Читать книгу Младший инквизитор - Динара Касмасова - Страница 6

На электричке ехали часа полтора. Старик всю дорогу возмущался: как так можно жить, без телепортации, это же полжизни на дорогу должно уходить.

– Нет, никогда по собственной воле не согласился бы на обыкновенный способ доставки людей, – пробормотал старик.

А посреди пути сова вдруг вздумала запеть и старик заволновался, что она привлечет слишком много внимания, и поспешил с клеткой в тамбур.

Вышли на каком-то полустанке. Тимофей Дмитриевич дожидаться автобуса не захотел, и пришлось идти пешком по проселочной дороге, бежавшей среди полей и пролесков. Через полчаса, когда мы прошли через какую-то заброшенную деревеньку, на холме показался белый дом с колоннами. Когда я зашел в открытые настежь высокие кованые ворота с вензелями и завитушками, мне показалось, будто я попал в девятнадцатый век.

Широкая дорога вела прямиком к двухэтажному особняку с одноэтажными флигелями по бокам. Кремовые каменные стены подчеркивали белизну толстых колонн террасы, над колонами был треугольный фронтон с изящным вензелем – таким же, как на воротах – переплетенные буквы «А» и «П».

– Так ваши Ершовы богачи? – сказал я. Если честно, я не ожидал, что кто-то из магов осмеливается жить такой нахально роскошной жизнью.

– Этот дом принадлежит их семье уже несколько поколений.

– Так дом не новый? – удивился я, глядя на светлый, без единой трещинки, фасад.

– Конечно нет. Когда дом построили, прапрабабка Ольги наложила на него особое заклинание, и он остается в первозданном виде. Я все просил Ольгу найти это заклинание, чтобы применить его к своей хибарке, но, к сожалению, оно утеряно. Так что придется мне латать крышу и менять половицы на веранде вручную.

На старорусской усадьбе время, и вправду, не оставило свой отпечаток. Казалось, её построили только вчера и все в ней – и двор, и шторы на окнах, и плетеные кресла на веранде, и даже герань – застыло во времени, словно майский жук в янтаре. Схожесть усиливалась благодаря золотистым лучам послеполуденного солнца, окутывавшим все вокруг.

Когда мы шли к дому, старик сказал мне:

– Только у меня просьба. То, что ты увидишь и услышишь, пусть останется в тайне. Забудь, что ты инквизитор.

– Не беспокойтесь. Тем более я уже поклялся Саламандрой.

На террасе с колоннами за круглым столом, накрытым белой скатертью, обедали люди. Полный пожилой мужчина в льняном костюме о чем-то спорил с худощавым юношей, женщина в цветастом платье наливала из самовара чай и подавала чашки. Девушка с рыжими волосами, в большой грязно-бурой вязаной кофте, читала. Она первая заметила нас, но, испуганно взглянув в нашу сторону, опять уткнулась в книгу.

Мы зашли на веранду, мужчина и юноша встали, приветствуя нас. Женщина указала на пустые стулья. Девушка ушла в дом за чашками и блюдцами для нас.

– Тимофеюшка, как? – воскликнул мужчина, разведя своими большими ручищами. – Скажи мне, как это у тебя получилось, прийти именно тогда, когда я собрался отправлять тебе письмо? Клянусь, оно уже написано и вместе с приглашением лежит на тумбочке! Осталось только подписать, все думал, от себя или от всех нас. И зачем я только потратил целый час, его сочиняя?!

– Приглашение? – не понял старик.

– Ну да, – сказал мужчина, – ведь сегодня уже пятое октября!

– А, – махнул рукой Тимофей Дмитриевич, – охота.

– Что значит «а», – возмутился мужчина. – Это традиция, которую мы поддерживаем испокон веков, из года в год…

– Орест, но сейчас-то нет надобности охотиться на несчастных вурдалаков, – сказал старик. – Они давно присмирели.

– Благодаря инквизиции, которая держит их в ежовых рукавицах с помощью всяческих запретов и карательных мер, – пробубнил я, и, конечно же, мои слова никто не услышал.

– Ничего, попотеть вурдалакам все равно придется, ради традиции. – Орест засмеялся. Потом кивнул в мою сторону: – А это кто?

– Сын моего… хм, одного знакомого, – сказал старик. – А это, Орест, тебе на день рождения, не смог удержать в тайне, хотел тебя порадовать, – побыстрей перешел на другую тему старик.

Он сдернул платок с клетки, и на Ершовых уставилась одни глазом маленькая сова, перья ее были всклокоченны. Видимо, поездка, как и деду Тимофею, ей совсем не понравилась.

– Это Герцог, – сказал Тимофей Дмитриевич торжественно.

– Не может быть, чтобы это была сова Великого Инквизитора Шмыгина! – воскликнул Орест, хватая клетку. – Это архигениально! Если я её разболтаю, узнаю все секреты инквизиции.

– Я уже научил её петь, – сказал старик.

– Да что ты! – воскликнул растроганно Орест. – Ты самый, самый лучший друг. – В глазах Ореста блеснули слезы.

Он поставил клетку на перила, сказав, что знает какие-то заклинания, которые уж из поющей совы легко сделают сову говорящую.

За чаем и разговорами об охоте я разобрал, кто здесь кто. Орест Ершов был хозяином этой усадьбы. Полная миловидная женщина, ловко управляющаяся с самоваром, – его женой, Ольгой. Они были чем-то похожи друг на друга, оба высокие, в теле, даже цвет волос почти совпадал: Ольга была блондинка, а у Ореста были светло-русые волосы. Молодой человек, любитель поспорить, был их сын Илья. Его руки иногда странно подергивались, и, чем больше он горячился в разговоре, тем меньше контролировал их движения, и за время завтрака успел разбить крышку от фарфоровой сахарницы, смести со стола нож и зафинтилить свой бутерброд куда-то в кусты роз. А девушка не проронила за все время, пока пили чай, ни слова. Она лишь иногда кидала взгляды то на меня, то на Тимофея Дмитриевича. Я так и не понял, кем она приходилась Ершовым, так как к Ольге или Оресту она обращалась по имени.

Глядя на этих магов, я теперь понял, зачем Тимофей Дмитриевич заставил меня переодеться в простую одежду и почти что вымазал грязью – чтобы я вписался в эту свинскую атмосферу. Разболтанность, неаккуратность в одежде и в жестах, и это невежливое обращение Полины к хозяевам, которые были вдвое старше её, коробили мой слух. А их сын так вообще был больше похож на бывшего или даже настоящего алкоголика. Тяжело было сидеть с ними за одним столом, дышать одним воздухом и знать, что я могу стать магом, одним из них, хотя по факту я уже и сейчас маг.

– Скоро должны приехать еще гости, – сказал Орест. – А послезавтра, за час до рассвета, мы начнем выгон вурдалаков. Юрий меня давно упрашивает провести охоту на вурдалаков ночью, тоже хочет поучаствовать. Но разве это дело? Ведь все веселье в том, что вурдалаки дезориентируются от солнца и очумело бегают от охотников.

– Вот тут-то и выясняется, что для тебя главнее охота, а не Юрий Алябин, иначе бы ты уступил своему кумиру, – сказала ему жена с поддевкой.

– Постойте, вы говорите о Юрии Алябине, который убил последнего папского наместника, Великого Инквизитора России Иоанна Первого? – удивленно спросил я.

Орест, жевавший бутерброд, угукнул.

Первый раз я услышал об Алябине не в инквизиторском училище на уроке истории. Мне было лет семь или восемь, я нечаянно прочитал его дело. Случилось это, когда я впервые отпер запретный шкаф в кабинете отца. Я надеялся найти в шкафу нечто необыкновенное и очень секретное. Но к своему разочарованию, увидел там не собрание магических предметов, изъятых у злобных магов, а всего лишь старые книжки и папки с документами. Мое внимание привлекла прозрачная пластиковая папка с желтой, с рассыпающимися краями, стопкой листов внутри. Это было дело 1891 года, мага и революционера Юрия Алябина. Я навсегда запомнил это имя, так как то, что я увидел и прочел в этой папке, еще долго мучило меня в ночных кошмарах.

