Читать книгу Рэя - Джей Корниенко - Страница 10

Она, ещё несколько дней, не решалась дать объявление в сеть про свои секс-услуги. Но, точно решила, что с этого нужно начинать её дополнительные заработки. Иначе – будет плохо, будет холодно, в квартире, и темно, а ящички для еды опустеют, и Элис снова может попасть к врачу, услуги которого, дороже, чем просто взять и умереть.

Так и проходила, полдня, по комнате в растерянности: с чего бы ей начать, как лучше написать, как выложить и где разместить, чтобы начало клевать? Единственное, что она знала – нужно начинать прямо сейчас и не медлить. Рыскать по улицам, в поисках того, кому бы отсосать, это не в чате сидеть по полдня. Тут нужна смелость, наглость, сноровка и хорошая «крыша». Первое – есть, со вторым – не очень, а «крышу» ещё стоит поискать.

«Чего думать, надо просто сесть и написать»! – сказала себе, взяв в руки дочкин компьютер. «…Ресурсов полно, проблема может быть с рекламой, которую нужно покупать. Что писать? Написать, просто, коротко и ясно: «сосу – 250; со спермой – 400; в рот – плюс 50; на лицо, грудь, живот или попу – ещё 50; быстрый секс – 100; в попу – 200». Примерно такие сейчас цены. И дописать: «исполню любые извращённые желания». И электронный адрес браслета. Всё».

Она ввела параметры объявления, подтвердила свой ID, провела оплату и подписалась на временную бесплатную рассылку по всем ресурсам частных услуг.

«Okay. Done. Если дело пойдёт, можно купить самую дешёвую рекламную подписку. Я молодец», – похвалила себя.

Она откинулась на спинку кресла и поджала ноги.

«Кубик» их был одноместный, одноуровневый, на пятом этаже старого домика с крышей, в виде двух пирамид. Стены – тёплые, светлые, покрытые мягкими звукоизоляционными панелями, приклеенные ромбиками. И была всего-то одна комната, отделённая раскладной стеной, как жалюзи, от кухонного отдела. Там не было ни холодильника, ни плиты, ни краника с водой, а одни лишь выездные шкафчики и столик, который выпрыгивает из-под пола, только прикоснись. Мебель – встроенная, и, если зайти незнакомцу, то он ещё долго будет рыскать в поисках панели с кнопками, чтобы что-нибудь открыть. Она, даже, и сама не совсем понимала, как в тех тоненьких стенах прятались раздвижные вещевые шкафы. Такие старые домики даже грабители обходили стороной, не в состоянии разобраться в функционале жилого блока.

Повернув голову в сторону обеденного уголка, вспомнились ей её постыдные шалости, которые выделывала пару лет назад. Она там, бывало, сидела часами и обслуживала клиентов по телефону. Да и сама не стеснялась всунуть внутрь два пальца, или какой-нибудь тонкий овощ, пока дочка сидела за своим местом, или мылась в ванной.

– Какая дура. – хмыкнула цинично. – В голове была одна пошлость.

Но и сейчас её самооценка не в лучшем состоянии. Несколько недель нового года были позади, а уже успела разочароваться в свободе выбора. Не знает и не умеет она распорядиться своим временем так, чтобы оно работало на неё. Но успокаивала себя одной мыслью, что ещё мало времени прошло, только начала жить по-новому, и не так просто оторваться от мира развратных услуг, если большую часть жизни на это потрачено. Перестроить своё сознание и ум, чтобы найти другие способы добычи денег. Это, как родиться заново.

«Опять я сюда лезу, снова тянет на контакт с людьми. Сама же себе обещала, что больше не буду! Говорила про боль и унижение…, что не буду идти в руки садистам. Просто – чистый секс. Без насилия, казни и пыток. Как бы не затянуло, снова, в воронку»?!

Она достала свой планировщик, просмотрела список задач, прокрутила его и быстро свернула. После, открыла галерею фотокопий дочкиных работ, личные фотографии и развернула, на весь экран, единственное фото с Джеком, сделанное в одну из ночей в Клубе.

Улыбнулась.

Утром, когда отправила дочку на учёбу, получила первый отклик на своё объявление. Она не ожидала, что кто-то согласится заплатить ту цену, которую она загнула за свои сексуальные услуги, поэтому, решила первым долгом провести встречу, отработать пару часов и убежать, пока никто не видел. «Если все удастся провернуть за час-другой…», думала она, «Ещё будет время зайти в чат, посидеть и там. Хоть и мало толку от него. Надо просто подождать, как хищник, свою жертву, и можно ещё пару сотен выручить за услугу «приват».

