Читать книгу Гордость и предубеждение - Джейн Остин - Страница 10

Элизабет провела ночь в комнате сестры, а наутро заметила обнадеживающие признаки ее выздоровления, о чем с радостью сообщила мистеру Бингли через горничную, а чуть позже – двум элегантным камеристкам его сестер. Несмотря на то, что состояние больной улучшилось, Элизабет попросила послать записку в Лонгборн, чтобы мать могла сама приехать и оценить состояние Джейн. Записку немедленно отправили, и просьба Элизабет была быстро исполнена. Миссис Беннет в сопровождении двух младших дочерей явилась в Незерфилд сразу после завтрака.

Если бы Джейн угрожала серьезная опасность, миссис Беннет, конечно, огорчилась бы. Однако состояние дочери было удовлетворительным, и миссис Беннет посоветовала ей задержаться в Незерфилде как можно дольше и выздоравливать помедленнее. Она и слышать не хотела о том, чтобы увезти Джейн в Лонгборн, впрочем, аптекарь, навестивший больную, согласился с тем, что это пока нецелесообразно. Немного посидев возле Джейн, миссис Беннет с младшими дочерьми отправилась в гостиную. Мистер Бингли, усаживая ее за стол, выразил надежду, что Джейн чувствует себя лучше, чем предполагала ее матушка.

– Да, сэр, – ответила миссис Беннет. – Но все еще слишком слаба, чтобы ее перевозить. Мистер Джонс говорит, что этого нельзя делать. Но разве мы можем далее злоупотреблять вашим гостеприимством…

– Перевозить? – воскликнул мистер Бингли. – Об этом не может быть и речи. Я уверен, что моя сестра также не захочет слышать об отъезде Джейн.

– Не беспокойтесь, мадам, – холодно и учтиво сказала мисс Бингли, – мы окажем мисс Беннет всю необходимую помощь, пока она будет оставаться с нами.

– Я не сомневаюсь в этом, – ответила миссис Беннет. – Что бы мы делали, не будь у Джейн таких прекрасных друзей! Она действительно очень больна и ужасно страдает, но с величайшим терпением переносит все муки, впрочем, как всегда. Ведь она сама кротость, такой уж у нее характер. Я часто повторяю остальным дочерям, что им далеко до Джейн. А у вас премилая гостиная, мистер Бингли, отсюда открывается чудный вид на главную аллею парка. Во всей округе нет места прекраснее Незерфилда. Надеюсь, вы задержитесь у нас подольше, хотя и сняли поместье на недолгий срок.

– Я всегда быстро принимаю решения, – ответил он, – если соберусь уехать из Незерфилда, то и пяти минут не буду раздумывать. Но пока в моих планах остаться здесь надолго.

– Это именно то, что я ожидала от вас услышать, – сказала Элизабет.

– Вы начинаете разбираться в моем характере, не так ли? – воскликнул он, обернувшись к ней.

– О да, я прекрасно вас понимаю.

– Хотел бы я принять ваши слова за комплимент, но если человека так просто раскусить – он кажется немного жалким.

– Когда как. Глубокая противоречивая натура ничем не лучше и не хуже вашей.

– Лиззи! – воскликнула ее мать. – Не забывай, что ты не дома, не болтай чепухи и веди себя подобающе.

– Я не знал, – без паузы продолжил Бингли, – что вы такая любительница разгадывать человеческую природу. Должно быть, увлекательное занятие.

– Да, особенно забавно наблюдать за сложными натурами. Но в этом, пожалуй, их единственное преимущество.

– Деревня дает немного материала для изучения, – заметил Дарси. – Здесь годами приходится вращаться среди одних и тех же лиц.

– Да, но люди переменчивы, можно наблюдать за одним человеком и постоянно находить в нем что-нибудь новое, – ответила Элизабет.

– Действительно, – воскликнула миссис Беннет, задетая обидным замечанием о деревенской скуке. – Уверяю вас, у нас происходит не меньше событий, чем в Лондоне.

Замечание миссис Беннет вызвало всеобщее оживление. Дарси, бросив на нее взгляд, молча отвернулся. Миссис Беннет была уверена, что одержала победу над своим оппонентом, и решила продлить триумф.

– Не понимаю, какое преимущество Лондон имеет перед деревней, разве что магазинов и развлечений много. Жить в деревне куда приятнее, не так ли, мистер Бингли?

– Когда я живу в деревне, – ответил он, – то у меня не возникает желания ее покинуть, когда я попадаю в город – точно так же нахожу там много приятного. Везде есть свои преимущества, и я повсюду умею быть счастливым.

– Правильно, это потому что вы человек разумный. Но вот тот джентльмен, – взглянула она на Дарси, – ни во что деревню не ставит.

– Вы ошибаетесь, – сказала Элизабет, покраснев за мать. – Вы неверно поняли мистера Дарси. Он имел в виду только то, что в деревне людей гораздо меньше, чем в городе, и вы должны признать, что это чистая правда.

– Конечно, дорогая моя, никто с этим не спорит, но по части знакомств, смею сказать, у нас их предостаточно. Нас приглашают к обеду в четыре-пять семейств!