На обложке стояли даты ведения дела: «1891-1916 гг.». А ниже, в скобках, значилось: «Дело не закрыто по случаю неупокоения подсудимого». «”Неупокоение”? – мурашки побежали по коже. – Значит, он стал привидением».

В начале папки были листы за 1891 год, с делами о мелких проступках Алябина. Когда же я перевернул стопку и стал разглядывать её с конца, увидел протоколы допросов и подробные описания пыток, применявшихся к Алябину в 1916 году. Я ужаснулся, что инквизиция применяла такие зверские методы. Я пролистал страницы к более ранним датам и увидел еще более страшные фотографии: уродливые до омерзения лица людей. Как я понял по подписям, это были стражники, на которых Алябин наслал страшные заклинания, когда те пытались его арестовать. Арест был произведен 21 декабря 1914 года.

Только совсем недавно я узнал, что именно тогда Алябиным было совершенно неудачное покушение на Великого Инквизитора Иоанна. Но, когда через два года Алябин сбежал из инквизиционной тюрьмы, судьба была на его стороне, и он все-таки совершил задуманное и убил Великого Инквизитора. И тогда же с последним Великим Инквизитором исчезла инквизиция, подчинявшаяся Папе Римскому. Её место занял тайный Инквизиционный орден, который поддержали люди из ЦК, боявшиеся, что маги без контроля власти пошатнут устои советского правительства. Но, несмотря на то, что инквизиция стала не церковной, а светской, звания и порядки были сохранены.

А теперь я не мог поверить, что Орест говорит о том самом Алябине-революционере. Он ведь давным-давно мертв. Неужели Орест имел в виду привидение?

– Вы можете видеться и разговаривать с привидением? – не поверил я.

Тимофей Дмитриевич удрученно схватился рукой за лоб, как будто я задал вопрос, который задавать совсем не следовало.

– Только когда Юрий Алябин сам пожелает, – ответил Орест, – но это происходит очень редко. Этот великий человек не хочет знать покоя даже после смерти. Он продолжает свою деятельность против инквизиции, хотя все, что он может в его нынешнем виде, так это только подсма…

Тимофей Дмитриевич так нарочито громко прочистил горло, что я не услышал, чем же занимается сейчас Алябин. Но переспрашивать я не стал, так как дед мог подумать, что я выведываю что-то, а я вовсе и не выведывал, поэтому спросил о другом:

– А это привидение Алябина проживает в вашем имении?

– Ах, если бы, – сказал Орест. – Он только иногда заглядывает к нам. И то, потому что он проживал на соседской даче, где собственно и погиб. Позже часть его сада вместе с прудом перешла в наши владения. Возле этого пруда он любил гулять со своей невестой – может, потому он к нам и заглядывает на огонек.

– Даже если этот призрак не из вашей семьи или дома, вы должны его упокоить, – сказал я.

– Ты говоришь прям как инквизитор. – Илья фыркнул. – Еще добавь, что по статье двенадцать, пункт шесть.

«Вообще-то тринадцатая статья без всякого пункта», – подумал я, но, естественно, вслух этого не сказал, а спокойно возразил:

– Разве хорошо, чтобы везде призраки разгуливали?

– А как тогда историю изучать?! – воскликнул Орест. – Вот, например, Юрий Алябин. Сколько интересных вещей я узнал о его деятельности! Теперь подумываю написать его биографию. Так как нет и не будет больше такого человека! Он был вовсю увлечен революционной подрывной деятельностью против инквизиции, которая в его время не скупилась на пеньковые галстуки и выписывала их магам налево и направо, как сегодня штрафы. Юрий Алябин сражался как лев или, точнее, как шмель, так как его удары были острыми, точными и крайне удачливыми. Его приемы борьбы достойны того, чтобы их вписали в учебник по борьбе с инквизицией, маги и в наше время могли бы применять их. Чего, например, стоит многоголовая алтайская болтушка, он привозил её специально для…

– Орест, – остановил его дед Тимофей. Он покосился на меня, и я понял, что дед боится, чтобы Орест при мне не сболтнул лишнего. – Вообще-то мы приехали по делу к твоей жене. Мне, Ольга, нужна твоя помощь, чтобы распознать ингредиенты отравляющего зелья. А то все у меня выходит что-то не так. Поможешь?