Почему она попёрлась? Была удивлена: нашёлся тот, которому не жалко пять сотен выкинуть на её оральные ласки. «Если всё выйдет гладко и окажется простой себе чувак с деньгами, со стервой-женой, никакой не извращенец, можно будет развести на постоянные встречи. Можно будет начать с прелюдий и язычка, а закончить аналом или спермой в попу. Если в кучу все сложить, то можно будет выручить пару тысяч, всего-то, за полдня», – размечталась она.

Так она и решила, подготовиться тщательно, продумать хорошо, как лучше войти в образ. Как она уже успела заметить, наблюдая за уличными девками, они не отличаются друг от друга ни внешним обликом, ни манерами, а стараются все фрагментировать, разделить услуги. Сесть, сделать и уйти.

Не могла она вспомнить, когда так одевалась, в последний раз, но решила принять ванну, подготовить свои «прелести», вымыть голову, чуть просушить и увлажнить волосы. Не причёсывать руками чёлку вверх, как у мальчишек, а уложить на бок расчёской с крупными зубьями, чтобы аккуратно шапочкой сверху придавить. Одежду специальную, уличную и вульгарную, короткие юбки или платья с туфлями она не имела. Всё, что было, и то, что ещё не ношено: черно-коричневые леггинсы, со вставками из кожи, белая майка и рубашка, в красно-чёрную клеточку, с длинным рукавом. Лёгкий макияж, розовый блеск на губы и оставить колечко на губе, для дополнительной стимуляции члена.

Не много не по-женски, но всё, что имелось.

По дороге не хотелось ей думать о том, что она сама себе обещала не скатываться в мир грязной улицы, но бесконтактный секс и игры со своей кисой на камеру приносили ничтожно жалкие деньги, которых не хватило бы даже на день, если бы не старые запасы и дочкины гранты. Нашла успокоение в том, что никто не узнает, что идёт не на пытки, не на унижение и не будет терпеть плевки в лицо и боль. Просто доставит удовольствие обычному мужчине, не извращенцу, которых на улице, вроде как, и не встретишь.

Её интуиция не подвела: просторная машина, седан, класса люкс, абсолютно тихая, с электроприводом. Кремового цвета кожаный салон, и каждый кубический сантиметр воздуха внутри, пропитан терпким ароматом сигарет, вперемешку с одеколоном.

Но хозяин этой прелести – лысенький мужлан. Дедок рявкнул ей, с ходу, не садиться на переднее сиденье, а лезть назад, где была заранее заготовленная плёнка, для таких пассажиров, как она. Чтобы нетронутую роскошь не испачкать.

«Ну ладно», думала она, «Не в губы же мне его целовать».

Но тот, тронулся с места, заблокировав двери.

У неё внутри чуть похолодело, ладони вспотели, и нехорошие мысли попёрли наружу: «Хорошо», думала только об одном. «Главное – взять предоплату. Или все. А потом уже – пусть трахает, куда хочет. Пару часов перетерплю».

Тачка оказалась не только электрической, но ещё и надземной. Ей стало ясно, что потащил её на скоростную трассу, что держит весь Район в кольце. Промчал, с лёгким шелестом двигателей, мимо сетчатых заборов, свернул на широкую дорогу, с мигающими зелёными фишками, по бокам, и подкатил, бесшумно, к въезду на окружную. Там, подождав, когда машина станет на воздушные рельсы, автопилот примет борозды правления в свои руки, со скрипом, кряхтя, перелез к ней, на сиденье.

Но, взглянув на её встревоженное лицо, хрипло рявкнул:

– Не понял. Ты что, с членом?

Качнула головой.

– Пацан?

– А что? – решила немного подыграть. «Может, он любит таких»? – подумала.

– Ладно. Всё равно, кроме отсоса ничего не надо. – пробурчал тот.

Она сидела, руки в карманы. И, что-то ей вообще расхотелось, что-либо ему делать.

– Деньги…, вперёд. – сказала, как-то, тихо и робко.

– Начинай, давай! – потянул за рукав. – Давай, у тебя есть пять минут, пока машина сделает круг…

Но она вырвала свой рукав, молча, чуть подсунулась к нему и полезла рукой в пах. Там уже давно было все горячее, набухло. И нетерпеливые его руки расстегнули, мигом, ширинку, вывалив своё «достояние» наружу.

