Читать книгу Два друга – недруга: Есенин плюс Мариенгоф - Джабраил Алиев - Страница 17

И вот осталась неделя до открытия кафе.

Есенин с радостью оповестил об этом по телефону тех имажинистов, у кого имелся дома телефон. Напомнил, что открытие состоится в 10 часов утра.

У кого телефонов не было попросил Мариенгофа навестить их и сообщить им лично.

Кроме того по Москве были развешаны также афиши изготовленные из плотной качественной бумаги возвещавшие об этом громком для имажинистов факте.

Когда Есенин случайно столкнулся с поэтом Матвеем Ройзманом в здании Пролеткульта, тот осторожно осведомился надо ли ему тоже присутствовать:

– Обязательно Мотя. Ты и Коля Эрдман самые молодые имажинисты. Надо ведь ознакомить широкую аудиторию с вашим творчеством. Ну а как у тебя с учебой? Скоро ли полноценным юристом станешь?

Ройзман немного смутился и тихо промолвил:

– Я что – то все больше в сторону литературы стал тяготеть. Не могу себя перебороть.

– Ну, смотри товарищ имажинист, – засмеялся Есенин. Может оно и к лучшему. Станешь настоящим писателем.

– Я тоже так думаю, – простодушно согласился Ройзман, и тоже засмеялся.

Также официально был приглашен певец Александр Вертинский. Есенин попросил это сделать Шершеневича, который был лично знаком с Александром Николаевичем.

– Пусть приедет немного раньше. Чтобы не пришлось ему толкаться в толпе. И скажи, что хорошо оплатим.

* * *

На открытие кафе, которое находилось по адресу Тверская 37 народу пришло действительно много.

Очень любопытно было узнать поклонникам поэзии, что это за кафе открывают имажинисты.

В первую очередь выкрикивались фамилии Есенина, Мариенгофа, Шершеневича и почему – то Луначарского.

Хотя Луначарский имел отношение к этому кафе косвенное. Он всего лишь поддержал его открытие.

В не очень большом зале было все аккуратно: белые столики, желтые лампы, бархатные зеленого цвета шторы.

Направо от сцены большой диван, где можно было просто отдохнуть и даже поспать.

Был приглашен и конферансье в лице вездесущего Михаила Гаркави.

На этот раз он должен был читать стихи тех поэтов, кто сам не захочет, но непосредственно оплатит ему энную сумму за выступление.

Мариенгоф подошел к Гаркави и сказал:

– Миша веди весь вечер ты, того же хочет и Сергей.

Гаркави растянул рот в широкой благостной улыбке и весело проговорил:

– За небольшую дополнительную плату готов хоть сутки рассказывать анекдоты и стихи зрителям.

Мариенгоф тоже усмехнулся:

– Да, дружок ты своего никогда не упустишь.

В это время Вадим Шершеневич стал перед дверьми и произнес небольшую пафосную речь:

– Уважаемые товарищи сегодня третьего августа мы открываем наше литературное кафе. Я вижу здесь не только имажинистов, но и поэтов других течений. Ну, что же тем лучше. Может, устроим своего рода соревнование по чтению стихов…

– А где Маяковский? – крикнул кто – то из толпы, прервав его обращение.

Ему тут же иронично заметили.

– Краску покупает для «Окон Сатиры»…

– Ого, го, го, – заколыхалась толпа в очень громком, неудержимом хохоте.

Шершеневич поднял руку.

– Внимание. Не беда, что нет Маяковского, зато есть его товарищ поэт Каменский. Он будет читать стихи. И хочу предупредить, что для кого сегодня не хватит мест, пусть придут завтра или послезавтра. Мы будем выступать каждый день, кроме понедельника.

– Го, го, го, – вновь забурлил народ, а потом стремительно и дружно хлынул внутрь помещения.

Однако, как и предполагал, Шершеневич не все вместились, и поэтому у входа началась изрядная давка.

Вадим пытался насести порядок. Он зычным голосом кричал.

– Уважаемый народ, ничего страшного не случилось. Можно завтра придти. А кто этого не понимает, предупреждаю, что я боксер, и мало никому не покажется.

После предупреждения Вадима, кто – то ушел восвояси, а кто – то все – таки попытался проскользнуть в кафе.

Шершеневичу активно стал помогать уже упомянутый Григорий Колобов, который являлся другом всех имажинистов.

* * *

Зал оказался переполнен.

Свободных столиков конечно не было.

На диване вместо четверых – пятерых, разместились гораздо больше людей.

Главные теоретики имажинизма: Есенин, Мариенгоф, Шершеневич и Кусиков еще раз коротко поздравили себя и других, и стали выходить поочередно на маленькую сцену и читать свои стихи.

Поэт Николай Эрдман, не захотел читать сам и попросил это сделать Гаркави.

Также поступил и Матвей Ройзман.

К нему вдруг подошел Шершеневич и спросил: