениях. Звали его Александр Секст. Очень интересный и увлечённый человек. Я стал ходить к нему на тренировки, и мне это очень нравилось. Каждый воспитанник давал подписку о неприменении изученных приёмов, кроме каких-то исключительных случаев. У Саши я тренировался около трёх лет и до сих пор вспоминаю его с благодарностью. Очень редко я и сейчас, спустя сорок лет, встречаю Сашу в городе. Даже зимой, когда идёт снег, он одет только в красные шорты. Насколько я знаю, Саша преподаёт в школе йоги.

Если самой популярной школой карате в Союзе была СЭН-Э, созданная на основе корейской квон-тхуто, то нам преподавали Сётокан-рю – широко известный во всём мире стиль японского карате, созданный в 30-е годы ХХ века мастером Фунакоши Гитином.

Наши тренировки начинались с того, что мы, сидя на пятках, делали три поклона: основателю, залу и присутствующим. Сэнсей сопровождал каждый поклон фразой, заканчивающейся словом «рэй» (по-японски – «поклон»), и мы все делали поклон, говоря хором «РЭЙ»:

• Сэнсей Фунакоши рэй – учителю Фунакоши поклон;

• Додзё рэй – залу поклон;

• Атагани рэй – присутствующим поклон.

Осенью 1981 года карате в СССР запретили, за преподавание грозил тюремный срок и денежный штраф. Александр решил, что он не будет рисковать, и предложил всем, кто хочет продолжать, несмотря на запреты, перейти в другую группу, которую совсем недавно организовали два приятеля – Слава и Боб. Ходили слухи, что эта парочка только что вернулись из Анголы, где они тренировали местный спецназ.

На первое занятие к ним пришли практически все воспитанники Александра. Мы все, как обычно, пришли в кимоно и босиком. Каково же было наше удивление, когда, войдя в зал, мы увидели бойцов в спортивных костюмах, в чешках, с капами во рту, со щитками на предплечьях и голенях, а когда начинался спарринг – многие надели ещё и раковины для защиты паха. Всем выдали снарядные перчатки – не боксёрские, а маленькие, тренировочные для ударов по снарядам, – и началось! Это было в прямом смысле избиение младенцев. Нас просто били – в отличие от всех школ карате в Риге, здесь был контактный бой. Думаю, что меня спасли мои боксёрские навыки. И тем не менее домой я пришёл с синяком под глазом. На вторую тренировку к Славе и Бобу из Сашиной группы пришло три человека, включая меня, а на следующую – уже только я один. Тут было нечто другое. Всё это называлось Jeet Kune Do, авторство приписывалось Брюсу Ли. Бои были контактными, часто двое, редко – трое на одного. Конечно же, уже на вторую тренировку я взял капу, благо она у меня была, так как я только год назад окончил институт, где до последнего занимался боксом, сделал себе щитки на голени и на предплечья.

Очень мне нравились нунчаки – это хорошее оружие, если уметь им пользоваться, а для этого надо долго тренироваться. Нас специально обучали работе с нунчаками, но, обучаясь, легко себя покалечить и в частности отбить мозги. Поэтому мы – те, кто их имел и хотел сохранить, – начинали в шапках-ушанках (дело было поздней весной, шапки приходилось носить с собой как элементы спортивной формы). Первые учебные нунчаки были сделаны из бамбука – если и попадёшь по себе, то не больно. Учебные по всем размерам совпадали с боевыми, отличие только в весе – бамбуковые очень лёгкие, а в боевые для тяжести залит свинец.

Где-то через полтора года Славик и Боб куда-то пропали, после чего тренировки вёл их главный помощник (в карате – сэнпай) Женя Петухов. Зал мы снимали в конце Чиекуркалнса в 37-й средней школе, куда мне нужно было ехать из Кенгарагса на 32-м автобусе через весь город. Там тренировки проводились три раза в неделю: по понедельникам, средам и пятницам. Но нам этого было мало, и один год мы ещё снимали зал за Двиной по вторникам и четвергам. То есть в тот сумасшедший год мы тренировались по пять раз в неделю.

* * *

В качестве иллюстрации к нашим тренировкам приведу короткую историю про Веню-культуриста.

Я уже не первый год работал в НИИ Планирования. В отделе копировальной техники появился очень накачанный парень по имени Веня – такой шкаф-крепыш, на полторы головы выше меня, в плечах, наверное, в два раза шире, каждый бицепс как моя голова… Он очень гордился тем, что занимался культуризмом. К тому времени карате уже было запрещено, и просто так попасть в группу было практически невозможно. О моих занятиях знали многие, поэтому Веня обратился ко мне с просьбой привести его на тренировку. Я спросил сэнпая Женю, он согласился. И вот я привёл Веню в зал. Всё началось с обычных упражнений на выносливость и силовых, затем была отработка техники ударов руками, ногами, потом серий ударов, и всё это с утяжелителями – к щиколоткам и к запястьям привязывались мешочки с дробью… После чего нам надо было разбиться на пары для спаррингов. Конечно, я встал с Веней, потому что наши «остроклювые» очень рвались поспарринговать с таким рельефным крупным парнем. Я был тих и ласков во время спарринга и практически ни разу не провёл ни одного нормального удара, а потом, когда надо было разбиться на тройки для спарринга «двое на одного», я объяснил примкнувшему к нам бойцу, что Веня новичок и надо быть поаккуратнее. К началу боя тройками он был уже совсем никакой: тяжело дышал, закатывал глаза, и было видно, что человек крайне устал. После щадящего боя втроём тренировка закончилась.

Через недельку я спросил Веню:

– Ты собираешься ещё раз к нам на тренировку?

– Нет, спасибо. Я к вам больше не пойду. То, чем вы занимаетесь, – это вообще не спорт. Когда доходит дело до спаррингов, уже никакого здоровья не остаётся.

– Так это же специально, чтобы мы были усталые и не убили друг друга, – ответил я.

– И откуда только у вас столько сил. Я же видел и понимал, что ты не удары наносишь, а меня практически гладишь, но я уже об атаках даже думать не мог, не то что их проводить…

* * *

Карате в широком смысле, и Сётокан Саши Секста, и потом его крен в кунг-фу, и наконец контактный Jeet Kune Do мне многое дали не только в смысле владения своим телом и нунчаками, но и, главное, воспитали УВЕРЕННОСТЬ. А значит – какое-то другое отношение к жизни и к людям. Занимался я вплоть до защиты диссертации в апреле 1986 года.