Она массировала, совершала вращательные движения, оголяя головку, и пряча её снова. Там – все влажное, вонючее, немытое и неухоженное. Да и к тому же – длинное, кривое и уродливое, никогда не стареющее, существо. Она мяла его молча, сидя рядом. Носом чувствовала затхлый запах трусов, краем уха слышала бычье дыхание, смотрела на орган, а во рту слюна становилась вязкой. Включился рефлекс.

Она смотрела на член, а перед глазами было лицо своей дочери. Она представляла, как её в щёки целует, берет за руки, вместе едят, и передаёт фрукты той самой рукой, которой сейчас дрочит, какому-то старикану, член.

Ей стало гадко брать его в рот, облизывать стенки, и погружать себе в горло.

– Приступай, давай!

Не успев договорить, стал её принуждать, насильно, наклониться и взять в рот. Несколько раз цеплялся пальцами за шею, за затылок. Она головою стряхивала, вырывалась и на член всё продолжала смотреть и продолжала…, но брать в рот не решалась.

Тут, у него лопнуло терпенье, и со всей силы, взяв за шиворот куртки, потащил к себе. И прохрипел:

– Ты, дура…, денег хочешь?

Она напряглась, приникла, как мышка, затаив дыхание, совсем не желая смотреть в его старое и скомканное, как тряпка, лицо. Отвернулась.

– Давай, делай! У меня мало времени.

Машина пошла на второй круг.

Она выбрала самое удобное место, чтобы не мешать никому, у окна. Присела погреться, под лучами жаркого солнца – посидеть, выгнать дурные мысли из головы, перевести дух и попытаться успокоиться. Длинная и узенькая барная стойка блестела, шоколадный её цвет разбудил чувства, проснулся аппетит, и она решила попробовать что-нибудь сладкое, таково же, коричневого цвета, с добавками антидепрессантов.

Внутри не было настолько светло. Похоже, хозяин не любил дневное тепло, или ему осточертело, просто, щуриться каждый день. Наверно потому, были закрыты верхние заслонки, прямоугольные полоски, и стены надели маску каменного лица, не пропускающий дневной свет, а узенькие и высокие окна опустили защитные очки, сверху так, что свет пронизывал пространство бара косыми лучами. И, от каждого окна вырастали длинные, не слишком высокие стойки, с узенькой полоской-таблоидом, на которой можно было выбрать себе любой коктейль, попросив барную машинку приготовить, из заказанного.

Она сидела, кинув верхнюю одежду рядом, и покручивала широкий стаканчик с вязкой коричневой смесью, в руках. Где-то, напротив, на самом краю двухсторонней стойки, лежало спящее тело: сопел беззаботно человек, сморённый теплом южного солнца, и духом алкогольного коктейля. Из глубины зала доносилась рутинная возня, тихие разговоры и видела, лишь краем глаза, смуглые и расслабленные лица, с крючковатыми носами, завсегдатаев, жизнь которых и состояла из каждодневных похожих посиделок в дневном полумраке.

Она слишком разнервничалась, испугалась, когда дедок потянул её за шкирку к себе. Странно, но у неё не было стойкого ощущения, что это была съёмка, всего лишь игра. К насилию она привыкла, в первую очередь, научилась терпеть, зная, что пройдёт час-другой, сценка завершится, и она будет свободна. Актёры, хоть и размахивали членами перед носом, причиняли боль и унижение, но подсознательно чувствовала, что там – была игра, атмосфера иллюзии того, что экзекуция завершится, спермой умоют лицо, воображаемый занавес упадёт, и она будет свободна.

Но, на свободе было всё реальней, в несколько раз страшней и почувствовала, что его цепкие пальцы, могут не остановиться, в порыве гнева взять и задушить. Во всяком случае, в его маленьких глазках, прячущиеся под тяжёлыми складками век, не увидела предела.

Как бы он её не принуждал, за шею к себе не тащил, чтобы наклонить, она наотрез отказалась брать в рот его гадкий член. Её руки одолела дрожь, сердце в груди бешено звало, покинуть заднее сиденье, а по животу стала расползаться тяжёлая тошнота.

«Пусть радуется, что я в рот не взяла», – думала она, сидя за стойкой, вспоминая. «А то бы я ему облевала все штаны, испачкала тот корявый член. Хотя, может, это мне нужно себя поблагодарить. Меня бы тогда точно придушил бы, увидев испачканное сиденье».

