Читать книгу Слёзы Шороша - Братья Бри - Страница 22

Фэдэф понимал, что поиски горбуна, возможно, заставят их идти до Хавура. Но самый короткий путь к горе, не считая тайного, Тоннеля, Дарящего Спутника, путь через перевал Парсар, таил слишком много опасностей, чтобы вести по нему Саваса. Слова Малама, окроплённые его слезами, хоть и оставались для Фэдэфа чем-то вроде причуды странного человека, не могли не насторожить его: случайно или неслучайно они пересекались с напугавшим его сына сном. И он решил идти кружным путём, через ущелье Ведолик вдоль речки Гвиз и затем через перевал Ревдур.

…Второй день похода подходил к концу. Лебеард шёл немного впереди по правую сторону ущелья против течения Гвиза, Фэдэф с сыном – по левую. Всё чаще их взоры, утомлённые тщетным поиском следов каменных горбунов, привлекали расселины, уступы, ходы в скалах – всё то, что могло стать убежищем для них самих. Савасу не понравилась пещера, которую они с отцом только что исследовали. Она была очень глубокой и сырой, к тому же дно её было неровным.

– Совсем неуютная, папа, и не видно, что дальше, в глубине пещеры. Всегда будет казаться, что оттуда кто-нибудь выскочит или выползет. Так и не поспишь.

Как только они вышли из пещеры, Лебеард посвистел им и позвал их рукой. Они быстро пересекли Гвиз, прыгая с камня на камень.

– Смотрите… След хороший – недавно горбун прошёл.

– Его можно принять за след огромного человека, – заметил Савас.

– А как же след от большого пальца? – подсказал ему Лебеард.

– Я не подумал об этом, Лебеард. У человека так не бывает.

– Вот ещё следы, видите? – Лебеард продолжал исследовать выдавший горбуна участок грунта. – Это клок его волос. Он, как и вы, перешёл в этом месте речку. Задняя лапа соскользнула с камня и оставила тяжёлый след, а эта трещинка прихватила волосы.

Савас побежал на другую сторону Гвиза, чтобы проверить, нет ли следов там.

– Лебеард, папа, идите сюда!..

– Вижу, Савас, – Лебеард склонился над следом. – Здесь горбун пил из реки. Эти углубления он сделал пальцами задних лап, когда наклонялся, чтобы попить.

– Что же нам делать, Лебеард? Савас? – спросил Фэдэф.

– Конечно, преследовать горбуна! Мы его быстро настигнем. Лебеард сказал, что след свежий… Папа, не смотри так, я не устал.

– Пока светло, будем двигаться, – согласился Фэдэф.

Ещё два раза охотники натыкались на следы горбуна. Но сумерки заставили их отложить преследование и сделать привал.

Третий день начался неожиданно. Как только они покинули небольшую пещеру, которая приютила их на ночь, Савас громко прошептал, указывая рукой:

– Папа, Лебеард, смотрите – горбун! Наш горбун!

Впереди, в трёх сотнях шагов от них, по другой стороне ущелья неторопливо шёл каменный горбун.

– Молодец, Савас. У тебя глаз охотника, – подбодрил его Лебеард, увидев, что он ухватился за руку отца. – Теперь главное не упустить его.

– Тише! – прошептал Фэдэф.

– Думаю, он уже почуял нас.

Через некоторое время слова Лебеарда подтвердились: горбун шёл, изредка поворачивая голову в сторону своих преследователей.

– Странно, что он не пытается улучить момент и превратиться в камень, – подметил Фэдэф.

– Я тоже об этом подумал, – согласился Лебеард. – Может быть, он знает надёжный ход, через который наверняка уйдёт от нас. Савас, нам лучше снять луки.

– Папа, почему горбун не убегает от нас? Он не боится?

Было заметно, что Савас волнуется.

– Он не боится нас, сынок. Видишь, он не спешит, озирается редко, не жмётся к скале. Он хочет усыпить нашу бдительность и ускользнуть неожиданно.

