Читать книгу Белая птичка. Роман - Джеймс Метью Баррі, Джеймс Мэттью Барри - Страница 10

То были дочь и жена Вильяма – официанта из моего клуба, который последнее время начал меня разочаровывать. Неоднократно я специально ждал свой заказ дольше из-за этого разгильдяя. Стол у окна, в общем-то, всегда оставался за мной, так что я этим пользовался, делая заказы блюд, что и ему было на руку, и я доверял ему выбор как официанту. А как-то пожаловался ему на одного из завсегдатаев, напугавшего меня в библиотеке клуба хлопком двери; Я даже продемонстрированный порезанный ниткой палец. Вильям был отнюдь не лучшим официантом. В спорах он не участвовал, разговоров не слушал – хоть убийство планируй. Раз один из членов клуба предположил про одну лошадь, что она возьмёт первый приз на скачках Дерби, а другой, что именно у этой лошади нет никаких шансов, но Вильям согласился с обоими. Видимо, он считал себя душой всех компаний, а мне напоминал сигару, которую можно курить с обеих сторон.

В один летний вечер всё неприятно изменилось. Как обычно, я обедал за своим столиком у окна и на мой неоднократный заказ «Тушёные почки!» он только вытянулся: «Слушаю, сэр!» и давая понять, что рад моему выбору повторил: «Тушёные почки, сэр?»

А через пару минут я почуял, как кто-то опирается на спинку моего кресла, и представьте, это был именно Вильям! Ему почему-то понадобилось наклониться к окну, вот и опёрся на моё плечо.

– Вильям, – напомнил я, – Вы не о чём не забыли?

Надо отдать должное, тот сразу отступил в сторону и отдёрнул руку, но продолжал довольно дерзко:

– Прошу прощения, сэр, я задумался, – после чего снова уставился в окно, и вдруг сильно разволновался, – Вы случайно не видели в окне девочку?

О люди, люди! Но Вильям всё же хороший официант, и я указал на девочку, и как только та заметила Вильяма, тут же выскочила на середину улицы Пэлл-Мэлл, не обращая внимания на экипажи (а ведь её и задавить могли!), лихо кивнула три раза головой и ускакала прочь. Эдакая презабавнейшая десятилетняя замарашка. Вильям заметно успокоился.

– Слава Богу! – не удержавшись, выдохнул он. И я бы не рассердился на него в этот миг, даже если бы тот обронил на меня тарелку с супом.

– Вильям, можно хлеба! – резко оборвал я сцену.

– Вы ведь, не сердитесь, сэр? – еле прошептал он.

– Однако, это вольность.

– Да, сэр, я забылся.

– Опять вольность.

– Сэр, моя жена…

Итак, мой любимый официант – семейный человек. Непозволительная вольность.

Я заметил, что Вильям чем-то очень расстроен, так что на ногах еле держится, а после сытного обеда как-то больше склоняешься к мыслям о лучшем в этом мире, потому я надеялся, что знак девочки говорит об улучшении здоровья его жены, но тот что-то не хотел меня радовать, и рассказал, что доктор боится тяжёлых последствий.

– Тоже мне, доктор! – буркнул я с досадой.

– Да уж, сэр.

– А что с женой?

– Да она всегда была слаба здоровьем, сэр, но виду не подавала, а недавно родила дочку…

– Как же Вы могли позволить, Вильям?.. – начал было я, но тут же смекнул, что этот папа и мне пригодится.

– Как спит Ваша малышка? – тихонько начал я, – Часто ли просыпается? Где вы её купаете? – и, заметив его удивление, тут же добавил, – Девочка на улице подаёт Вам какой-то важный знак?

– Да, сэр, это моя старшенькая. Она кивнула трижды – значит, маме чуть получше.

– Сегодня трижды?

– Да, сэр.

– Вы из бедного квартала, Вильям?

Тот обиженно взглянул на меня:

– Вовсе не бедного, за Друри-Лейн, – и он умолк, потом вздохнул, – Бедняжка боится умереть без меня, не опираясь на мою руку…

– Не стоило говорить Вам об этом.

– Да она и не говорила, она-то меня успокаивает и говорит что ей лучше, но я-то по глазам вижу, когда ухожу утром из дому, она с постели провожает меня взглядом, и я замечаю… Боже мой, сэр!

