Читать книгу Рэя - Джей Корниенко - Страница 3

Ей, впервые, стало страшно. Не за себя, а за дочку. И то, что тот приятный и культурный парень, что не требовал даже обычного «отсоса», мог бы легко оказаться маньяком, который влезет в её личную жизнь… И, не дай Бог, навредит ребёнку! Таковы были риски в её занятии. Она знала: когда-то придётся защищаться, и на этот случай у неё было припасено быстрое решение.

Недолго думая, она взяла «пистолет». Вытолкала за порог моментально, и, взяв за шкирку, припёрла к стене. Приставив дуло к горлу, едва ли слышно, прошептала:

– Ты что себе вздумал, а?

Джек, как невинное дитя, приклеившись спиной к стенке, посматривал, то на синенький глазок пистолета, то в её, переполненные гневом, большие и тёмные глаза. И не понимал, почему она, вмиг, озверела? Ведь, в прошлую субботу, в постели с ним очень милой была.

– Он не заряжен…

– А ну тихо! – стукнула, легонько, по плечу. – Хочешь проверить?! – уткнула дулом ему в пах. Это движение его заставило насторожиться: идиотская ухмылка слезла с лица, глаза испуганно сверкнули в серо-оранжевой теплоте ночной подсветки коридора. Приник, как кролик, в зубах хищника.

– Эй, ну… – испуганно улыбнулся.

– Чего припёрся, а?

– Хотел тебя увидеть…

– Не мог подождать?

– Не мог… Я подумал: зачем тебе делиться с Клубом…?

– А ещё что подумал?

– Думал… Прийти сейчас, пока не забыл.

– Ничего умнее не мог придумать? – прошептала недовольно. Послабила свою хватку.

– Просто… Вспомнил только что. Вот и пришёл…

– Я тебе сто раз говорила: «На улице не продаюсь»! – прикрикнула шёпотом. Потянувшись к его губам, понюхала дыхание. – Ты же пьян!!? Как с тобой говорить, вообще?

– Ну и что… Зато голова не так болит. – промямлил он.

Она, слегка остыла. Внезапный гнев покинул её тело. Убедившись, что перед ней – все тот же Джек, со слабым душком «вкусного» алкоголя, постоянный клиент, который не причинял ей боли, убрала свою игрушку в карман. Но его поступок не простила, снисхождение к клиенту не проявила, а, вместо этого – отправила ту пачку денег, сложенная пополам, что красовались в его правой руке, обратно в карман. И, напоследок, прошептала своё напутствие, приблизившись к его губам:

– Прибереги до субботы… Я – не подзаборная шалава. И дорогу ко мне забудь. – сказала свистящим, но холодным шёпотом. – Все понял?

– А сейчас?

– Ты все понял?

– Нет, тебе же больше…

«Ты меня понял»? – спросила ещё раз, взглядом, когда тряхнула его за шиворот.

Он посунулся, скользя по стене. Взглядом попросив прощения, нехотя отвернулся. Попытался улыбнуться, но получилось криво. Так и не сказав ни слова, медленно пошёл в направлении выхода к вертикальному лифту.

Проводив его взглядом, поспешила вернуться в свой одноместный жилой «Кубик».

Она вспомнила, что у неё есть дочь, из-за которой озверела. Когда вернулась назад, после себя дверь заперла, на всевозможные замки и поспешила успокоить свою девочку. А та – сидела в углу, свернувшись в комочек, на кресле, набрав номер службы охраны порядка, в случае, если мама не вернётся. Но, мама вернулась, успокоила, поцеловала и обняла. Уговорила электронный голос отменить последний вызов.

Рядом с мамой, девочка успокоилась, быстро пришла в себя, отогрелась под одеялом, уснув в её объятиях. Но мама не смогла. Лежала, рассматривая потолок с чувством ненависти на себя. Показалось, что переиграла, напрасно выплеснула злость, опорочила свою вторую личность перед тем, кто последнее время, ей деньги носил. В глазах которого являлась не вульгарной шлюшкой. Или же наоборот? Все сделала правильно? Внутри щёлкнул механизм, – как одинокая самка, кинулась на чужака, кто посмел вторгнуться в её скромную обитель.

Сомнения полезли в голову, и перед глазами маячила та добротная пачка денег, что покоилась в его переднем кармане. Не могла она разобраться, на что ей смотреть было милее: пачку хрустящих бумажек, или же его лицо?