– Смотрите. Он остановился и ждёт… Снова пошёл. Что это может значить? – спросил Лебеард, одновременно взвешивая в уме ответы на этот вопрос.

– Лебеард, ты думаешь, он нас заманивает? – спросил Савас и, не отрывая от него пристального взгляда, настойчиво повторил. – Заманивает?

Лебеард и Фэдэф переглянулись: они не ждали от их неискушённого спутника такой догадки.

– Ты прав, Савас. Скорее всего, горбун заманивает нас, – спокойно сказал Лебеард. – Мы должны опередить его.

– Пора, – сказал Фэдэф. – Савас, приготовься стрелять.

– Подожди, Фэдэф. Сейчас будет узкое место, и ущелье свернёт направо. Когда горбун скроется за скалой и потеряет нас из виду, сделаем бросок до угла, чтобы сократить расстояние. Тогда Савасу легче будет попасть в него.

Как только горбун зашёл за скалу, преследователи побежали вдогонку. Первым направо свернул Лебеард и тут же остановился: на другой стороне ущелья их поджидал горбун. Он стоял у речки и смотрел прямо на Лебеарда. Глаза горбуна были полны ярости, и он готов был броситься на преследователя в любое мгновение. Их разделяли всего тридцать шагов, которые горбун преодолеет за несколько прыжков.

– Стойте! – сказал Лебеард подоспевшим друзьям. – Медлить нельзя: вот-вот он ринется на нас.

– Савас, прицеливайся!.. Готов? – спросил Фэдэф и, обнажив мечи, вызывающе прокричал: – Эй, тварь! Чьи клыки больше и острее?!

Горбун тут же встал на задние лапы и оскалился. Савас дрожал всем телом, целиться было трудно.

– Стреляй! – скомандовал отец.

Несколько мгновений пальцы не могли отпустить тетиву, как будто Савас потерял власть над ними.

– Сынок! – голос отца, та страсть, которой он переполнил это слово, помогла пальцам ожить.

Стрела угодила горбуну в живот – зверь заревел и скорчился от боли.

– Попал! Попал! – закричал Савас.

– Хороший выстрел, Савас. Я добью его… чтобы не мучился?

– Да, Лебеард, – согласился Савас.

Стрела Лебеарда пронзила голову горбуна, войдя через глаз.

– Сегодня вам не осталось работы: её сделал мой сын, – с этими словами Фэдэф убрал мечи. – Савас, хочешь подойти к нему?

– Да, папа.

Фэдэф положил руку на плечо сына.

– Иди.

Он провожал сына взглядом. Шаг. Ещё один. Ещё шаг. Савас стал переходить через Гвиз.

– Расслабься, мой друг, всё позади, – сказал Лебеард как можно мягче, заметив, что Фэдэф снова в напряжении. – Ты переживаешь так, будто вас разделяют не десять шагов, а расстояние, неподвластное взору.

Фэдэф оцепенел от услышанного: «расстояние, неподвластное взору». Знакомые голоса словно очнулись в его голове: «Расстояние между тобой и твоим сыном увеличивается… Тебе его скоро не нагнать… А горбун… горбун – враг… Фэдэф, ты покончишь со злом!» В эти мгновения ему показалось, что он понял смысл всех этих слов.

– Са-вас! – заорал он так, будто силой голоса можно было поколебать время и заставить его изменить прошлое, остановить настоящее и не связывать путами будущее.

– Са-вас! – горы обрушили на мальчика страшный рёв в тот момент, когда он подошёл к убитому горбуну.

Он вздрогнул от испуга и повернулся к отцу. Он увидел, как тот выдёргивает из колчана и выпускает в его сторону одну за другой смертоносные стрелы. Он услышал, как эти стрелы пронзают воздух вокруг него. Он увидел глаза отца, останавливающие жизнь. И жизнь для него остановилась, и наступила чернота…

– Са-вас!