– Вильям! – и он, наконец, осознал, что я сержусь и как же принялся извиняться передо мной, стараясь отвлечься от разговоров о своей жене, как от неудачного совета по выбору блюд. За бильярдом я попытался забыть об этом разговоре, но не смог – всё-таки удалось ему лишить меня душевного покоя. И на другой день, в назидание Вильяму я заказал обед у другого официанта. Но сидел я всё же у окна, и потому заметил, что девочка опоздала, но мне спешить было некуда, и я ждал её появления за столиком. И девочка не только кивнула трижды, но ещё и помахала своей шляпкой. Тут я и встал.

Вильям робко подошёл ко мне.

– Сэр, у жены стала спадать температура, – и он возбуждённо потёр ладони.

– Мне-то зачем об этом знать? – холодно заметил я и заторопился в бильярдную, где вскоре и выиграл дважды.

Я дал понять официанту, что забыл о его излияниях, но каждый вечер стал наблюдать за той девочкой. И однажды она не только не кивнула, а лишь покачала головой, и я тем вечером так и промахивался на бильярде. На другой день Вильям в зале не появился, и я догадывался, что могло произойти. Грустно поплёлся я в библиотеку, но с удивлением обнаружил там Вильяма, протиравшего пыль на полках. Можно сказать, что мы одни были в библиотеке, если не считать нескольких членов клуба, сладко дремавших в своих креслах над раскрытыми книгами. Вильям спустился со стремянки и поведал мне свою занимательную историю, как выругался на одного из членов клуба:

– Я не в себе, сэр, что оставил жену утром в плачевном состоянии, – я топнул, – Простите, сэр, что опять рассказываю Вам об этом, – добавил он сконфуженно, – Но мы с Ирэн договорились, что она будет подходить через каждый два часа, а в четыре она прибежала заплаканная, тут я совсем сдурел и грешным делом толкнул мистера Б***. А тот как завопит: «Чёрт тебя задери!»

И он понурил пылающую стыдом физиономию, а мне показалось, что в этот миг уснувшие читатели во сне вздрогнули.

– И я вынужден был покинуть зал, – пояснил Вильям, – Вот теперь здесь, пока начальство не решит, как со мной поступить… Сэр, я готов на коленях просить прощения у мистера Б***!

Что ещё ждать от человека, способного так унизиться из-за какого-то фунта стерлингов в неделю?

– Если жена узнает, что меня уволили, это убьёт её!

– Пожалуйста, не говорите мне больше об этой особе, – рассердился я, – Пока совсем не успокоитесь!

Доверившись судьбе, я решил найти мистера Б***.

– Зачем Вы ругались на официанта? – спросил я его.

– Может, Вы хотели сказать, зачем он ругался? – вспыхнул тот.

– Вот оно что! В таком случае, рад за Вас, – заверил я его, – Мне не верилось, что Вы способны на непристойность, а то мне сказали, что вы друг на друга ругались, но Вы обойдётесь выговором, а его уволят.

– Кто сказал? – поинтересовался робкий по своей природе Б***.

– Да ведь и я знаком с начальством, – бросил я и перевёл разговор, но мистер Б***. слушал рассеянно и наконец выдавил:

– Знаете, мне могло послышаться ругательство, и я завтра отзову свою жалобу на официанта…

И я порадовался, что дело Вильяма так тихо утряслось.

Окна библиотеки выходили во двор, и Ирэн оттуда наблюдать было невозможно. Зато я наблюдал её из зала. Поскольку у отца в окне не было, девочка не подавала никаких знаков, и я, раздосадованный этой недогадливостью, вышел на улицу и сам спросил её о самочувствии матери.

– Ой! – пискнула та, оглядывая меня с ног до головы, прикидывая, что я один из завсегдатаев клуба – Вильям наверняка расписал ей всю нашу шикарную жизнь. Больной было намного лучше, девочка прибежала лишь за тем, чтобы сообщить, что мама съела всю тарелку супа из тапиоки. Девочка даже изобразила подлизывание тарелки посреди Пэлл-Мэлл. Я сунул этой оборвашке шиллинг и вернулся в клуб с чувством брезгливости.

– Да, Вильям, мистер Б. хочет отозвать жалобу на Вас, потому что ему послышалось Ваше ругательство, так что скорее всего завтра Вы вернётесь к своей прежней работе.