– Сегодня надо будет размещать гостей, завтра предпраздничный ужин, а послезавтра охота, пикник, – покачала головой Ольга Ершова. – Может, где-то между этим я и найду часок-другой. Если вы захотите остаться дня на два.

– Разумеется, останутся! – воскликнул Орест. – Помогут нам с выгоном. Потому что от Чарльза проку точно не будет, он вечно в своих мыслях, охота его не занимает…Чудак-человек! А магистр вообще любит все готовенькое.

– Приедет Петр Няо, магистр магии? – удивился Тимофей Дмитриевич.

– А то, – Орест горделиво вскинул голову. – Сейчас редко кто такие охоты устраивает. А для чего тебе Ольга понадобилась, ты же сам зельевар не из последних. Какой-то особый случай?

– Нужно найти противоядие, – как можно тише сказал дед Тимофей, но услышали все. И дружно воскликнули: «Отчего?». Молчала только Полина, которая держала на ладошке шмеля и осторожно гладила его по мохнатой полосатой спинке.

Старик пояснил:

– Коля вдруг, каким-то образом стал магом, буквально вчера. Поэтому мы здесь, ему нужно противоядие. Сложный случай, нужен самый из самых зельевар.

– Как необычно, – сказала Ольга.

Илья пробормотал:

– Странно.

А Полина стала меня рассматривать, да так пристально, будто изучая – так же, как своего шмеля. Только Орест махнул рукой и сказал:

– Ерунда.

– И вас не удивляет, что можно стать магом вот так вот вдруг? – спросил я, надеясь, что Орест слышал о чем-нибудь подобном.

– Нет, – пожал плечами Орест. – Потому как магия такая вещь… Она существует вне правил.

– Но всему есть границы, – возмутился старик.

– Мой племянник в прошлом месяце, – с воодушевлением принялся рассказывать Орест, – женился на кентаврийке и сбежал с ней в Бразилию! Огромный семейный скандал, все пытаются это удержать в тайне, но думаю, инквизиция все равно скоро их настигнет. Кто же одобрит союз между магом и магическим существом? Полукровки такие пойдут, что дюжина сильнейших магов с их жеребенком не справится, когда он начнет творить бессознательную магию. А ты говоришь, границы разумного.

Ольга Ершова принялась убирать со стола, и остальным пришлось закончить чаепитие. Все забыли обо мне и моей проблеме и опять вернулись к разговорам об охоте.

Я встал и отступил к колонне, прислонился к ней спиной, наблюдая за остальными. Полина убирала чашки, а Тимофей Дмитриевич и Орест, отойдя к перилам, продолжили разговаривать.

Ольга остановилась напротив совы и сказала:

– И этого маленького совенка зовут Герцог? – Она наклонилась к клетке и даже специально прищурилась, чтобы разглядеть птицу – и правда, больше похожую на совенка, а не на взрослую сову.

– Так её назвал Великий Инквизитор Шмыгин, – сказал наставительно Орест.

– И это не совенок, – ответил ей дед Тимофей, – это взрослая сова, сплюшка.

– Кто, кто? – Ольга рассмеялась, а вместе с ней разулыбалась и Полина. – Плюшка?

– Нет, сплюшка, это вид совы, – ответил Тимофей Дмитриевич.

– А мне нравится называть её Плюшка, – сказала Ольга. – Все лучше, чем такую малютку величать Герцогом. Это уж слишком, как-то по инквизиторски высокомерно.

– А что, – тотчас же согласился Орест, – птице все равно, как её называют, а для нас, может, это даже к лучшему – никто не догадается, чья она.

Ко мне подошел Илья и, внимательно вглядываясь в меня, сказал:

– Мне кажется, я тебя уже где-то видел.

– Навряд ли. – Я посмотрел в светло-карие глаза Ильи. А ведь и вправду, этот нервный тип был мне как будто знаком, и воспоминания были не из приятных.

