Читать книгу Джей Фокс: Моя жизнь. Том I - Дарья Юдина - Страница 4

Как быть матерью, Лисса представляла себе смутно. Помощи ей ждать было неоткуда. Поэтому она полагалась на свои инстинкты, здравый смысл (в том виде, какой был ей доступен) и статьи из журналов. Безграничная любовь к своим детям у нее сочеталась с твердой уверенностью в том, что человеку с самого рождения нужно позволять быть самостоятельным. Питер родился через полтора года после меня, и, кажется, мама восприняла это как облегчение. Ведь старший брат может присматривать за младшим. Она оставляла меня «за главного» чуть ли не с трех лет, а сама уходила погулять по магазинам и отдохнуть.

Отец относился к нам ответственно и с уважением. В те редкие дни, когда он бывал дома, папа посвящал свое время нашему обучению. Мы рано научились читать и писать, а потом, конечно же, были уроки игры на гитаре. Впрочем, Питера музыка мало интересовала, и гитарой отец занимался только со мной.

Но я забегаю вперед.

Надо сказать, я немного сочувствую двадцатилетнему Генри. Стать отцом в таком возрасте, одновременно с этим обрести бешеную популярность и, как следствие, разбогатеть – тут есть от чего потерять голову. Кроме того, ему не к кому было обратиться за поддержкой или советом. Он один должен был принимать все важные решения и нести ответственность за себя и за свою молодую семью.

А нести ответственность за мою мать задачка та еще. Смотришь на копну ее рыжих волос, и на ум приходит сравнение с бушующим пламенем. Такая она вся. Яркая, живая, импульсивная, мама не создана для размеренной семейной жизни. Долгое безделье сводит ее с ума, а отсутствие рядом заинтересованных мужчин подобно смерти. Отца подолгу не бывало дома, он выступал в других городах, и мама находила себе развлечения самостоятельно. Папа в своих поездках тоже не скучал, нет-нет да и сдаваясь под натиском очередной поклонницы, готовой на что угодно, лишь бы провести ночь со своим кумиром. Так и получилось, что первые годы моей жизни стали серьезным испытанием для отношений Генри и Лиссы.

К тому времени, когда родился Питер, мы уже переехали из шумного Астро в маленький и тихий Эм. Отец купил двухэтажный особняк в центре города. Неподалеку находилась студия, где он записывал свой второй альбом.

Мы с Питом помним, какими были ссоры наших родителей в те времена. Вне зависимости от причины раздора начинала все, как правило, мама. Она говорила что-нибудь язвительное, бросала вскользь обвинение, презрительно усмехалась. Выводить людей из себя – один из ее талантов. Отец, человек достаточно сдержанный по натуре, вспыхивал за минуты. Сначала он спорил тихо, переходя постепенно на свистящий шепот, и наконец срывался, начинал кричать. Мама кричала в ответ, что-нибудь швыряла, разбивала, отвешивала мужу звонкие пощечины. Он перехватывал ее руку, отталкивал… Наконец уходил, хлопнув дверью. Долго курил на крыльце или шел куда-нибудь выпить. Потом возвращался, крепко обнимал маму, они начинали страстно целоваться…

Как бы ни была страшна ссора, Генри ни разу не ударил Лиссу. Какие бы проклятия и взаимные оскорбления ни звенели в воздухе, никто из них не подумал бросить другого. В этом году родители отметят пятидесятую годовщину своей свадьбы, они все так же безумно влюблены и все так же не мыслят жизни друг без друга. Но прошел не один десяток лет, прежде чем их ссоры окончательно сошли на нет.

Часто после таких ссор отец брался за гитару и блокнот. Бушующие страсти служили прекрасным источником вдохновения для новых песен.

Мне было около пяти лет, когда неожиданно появился дядя Рейн. Я помню, как он впервые вошел в наш дом, ведя за руку маленькую девочку в голубом платьице. Это была моя двоюродная сестра Элоиза. Все называли ее Элли.

Дядя рассказал такую историю.

Он и Луиза попали в маленькую деревню посреди пустыни, населенную молчаливыми жителями. Они радушно приняли беглецов, выделили им небольшую хижину, помогли устроиться. Связи с домом не было, пришлось начинать новую жизнь.

Через два года появилась Элли, но, к несчастью, Луиза умерла во время родов. Для дяди это был страшный удар. Он говорил, что долго еще потом не мог заставить себя подойти к дочери, прикоснуться к ней, взять на руки. Местные жалели его, помогали чем могли, приглядывали за ребенком.

Прошло несколько лет. Однажды жители их деревни собрались в путешествие – в столицу империи. Они хотели навестить своих дальних родственников и заодно привезти кое-какие редкие товары, которые в их пустынной местности было не достать. Дядя, недолго думая, напросился с ними. Покидал в сумку свои небогатые пожитки, подхватил Элли и уехал. Со смущением он признался, что даже не попрощался толком с людьми, приютившими его.

«Я понял, что не могу больше оставаться. Что всегда буду чужой, всегда буду один… Я решил искать вас».

По дороге они посетили Астро, и дядя Рейн отправился прогуляться на тот самый берег моря, где так любили бродить мои родители. На скамейке лежала забытая кем-то газета. Первая страница была украшена большой фотографией молодого человека с гитарой в руках и черной повязкой на правом глазу. Таким образом, поиски не затянулись надолго.

Дядя с дочкой поселился у нас. Стоит ли говорить, что счастью воссоединившихся друзей не было предела? Теперь они были даже больше чем друзья, мы все стали одной семьей. Мои родители на время забыли про свои раздоры, вместе с дядей Рейном они сидели в гостиной и разговаривали, разговаривали, разговаривали…

Для Элли поставили дополнительную кровать в нашей детской. Она долго сторонилась нас с Питером, уходила в дальний угол, тихо играла там в одиночестве. Мы не навязывались. Со временем Элли привыкла и в конце концов подружилась со своими братьями, к радости и большому облегчению наших родителей.

За несколько лет мама перебрала множество занятий. Живой характер не позволял ей долго задерживаться на чем-то одном – ей все было интересно, она вновь и вновь находила новые увлечения, погружаясь в них с головой. Той осенью, когда мы с Элли пошли в первый класс, мама практиковалась в декорировании стеклянных стаканов, отец записывал третий альбом, а дядя Рейн занимался преимущественно тем, что страдал.