Дед её вытолкал из машины, как только понял, что ему не принесёт никакого удовлетворения: выкинул, как лягушку, на первом же съезде. Она упала, подрав колени, ударилась больной ногой. Но, этой тупой боли, она была даже рада.

Отыскав первое публичное заведение, она успокоилась, вымыла руки, и машинка-санитар помогла вернуть её коленям прежний вид – вычистила ткань, без малейших следов. За что она поблагодарила механическое существо, заплатив за услугу.

Она допила слабоалкогольный напиток, из-за которого её накрыло слабеньким туманом. Решила ещё немного посидеть и проваливать прочь из этого Района. Но к ней подсел интересный, с виду, парнишка, невысокого роста, с квадратным лицом и принялся пристально дырявить её взглядом. Она отодвинулась от него подальше. Заглянув, нехотя, в его голубые глаза, отвернулась к окну, взяв курточку на колени.

– У нас одинаковые браслеты. – внезапно, сказал он.

Она оглянулась, пробежалась по нему взглядом, убедившись, что тоненький голосок – его, спустила рукав рубашки, спрятав свой наручный браслет. И отвернулась к окну, снова.

– Я у вас недавно. – опять он сказал. – Очень тепло. Так непривычно. И по ночам не могу заснуть.

«С чего он взял, что я буду с ним говорить»? – подумала, покосившись на него.

– Я – Джо. – сказал он, уловив её взгляд. – Имя старое, но мне нравится.

– Джонатан? – спросила невыразительным тоном.

– Джозеф. – поправил её.

– И правда – старое.

Кивнул, в знак согласия.

– Континентальный турист?

– Отныне – резидент. – показал ей браслетик, такой же, как и у неё.

Она удивлённо приподняла бровки. Посмотрела, повнимательней, на его лицо. И только сейчас в нём увидела черты, не характерны для коренных жителей этого Континента. Их Города.

– И…, откуда ты родом?

– Североамериканский Континент. – сказал он, хвастливым тоном.

– Что тебя привело в наш Город, Джо? – удивилась она. Межконтинентальные миграции – редкость. Можно было свободно путешествовать, сколько угодно расхаживать, но люди уже давно утратили привычку искать себе место там, где выгодно, экономически. На каждом континенте была уйма богатых и среднеобеспеченных Районов, и уровень жизни, был выравнен, как масло, по поверхности хлеба. Каждый Мега-Сити – как отдельный мир, где полно было всего.

– Я давно об этом мечтал. – сказал он, опрокинув стакан. – Буквально недавно получил такой же браслетик – потёр запястье.

– Я не из этого Района. Такие браслеты носит каждый в нашем Городе, кто составляет низший социальный кластер. Ты, этого не знал?

Он удивлённый бросил взгляд.

– Интересно…, нет, не знал. – потёр своя запястье, снова.

– У этого Района – свой браслет. Его ещё нужно будет заслужить.

– Ну и ладно. Всё равно я не жалею. – наполнил свой стакан ярко-алой жидкостью. – У тебя интересный акцент. Откуда ты?

– Я – Berliner. – ответила, не задумываясь.

– Правда?

– Ага. – подтвердила. – На самом деле у нас говорят на многих диалектах. И каждый не похож друг на друга. Можно услышать смесь берлинского с венским, баварским, кёльнским, швабским. И даже богемским…, что удивительно, ведь их Районы имеют независимых Учредителей. Хоть и граничат с нашим.

– Ух-ты! – удивился тот её познаниям.

– Да, но я не владею ни одним из них, в полной мере. Понимаю всех, кто заговорит, но отвечаю на, таком себе, английском на берлинский манер. Тем более, если ты ездишь по таким Районам, как этот, уровня Bridge, а не сидишь на заднице, всю жизнь, то просто обязан знать этот язык.

– Вот поэтому, мне и нравится у вас. …Один Город, тысячи Районов, все разные и непохожие друг на друга: привычки, диалекты, манеры и культура…, все направлено на то, что люди хотят здесь жить. А не на небо свалить.

Она нахмурилась, посмотрев снисходительно на парня, что был ниже неё ростом. Но с ним почувствовала себя спокойно, – тревога отползла, мерзкой тварью, солнечное тепло отогрело её лицо, душа оттаяла и неприятный инцидент с дедом, неудачное начало работы уличной шлюшкой стала забывать, расслабившись. Выпрямив спину, потянулась к электронному меню. Дотронувшись ярлычка «повторить», положила свой стаканчик на клейкую полоску, что разрезала стойку, вдоль, на две части. Стаканчик, тут же, провалился, и на его месте, спустя секунду, вынырнул, уже наполненный хмельным коктейлем.

