Читать книгу Живой проект - Дарья Викторовна Еремина - Страница 3

«Беспрецендентная сделка объединяет крупнейшие корпорации в борьбе с мировым терроризмом! Из достоверного источника стало известно о подписании «Live Project Incorporated» и «Global NA» дополнительного соглашения на разработку нового вида живого проекта: служащего правопорядка. Таким образом, LPI получает дополнительные инвестиции, а госкорпорация – гарантии внеочередных поставок нового живого проекта. Напомним, до подписания данного соглашения подобными гарантиями обладала лишь госкорпорация «Русь», заказавшая разработку этого вида живого проекта еще при Юрии Николаевиче Королеве.

Ввиду того, что это не первый живой проект холдинга LPI, официально поставляемый на американский рынок, эксперты, среди которых есть и официальные лица ООН, прогнозируют, что данное соглашение является сигналом скорого отказа США от Декларации о клонировании, и вступления в конкурентную борьбу на пока запретном для страны поле биотехнологий».

***

Город неторопливо погружался в ночь. Верхушки высотных башен еще подмигивали друг другу отблесками солнца, а тонувшие в смоге и пыли улицы уже включили ночное освещение. С запада надвигались тучи, было довольно прохладно. В этой части города сохранились старые постройки, и внутренние парковки были в дефиците. Крохотные стоянки были забиты. Многие машины покрылись грязными разводами, будто их забыли здесь месяцы назад. Оставить машину было негде, и парочка была брошена прямо на проезжей части, на радость дронам дорожного контроля. Те щепетильно отправляли данные нарушителей службе эвакуаци, однако идентификаторы в припаркованных возле ресторана «Другой мир» машинах не позволяли службе дорожного контроля дистанционно завести двигатели и отдать машинам команду отъехать на ближайшую общественную стоянку. Не то, чтобы они мешали проходу или проезду, но скорее демонстрировали хоть и аккуратное, но игнорирование правил для простых смертных владельцев личного транспорта.

Обстановка ресторана «Другой мир», возле которого то и дело дроны дорожной службы обнаруживали нарушителей, не отличалась изяществом или вычурностью. Отделка казалась простоватой, задумку с первого взгляда определить было сложно. Здесь не могло оказаться постороннего, а конфиденциальность обеспечивалась с безупречным постоянством. Именно за это три года назад молодому наследнику Live Project Incorporated и полюбилось скромное кафе «Silence». Год спустя он выкупил заведение и профинансировал модернизацию, сделав из кафе заведение для приватных переговоров «Другой мир».

Вход со двора от ресторана отделяло две двери. В обе, как ретро украшение, были врезаны глазки. Сюда нередко захаживали люди с охраной, а потому внутреннее устройство ресторана делилось на помещения для посетителей и для их сопровождающих – по отдельности, если на то была необходимость.

За столик, примыкающий к импровизированному окну, смотрящему в святящийся изумрудными красками утренний лес, только что присели двое мужчин. Тот, что моложе – Михаил, излучал уверенность и властность. Обаяние и элегантность миллионера по рождению не могли ослабить даже жесткие тени на лице, напоминавшие рисунок по трафарету. Глубоко посаженые глаза смотрели прямо и пристально. Он казался жестким и несговорчивым, когда не улыбался и, помня это, по необходимости использовал.

Окружающие неизменно замечали его появление. Даже если кто-то не узнавал в высоком брюнете нового президента трансконтинентального холдинга «клонов, мяса и органов», его провожали взглядами как автомобиль-мечту, конфетку не по карману. Редкие в зале дамы, скосив взгляды, навесили на него три ярлычка: богат, красив, занят.