Стрелы Фэдэфа кусали скалу и падали вниз. Но две из них вонзились в камень. Это был живой камень. Он выдал жизнь в себе своей смертью. Он откололся от скалы, высунул из горба морду и, захлёбываясь, с хрипом, рухнул на землю. Ещё один камень отделился от скалы и прыгнул в сторону Саваса. Но стрела Лебеарда заставила его вырвать своей клыкастой пастью лишь клок воздуха, а не горло мальчика, и это был клок воздуха, которым горбун подавился.

Фэдэф и Лебеард подбежали к лежавшему без чувств Савасу.

– Фэдэф, он не ранен, – быстро осмотрев его, сказал Лебеард. – Это обморок.

– Савас, сынок, очнись, – прошептал Фэдэф, склонившись над сыном. – Ты молодец, Савас: ты свалил горбуна. А теперь, прошу тебя, – возвращайся, будь сильным. Открывай глаза. И пойдём домой.

Но Савас не очнулся. Фэдэф взял его на руки и молча отправился в обратный путь. Лебеард шёл на некотором удалении от него, чтобы не мешать его чувствам…

* * *

У подножия Кадухара их ждал Рэгогэр, целые дни проводивший здесь и лишь на ночь покидавший свой пост, и Малам, оказавшийся в этот день (то ли случайно, то ли нет) попутчиком Рэгогэра.

– Фэдэф, что случилось? – спросил Рэгогэр. – Савас?.. Что с ним?..

Не дождавшись ответа, он посмотрел в глаза Лебеарду, который нёс мальчика.

– Не знаю, Рэгогэр, – ответил тот. – Он не очнулся после обморока.

– Но он жив? Он ведь жив?

– Жив… Но он не с нами, – наконец ответил Фэдэф.

– Фэдэф, позволь я повезу его, – Рэгогэр, полный решимости, вскочил на коня.

Лебеард вопросительно посмотрел на Фэдэфа – тот одобрительно кивнул ему и направился к Маламу, который молча ожидал его в стороне.

– Не ждите меня – поезжайте в Дорлиф, – сказал он, оглянувшись. – Я догоню.

– Что теперь скажешь, Малам? – как-то сухо обратился он к старику.

– Время скажет – не я скажу.

– Так зачем же ты здесь?

– Судьба Саваса решится на Перекрёстке Дорог.

– Каких ещё дорог, старик? Говори яснее!

– Ты заблудился и устал, Фэдэф. Позже ты поймёшь. Теперь же слушай и запоминай. Скажешь Лелеан…

Взгляд Фэдэфа выразил изумление.

– Скажешь Лелеан, чтобы она отнесла Саваса на Перекрёсток Дорог и оставила его там. Ей поможет её брат – не ты. Она всё поймёт.

– Почему не я?! – возмутился Фэдэф.

– Почему не ты? Найдёшь ответ в себе. А теперь поезжай к Лелеан.

Фэдэф резко повернулся и зашагал к Короку… Он быстро нагнал Рэгогэра и Лебеарда. Поравнявшись с ними, он сказал:

– Я должен увидеть Лелеан прежде, чем вы привезёте Саваса.

Несколько мгновений он не отрывал взгляда от сына. Потом ударил коня в бока и, удаляясь, крикнул:

– Прощайте!

Лелеан встретила Фэдэфа так, будто что-то знала, будто была готова к худшему. Весь её облик говорил о том, что её чувства окаменели.

– Что ты привёз вместо моего сына? С чем ты пришёл на этот раз? С какой болью?

– Лелеан?! – воскликнул Фэдэф, будто спрашивая, она ли это…

Ему стало не по себе от такой холодной, такой далёкой Лелеан, и, не зная, как открыть правду, он сказал:

– Лелеан, Савас жив! Наш сын жив! Ты скоро увидишь его!

– Почему же твои мечи с тобой, но нет Саваса?

Фэдэф ещё никогда не чувствовал себя таким растерянным и обречённым.