– Знаешь, моя мама родом из «New Amsterdam». Я с детства говорю на этом языке, благодаря ей.

– Правда?

– Ага. – улыбнулась, пригубив стакан. – Кстати! Как он там поживает, этот Район? Когда-то, в детстве там была. – сказала, хлебнув из стаканчика.

– Ну, вроде, ничего.

– А, голова статуи…, она ещё не под водой?

– Голова не под водой. Но, уже как два года, туда туристов не пускают.

– Почему? – удивилась.

– Это теперь воды «Атлантиды – 1». Это их владения.

– Неужели!?

Сделав глоток, он молча кивнул. Проглотив содержимое, добавил:

– Теперь – это так. И, они обвиняют Учредителей «New Amsterdam» в том, что оставили им территорию, замусоренную уличным хламом, после потопа…

– Они же не виноваты…

– Почему? Ещё до того, как вода проглотила целый Район, был подписан меморандум. В обмен на территорию, они получили от «Атлантиды» компенсацию, в виде бесценных ресурсов, которые ни одна Техно-ферма не в состоянии произвести. Но они просто взяли, всё побросали и ушли, не убравшись за собой, сославшись на природу…

– Разве не так? – пожала плечами, в недоумении. – Насколько мне известно, обязанности Районных Учредителей заканчиваются там, где начинается вода. Теперь – это их проблема. Вода – их стихия и пусть сами вычищают замусоренное дно.

– Да, но…, в общем – они теперь никого из суши к себе не берут.

– И что? Они всегда уединялись и не желали принимать «чужих». У них своеобразная область обитания, – их политику можно понять. – она отхлебнула ещё раз, посмотрев на парня косо.

– Я пять раз хотел получить статус, хотя бы временного, резидента, но все разы получал отказ.

– Да? – снова изобразила удивлённую гримасу.

– До того момента, как запретили погружение в их «Пузыри», я так и не смог ни с кем договориться про обмен. Никто из них не любит сушу. – процедил он.

– Ну да, они скверный народ. Я не знаю, как тебе – я бы там не прижилась. Не потому, что по физическим параметрам не подхожу. Это скользкие людишки, такие же мерзкие, как и моллюски, которых они выращивают. Противные и отвратительные на вид, как те водоросли.

– Ну и хрен с ними! – согласился Джо.

– Точно! – поддержала она. Облизнувшись, спросила: – Почему оставил свой Сити?

– Я уже готов был куда угодно оттуда бежать…

– Почему это?

– В нашем Мега-Сити все, будто спятили: каждый только и мечтает, как бы свалить, покинуть Землю.

– Чего им так не нравится?

– Я не могу сказать, что у них за хлам в голове. Ты знаешь, они уже давно смотрят на другие Континентальные Города, свысока.

– Ну да, так было всегда....

– В том числе и я. – не дал ей договорить. – Я с детства мечтал работать на комбайне, купить участок на Луне и завести свою ферму.

– И, что помешало? По-моему – это недорого сейчас. На «Лунар-2» запустили целую программу по расселению: снимают все пошлины, будут выдавать лицензии на свободную переработку реголита. Насколько мне известно. – добавила в конце.

– Знаю. Я готовился с четырнадцати лет, занимался самообучением, изучил все модели комбайнов, тратил кучу средств и времени на уроки симуляции… Но, как оказалось, когда решился принять участие в проекте – «генетически непригоден к жизни, вдали от Земли».

– Ну ты не унывай. – подбодрила его. – Я тоже такая, как и ты – «коренной землянин». И, знаешь, что? Я этому даже рада.

– Да неужели? – изменился в лице, и расползлась, тут же, улыбка.

– Ага. Когда-то, хотела на Марс. Но, я – экстраверт, по своей природе. Люблю общение, эмоции, людей, хоть и во многом их не понимаю… Мне просто нравится быть среди них…, нравится это синее небо, эти стальные тучи. Я люблю свободное пространство, люблю краски, люблю, безумно, тепло. Там – слишком холодно, всё ещё одиноко, тесно и экстремально опасно. И нравится проживать четыре время года. Мне кажется, если все покинут Землю, – она одичает, без нас, обидится, и назад уже, вернувшись через миллионы лет, нас не примет.

– Может, ты и права. – вдумчиво сказал Джо.

