Читать книгу Рэя - Джей Корниенко - Страница 11

На этот раз, она не стала прихорашиваться, корчить из себя невинную девочку. Так и пошла, надев штаны пепельно-стального цвета, блестящие на вид, будто мокрые, белую майку с красными длинными рукавами, под темно-синюю курточку-жакет. И причёску не стала выдумывать. Просто взяла, взъерошила волосы руками, начесала вверх чубчик и зафиксировала объем, чтобы так держались.

Она решилась на встречу с любителем мальчиков, похожих на девочек, любителем девочек с членами. Согласилась удовлетворить его пошлые желания. «Пусть себе потрогает мою грудь, и кончит себе, на здоровье, если ему это нравится. Главное – деньги», – успокаивала себя. Но тот тип хотел, и грудь потискать и в рот взять, сперму слизать. А у неё этого не было.

Они прошли по тёмному коридору, спустились по ступенькам и свернули направо. Она пошла первая, чтобы выбрать место, где-бы не сильно воняло, не было грязно, и был хотя бы один настоящий, старый унитаз, на который можно было присесть. Руки держала в карманах, был сосредоточенный взгляд, с видом хозяйки, которая будет всем действом управлять. Но кругом, на стенах, одни только вакуумные писсуары, в виде большого яйца с открытым ртом. Пересмотрела всё, и поняла, что с этим местом ей не повезло.

Выбрала тот, что ближе. Он зашёл следом, успев ухватиться за попу.

– Ну, давай… – развернулась к нему лицом. – Начинай.

– М-м-м! Ты накрасился. – промычал тот.

– Просто так…, лёгкие тени и губы…

– Класс.

Тот высунул язык и принялся подлизывать шею, подбираясь к лицу. Она зажалась, притихла, как кролик в углу, прислушиваясь телом, что он делает, и куда стремится всунуть свой язык. Отвернулась с мыслями: «Только к губам не лезь». Но он приближался ко рту.

– Давай так…, что ты хочешь? – спросила, слегка оттолкнув от себя.

– Секса, как что?

– Нет. Секса не выйдет.

– Чего это? За что я плачу? – возмутился он.

– Я в попу не даю.

– Недотрогу корчишь? – не успев выговорить, снова взялся за старое – полез ко рту. – Люблю таких, капризных.

– Нет! Я не шлюха. Просто, деньги очень нужны. – снова оторвала от себя.

– Ну, можно, хоть, подрочу?

– Делай, сколько влезет.

– Okay. Иди ко мне. – потянул за талию к себе.

– Я в губы не целуюсь.

– Ломаешься, как девочка! Люблю таких.

– Так, подожди! – решительно заявила. – 250 за оральные ласки, со спермой – 400.

– Согласен.

Тот демонстративно достал четыре купюры, сложенные пополам, повертел у неё перед носом, дав ей понюхать, сперва и просунул в передний карман её куртки, что был расстегнут всегда.

– Так мы начинаем?

«Ну ладно», – вздохнула она. «Не будет, как в прошлый раз. Осталось просто сыграть».

– У тебя сиськи есть? – удивился, запустив руки ей под куртку. – Свои?

– А чьи же ещё. – ответила, уклоняясь от его поцелуев. – Я же говорила, я…

Но он припёр её к стенке, распял, как на кресте и руки, не слишком сильно, придавил. Она не ожидала такого толчка, не сильно стукнулась затылком, отвернулась, испытывая лёгкое смущение, вперемешку с отвращением, наблюдая краем глаза за его поведением. Светлолицый парень, с заметно поредевшим лбом и макушкой, сверлил её ревностным взглядом и нюхал воздух, прислушиваясь к её дыханию.

– Давай уже начинать… – прошептал он, рассматривая её лицо.

Она только сглотнула, все ещё, не веря его намерениям заняться обычным сексом, без какого-либо извращения. Испуганно посматривала в сторону, на туалетный интерьер, пытаясь скрыть своё волнение, при этом, осторожно заглядывая в его рыжие глаза, чтобы угадать его намерения.

– Только не делай мне больно. – едва ли слышно попросила, выдохнув тревогу.

Не ответив ничего, он облизнул её щеку.

Она ещё более виском прижалась к стенке. Почему-то её сильно насторожило его странное поведение. Больше всего, опасалась, что будет, как и первый клиент, – насильно принуждать исполнить дело, что не совпадало с её желанием: попытаться подчинить себе, заставить на коленях ползать, пресмыкаться, как животное, показать своё превосходство наплевав на отношения, основанные на взаимном уважении.

