Читать книгу Два друга – недруга: Есенин плюс Мариенгоф - Джабраил Алиев - Страница 15

В конце весны 1919 года Есенин в одном из кафе, где помещался Союз поэтов, случайно познакомился с миловидной девушкой Екатерина Эйгес.

Она работал библиотекарем а заодно писала и стихи.

Екатерина в Союз поэтов пришла утром, чтобы показать свои сочинения кому – нибудь из уже известных поэтов.

Застала в помещении Шершеневича и футуриста Каменского.

Неуверенно подошла к ним и спросила:

– А кто председатель Союза поэтов?

– Допустим я, – ответил Вадим. А что хотели?

– Меня зовут Екатерина Эйгес, я стихи принесла, может, посмотрите?

– Посмотрим, – сказал Шершеневич, принимая из рук Эйгес небольшую стопку стихов. – Приходите через три дня, я дам ответ.

– Хорошо, – скромно кивнула Эйгес и повернулась, чтобы уйти.

Но в этот момент в кафе вошли Есенин и Мариенгоф.

И Есенин, не церемонясь, с порога громко воскликнул:

– Ух, ты какая красавица. Вадим немедленно познакомь. Или ты мне больше не друг…

Шершеневич пожал плечами:

– Да я ее только в первый раз вижу. Она стихи принесла. Сказала, что зовут Екатерина.

– Ага, понятно.

А у Мариенгофа в это время в мозгу молнией вспыхнула мысль:

«Как же она сильно похожа на Зинаиду Райх».

Но вслух он ничего не произнес.

Девушка еще раз представилась уже Есенину.

– А знаете что, давайте я вас угощу чем – нибудь, – буквально сразу легко предложил Сергей. Чего желаете?

– А чем здесь угощают? – кокетливо поинтересовалась Екатерина.

– У нас всем угощают, – встрял в разговор Шершеневич. Несмотря на тяжелое время здесь всего хватает. Такое вот это заведение.

– Ну, тогда кофе и ликер, – пожелала Эйгес.

– Да конечно. И еще принесите пирожных, – попросил Есенин официанта.

Эйгес сама выбрала столик, а Есенин тут же присел рядом. Мариенгоф, Каменский и Шершеневич стояли, переминаясь с ноги на ногу, и недоуменно поглядывали то на Есенина, то на Эйгес.

– Ну чего вы стоите. Давайте присаживайтесь, – позвал он поэтов, словно являлся хозяином данного заведения.

Однако полный с одутловатым рыхлым лицом Каменский вдруг неуклюже двинулся к выходу.

– Я не могу. Приехал брат, надо ему Москву показать. Так что извините…

– Извиняем, – усмехнувшись, бросил Есенин.

Потом обратился к Шершеневичу и Мариенгофу.

– А вы что как чужие стоите.

Поэты присели к столику, и Шершеневич сказал:

– Вот Екатерина принесла стихи, хочет вступить в Союз поэтов.

– А где стихи?

Шершеневич раскрыл папку. Есенин, быстро выпив рюмку ликера, тут же углубился в чтение. Прочитав четыре, или пять стихотворений утвердительно кивнул:

– Считайте Екатерина, что вы уже приняты в Союз.

Эйгес посмотрела вопросительно на Шершеневича, и ресницы ее сильно заморгали.

– А что вы на него смотрите, – засмеялся Есенин. Если я сказал, значит, так тому и быть. Вадим мне доверяет.

– Да доверяю, – согласился Шершеневич и уставился

в одну точку неподвижным мертвым взором.

– Спасибо, – вспыхнула в радостном волнении Эйгес.

Мариенгоф усмехнувшись, обратился к Шершеневичу.

– Я слышал, Вадим ты новый цикл стихов написал. Почитай немного.

– Еще не написал. Я пока работаю, – деревянным голосом процедил Шершеневич. Будет называться «Лошадь как лошадь». Поэтому читать сейчас не буду, тем более что тороплюсь. У меня назначена встреча с Блоком.