– Я должен сказать тебе… Случилось непредвиденное…

– Что ты называешь непредвиденным? Ты же предвестник.

– Не надо, Лелеан. Я сам не понимаю, почему это случилось. Савас упал в обморок… и не очнулся. Но он жив. На теле его ни царапины.

– Не очнулся и жив? Нет. Не очнулся – это ещё не жив. Очнётся ли он, предвестник?

Фэдэф опустил глаза: ему нечего было сказать на это.

– Прости, Лелеан. Я хотел… вернуться по-другому.

– Все последние годы я хотела жить по-другому. Но ты ничего не видел и не слышал. Теперь вышло по-твоему.

Фэдэфа больно задели эти слова.

– Лелеан, я должен передать тебе… Это касается нашего сына. Малам, этот морковный старик из Нэтлифа, сказал, что ты всё поймёшь.

– Говори же!

– Он сказал, чтобы ты с Лебеардом отнесла Саваса на какой-то Перекрёсток Дорог и оставила его там. Он сказал, что судьба нашего сына решится на Перекрёстке Дорог.

– А ты… ты ещё говоришь, что Савас жив, – Лелеан закрыла лицо руками и заплакала.

– Что означают его слова? – спросил Фэдэф.

Лелеан молчала.

– И ты мне ничего не скажешь?

Лелеан не ответила ему.

– Прости, Лелеан. Я ухожу.

– И мы уходим – я и мой сын.

Фэдэфу хотелось сказать что-то ещё… Не сказать – оказаться в прошлом и начать всё сызнова, с того крыльца, где он впервые встретил Лелеан. Но это было невозможно. Всё кончилось. Всё осталось позади. Навсегда.

Фэдэф вышел из дома, попрощался с Короком и направился в Управляющий Совет Дорлифа: ему нужен был Тланалт… Там его не оказалось. Писарь Совета Рэлэр сказал Фэдэфу, что Тланалт недавно ушёл домой. «Так даже лучше: не надо ни с кем объясняться», – подумал Фэдэф…

– Фэдэф, рад видеть тебя! Проходи в дом, – воскликнул Тланалт, увидев всегда желанного здесь гостя.

– Здравствуй, Тланалт. Я спешу. Я пришёл из-за этого. Вот, возьми. Теперь ты Хранитель.

– Как, Фэдэф?! О чём ты? Что случилось?

– Я выхожу из Совета. Я нарушил четвёртое условие.

– Нет. Ты не мог. Я не верю. Дело в чём-то другом. Объясни.

– Я и себе не могу многого объяснить. Я лишь чувствую. И знаю. Прощай.

– Не верю! Стой, Фэдэф! Не уходи! Давай разберёмся во всём вместе!

Фэдэф оглянулся назад.

– Поздно, Тланалт.

…Уже на окраине Дорлифа Фэдэф вспомнил слова брата и повернул обратно.

– Я покончу с этим, Савас. Знаю, что поздно. Для меня поздно. Для Лелеан поздно. Для нашего сына… поздно. Но для тебя… Спасибо тебе: ты пытался спасти меня. И прости меня за то, что слеза моя, ещё не упав на землю, на которой ты лежал, превратилась в камень.

Подходя к своему дому, Фэдэф увидел Нэна. Докода во дворе не было. «Саваса привезли, – подумал он. – Рэгогэр уже уехал». Дверь в дом была открыта – изнутри доносились голоса Лелеан и Лебеарда. В голосе Лелеан слышалось волнение. Фэдэф снял с пояса мечи в ножнах и положил их у крыльца. Вдруг давно забытое им слово потревожило его слух. Его произнесла Лелеан: «Палерард». Это слово зацепило его и едва не заставило вновь переступить порог дома. Но он испугался чего-то, отпрянул назад и побежал прочь, от слов, от мыслей, от чувств… Очнулся Фэдэф на границе Дикого Леса. Перед тем как ступить в него, он прошептал:

– Я твой. Прими меня.