Она выползла из-под одеяла, очень тихо и аккуратно, чтобы дочку не разбудить. Сняла со своей шеи детские ручки. Ей захотелось походить, побродить по одноместному блоку, пока панический приступ не пройдёт. Походить взад-вперёд, пока страх не развеется, пока боль не растает и дрожь в руках не рассеется. Пока снова сможет спокойно дышать. Накинув парочку бесшумных кругов, по комнате, она остановилась у окна. Задержав дыхание, насколько возможно, прикусила ребро правой ладони. Сдавила челюсти с такой силой, что из глаз слезинки потекли. Завопила тихо от боли. Давила от злости на себя…, кусала с таким чувством, словно это – не её рука.

Наконец, когда внезапная боль отхлынула, её рука была наказана, дышать стало легче, и дрожь куда-то делась, она раскрыла глаза. На ней виднелись, в сером свете ночи, отпечатки её зубов. Но, это – не беда. До утра пройдёт и останется лишь синева. Она это уже знала.

Успокоившись, сквозь своё узенькое окно, посмотрела во двор. А там – увидела его. Джек её не послушался – никуда не ушёл, но, выйдя во двор напротив её окна, оседлал маленького козла, предназначенный для детей. Он просто сидел и перед собой смотрел, тихо покачиваясь на нем.

– Вот упрямый… – прошептала себе под нос. Хотела выругаться, но себя приструнила. Её это бесило… Его чрезмерная самоуверенность, напористость, будто он – Царь, центр вселенной, и все должно вращаться вокруг него. В Клубе – ещё куда не шло. Там – девушек выставляют напоказ, проводят аукцион и, если хочешь быть удовлетворён – прояви особую наглость, покажи свою бескомпромиссность, чтобы девушку заполучить. Но тут же… Здесь – реальная жизнь, а не игра. И люди оцениваются на много дороже, а уважение покупается за валюту, имеющая иную ценность.

Что же она услышала от него, когда подошла впритык? Она уже готова была отсосать за углом, чего никогда не делала, лишь бы он убрался прочь…, лишь бы не позорил и не сидел всю ночь. Да, а что? Но, не за деньги. Она, видите ли, посчитала, что не входит в разряд уличных шалав, а предоставляет свои услуги под крышей Агентства Развлечений. Первые же – за деньги на улицах промышляли, прячась от потаённых глазков, а она – только в помещении и на своих условиях, а не сложенная пополам, где-нибудь, на заднем сиденье.

Поэтому, она ничего лучшего не придумала, как предложить ему секс, на своих условиях, но без извращения. Готова ему дать то, чего так тому не хватало, потратить на него один час, будто он – её друг и партнёр по перепихону. Но – бесплатно, и ни в коим случае, не за деньги.

Но Джек – тот ещё один… Ему не нравилось её занятие. Похоже, его задело то, что в нём видит только клиента, но никак не друга, не товарища, или знакомого. Хотя, в Клубе проявляла интерес, будто знакомы с детства и готова быть чем-то большим, чем простая девушка «по вызову». Он посчитал, что вошёл к ней в доверие, можно смело заявиться вечерком и поболтать в домашней обстановке. Но она дала понять: «Ничего личного, там – я на работе и веду себя с любым клиентом так. За это и мне платят».

Но сколько можно стоять? На улице – минус один, третий час ночи, да и дочка посреди ночи может проснуться, и не нащупать тёплое тело мамы в постели… Что она может подумать и что утром скажет, собираясь в школу? «Мама, ты снова меня на кого-то променяла»? Она, оглядываясь по сторонам, натянув капюшон толстовки поверх шапки, решила пойти на уступки, если он на силу не реагирует, набор матерных слов его не впечатляет, а полицию вызывать – меньшее, что хотелось бы делать.

Всего-то пару минут ей потребовалось собраться, чтобы ухватить его за руку и поволочь за угол, схватить за яйца, как умела, и поцеловать неуклюже, укусив, со злости, за губу.

– Больно же…! – отреагировал на укус.

– Заткнись, и слушай сюда! – прошептала, приперев к стенке арки. – Я исполню твою прихоть… Но, не потому, что ты мне нравишься, как партнёр – не хочу, чтобы завтра весь двор гудел обо мне. Ясно? – прошептала быстро. – И, чтобы я тебя больше не видела!

– Даже в Клубе…?

– Даже там.

Без толку смотреть в его глаза, пытаясь найти в них ответ: что заставило прийти к ней в дом, если выбрал её одну среди десятка отменных девочек – его взгляд, все такой же пустой, не много потерянный, но не бессмысленный, будто знал её всю жизнь. Или кого-то напомнила. Он, затаившись, не сводил с неё глаз, притих и лишь прислушивался телом, как холодной рукой копошилась у него в трусах, переминая, пальцами, «шарики». Чувствовал, как по телу расползается дрожь и там все стало набухать, как это обычно и бывает.