– А что Александр Александрович в Москве? – спросил Есенин.

– Да, вчера приехал, – кивнул Шершеневич. Через три дня будет вечер поэзии. Он прочитает свою новую поэму, которая называется «Двенадцать». Надеюсь, вы придете, – посмотрел он на Есенина и Мариенгофа

– Обязательно, – воскликнул Есенин. Я Блока давно не видел. Вот Анатолия познакомлю с ним.

Наступила короткая пауза.

– А можно я возьму два пирожных домой, – попросила вдруг смущенно Екатерина, прервав всеобщее молчание.

– Конечно, – сказал тут же Есенин.

Он выпил остатки ликера на пару с Мариенгофом и мягко предупредил девушку.

– Если не возражаете, мы с Толей проводим вас.

Мариенгоф качнул головой:

– Сергей я, наверное, домой пойду.

Есенин шикнул на него.

– Прошу тебя идем с нами. Ради компании. А там уже посмотришь сам.

Когда вышли на улицу Есенин похвастался:

– Скоро у нас имажинистов откроется свое кафе, там вы Екатерина будете самой желанной гостьей.

– Рада это слышать, – заулыбалась Эйгес. Только я не особо люблю по кафе ходить.

– Отчего так? – спросил со скучающим видом Мариенгоф.

– Не люблю много шума.

– У нас надеюсь, будет не очень шумно, – заметил Есенин.

– Да, у нас будет тихо почти как в покойницкой, – съязвил Мариенгоф и криво усмехнулся.

– Это не смешно, – попытался обидеться Есенин.

Но тут – же улыбнулся и, вынув из кармана куртки сверток, показал Екатерине.

– Что это? – спросила она.

Есенин развернул плотную бумагу, и девушка увидела белоснежные пирожные.

– Вот пошел на кухню и украл еще пару штук, – искренне признался Есенин и засмеялся очень весело как ребенок.

– А тебя разве никто не видел? – полюбопытствовал Мариенгоф.

– Нет, в этот момент там никого не было, – усмехался довольный собой Есенин.

* * *

Мариенгоф отстал от Есенина и Эйгес.

Он шел почему – то сзади на приличном расстоянии.

Есенин, сложив руки у рта, изображая рупор, крикнул:

– Эй, Толя ты чего!? Нагоняй быстрее.

Мариенгоф издалека помахал рукой: «Мол, не беспокойтесь все хорошо».

– Странный у вас товарищ, – сказала Екатерина.

– Да, есть немного, – кивнул Есенин. Кстати нас обоих считают странными еще, оттого, что мы, иногда, щеголяем в цилиндрах. Бывает, что и ругаемся, полдня не общаемся, а потом снова перемирие. Когда меня обокрали, то он сразу помог мне. Пошли в магазин и купили новую одежду. А когда у него украли, то, я, конечно, поспешил на помощь. Представляете, поехал Анатолий к дальнему родственнику на дачу, того не оказалось на месте. Было уже поздно, и он решил переночевать в соседнем пустовавшем доме. Когда проснулся, то не нашел часов, брюк и рубашки.

Я приезжаю на следующий день, а он стоит растерянный и орет изо всей мочи из окна. Захожу внутрь, а там пусто и только несколько матрасов в углу, и он сам в пиджаке, накинутом на голое тело. Это было довольно уморительно.

Есенин обернулся назад чтобы снова позвать Анатолия, но того как будто и след простыл. Сергей рассмеялся.

– Вот вам и странности нашего брата поэта.

Екатерина тоже засмеялась и сказала:

– Мне кажется, что вы поэты все со странностями. Мне рассказывали, что Велимир Хлебников, когда однажды читал стихи, то забыл обо всех, и заснул буквально там же на сцене сидя за столом.