– Расслабься, киса! Я просто хочу у тебя отсосать… – едва ли разборчиво сказав, снова облизнул её щеку и, не отрывая языка, коснулся её губ. Поцеловал.

Она нехотя подчинилась ему, ответив тем же: поцеловала несколько раз, закрыв глаза.

Прошло мгновение, и тревога спала, как тяжёлое одеяло, наземь. Его губы были мягкими, и целоваться он умел. Язычком нырял в её рот, не слишком глубоко, осторожно прикусывал нижнюю губу, и то тёмненькое колечко, определённо, ему понравилось – его губами покусывал и нежно оттягивал.

Наконец, она расслабилась, почувствовав вкус его мягких поцелуев и, показалось, на мгновение – парень умеет любить. Как девушка, ему она доверилась, отзывалась на его поцелуи, в ответ показывая своё мастерство орудовать язычком. И, его губы ей напоминали конфету, которую так и хочется взять в рот и скушать, что оказались такими же мягкими и приятными на вкус.

Убедившись, что может ему доверять, она окончательно отпустила свои чувства. Внутри похолодело, сердце ревностно завелось, будто хотело выкрикнуть «остановись!», чувства накалились, и она стала сбрасывать с себя верхнюю одежду. И тот ей руками помогал.

Закрыв глаза, от его губ не хотела отрываться. Но, на его месте она совсем другого представляла. Поцелуи и вкус запомнила того, кто ей последнюю ночь подарил, кто пробудил интерес к себе и уважение, из-за кого пустилась наутёк, сказав себе: «Так жить нельзя»! Она посчитала, не раскрывая глаз, представляя рядом Джека, будет легче ей стерпеть ту ненависть на саму себя, что полыхнула у неё в груди. И, накинув руку на шею, не давала возможности тому от губ своих уйти.

Шустрые руки парня уже успели пробить себе дорогу к её маленькой груди. Параллельно целуя, её холмики он мял, за соски крутил, потирал их кончики, растягивал, выкручивал и щипал, с предельной силой, из-за чего она стонала, чуть ли, не писая в штаны. Но целовать его продолжала, всё также, представляя на его месте того, о ком уже не первую неделю мечтала, лёжа в ванной, вспоминая последнюю ночь.

Наконец, она дала ему то, чего так недоставало: задрав свою майку, оголила грудь, чтобы тот, вдоволь, сумел наиграться с её набухшими сосками, оторвался от её пресных губ, и не давил их грубо ногтями, а поработал язычком. Она сильно разошлась. Внутри вспыхнул пожар и, наличие, в штанах, мягкого члена, придало ей уверенности в своих действиях, решимости исполнить его желание, развернуть к себе задом и отыметь, как непослушную девчонку. Как он того и хотел.

А парень не унимался. Вылизывал её соски, вдоль и поперёк, губами покусывал, маленькие колечки, в виде полумесяца, оттягивал, язычком подлизывал и все что-то приговаривал. Его она уже не слышала, тяжело дышала, прерывисто, покусывая, распалённая желанием совокупиться, нижнюю губу…, подсовывала палец и кусала со всей силы, чтобы унять внутреннюю похоть, убить желание почувствовать, внутри себя, длинное и толстое существо.

Сегодня, она пришла не за этим. Между ног ей натёрло «оно», как инструмент, который призван дать власть и уверенность в себе. Она пришла, чтобы сыграть ещё одну роль, по заказу клиента. Но, в то же время, ей стало очень тяжело себя сдержать и руками не влезть между ног, чтобы там почесать и удовлетворить свою женскую прихоть.

– Снимай уже штаны…, сколько можно лизать! – вдруг, сказала она.

Не отрывая губ от груди, вмиг, его рука сползла ниже пояса и, почувствовав мягкое уплотнение, принялся мять и потирать. Она подняла левую ногу, отреагировав тут же, и носком зацепилась за писсуар. Там, уже давно все было мокрое, ожидало решительных действий и, к проникновению было готово. Она застонала ещё громче, по телу пробежалась дрожь, будто ударило лёгким электрошоком, и вздрогнула. Ей стало ясно – она не в состоянии стерпеть, ещё минуту, в таком ритме и сама попросит её ублажить. В то же время, руками тянулась освободить его инструмент, раз уж он не хочет сам свой орган оголить, чтобы отработать гонорар и по-быстрому свалить.

Как и просила: он стянул штаны, только не свои. Привстав на колени, увидев настоящую картину, его нижняя челюсть отвисла. Спустя несколько секунд пребывания в ступоре, он очнулся, лицо оказалось обезображено отвратительной гримасой, покрасневшие губы и рот превратились в отвратительный оскал, и на лбу проявились уродливые тонкие морщины, ещё более испоганив его кругленькое лицо. И завизжал, стервозным голосом:

– Какого хрена…?