Ни один из этих ярлыков не соответствовал действительности: львиная доля состояния Королевых принадлежала вдове профессора – матери мужчины; красивым его делали уверенность, холеность и та самая улыбка, которую присутствовавшие дамы пока не имели возможности наблюдать; а так называемая «занятость» уже многократно была обсуждена всеми заинтересованными сообществами, когда его единственная женщина в очередной раз переехала к родителям. Однако, отсутствие связи между мнением и фактами, опираясь на которые оно должно формироваться, не удручало присутствующих, а потому здесь и сейчас он оставался богатым, красивым и занятым.

Его собеседник, пожилой и действительно суровый, демонстрировал военную выправку и плохо скрываемое презрение к месту нахождения.

– Миша, ты валяешь Ваньку с американцами, – начал он без предисловий, только присев, – хочешь навариться на Родине?

Михаил легонько отклонился, изобразив недоумение. Подобного тона от «без пяти минут зятя» он не ожидал. Да и о какой Родине речь, черт побери? – спрашивал его взгляд, – ваши хозяева и слова-то такого не помнят, святая вы наивность!

– Я делаю свое дело, генерал, – спокойно ответил он, – все решения проходят через мать, Иванова и совет акционеров, уж вам это известно, – вытащив сигарету из пачки, услужливо поданной официантом вместе с меню, он прикурил.

– Твой отец никогда бы не посмел заключить договор на военную разработку для внешней стороны, – продолжал генерал, – а ты даже не пытаешься скрыть это!

– Не нахожу ничего постыдного в умении видеть и использовать выгоды, генерал, – ответил Михаил, – наше дело – поставка ресурсов, а уж насколько эффективно они распорядятся ими – не наша головная боль. То, что осталось от США, крайне нуждается в подобных живых проектах и то, что они дешевле роботов, дает нам шанс на получение стабильного рынка сбыта. Разве не в расширении рынка сбыта моя задача в LPI? Не будем сотрудничать мы, они пойдут к конкурентам. Разве нам это нужно? Разве не для лоббирования наших интересов дядя Коля столько лет трудился в Северной Америке?

Генерал отмахнулся, одновременно принимая правоту Михаила и выказывая ничтожность ее значения.

– То есть, вопрос в другом? – догадался президент LPI.

– Им нужны гарантии, что это сотрудничество не повлияет на наш проект, что ресурсы на подготовку не будут разбазарены!

– Они, – Михаил с усмешкой принял незримого собеседника в разговор, – прекрасно осведомлены, что о подготовке речи не идет. Мы, как они и привыкли действовать, остаемся поставщиком чистых, необработанных ресурсов, материала, лишь биороботов с усиленной физической и ментальной базой. Вся программная подготовка на стороне заказчика. Не понимаю, как экспорт неподготовленных клонов может повлиять на проект в целом.

Военный буравил взглядом холодных серых глаз укрытые тенью глаза собеседника. Они оба в эту минуту расслабились. Казалось, произносимое вслух не имеет никакого отношения к тому, о чем говорят друг другу глаза мужчин и сплетающий над головами сигаретный дым.

– Миша, людям над нами нужны гарантии, – начал генерал заново, и голос неуловимо изменился.

– Чего вы хотите, Петр Алексеевич? – не в пример мягче спросил президент.

– Внедрить внешнего наблюдателя за проектом.

Михаил откинулся на спинку диванчика и запустил вверх облако дыма. Его взгляд остановился за лицом собеседника. Он размышлял.

– Петр Алексеевич, если я впущу на станцию человека «Руси», Пэттинсон потребует аналогичной услуги. Я не имею возможности устраивать на Арктике-1 проходной двор, – Михаил ощутил дуновение безысходности, но еще не знал, как поступит. В его следующем вопросе генерал услышал тень мольбы: – Вы же понимаете, зачем в действительности вам поручили этот разговор.

Генерал нахмурился и поджал губы, но уже в следующее мгновение в вернувшемся взгляде загорелось негодование, столь ярое, что Михаил позволил себе поверить в его искренность.