– Это так, – кивнул Есенин. А еще Велимир абсолютно равнодушный человек к деньгам и роскоши. Может и в домашнем халате щеголять по улице. Но в тоже время очень простой и добрый. – Одна беда, – развел руками Есенин. – Стихи пишет малопонятные оттого, и печатают его мало.

* * *

– Но вот мы и пришли, – сказала Екатерина и остановилась около трехэтажного желтого здания.

Есенин оглянулся и удивился:

– Мать честная да это же гостиница «Люкс».

И сам не заметив как перешел на ты, спросил:

– Сколько же тебе обходится такое проживание?

– Почти нисколько. Это ведь теперь общежитие. Выделили специально для работников культуры. У меня своя большая комната, – похвасталась девушка.

– А мне можно увидеть эту комнату? – лукаво улыбнулся Сергей.

– Если очень хочется. Тем более надо ведь скушать все наши пирожные. Кстати у меня и вино есть.

Есенин уверенно взял Екатерину под руку.

– Это прекрасно. Закатим пир горой. Не у всех в наше время есть вино и пирожные.

Они легко поднялись на третий этаж, вошли в комнату и, усаживая девушку сразу на кровать, Есенин спросил:

– А знаешь, что мне больше всего в тебе понравилось?

– Что? – вздернула носик Екатерина.

– Твои бедра, – честно признался Есенин.

– Ну, ты и наглец, – шутливо отмахнулась она. Как не стыдно я ведь старше тебя.

– Но это правда, – сузив глаза, усмехнулся Есенин. И разреши мне, пожалуйста, сегодня остаться у тебя ночевать.

Эйгес еще более удивилась.

– А ты оказывается действительно наглый.

– Ага, – согласился Есенин. Значит, договорились.

И пока растерянная Екатерина раздумывала, что ответить, Есенин мягко потребовал:

– И подай, пожалуйста, сюда твое вино. Очень не терпится попробовать.

Екатерина принесла графин, поставила на стол, положила в тарелку пирожные.

Есенин с удовольствием выпил сразу три рюмки и снова пустился в признания:

– Ты мне очень понравилась. Это действительно так. Поэтому может, прямо сейчас разденемся и ляжем в кровать?

Он помолчал, на секунду и упрямо попросил:

– Ну, прошу тебя.

У девушки глаза буквально полезли на лоб.

– Ты… ты с ума сошел Есенин?

– Да, сошел. Считай что это очередная моя странность.

– Не буду раздеваться, – сердито отрезала девушка. Уходи лучше, – не очень уверенно проговорила она.

– Ну, хорошо дождемся ночи, – пропустив слова Екатерины, мимо ушей твердо констатировал он.

Есенин был уже изрядно пьян, так как выпил кряду несколько рюмок крепкого вина.

Сергей почувствовал, как пол слегка закачался под ним.

Хмель так сильно ударила в голову, в результате чего язык невольно становился все более и более, развязным.

Тем не менее, девушка не стала прогонять Есенина. Ей тоже все-таки очень понравился этот веселый, немного наглый, но удивительно симпатичный парень.

Екатерина абсолютно не могла противостоять чудовищному обаянию поэта.

Есенин стал читать девушке стихи.

И когда время наступило за полночь они действительно вместе легли в постель.

И она совсем не воспротивилась этому.

В это время за стенкой тоскливо и громко начала надрываться заунывная музыка, и Есенин не выдержав несколько раз, бабахнул кулаком в стену:

– В конце концов, позволено отдыхать или нет. Еще раз услышу вашу паршивую музыку, то пристрелю из нагана.

Музыка прекратилась. Екатерина тихо засмеялась:

– А что у тебя есть наган?

Есенин объяснил:

– Наган есть, но только дома.

Екатерина прислонила его голову к своей белой мягкой груди и сказала.

– Успокойся. Там живет старик еврей. Он когда выпьет, всегда слушает свою любимую музыку. Он очень спокойный и вежливый человек.

– Ах, ну если так, то конечно, – рассмеялся Есенин и стал нежно осыпать поцелуями глаза и губы девушки…