– Что? – с опаской спросила. Затаилась, как мышка.

– Ты что, баба?

– Почему «баба»? Девушка…

Он ещё раз посмотрел перед собой – ему в лицо смотрел небольшой искусственный член, пристёгнутый к поясу.

– Не-не! Мы так не договаривались. – поднялся с колен. – А я думаю: «Чем так странно воняет»? – спросил он. Это были женские выделения.

За пару секунд, он подобрал всю верхнюю одежду с пола, рукавом утёрся и глаза его заблестели. Она почувствовала себя тем мужиком, что обидел девочку: стало неловко, и даже стыдно за то, что обманула и не призналась, в начале. И, показалось, наблюдая за ним, как начинает истерить, подхватывая сопли, что сейчас расплачется.

– Ненавижу вас, баб!

– Я… – она хотела сказать хоть несколько слов, в качестве оправдания, но получила в лицо удар…, своей одеждой. Он, бросил ей курточку и поспешил убраться прочь.

– Подожди…! – успела выбежать из кабинки, цапнув за руку. – Хочешь, я тебя в попу…

– Оставь меня! Терпеть вас не могу…

Тот вырвал свою руку и пошёл, одеваясь на ходу. Она, ещё секунд десять, стояла в лёгком шоке, посреди коридора клозетов, провожая его взглядом, с приспущенными штанами и чужеродным инструментом между ног. Сама же, была удивлена таким странным поведением. Не раз ей приходилось пристёгивать, к поясу, ненастоящий член, выступая в роли хозяйки. Мужчины ей подыгрывали всегда, себя вели послушно, – разворачивались попой, отдавались во власть её желания и охотно сосали искусственный орган, хоть тот и не изрыгал фонтаны спермы. Она, и в этот раз подумала, будто идёт на очередную съёмку, совсем не подозревая мотивы таких встреч в реальном мире. Что человек – не актёр, а настоящий трансгендер.

Но шум вначале коридора её в чувства привёл: услышав стеклянные шаги и тихие разговоры, она проснулась и поспешила внутрь, в кабинку обратно заползти. Закрыв за собой дверцу, она приникла, не дыша. Поняв, что двое людей, спустились вниз, по нужде, выдохнула, и на лице проявилась идиотская ухмылка. Повторив недавно знакомую позу, дотянувшись носком до края рта огромного яйца, одним движением отстегнула, с пояса, рабочий инструмент и, развернув головкой к влажным губам, погрузила внутрь.

И тихо застонала, закатив глаза от удовольствия.

– Ну наконец-то… – прошептала, снова представляя Джека.

Она сидела на широком кресле кровавого цвета, закинув нога за ногу. Руки были скрещённые на груди, пялилась в окно, пытаясь хоть чуть-чуть разобрать смысл безумного течения толпы, и радовалась слабым потокам холодного воздуха, улавливая лицом, вдыхая его, закрыв глаза. Ей было душно. Она специально подсунулась к краю, чтобы обдувало целиком, ибо только холод приводил её в чувства, давал возможность свободно дышать. И её мягкие волосы, слегка вздыбленные, послушно подчинялись дыханию сквозняка.

Ей снова стало дурно и гадко за своё поведение. Как только ублажила себя, фаллосом, исполнив прихоть своего Alter Ego, осознала, что нарушила свой внутренний устав, пообещав себе, после ухода из притона, что больше не будет мастурбировать. Но, в данном случае, не знала, как поступить – себя возненавидеть или похвалить? Доведя до оргазма, она чуть не упала, на холодный пол, измученная своими же стараниями. Тот парень её раздразнил, зажёг, внутри, страстный огонь, и его нужно было, как-то потушить. Начатое до конца довести. Она настолько пере возбудилась, что её едва ли не стошнило. Живот сдавила боль, что из глаз аж слезы потекли, спустилась на колени, решив до унитаза подползти.

Но, с другой стороны – её карманы не пусты. Она забыла, но свой завтрак, как и обед, она пропустила, оставив две порции дочке. Возможно, потому живот скрутило, в глазах потемнело и дыхание перехватило… Не считая подлого обмана, сегодня был удачный день. Себя могла раскритиковать, наказать или выругать, внутренне, но стала понимать: не схитрив в начале, она бы ничего не получила, а ей нужно девочку кормить, приносить каждый день еду и улыбаться, как будто ничего не произошло, у неё все под контролем.