А она – лишь смотрела ему в глаза и нюхала его дыхание, пропитанное парами алкоголя.

Ей хотелось сделать все по-быстрому, лишь бы больше не увидеть, впредь. Знала, как за пару минут довести до оргазма, собрать все сперму во рту, выплюнуть в салфетку, чтобы и следа не осталось на дорожке. И не забыть укусить за головку члена, чтобы помучился пару недель, как и она, когда пропал на месяц, и не совал его больше никому и никуда. Пусть знает, что от неё никакой наигранной ласки больше не получит. Никогда, и даже простой отсос будет казаться каторгой.

Только она хотела спустится на корточки, чтобы взять в рот подготовленный орган он, выдернув руку из трусов, её остановил. Дал быстро понять, что не за этим приходил. Застёгивая ширинку, ещё и добавил, что она в людях вообще не разбирается, а в каждом видит лишь ходячий член.

Но она, стряхнув тонкий капюшон кофты головой, тут же его остудила:

– У меня там ребёнок спит… – сказала свистящим шёпотом. Её глаза сверкали в полуночной темноте. – Не дай Бог проснётся, и не найдёт меня…, что я ей скажу? Я даже не знаю твоего имени, а ты ко мне в друзья набиваешься…

– Джек… Разве, я не говорил?

– И, знать не хочу. – отреагировала, не задумываясь. – Ты мне все испортил…

Но Джек, все также, не много оскорблённый, не много удивлённый, вздыхая тяжко, оглядывался по сторонам. Вероятно, стал осознавать свою вину. Посматривая невинно, слушал внимательно её, слегка простывший, голос, с нотками хриплой правды и обиды, беглый рассказ, сколькими предметами её трахали, в попу… Что приходилась на себя надевать, в роли кого выступать и терпеть боль и издевательства. И все из-за него. Из-за того, что перепакостил ей всю репутацию, сбил прежний ритм, на который была настроена, и могла работать, как часы, не рискуя своим здоровьем. И, главное – своими всенощными разговорами и ненавязчивым сексом сбил чувство меры, и сложно после лёгких любовных прелюдий опускаться в омут грязного траха с элементами мазохизма и ролевых игр, как было до его появления.

Но, выплеснув злость, помолчав с полминуты, добавила тихо, посмотрев простительно-доверчивым взглядом:

– Ладно, у тебя есть час… Чёртов придурок, все-равно меня вытащил из дома.

– Возьми! Тут в два раза больше, чем ты в Клубе получаешь, за ночь. – в его руках блеснула знакомая пачка, застрявшая в пальцах. Появился раздражитель. Опять. Её он понять даже и не пытался. Появилась та вещь, которая спровоцировала волну возмущения, калейдоскоп мыслей, разного оттенка. Не хотел он понять, что та пачка – красная тряпка, ломающая хрупкие принципы её идеала.

– На улице деньги не суй. – сказав, отправила ту пачку на прежнее место – в передний карман.

А ему это только и надо. Он, будто, знал, что та желчь и грязь, отпугивающая вульгарность – это лишь защитная оболочка в мире, где ты продаёшь любовь, как продукт, берёшь скромную плату за то, что кто-то почувствует на ощупь…, губами на вкус тело настоящей страсти. Иначе, в реальной жизни нельзя. Это удел настоящих шалав, для кого реальный быт и рабочее место – одно и то же.

– Я знаю одно место! – успел лишь выкрикнуть вполголоса, схватив за руку. – Там чуть грязно, ремонт и холодно, но… – сойдёт! – потащил, вперёд, в сторону выхода из арки. – Есть два широких кресла напротив окна, и комната – с видом на Район… Там есть всё! И матрас…, если ты захочешь. – он закончил почти про себя. Но продолжил идти, пытаясь согреть её холодную руку.

Она же только спокойно, со знакомым тоном деловитости и безразличия добавила:

– У тебя есть час. Делай со мной что хочешь.