– Кстати, заезжай к нам почаще! У нас очень интересно. У нас – свобода передвижения, в любом Районе тебе будут рады. Только не забудь взять тёплые вещи, в нашем Районе действуют четыре сезона. У нас сейчас зима.

Сказав это, поблагодарила электронного бармена: прислонив запястье к электронному глазку, расплатилась быстро и ушла, подхватив свои вещи. За тот час, что просидела у окна, она соскучилась по теплу жаркого солнца Района «Southern Bridge». Выйдя на улицу, поморщилась из-за дневного света и пошла в направлении Станции, вздохнув свободно, позволив себе забыть про эпичный провал начала работы уличной шлюшкой и про синеву на шее – следы от пальцев дедка.

«Интересно, если бы он знал, что я сосу за деньги, продолжил бы со мной разговор»? – спросила себя, по дороге к станции. «Какое ему дело до меня? У каждого своя игра».

Она шла по краю дорожки, на своей полосе, для пешеходов. Под мышкой держала курточку, свёрнутая в трубочку, рубаха нараспашку, и лёгкий тёплый бриз поддевал её края, показывая прохожим рисунок нательной майки, что была под ней. На груди гордо красовалась мордочка существа, с маской, вместо рта, с гривой волос вдоль черепа, похожие на иглы дикобраза. Своеобразная чёрная клякса, нарисованная ручкой дочери.

Она шла, всунув руки в карманы, наслаждаясь заботой и теплом полдничного солнца. Волосы её были темно-коричневого цвета, с черными прожилками, от рождения, и ей не плохо в голову припекало. Но, перед жаркими лучами, кожа была беззащитная и очень быстро сгорала. Но, тем не менее, она шла навстречу солнцу, по прямым улочкам, взбираясь, то на горку, выходя к перекрёстку, то спускаясь к подножию. И, не зря жители данного Района отказались от высокоуровневых блоков-небоскрёбов. Солнце, большую часть года, поднималось высоко, но высокорослые блоки известны своей способностью перехватывать его лучи и отбрасывать холодные тени. Потому – каждые улочки однотипные, с такими же непримечательными кубиками, высотой с пятиэтажное здание. И, прогуливаясь в пешеходной зоне, её не покидало чувство, что она – подопытное животное, выпущенное в лабиринт, задание которой – найти кратчайший путь к той высотной Станции, по-быстрому слинять, чтобы завершить игру. А сами домики, ей казались некими микро-крепостями, к которой не подступиться любому человечку-муравью: с улиц ни у кого не было ни единой двери, а лишь высокий фундамент, пятиметровой высоты, что по периметру опоясывал каждый такой блок. И окна начинались где-то аж на третьем этаже.

«Очевидно, что под землёй имеются ещё одни коммуникации, дороги местного значения», – думала, идя по улице, оглядываясь по сторонам. «Давно я тут не была и, похоже, они уже успели тут всё переиначить, перестроить под себя. Хотя, судя по жёлтым отметинам на дорожном полотне – это могут быть парковочные места, возле каждого такого домика. Скорее всего, машины проваливаются под землю, как только причалят к нужному месту, и отправляются на нулевой этаж. По крайней мере – это логично. У них мало свободного пространства, чтобы улицы засорять машинами. А домики без дверей – лишь потому, что есть другие пути проникновения внутрь, известные только хозяину. И, ясно, почему отказались от высокоуровневых домов – на крыше у каждого свой райский уголок. Без солнечного тепла и света, их смысл существования сводится к нулю».

Дорога её вела к Станции скоростных составов, расположенная в нескольких километрах. Она её увидела издалека, как только вышла из бара, и не могла оставить без внимания ту башенку, что распустила свои сети, как проводки транспортных артерий Города. Её невозможно было не заметить. Станция была высотой с двадцатиэтажное здание, для Района, где преобладали низкорослые и одноуровневые домики – стандартное положение. Башня всегда должна быть на три уровня выше любого домика, чтобы её было видно издалека любому.

Шея почти не болела, губа перестала кровоточить, и в голове заметно посветлело, а – в груди потеплело. Ей повезло, что машина не вышла на большой круг, а тот – вытолкал её в кармане, из которого был короткий путь наверх, проехавшись на вертикальном лифте пару минут. Потому-то, она и вышла в южном крыле. А могло бы закончиться все иначе – выбросил бы, где-нибудь в технической зоне, откуда пришлось бы пилить пешком, с десяток километров. И, с порванным браслетом, без доступа к генетическому ID, без электронного кошелька, ей бы пришлось долго выбираться из дебрей Южного Района, что был как хвостик материковой части Континента, края которого омывались двумя морями.

