Читать книгу Соучастники - Даяна Р. Шеман - Страница 15

Валерия допила молоко, и мы перешли в большую гостиную.

За стеклянными стенами распускались сумерки. С удовлетворением я глядел на снежную голову Валерии и не понимал, отчего не полюбил ее.

– У вас, Марк Анатольевич, деньги есть? – буднично спросила она.

– Ну как?.. Есть.

– Долго собираетесь путешествовать?

– Думаю, месяц или полтора, – ответил я. – Это мое первое в жизни путешествие.

– Вам повезло не погибнуть. Утонули бы на «Титане Рона»… Вы меня спасли, можно сказать.

Я промолчал. В молчании я жалел себя от того, что не могу искренне ее хотеть.

– Вы в Москве живете?

– Да, – ответил я.

– На Конюшенном?

– Нет. А что?

– Алиса Валентиновна сказала: вы поэт. А поэтов нынче селят на Конюшенном. Я вчера посмотрела на вас в «Вымысле». У вас интересные стихи, знаете?

– Спасибо.

– А дача поэтическая у вас есть?

– Нет, нет.

– Не успели дать или не положено?

– Не успели. Но какое мне… а-а-а, пусть. Не знаете, что стряслось с Алисой Валентиновной? Она встала? Или еще спит? Сумерки…

– Алиса Валентиновна? – с удивлением спросила она. – А вы не знаете, что она в одиннадцать часов уехала?

– К-как – уехала?

– Она торопилась, боялась опоздать на поезд. Ее ждут во Франции.

Я решительно ее не понимал. Сначала я порывисто встал. Потом сел, застыдившись первого впечатления. Новость о тебе меня ошеломила. Правильность тобою сделанного была столь неправильна с моей точки зрения, что, казалось, я на минуту отупел.

– Марк Анатольевич… – позвала меня Валерия. – Вы на меня не обижайтесь, хорошо?

– Но что?

– Ваши… отношения… поймите, пожалуйста, Алису Валентиновну. Ее ждут.

– Я должен… с ней поговорить.

– Но с ней нельзя… нельзя поговорить! – в страхе крикнула мне она.

А я уже бежал к твоей комнате. Ее оставили незапертой. Я вбежал в обыденность; в ней ничто о тебе не напоминало. Я желал найти от тебя счастливый знак: записку ли, фантик от конфеты, носовой платок, хотя бы волос. Но комната была отвратительно стерильна. Лучше бы я нашел стены в твоей крови, а тебя – с разрушенной выстрелом головой. Впервые я столь испугался обычности, естественности нашей жизни.

В экзистенциальном ужасе я ушел к своей кровати и просто упал на нее.

– Я считаю, она поступила правильно. – Валерия пришла, чтобы меня «утешить». – Ничего из вашего объяснения бы не вышло.

– Она из Парижа собиралась ехать?

– Да, с женихом.

– Куда? На чем?

– Не знаю.

– Врать нехорошо, – перебил я.

– На Восточном экспрессе, если вам интересно, – ответила Валерия. – Вы больны. Вы… не можете… навязаться женщине, которая не любит.

– А что мешало мне об этом сказать? – разозлился я.

– Нежелание причинять вам боль, – отрезала она. – Впрочем… поступайте, как хотите. Мне какое дело?.. Вы собирались в Познань, если я не ошибаюсь.

– В Познань я не поеду.

– А потащитесь в Париж?

– Скажите, легко достать ваших бабочек?

– С ума сошли? – возмутилась она. – Их дарят по взаимному согласию! Если вы предлагаете любовь, но не уверены во взаимности, бабочек воспримут, как первый шаг к домогательствам, а то и похуже. В вашем случае дарить нужно стрекозу.

– Тоже старый обычай?

– Нет-нет, – с забавной улыбкой ответила Валерия. – Как вы мало знаете о нашей жизни, Марк Анатольевич! Счастье ваше, что вы выбрались в большой мир!

– И что значит ваша стрекоза?

– Это история о влюбленных с Восточного экспресса. Нынче ее все пересказывают. В последнем предвоенном Восточном экспрессе встретились два человека и полюбили друг друга. Оба были иностранцами. Пересказывают разное, сами понимаете, какие истории… Говорят, она была итальянкой, а он – сербом. Она ехала до Бухареста, он – до Константинополя. А так как они должны были расстаться, они пообещали снова встретиться в этом же экспрессе. На прощание он подарил девушке малахитовую стрекозу, чтобы она сохранила ее на память. Но, понимаете, это был последний экспресс, началась война, и сообщение было приостановлено. На войне мужчина погиб. Девушка выжила и села на первый же послевоенный экспресс, надеясь встретиться с любимым. Но он не появился. Через несколько лет, начав поиски, она узнала о его смерти. Чтобы почтить его память, она в последний раз проехала из Парижа в Константинополь на экспрессе, а в пути выпустила стрекозу, как символ их любви.

– Валерия, вы полны романтических историй, – со смешком сказал я. – Кто вам их рассказывал?

– Вот, узнаешь провинциала! Говорю вам: эти истории знают нынче все образованные люди. Мы хотим верить, что бабочки сохранят наши чувства, в каком пекле мы бы ни оказались. Мы верим, что стрекоза поможет освободиться от боли утраченного счастья. Не судите нас строго за военные байки. Мы живем в страшные времена.

– Простите. Я не хотел обижать вас.

– Стрекозу можно купить на любом вокзале, – собираясь, сказала Валерия. – Но не берите «бродяжку». Ее выпускают по погибшим. Купите «перевязанную». Она – о живых любимых.

И она ушла.