– Миша, они просто хотят верить, что все под контролем! – воскликнул военный. – Или ты забыл назначение объекта, стоявшего на месте Арктики-1? Кому станция принадлежит по факту? Отсутствие доступа к ней напрягает мое руководство, наше руководство!

Михаил думал о последствиях и возможности сократить риски, о необходимости иметь хоть кого-то своего в «Руси» и расплате за отказ. Думал о цене, которую должен заплатить за благополучие и безопасность семьи генерала, уже давно ставшей и его семьей. Так или иначе, он ждал начала атаки на «Живой проект», но выбор человека для первого удара заставил президента напрячься.

– Хорошо, Петр Алексеевич. Обговорим детали в рабочем порядке, – ответил президент вскоре, и генерал коротко кивнул, заметно расслабляясь. Они докурили молча. Через пару минут подали ужин.

***

В это же время тридцатью километрами западнее LSS7 LPI предупредила сотрудников головного офиса о необходимости покинуть рабочие помещения для их консервации и уборки. В огромном, поделенном на цветные сектора зале в это время осталась лишь одна биологическая единица: Александр.

Он был создан несколькими годами позже появления на свет «основной популяции» живых проектов, как завершающий штрих и перспектива, как нечто вне основной массы и над ней.

Александр был мастер-образом «живого проекта: лидер». Планы на него были грандиозные, но для "вывода в массу" так и не поступило заявок. Александр обладал набором функций, которые потенциальных заказчиков откровенно пугали. Полгода он провел на Арктике-1, тщетно ожидая дальнейшего обучения. Когда очередной экспедитор столкнулся с праздно шатающимся по арктической станции юношей, проект был окончательно заморожен. Казалось, миллионы улетели в трубу. Подобно уникальному алмазу, таящему в себе немыслимый потенциал и совершенство, этот живой проект не решились огранить. Благодарил ли бога сам Александр за то, что и ликвидировать его не решились, никто вопросом не задавался. Живой проект прошел обучение и занял место финансового планировщика в головном офисе создавшей его компании.

– Александр, финансовый этаж будет опечатан через пять минут, – снова послышался вкрадчивый голос LSS LPI, ласково прозванной сотрудниками Липой.

– Спасибо, Липа, уже выхожу.

Коллеги Александра знали, что он – мастер-образ не запущенного в массу живого проекта. Первые пару лет это, мягко говоря, негативно влияло на отношение к новому коллеге. Позже это знание потеряло всякое значение, будто забылось. Личные данные Александра при запросе не подсвечивались голубым, обращая внимание на принадлежность индивидуума к живым проектам, как было настроено у «основной популяции». Лишь читая его карточку можно было узнать, что человек перед тобой – искусная работа генных инженеров ЗАО «Живой проект». Визуальные индикаторы молчали, а вчитываться во все подряд обыватели уже давным-давно отвыкли.

По общественным меркам Александру было двадцать три года. Биологически же он существовал всего восемь, четыре из которых провел в головном офисе холдинга, вот в этой самой ячейке. Заложенное генетиками ускоренное биологическое развитие, хоть и замедлялось со временем, все равно многократно превосходило человеческие стандарты. Он выглядел на десять лет старше. Даже принимая во внимание постепенное замедление изначальной скорости роста и старения клеток, к своим фактическим тридцати и общественным сорока пяти, клоны выглядели на все шестьдесят.

Когда папки с рабочими файлами растворились в гаснущем куполе рабочего кресла, Александр вылез и замер, приходя в себя. Десятки метров по обе стороны пространство офиса разрезали стеклянные перегородки. В этот час погасли даже точки связи виртуалов8. Хотя корпорация и не имела права ограничить возможность работы для подключенцев, доступ к рабочей сети закрывали на ночь так же, как если бы эти сотрудники приходили на работу лично.

Будто впитав в себя царящую на этаже тишину и сумрак, Александр направился к створкам дверей. При нем не было ничего, кроме наручных часов, которые в эти дни на мужских запястьях служили исключительно статусу и являлись памятным подарком самого Юрия Николаевича Королева, врученного при первой и единственной личной встрече здесь, в офисе.