Тот ворчливый старикан не плохо нервы потрепал. С девушкой ему не повезло, – из-за грубого отношения, как с животным, удовольствие своё не получил. Но и она осталась ни с чем, да и к тому же – сильно разболелась нога. Ещё – он трусливый подонок, так и норовил приложиться, ударить по лицу, но шею неплохо исцарапал, оставил отметины своих пальцев, как подарок, при первом же знакомстве.

Порванный браслет – это не самое страшное, что могло бы произойти. Его восстановить было не так просто, конечно и только в своём Районе, но, подключившись к Системе Управления Города, подойдя к любому из электронных дорожных значков, к вечеру была бы дома, получив временный билет в одну сторону. А, могла бы получить по голове, мог бы наручниками связать, штаны содрать и в задницу отыметь так, что домой бы на коленях приползла. Она это уже все проходила. В Клубе.

«Может, повезло, что машина тесная, сам он – брезгливое животное, не захотел бы насиловать лишь из-за того, что может испачкать салон. Клеёнку постелил. Надо было взять в рот и откусить тот член. Чтобы помучился, когда будут новый пришивать. Я это умею».

Станция была единственная в Южном крыле. И, свои сети она выбросила в северном направлении не зря – было чрезвычайно важно держаться материка. По жилам текла настоящая кровь, что питала Район жизнью – по транспортным сетям передвигались люди. Ей же, всегда казалось, что каждая Станция стояла, как маяк, притягивая к себе людей, забросив сети, но стоило ей подняться наверх, став посреди переходных тоннелей, где всегда можно было кинуть взор на весь Район, понимала, что станция – это настоящий Мост, или его составная часть, а транспортные сети – канаты, четырёхметровой толщины. И, этот Мост – единственная надежда для людей, всего Района не оторваться от Континента, цивилизации, уйти в открытое плавание всей Косе.

К Станции она добралась быстро, хотя и шла не спеша, по дороге, минуя условные обозначения, и призывы соблюдать правила уличного движения. А могла бы, по старинке, перелезть через сетку, обойти сканер движения и пройти через зелёную зону, что располагалась по периметру, наслаждаясь внутренней атмосферой. Но, это не её Район, она не знала полный пакет свода правил поведения и, шастать повсюду, где захочет, моральным правом не обладала. Зато, она знала: стоит пройтись, минуту, по аллее, и следом увяжутся, хвостиком, патрульные машинки и будут надоедать до тех пор, пока живые люди не «примут» её на выходе.

А дальше – штраф, и гуляй спокойно.

И, просто – ей надоело бегать по углам и закоулкам, как подросток. Надо взрослеть и отвечать за свои поступки. Если дорожка ведёт к Станции, то не зря она там выросла, и не стоило бегать напрямую, затаптывать те зелёные коврики. Они и так плохо растут. Всё сделано «для людей», и любой указатель приведёт к пункту назначения. Нужно просто подойти, приложить браслет, не много поделиться с Районным Управлением – стрелочки на табличках оживут, и будут вести, только тебя, всю дорогу.

Она заняла своё место у окна, как всегда. В колбочке была тишина, люди, не дождавшись, когда погрузятся во мрак, нырнули первыми в пучину виртуального мира, где, на время поездки, смогут заняться личными делами. Тот самый, который рисует её дочь. Она не могла себе позволить так рано уйти в мир изменённой реальности. Подход к платформе, подготовка и ожидание, когда станционный путеводитель подгонит их состав к свободной вакуумной ветке – самое интересное зрелище. Ещё – притягивало её взгляд, полотно Района, расположенное внизу. Было интересно ощущать всем телом вибрацию, улавливать высокочастотный свист, наблюдать за подъёмом на необходимую высоту, за тем, как набирают скорость, только что отчалившие, опускаются вновь прибывшие.

«Тому, кто придумал этот вид транспорта, люди должны быть благодарны. Я ему благодарна за то, что к вечеру буду дома со своей дочкой, что находится в нескольких тысячах километров от этого Района. Хоть он и умер, не дожив до старости, на Земле, а не на Марсе, мы все – его дети. Хоть он и был, всего лишь, энтузиаст, у которого полно денег, он первым понял, что деньги должны построить будущее такое, о котором мечтал. Мне нравятся его фантазии. Там много места для людей, весь их смысл – жизнь и лёгкость передвижения.