Ей попался напыщенный, самодовольный извращенец, с давней детской травмой, который не потребовал денег. Так что, сейчас – она похоронила, на время, свои огорчения за обман, и позволила себя побаловать чем-то особенным. Первое она никогда не ела, из-за старой привычки, второе – всегда было основным в рационе. Но, излюбленная часть – десерт. Его могла есть и есть, сколько бы не оказалось перед ней, все принимала с особым наслаждением, облизывая ложку.

В том кафе, куда забрела, за стойкой стояли люди, что очень её удивило. Роботизированный аппарат шипел, принимая оплату, а человек просто сервировал и подносил к каждому столику. Очень странно.

«Очевидно, в старом стиле», – удивлялась она, сидя на кресле. «Да и хозяин этого всего – настоящий человек, разносчик заказов, в том интересном красно-белом наряде. Такая кафешка, как старый вагон тех подземных поездов, что ещё курсируют в отдалённых закрытых Районах, реально существует. Я убедилась этому и сама. Прав был мой отец, а я – дура, спорила с ним, и не верила. Я помню это хорошо. Теперь же – даже не поспоришь, разве, что можно поговорить…, с его табличкой».

Она сидела с идиотским чувством. Вспоминая своё путешествие, от Района к Району, места пересадок, на волю рвался смех. За те несколько часов, что потратила на переезд, искусственный член ей успел между ног натереть. Казалось, она даже хвастала всем: намеренно расстёгивала курточку и, поворачиваясь к толпе, хвастала набухшим телом мужского органа, всем. В то же время, поймала себя на мысли, что это её сильно завело, разбудило пошлую внутреннюю личность ещё по пути, спеша на встречу с клиентом. Никогда она не чувствовала такой уверенности в своих силах, и мысли были подкреплены решительными действиями лишь из-за того, что у неё в трусах поселился орган, дающий ей власть. Хоть и не настоящий.

Но сейчас этот самый орган, по вине которого она оказалась на краю цивилизации, валялся в кармане, собственно, там, где ему и место. И внутренний смех, постепенно сменялся грустью, осознавав, для многих – он атрибут всевластия, а для некоторых – настоящее наказание.

«Кто-то, с юности, ненавидит его и желает избавиться, а кто-то – только и мечтает его заполучить», – констатировала. «Мне же – на него абсолютно наплевать, я во власти иных стихий. Мне природой дано право «выбирать». Но, всё же, надевать на пояс и играть роль той, кто обладает и сиськами, и членом, размахивая перед камерами – это одно. А носить его, по жизни, пряча от глаз людских – совсем другое дело. Сегодня я попробовала, и мне стало не по себе от одной только мысли, что этого зверя нужно в трусах держать, укрощать его норов при перевозбуждении.

Но, вообще – странные эти люди, которые любят носить чужие вещи. Те, кто любят мальчиков целовать, похожих на девчат, но ненавидят девчат, похожих на мальчиков. С виду одно и то же, но у последних – есть изъян. Если бы у меня был член, настоящий, а не этот, он бы приласкал, и охотно в рот бы взял. Был бы нежный, ласковый и покорный. И так, если бы и не полез проверить, что там внутри – был бы хороший секс, как я и люблю. Получается, он живёт лишь в области своих желаний, им движет идея что-то попробовать, не сильно отдалённое от женского образа. Но уже опошленное.

И природная красота их не привлекает.

На что угодно могу поспорить, если бы ему сказала, что я – бывший мужик, лишившийся члена и яиц, его бы от себя едва ли смогла бы оторвать. Для них – важно осознавать, кто перед тобой, а не верить только глазам. Это их возбуждает. Одна только мысль заводит.

Когда-то, я дружила с одним, личность которого живёт в теле девушки. Родился нормальным, вырос и стал приличным, с виду, парнем, но с мамкой не дружил. Она была властная, слишком требовательна к его партнёрам: держала возле себя, друзей выбирала сама, а тот, от нехватки женской ласки, стал сам на себя примеривать вещи, перевоплощаться в девочку и, самое главное – себя в этом образе удовлетворял. Ему не хватало, а он взял и сам ею стал. А что? Удобно. Утром – парень, а ночью – девушка. Знакомиться ни с кем не надо. И, тем более – любить.

С этим же – всё намного проще. Похоже, его ранимую душу оскорбила какая-то стерва, убила в нём зачатки доверия к противоположному полу. Задела его чувства, а он затаил злобу, закрыл на замок, перед каждой, свои эмоции и душу, озлобившись на весь женский род, видя в каждой – ведьму. Глупо, конечно, но бывают и такие. Но нашёл отдушину в других, внешне похожих на меня, но с мужским достоинством в трусах. Похоже, член – для него символ доверия и знак для уважения».