Живой проект не получал заработную плату и не должен был обладать возможностью иметь какие-либо накопления. Он жил и питался в жилой части принадлежащего холдингу LPI комплекса, одежду получал раз в полгода, независимо от того, нужна она ему или нет. Никого не интересовало, есть ли у Александра жизнь за пределами офиса, какими сервисами он пользуется, есть ли у него друзья, празднует ли живой проект свой День рожденья и встречает ли Новый год. Он числился аналитиком финансовых потоков и имел четко прописанные обязанности. Выполнение их было единственным, что должно интересовать собственность корпорации, коей Александр и являлся.

Спустившись на первый этаж, живой проект остановился у гардероба. На календаре значилось седьмое сентября, но на улице зависла холодная морось, словно в конце октября. Местная гардеробщица Лидия Петровна прослужила в компании значительно дольше, чем живой проект. Ввиду того, что этот импозантный молодой человек всегда был вежлив и аккуратен, женщина сделала вывод, что он входит в число руководителей компании, платящей ей зарплату. Лидия Петровна с инстинктивной подобострастностью становилась более расторопной и доброжелательной каждый раз, когда Александр появлялся в поле ее зрения. Александр не понимал, за что именно Лидия Петровна получает зарплату, но ее улыбка всегда поднимала настроение и делала вечер уютнее. Когда пальто под номером, считанном с чипа Александра, подъехало к выдаче, гардеробщица с открытой искренней улыбкой пожелала доброго вечера и добавила:

– Покайтесь, Александр.

– Простите, не понял?

Лидия Петровна заговорщицки кивнула ему за спину. Когда живой проект обернулся, на центральной инфо-панели замелькала реклама набирающей силу секты. С минуту Александр удивленно впитывал информацию. Он успел подумать, что из двух человек, находящихся в холле здания, лишь гардеробщица является платежеспособной, а значит реклама таргетируется9 исключительно под нее. Экраны выплескивали радуги красок и звуков, настаивая на собственной богоизбранности и греховности как клонов в частности, так и клонирования в целом. Призывали отказаться от услуг и всячески противостоять людям и компаниям, использующим греховных труд бездушных отпрысков дьявола. Поняв, что это агитация, а не реклама, коей в холле головного офиса просто не могло оказаться, Александр пораженно обернулся к гардеробщице. Где-то глубоко внутри в нем была заложена программа верности корпорации и, скорее для всевидящей и всеслышащей Липы, чем действительно возмутившись, он воскликнул:

– Вы же здесь работаете! Как вы смеете?

– Каждому стаду свой пастырь, Александр, – улыбнулась она дружелюбно и мягко.

Живой проект на ходу оделся и выбежал под робко моросящий дождь.

От центрального входа офисного комплекса можно было направиться в двух направлениях: к жилому зданию, имеющему два моста к рабочей башне, и на восток – к старушке Москве. Вдохнув прохладный влажный воздух полной грудью, Александр зашагал в направлении жилого здания, но, не дойдя сотни метров, свернул на узенькую парковую аллею. Она неровным бесшабашным кольцом бежала вокруг жилой высотки. Чуть дальше начинали встречаться лавочки. Сейчас они блеклыми пятнами виднелись вдали.

Александр шел быстро и уверенно, будто кто-то ждал его впереди. Минуты, проведенные в промозглой, еще не полной темноте, возвращали в тело непередаваемое ощущение свободы, самой жизни. Мысли возвращались к Лидии Петровне, по сути, предававшей кормившую ее компанию. Но в ответ на всполохи заложенного еще в танке10 алгоритма верности, холодный расчетливый голос в его голове говорил: «Ты сам желаешь того же. Так учись».

Принадлежавшая холдингу обширная территория была отделена от жилых поселков низкой плотности на западе тонкой полоской лесопарковой зоны. С востока к ней примыкали вынесенные за раздутые границы Москвы складские комплексы. Два здания были единственными высотными башнями в радиусе двадцати километров в округе и словно маяки освещали погружавшееся в ночь пространство огромным голографическим кольцом на вершине, неторопливо демонстрирующем аббревиатуры LPI любому наблюдателю.

Не прошло и получаса, как живой проект зашел в свою квартирку. Сняв рабочий костюм, он положил на прикроватную тумбочку наручные часы. На черном полимере бесшовного браслета тонким золотым контуром был нанесен логотип холдинга. Стрелки показывали без десяти минут девять.

Подойдя к окну и зябко обняв себя за плечи, Александр замер. В квартире было холодно. Повсеместная экономия голосом Липы требовала терпения и понимания, но живой проект не хотел понимать, как засилье рекламных инсталляций, повсеместная интерактивность и бесперебойная работа градирен и серверного комплекса LLS LPI могли оказаться для руководства холдинга важнее, чем отопление жилой части.

– Липа, неужели ты не можешь найти ресурсы для нормального отопления?

– Обсуждение данных ресурсов находится вне твоих компетенций, Александр.

– А если завтра пол офиса простынет?

– Во всех занятых квартирах поддерживается достаточная для комфорта температура – двадцать три градуса.

– Проверь датчики. Считай с моего чипа, в конце концов.

Александр смотрел на черную полоску дорожки, скрываемую деревьями и лавочками. Смотрел на рябь дождя под лампами фонарных столбов. Смотрел в темную даль, где сливаясь с небом, поднимался вымученный попытками активистов его восстановить, корявый и плешивый лес.

Он ждал звонка, который на протяжении четырех лет раздавался в этот день и час – неизменно. Но когда на периферии зрения появился вызывающий абонент, а в ухе раздался сигнал, живой проект все равно вздрогнул от неожиданности.

– Здравствуй, Саша! – старик выглядел уставшим, но бодрился.

– Здравствуйте, Федор Иванович! – живой проект улыбнулся и присел в кресло.

– Поздравляю тебя с Днем рожденья, мой мальчик! Надеюсь, у тебя все по-прежнему хорошо!

– Спасибо, Федор Иванович. Все по-прежнему, – подтвердил Александр негромко, и незаметная пауза вкралась перед следующим словом, – хорошо…

– Скажи мне, Саша, не положено ли тебе отпуска в этом году?

Прежде чем ответить, Александр попытался понять, что могло сдавить горло его создателя в момент произнесения этого вопроса.

– Вряд ли, Федор Иванович, – ответил он мягко, – ни в этом году, ни в прошлом, ни в каком-либо будущем, полагаю.

– Да-да, конечно, – подтвердил старик в замешательстве, – я знаю. Но не мог бы ты оказать мне небольшую услугу?

– Все, что в моих силах.

– Не мог бы ты… – Федор Иванович закашлялся, – не мог бы ты попросить отпуск и приехать сюда, на станцию? Я имею в виду лично, физически.

Скосив взгляд на черный браслет наручных часов, Александр не торопился с ответом. Его создатель знал о правах живых проектов не хуже, чем любой живой проект. Он знал о том, какими средствами к существованию обладает Александр, какой частью своей жизни может распоряжаться самостоятельно, да и то, пока эта часть никому не нужна. И если он был необходим ученому там, на станции в натуральном виде, намного правильнее было обеспечить поездку самостоятельно, от лица Арктики-1. Шансы, что руководство удовлетворит личную просьбу живого проекта, критически стремились к нулю. Старик не мог это не понимать. И все же он просил. Это значило одно из двух: либо Федор Иванович знает что-то, чего не знает Александр, либо ему настолько важно увидеть свой провальный живой проект, что любые сомнения теряли всякое значение перед необходимостью это сделать.

– Я попытаюсь, – обещал Александр.