В некотором смысле – я согласна с тем, что эти Мосты со своими транспортными сетями – кровеносная система всего нашего Мега-Сити. Люди – это кровь, это жизнь каждого Района. Мы перемещаемся по скоростным артериям, венозным сетям местного значения, ходим по капиллярам-дорожкам и даём Мега-Сити жизнь. Даём энергию».

Спустя десять минут, их путеводитель поднял на нужную высоту, на самый верхний Уровень, и весь состав, похожий, больше на ракету, с острым носом, и тупым задом замер в ожидании, когда автопилот получит разрешение отправиться в путь. Их ветка была самая длинная, полторы тысячи километров протяжённостью, потому и самая высокая платформа. Она специально выбрала такой длины маршрут, без пересадок.

«Нравятся мне такие строения», – посмотрела вниз, на блестящее стеклянное тело Станции. «Люди здесь не живут и не работают, но тепло солнечных лучей приносит уют. Я обожаю, когда подымаюсь на лифте, к выходу на платформу. В таких жарких местах, стоя у прозрачной двери, кажется, лучи меня пронизывают насквозь, и выжигают всю мою пошлость и грязь. Поручни всегда тёплые, пол – мягкий, никогда на нем не поскользнёшься, и не упадёшь. И зеркала совсем другие: показывают не только твоё истинное лицо. Можно посмотреть погоду, можно кино, надеть очки, маску на лицо и провалиться в иные миры, которые рисует моя дочь. А можно просто выключить всё и посмотреть в окно. Там вид не хуже».

Пока автопилоту не был дан зелёный свет, сигнал набирать скорость, она решила кинуть взор на тот Район, узкие дорожки, по которым недавно шла. Снизу, у её ног разлёгся тот воображаемый лабиринт, который прошла. Совсем иная картина, наблюдая свысока: стал отчётливо виден волнообразный рельеф, будто посредине, в ста километрах, был эпицентр, и до краёв добралась взрывная волна, застыв, теперь, на многие века; блочные кубики расходились прямыми рядами, по вертикали и горизонтали и, как ступеньки, были разной высоты.

И, у каждого на голове был свой собственный райский уголок.

Крыши, в отличии от безликих стен, были разодеты в красочные цвета природных насаждений, украшены декоративными кустами, различной высоты и ширины. Из их головы росли мохнатые пальмы, там бродили животные, птицы, пруды и нефальшивые сады давали их обитателям плоды. Помещённые в стеклянные коробки-аквариумы, со съёмной крышей или без неё исполняли роль настоящей флоры и фауны.

«Наверняка, тот был из этого Района. Возможно, вон его крыша, с лохматыми пальмами, или та, где под куполом, лежит островок с голубенькой лужей посредине… Я не понимаю. Казалось бы, чем больше у тебя денег – тем больше свободы, тем больше времени жить для себя…, ты становишься, просто, добрее. Или, все не так? Может, они изолируются от простых, таких, как я, варятся в мире внутреннего разврата, совокупляются, друг с другом. И, как результат – рождаются слабые дети. Их чувства черствеют. Или, просто, презирают всех, кто ниже них, вроде меня?

Может, это он со мной был такой жестокий. А для дома, для своих – у него приготовлены другие слова. Тогда – он просто идиот. Был бы чуточку добрее, я бы закрыла глаза, замкнула бы, на время, свои чувства, и в рот бы взяла. Дала ему то, чего так не хватало. Проявив взаимное уважение, друг другу оказав услугу, разошлись бы в разные стороны, молча.

Но он – применил насилие. Решил склонить, не заплатив, увидев, что слабее была».

Она дотронулась пальцем окна. Решив настроить прозрачность, потянула за ползунок до тех пор, пока окно не превратилось в зеркало. За спиной, её попутчик сидел, с очками на глазах и дыхательной маске на лице. Посмотрев в свои зеленоватые глаза, спросила себя мысленно:

«Скажи, зачем ты унижаешься»?

«У меня есть дочь, которую люблю. Ради неё стараюсь, на это иду», – ответила себе. «А ещё – я не знаю, как мне от этой привычки избавиться».

Свет в капсуле погас, по периметру зажглись жёлтенькие огоньки, сверху, под потолком проснулась доска навигации, загорелся таймер обратного отсчёта красненькими циферками…, осталась минута, как состав стремительно начнёт движение, набирая скорость. Она вытащила, из спинки сидений, свой комплект безопасного передвижения на сверхзвуковых скоростях. Надела маску и вдохнула воздух.