Я уже хотел было добавить, чтобы впредь не забывался, но Вильям тихо заверил:

– Ему не послышалось – я его и правда обругал…

– Истинный джентльмен, – надменно изрёк я, – Не обращает внимания на глупую болтовню официанта.

– Но сэр….

И я оборвал его болтовню:

– Кстати, Вильям, Вашей жене намного лучше – она съела всю тарелку супа.

– Откуда Вам это известно, сэр?

– Совершенно случайно узнал.

– Ирэн дала знаки под окном?

– Нет.

– Значит, Вы увидели её и вышли на улицу, чтобы…

– Опять Вы забываетесь, Вильям!

– Сэр, этого я никогда не забуду! Боже Вас х…

– Вильям!

И он вернулся к прежней работе в зале, но постоянно сталкиваясь взглядом с ним, я видел на его лице тень его большой жены, а потому держал дистанцию. Хотя каждый вечер наблюдал в окне за его дочку.

Меня изумляла наглядность жестов этой девочки, по которой можно было ясно прочесть, что во вторник больная опять съела всю тарелку супа, а в среду яйцо всмятку – девочка наглядно изображала разбивание и посаливание яйца посреди Пэлл-Мэлл, а в четверг я узнал, что состояние больной ухудшилось.

– Как сегодня себя чувствует Ваша матушка, мисс Ирэн, опять хуже? – спросил я её как-то, уведя подальше от окон клуба.

– Ой! – опять пискнула та, с восторгом обменявшись взглядом с младшей подружкой, которую представила мне как свою соседку.

Я спокойно дождался ответа. Как я узнал от девочки, жена Вильяма утром была страшной, как смерть, но ей дали глотнуть бренди, и она очнулась.

– Потише, детка, – опешил я, – Тебе ли знать, какая смерть.

– Боже мой! – был ответ.

С помощью подружки, на которую наше знакомство произвело сильное впечатление, Ирэн много рассказала о своём отце. Я узнала, что фамилия Вильяма Хикинг, но все соседи по одёжке именуют его Пижоном Хикингом; а ещё советуют ему не работать после двух дня, потому что в это время он нужнее своей жене, чем клубу, на что Вильям, к его чести, отвечает, если в клубе к вечеру будет мало официантов, посетителям придётся дольше ждать своих заказов. Он ночами дежурит у постели жены, уверяя её, что высыпается днём на работе. Беседуют он чаще всего о младшенькой, которую отдали под присмотр старушки на другой конец Лондона, потому что на их улице какая-то заразная болезнь.

– А что сказал доктор?

– Сказал, что ей может быть лучше, когда младшенькая будет рядом.

– Чепуха!

– И советует переехать в деревню.

– Почему же Вильям медлит с этим?

– Ой! Ещё советует пить портвейн.

– Она его пьёт?

– Нет. Но папа рассказывает как его пьют в клубе.

Я постарался соблюсти дистанцию, но девочка встала прямо передо мной:

– А Вы сделаете, как в тот раз? – украдкой подняла она глазки и показала на подружку, с ярым любопытством наблюдавшую за нами, – Я ей рассказывала, как Вы…

На миг, я подумал, что плутовка выпрашивает у меня новый шиллинг, но по её выразительным жестам, понял, что ей понравилось, как я снял шляпу перед ней. Я снял шляпу и с поклоном удалился, а обернувшись, увидел, как она стояла, гордо подняв головку, а подружка смотрела на неё с восхищением. Очаровательные создания!

Где-то через неделю я ехал в пассажирском ландо с газетой в руках, так чтобы она прикрывала моё лицо и никто из знакомых не заприметил меня в обществе официанта и его жены. Вильям прекрасно понимал, что дружеское общение с его кругом оскорбительно для меня, а потому молча благодарил лишь взглядом. Я приказал ему сесть за сто – тот сел, но тут же спохватился, что я член клуба, и вскочил. Ничто так не раздражает, как робкий шёпот, а Вильям то и дело шептал своей глупой бедняжке жене: «Как ты себя чувствуешь? Очень устала? Хоть немножко лучше?» А когда та ответила, что чувствует себя совсем иначе, взгляд Вильяма осветил меня новой благодарностью. Малыш, что есть силы шлёпал её кулачками по груди, но бедняжку это так радовало, что я подумал, не так она слаба, как кажется.