– Вспомнил! – воскликнул Илья. – В инквизиции, в мае. Когда меня тащили в зал суда, я смог избавиться от наручников и получилась небольшая заварушка в коридоре. Там стояли несколько придурков, типа золотая молодежь. Ты был среди них. Только у тебя волосы были тщательно зализаны и взгляд был высокомерный, а не загнанный, как сейчас.

– Ты меня с кем-то путаешь.

– Н-да? – Илья вынул пачку сигарет из кармана и закурил, рассыпав при этом половину сигарет. – А черт его знает. Может, это и не ты был. Мне тогда ярость голову затуманивала, что я мог запомнить?

Я вспомнил Илью и то, что случилось возле дверей зала суда. После экзаменов мы стояли в холле главного здания, у входа в коридор, который вел в училище, ждали своего одногруппника. И увидели, как пятеро охранников волокут в суд молодого человека. Вдруг парень, вырвавшись, ударил магической волной по охране, отчего те, словно тряпичные куклы, отлетели от него в разные стороны, и побежал по коридору. Но в холле его перехватили другие охранники и успели, не дожидаясь нового заклинания, защелкнуть на его запястья антимагические браслеты. Охрана принялась бить его и, наконец-то, надев смирительную антимагическую рубашку, прижала его к стене. "Скоты! Фашисты! – кричал преступник. – Гореть вам в аду! Смерть инквизиции!"

Парень повернул злое, разбитое в кровь, лицо, и мы встретились взглядом. Кто-то из моей компании тогда сказал: "Я слышал, он совершил нападение на инквизиционную пересылочную тюрьму. Если докажут вину, то ему дадут лет пять. Я бы на месте судьи приписал ему еще пару статей, чтобы этот террорист отсидел в застенках не меньше полувека. Другим магам неповадно будет".

Слова приятеля отчего-то тогда меня покоробили, но я промолчал. Наверное, поэтому мне этот эпизод и запомнился. Интересно, ради кого Илья напал на тюрьму и почему его выпустили всего через полгода?

– Что это за история про Юрия Алябина и алтайских болтушек? – спросил я Илью, чтобы перевести разговор на другую тему.

– Это магические насекомые, которых запрещено ловить и использовать, живут на болоте и питаются брусникой. Если они покусают, то выбалтываешь все секреты. Алябин подбросил инквизиторам насекомых, и такое началось! – Он ухмыльнулся: – Половину инквизиторов тогда так и не вылечили, поэтому ордену пришлось их засадить навсегда в подземные тюрьмы.

Илья замолчал, докуривая сигарету. Я тоже молчал, глядя, как Тимофей Дмитриевич заходит в дом вместе с Орестом, радостно тащившим перед собой клетку с совой. На веранде остались только мы с Ильей.

Ветер сдул белую салфетку со стола, и она понеслась к ногам Ильи. Он вдруг хлопнул в ладоши, и вместо салфетки к его ногам прискакал белый котенок, он посмотрел в глаза Ильи и почти беззвучно пискнул.

– Не развеивать его, что ли, – хмыкнул Илья, – пусть магистр позлится.

– А с чего это магистру злиться? – не понял я.

Илья удивленно посмотрел на меня и спросил:

– Откуда, говоришь, ты приехал?

– А при чем тут это?

– Если ты не в курсе, кто, единственный в России, получил степень магистра на Авалоне, то ты или не из России, или не маг.

– Разве ты не слышал, я только что стал магом.

– Ну да, ну да, – как-то неопределенно пробормотал Илья.

Я вспомнил, как коллеги отца со смехом говорили о магистре магии, который все время подает протесты в инквизицию. Однажды он нечаянно подписался не магистр магии, а министр магии – шутки про это гуляли целый год по всем инквизиционным кабинетам. И еще я вспомнил, как о нем как-то сказал инквизитор Сабашников, что магистр – единственная магическая тварь, получившая образование на туманном Альбионе.

Илья дунул на котенка и тот опять стал салфеткой, новый порыв ветра отнес ее к перилам.