– Смотрю, вам понравилось… – она оглянулась, вынырнув из своих мыслей – увидела того мужчину в красненьком наряде, что к ней тихо подошёл. Улыбнулась, нехотя. – Может, повторить?

Проверив карман, вытянула две бумажки, и большую тонкую монету. Покрутив их в руке, вздохнула и вернула на место.

– Нет. – покачав головой, отказалась. Хотя душа её приняла бы хоть с десяток.

Она поменяла позу на более удобную и привычную: поджала ноги к груди, зафиксировав руками. Боль внутренняя, кажется, растаяла, съеденное не вышло наружу, и она медленно погружалась в свои мысли. Дух старого кафе, где заправляли люди, воскресил старые воспоминания, которым запретила себя проявлять.

Как вспышка света, проснулось детское воспоминание: голоса людей, шум, свист и скрип колёс, их обоих, с отцом трясло, но она держалась за его широкую ладонь, другой – за поручень и оглядывалась по сторонам, посматривала на лица людей, в таком же точно железном вагоне из которого было сделано кафе. В каждом из них она видела усталые взгляды, тяжёлые веки, красные глаза, бледные щеки и выцветшие брови, бесцветные уста. Но иногда ей удавалось отыскать живые глаза, сквозь круглые отверстия масок блестели, как черные угольки, вызывали у детского ума неподдельный интерес, взгляд к себе манили и призывали начать игру.

И безликие маски лишь ехидно улыбались.

Но они всегда, попадая в такие Районы с отцом, подчинялись воле толпы и неслись на гребне такой волны. Не понимала никогда, почему нужно стоять у дверей черкая носом, ждать, когда они разъедутся и выпустят наружу, где много сквозняков и свободного воздуха. Отца всегда за руку дёргала, искала заветную кнопочку. Но, когда шторки дверей с грохотом разъезжались, она на месте замирала, боясь перепрыгнуть ту дыру, что разделяла подвижное пространство поезда и мира статичного, станцию. В такие минуты, её отец подхватывал, унося поскорей из поезда, пока никто не затолкал, держа в другой руке длинный кейс.

«Закрытые Районы. Какие же они далёкие, забытые и отстранённые от мира, уж столько лет, не желая делить пространство со всем Мега-Сити. И, этот Район только вылез из дебрей, но насквозь пропитан духом застоя людского сознания. Кажется, время остановилось, перед нами выросла прозрачная стена и в наших лицах они не видят уважения. Они нам не верят. Этот Район только недавно избавился от иллюзий и предрассудков, открыл свои двери гражданам всего Континентального Города, жителям «Новой Земли», как сами называют, таких, как я.

Также точно, как и в подземных шумных поездах, я не понимаю ход их мыслей и людей, в каком направлении они идут? Я помню, стоит распахнуться дверям, как тут же, тебя расталкивают, нарушая правила пешеходного движения. Оказывается, для них в порядке вещей, идти тебе навстречу, лезть в ворота вагона, из которых люди только выходят вместо того, чтобы зайти с другой стороны, где только заходят.

Здесь хаос миром правит. Никто никому не подчиняется, по улицам летает мусор, на встречу несутся машины, люди за собой не убирают, а роботам они не доверяют.

«Анонимусы» были первыми, в масках, кто создал тайное сообщество, людей, желающих уединиться. Они посчитали свои правила жизни – нормой и игнорировали общепринятые законы. Как ни странно, но первыми, кто изъявил желание закрыться ото всех – люди, с нетрадиционной ориентацией. Не те, с красивыми и приятными лицами, светлыми эмоциями и откровенными улыбками, что ходят по нашим улицам, девушки, мальчики и все, среднего пола, а настоящие, кто от рождения чувствовал себя лишним и отвергнут обществом, ненавидел себя из-за внешности, чужеродного органа, некрасивого тела, слишком большие сиськи… Их никто не трогал, в их жизнь особо никто не лез, слишком ранимы были их личности – привыкли уходить от взоров людских, не понимая шуток, в себе замыкались и тихо прозябали в одиночестве. Изгои.

Они нарушили основное правило нашего Города – если хочешь жизни, тепла и света каждый день – нельзя отключаться от коммуникаций Города, замыкать свои границы и не впускать людей. Они наплевали на свободу передвижения и дожили до того, что отдельные континенты не одно столетие смотрят в небеса, а сами – обрабатывают земли, бросая негодные семена, ожидая сильные ростки.