Лишь сочувствие к Элизабет удержало мистера Бингли от того, чтобы не расхохотаться. Мисс Бингли повела себя менее деликатно и с выразительной улыбкой взглянула на Дарси. Элизабет попыталась сменить тему, направив мысли матери в другую сторону, и спросила о Шарлотте Лукас, не навещала ли та Лонгборн в последние дни.

– Да, она вчера была у нас с отцом. Мистер Уильям такой приятный джентльмен, не так ли, мистер Бингли? Вот что значит светский человек! Такой деликатный и непринужденный, с каждым может найти общую тему для беседы. Вот что я понимаю под хорошим воспитанием. А те господа, которые много о себе мнят и даже не желают рта раскрыть, сильно заблуждаются в этом вопросе.

– Шарлотта обедала с вами?

– Нет, она спешила домой. Кажется, хотела помочь кухарке с приготовлением пирога. Сказать по правде, мистер Бингли, я предпочитаю нанимать слуг, которые сами справляются со своей работой, так что дочери у меня совсем иначе воспитаны. Но каждый судит по себе, у сэра Лукаса очень хорошие дети, уверяю вас. Жаль, что некрасивые. Не то чтобы Шарлотта была совсем уж безобразной, в конце концов, она наша близкая приятельница.

– Она кажется очень приятной молодой женщиной, – сказал мистер Бингли.

– О да, но вы должны признать, что внешность у нее простовата. Леди Лукас сама это часто повторяет и завидует красоте моей Джейн. Нехорошо хвастаться своим ребенком, но, если уж начистоту, Джейн… редко встретишь такую красавицу. Так все говорят, я не полагаюсь на собственное мнение. Когда ей было только пятнадцать, мы поехали в Лондон к моему брату Гардинеру. И там был один джентльмен, который так влюбился в Джейн, что моя золовка уже думала, он сделает предложение до нашего отъезда. Но этого не случилось. Возможно, Джейн была слишком юна. Тем не менее он написал стихи в ее честь, и очень неплохие.

– И со стихами страсть его угасла, – нетерпеливо перебила Элизабет. – Впрочем, не он один потерял влюбленность таким образом. Не помню, кто первый сказал, что поэзия убивает любовь.

– Я слышал другую фразу: «Поэзия – пища любви», – сказал Дарси.

– Если любовь настоящая, крепкая и сильная – может быть. Здоровому побегу любая пища идет на пользу. Но если это всего лишь жиденькое, худосочное увлечение, то довольно одного сонета, чтобы оно исчезло бесследно.

Дарси улыбнулся в ответ. Наступило молчание, во время которого Элизабет с трепетом ожидала, когда мать решит заполнить паузу и вновь скажет какую-нибудь бестактность. Миссис Беннет жаждала продолжить беседу, но не могла найти подходящей темы. Затем она вновь выразила благодарность мистеру Бингли за его доброту к Джейн и извинилась за то, что Лиззи пришлось задержаться в Незерфилде. Мистер Бингли отвечал с безупречной учтивостью и принудил произнести все подобающие случаю вежливые слова свою младшую сестру. Мисс Бингли выполняла роль без особого рвения, но миссис Беннет была вполне удовлетворена и вскоре попросила подать экипаж. По этому сигналу младшая из ее дочерей вышла вперед. Обе девушки шептались между собой всю поездку, и в конце концов младшей мисс Беннет выпало напомнить мистеру Бингли об обещании, которое он дал на первом вечере в деревне, – устроить бал в Незерфилде.

Лидия была рослой, вполне оформившейся девушкой пятнадцати лет, полнокровной, с прекрасным цветом лица. Мать не чаяла в ней души, поэтому совсем юной Лидии было позволено появляться в обществе. Жизнерадостность в сочетании с самоуверенностью привлекали к ней внимание офицеров, ее непринужденные манеры и легкомыслие служили пикантным дополнением к званым ужинам, которые давал ее дядюшка в Мэритоне. Поэтому она свободно обратилась к мистеру Бингли, игриво напомнила ему об обещании дать бал в Незерфилде и добавила, что он может навлечь на себя несмываемый позор, если нарушит это обещание. Ответ джентльмена на это неожиданное заявление чрезвычайно обрадовал миссис Беннет.

– Уверяю вас, я готов сдержать слово. Как только выздоровеет ваша сестра, я попрошу вас назначить дату бала. Вряд ли вы захотите танцевать, пока она болеет.

Лидия выразила полнейшее удовлетворение.

– О да, лучше дождаться, пока Джейн поправится, к этому времени капитан Картер как раз вернется в Мэритон. А после того как у вас пройдет бал, я заставлю дать прием в полку, и пусть полковник Форстер только попробует от этого уклониться.

После этого миссис Беннет с дочерьми уехали домой, а Элизабет вернулась к Джейн, предоставив обеим леди и мистеру Дарси обсуждать поведение ее родни сколько вздумается. Впрочем, язвительные замечания мисс Бингли о «прекрасных глазах» пропали даром – мистер Дарси не находил в Элизабет никаких изъянов.