– Благодарю, мой мальчик! Надеюсь в скором времени обнять тебя. До встречи!

– До свидания, Федор Иванович.

В замешательстве поднявшись к окну, Александр распахнул его и, прикрыв глаза и откинув голову, сделал глубокий вдох. Тот озноб, что заставлял его минутами ранее зябко потирать плечи, растворился так же, как могла бы эта промозглая ночь раствориться в снегах Арктики. Ладони и виски его горели.

– Александр, температура восстановится до нормы завтра в шесть, когда охранные модули разблокируют доступ к складу, и я смогу заменить датчик, – пообещала Липа.

– Но пока твой датчик в комнате сломан, по моему ты не можешь ориентироваться?

– Вношу корректировки в протоколы. Температура восстановится в течение часа.

– Спасибо. Можешь не благодарить…

– Рада быть полезной, Александр!

Молодой человек встрепенулся, услышав за спиной чей-то зов, и резко обернулся.

– Саша! Я опоздала? Одиночество подтолкнуло тебя сделать выбор в пользу Липы вместо живой женщины?

В проеме двери, замерев с двумя бокалами и бутылкой шампанского, стояла Рита Иванова – экономист из сектора через один от того, в котором сидел он сам. Глаза ее были расширены, под ярким макияжем проступала перламутровая бледность. "Модификация или напыление?" – подумал он, когда Рита впервые пришла в офис в таком виде, а однажды вечером увидел ее без инфооформления и понял, что эта ее перламутровость – всего лишь визуальный сервис. Ее вопрос был, вроде, шуткой, но лицо оставалось серьезным.

– Что случилось? – тряхнул головой хозяин, рассматривая гостью.

– Я пять минут звонила и еще столько же пыталась докричаться до тебя! – ее глухой голос даже во взвинченном состоянии не мог быть громким.

– Что ты хотела?

Рита выдохнула, успокаиваясь и пытаясь вернуть себе прежнее настроение.

– У тебя жутко холодно! – усмехнулась она, заходя. – Я даже не знала, что эти окна открываются!

Александр не без любопытства наблюдал за гостьей. Рита Иванова работала в LPI около пяти лет, получив схожее образование. В головной офис она была переведена пару лет назад, но, безусловно, знала, кем является Александр. Несмотря на это, девушка стояла сейчас в трех метрах от него в невесомом красном платьишке и с выпивкой.

Когда молчание затянулось, Рита обежала взглядом единственную комнату и направилась к столику в углу, противоположном кровати. Поставила бутылку и бокалы.

– Так ты закроешь это чертово окно? – спросила без раздражения, скорее игриво.

– Да, конечно, – Александр выполнил просьбу, – что ты хотела?

– Поздравить с Днем рожденья и выпить за твое здоровье, – пожала гостья плечами так, будто это было само собой разумеющимся.

– Зачем тебе это?

Александр сел в кресло по другую сторону прикроватной тумбочки и выдержал взгляд коллеги, посмотревшей на него, как на непонятливого ребенка.

– Откроешь?

– Никогда не делал этого прежде.

– Все бывает в первый раз, – засмеялась Рита.

Александр медленно повел подбородком, подтверждая свой отказ.

– Ну же! – засмеялась Рита неуверенно, – Саша, будь мужчиной! Неужели я должна сама мучиться с этой чертовой крышкой?

Когда его губы вытянулись в линию, плохо напоминающую улыбку, Рита предпочла отвернуться, но услышав вопрос, все же обернулась.

– Это ты от лица человечества и корпорации признаешь, что живой проект все же может считаться мужчиной?

Рита открыла рот, начиная подозревать, что зря сюда явилась. И все же покинуть негостеприимную квартирку сейчас было бы слишком унизительным.

– От своего лица – да, определенно, – ответила она как можно более миролюбиво.

– Но если я оставлю эту пробку на растерзание более опытного человека, то есть тебя, то мужчиной я считаться перестану?