Час длился целую вечность, а разговор у них не задался. Нет, она не спала, пить что-либо отказалась, дико замёрзла в той квартире с голыми бетонными стенами, но взгляд не отрывала от ночного Района, тысячи глазков отдалённых истуканов-небоскрёбов, что моргали ей, пытаясь развеселить. Пока она шла, успела прозреть и осознать свою ошибку. Она нарушила свой собственный устав, что нельзя незнакомцам доверять, особенно тем, кто ведёт тебя трахать или просто поболтать…, не важно, для чего, главное – это то, что ты идёшь с тем, кого совершенно не знаешь, посреди ночи, бросив собственного ребёнка, который, вроде бы, дороже всего. И, тем не менее – ты на улице, на холоде, а он тебя ведёт за угол в сторону незавершённой стройки, где обычно, из новостей и узнают, сколько нашли трупов, изнасилованных девчат.

Ей снова стало страшно, и вспомнила недавние мысли про маньяка-тихушника, которым вполне себе мог быть. И поняла, что девушки, кто промышляет на улице, должны иметь себе за правило не связываться с незнакомцами, не договариваться напрямую, а иметь свою «крышу», но если и соглашаться на подобные встречи, на часок-другой, то только на своей территории. И лучше всего – где-нибудь напротив полицейского участка. Так, она пересмотрела своё отношение к тем, кто раздаёт любовь на улице – за деньги, или бесплатно, но важно, что они должны иметь собственный алгоритм, основанный на реалиях улицы, и теперь бы постыдилась заявить в лицо, что это – бездарная работа. Это, прежде всего, опасно.

Поняв, что отступать нельзя, убегать посреди пустынного, сырого и тёмного «Квадрата» уже бесполезно – прошла до конца, до его воображаемой «квартирки». Сидя внутри, руки прятала в рукавах, шапку спустила на глаза, а нос так и норовила засунуть под кофту, не переставая себя обнюхивать, не пропахла ли ароматом его духов? «Не дай Бог Элис заметит». Но подумала: «Зачем же маньякам такие дорогие духи…, и, отвратительные»?

Но кофе не пила, и даже не потому, что оно уже остыло – осознав свою ошибку, думала, что мог подсыпать ей туда снотворного. После чего она никогда бы не проснулась…, а если бы и проснулась, то уже в роли зомби, с разорванной писей или с чем там ещё ему захочется по забавляться… Представляя, как разрывает чёрный мешок, набрасываясь на врачей, детективов, криминалистов-фотографов, думала, будет ли она помнить о своей дочери, которую бросила посреди ночи, вернётся ли к тому дому под утро, под окна, где чаще всего Элис сидела в ожидании её, или забудет навсегда, когда сердце перестанет биться?

«Может быть и хорошо, что меня прикончат полицейские роботы. На такую мать она бы точно не захотела смотреть».

Час прошёл, и она не только осталась жива, а тот ещё и наглости набрался проводить до порога дома, в котором жила. Но нет, этого ему позволить не могла! Хватило, с лихвой, того часа, замерзая в довольно просторном помещении. Хоть он и пытался найти пути подхода к сердцу, привлечь внимание, как-то поправить ситуацию, использовав час – ничего не вышло. Изначальный план – провален. Её душа заперта. И, чем ближе к концу – истекшие минуты часа ему показали, что её он ещё больше отпугнул. Сейчас, как рыбка, выскользнет из рук, и нырнёт в океан своей жизни. И, в следующий раз, заявись к ней, вот так-вот: с корабля на бал, после публичного Дома, в её родную обитель, как одинокая самка, хранящая очаг, наряда полиции ему не миновать. А там – запрет приближаться к ней на сто метров, которое, нарушив, окажется ещё далее отброшенным, на целые года.

Хотя, за это он не переживал. Всего-то, осталось не больше полугода.

Путь назад она быстро нашла. Побежала, изо всех сил, без оглядки, и не потому, что замёрзла – боялась преследований, считая, что улизнула из лап маньяка. Она бежала к Элис, чтобы поскорей нырнуть в тёплую ванну, скинуть одежду, пахнущая улицей и цепким мужским запахом, закинуть в «машинку» для белья. Приготовить ей, впервые за много месяцев, какой-нибудь завтрак, поинтересоваться успехами, и аккуратно смотать ватманы, с вполне себе взрослыми артами – за тот час, проведённый в холоде, она по ней соскучилась. Будто отсидела от звонка до звонка, как непутёвая мамаша.

А Джек, посреди тёмной улицы, ещё некоторое время стоял в растерянности, смотря ей вслед, мысленно себя, ругая и думая: как бы исправить своё положение? Не надо было за собой тащить, а дать позволить ей довести до оргазма, незаметно просунуть в карман десять сотен, когда потянется выплюнуть сперму. Побыть типичным мужланом, чтобы не вызывать подозрения, а не показывать свои намерения пролезть в её жизнь.

Попытаться вспомнить: кого ему напоминает?