– Ты издеваешься?! – возмутилась она. – Зачем ты все принимаешь так серьезно? Зачем все усложнять?

Александр не ответил.

Рита отвернулась к столу. Живой проект с минуту наблюдал ее фигуру, колдующую над бутылкой шампанского. Тонкая ткань платья мало что скрывала, и потому отводить взгляд не было никакого желания.

Когда послышался хлопок, Рита натянуто засмеялась и разлила шампанское по бокалам. В комнате по-прежнему было очень холодно, женщина чуть ли не постукивала зубами в такт бешено колотящегося сердца, а кожу покрыли мурашки. Сжав ледяными ладонями ножки бокалов и развернувшись, Рита поняла, что живой проект все время наблюдал за ней. Глубоко вздохнув, она успокоилась, но пройдя пару шагов, замерла: рядом с креслом, занятым хозяином комнаты, сесть было некуда. Усмехнувшись, она всунула в его ладонь бокал и скользнула на колени.

– Как же тут холодно, – засмеялась напряженно, внимательно наблюдая за Александром.

Именно такой реакции от своего появления она ожидала изначально. Именно такого взгляда хотела добиться, но несколько раньше.

– Знал бы ты, сколько я отвалила за эту бутылку! Виноградники были явно не в приоритете во время долгой зимы, до сих пор на полках одна синтетика. Ты же наверняка еще не пробовал настоящего вина?! Я проштудировала права живых проектов, – торопливо продолжала она, – вам не запрещается…

Александр сфокусировал взгляд на ее лице и чуть качнул бокалом, будто только ощутив его в ладони.

– Да, – улыбнулась Рита, – с Днем рожденья, Сашенька! За твое здоровье! – она приподняла бокал с ароматным, постреливающим крохотными пузырьками напитком.

Прежде чем ответить, Александр глубоко вздохнул.

– Это в порядке вещей: пить за здоровье подрывающие это здоровье напитки?

– Что?

Он широко улыбнулся, обнажив ряд идеальных белых зубов. Эта улыбка показалась Рите неуместной и слишком открытой. Пытаясь не обращать на нее внимания, она потянулась вперед, чтобы чокнуться. Раздался псевдо-звон посудного пластика и женщина отпила. После этого остановила выжидающий взгляд на лице Александра. Он перестал улыбаться, глядя на бокал в своей руке. Рита не находила и тени тех переживаний, что охватили его минутами раньше. На лице живого проекта застыла грусть, близкая к муке, но будто не переходящая черту: балансирующая на грани принятия самой себя – чистая грусть. Рита ожидала всех возможных, по ее мнению, реакций на свой приход и невысказанное, но очевидное предложение. То, что она увидела, покоробило ее, если не сказать большего – обвинило. Смутившись, девушка поставила бокал на тумбочку и повернулась к коллеге.

– Саша, я… – она нахмурилась и тряхнула головой, Александр поднял к ней взгляд, – я не хотела подшутить над тобой или… ничего такого, – она и сама не понимала, что заставляет ее оправдываться, – я хотела… быть с тобой в этот день… хотела сделать тебе хорошо. Хотела…

Он неожиданно рассмеялся, громко и тем более обидно. Ее подбородок задрожал, черты лица мимолетно искривились. Рита сжала челюсти и положила холодную ладошку на его щеку.

– Ты ненавидишь нас, – прошептала без тени вопроса в голосе.

Он не ответил.

Через минуту, стараясь быть как можно тише, незаметнее, пытаясь раствориться в воздухе, Рита покинула его квартирку.

Александр сидел еще пару минут, дыша полной грудью, крепко закрыв глаза и сжав зубы. Потом, все еще держа бокал шампанского, прошел в ванную комнату. Замерев напротив зеркала, он какое-то время смотрел на свое отражение. Потом, чокнувшись с зеркалом, прошептал:

– С Днем рожденья… за твое здоровье…

И вылил шампанское в раковину.