Читать книгу Любовь и война. Великая сага. Книга 2 - Джон Джейкс - Страница 17

Пока Бретт пыталась справиться со своими проблемами в Америке, ее брат Купер с семьей ехал в поезде по Великобритании.

В их семейное купе первого класса постоянно залетали дым и зола, потому что дети, Джуда и Мари-Луиза, часто опускали окно, чтобы высунуться наружу. Купер не запрещал им, а вот его жена Юдифь считала это опасным, поэтому сильно нервничала, придерживая за талию то одного, то другого ребенка.

Сорокаоднолетний Купер Мэйн сидел напротив жены, с пачкой светокопий корабельных чертежей на коленях, делая пометки карандашом. Перед тем как начать заниматься этим, он задернул занавески на двери и на окнах в коридоре.

Как обычно, даже в прекрасной одежде высокий и нескладный Купер умудрялся выглядеть неряшливо. Подобно многим ученым, он был постоянно сосредоточен на своих мыслях и не обращал внимания на внешний вид. Он почти не замечал, что дети то и дело высовываются из окна и что это пугает его жену, хрупкую женщину с маленькой грудью, тонкими руками, длинным носом и копной темно-русых курчавых волос, которую Купер считал самой красивой женщиной на свете.

– Папа, там река! – воскликнул Джуда, наполовину свисая из окна и глядя вперед; его волосы сверкали на жарком июльском солнце.

– Пусти посмотреть, пусти посмотреть! – Мари-Луиза попыталась высунуться в окно рядом с ним.

– Эй, вы оба, немедленно назад! – велела Юдифь. – Вы что, хотите, чтобы вам на мосту голову оторвало? – Она с силой дернула их к себе, решив, что слов может быть недостаточно.

С жалобным хныканьем дети плюхнулись на мягкое сиденье рядом с матерью; по купе замелькали яркие пятна света и тени от ограждения моста. Лондонский экспресс прогрохотал по Ранкорнскому мосту, внизу сияла река Мерси, похожая на огромное зеркало.

Джуда спрыгнул с сиденья и подбежал к отцу, ласково прижавшись к нему.

– А мы скоро приедем в Ливерпуль? – спросил он.

– Да, примерно через полчаса или даже раньше.

Купер принялся складывать чертежи, собираясь убрать их в багаж.

Мари-Луиза устроилась справа от него:

– А мы там долго пробудем, папа?

– Несколько месяцев, не меньше. – Купер улыбнулся и погладил дочь по голове.

– А капитан Буллок будет нас встречать?

– Думаю, в секретном сообщении в «Таймс» говорилось именно об этом. Конечно, если какой-нибудь федеральный агент не избавился от него за последние три дня.

– Купер, я не думаю, что стоит шутить на эту тему, – сказала Юдифь. – Тайные сообщения под видом объявлений, вражеские шпионы, рыскающие повсюду, – вряд ли все это повод для шуток. – Она многозначительно посмотрела на мужа, едва заметно кивнула в сторону детей, но те были поглощены игрой света и тени на стенах купе и ничего не заметили.

– Может, ты и права, – ответил Купер, – но нельзя быть все время такими мрачными. И хотя я серьезно отношусь к своей работе и учел все те предостережения, на которые ссылался Буллок в своем письме, я все-таки не позволю всей этой секретности испортить наше пребывание в Англии. – Наклонившись вперед, Купер улыбнулся и коснулся жены рукой. – И в первую очередь твое.

Юдифь сжала его ладонь:

– Ты такой милый… Прости, что я вспылила. Наверное, просто устала.

– Это неудивительно, – кивнул Купер.

Поезд отошел с вокзала Кинг-Кросс в середине ночи, и когда они любовались восходом солнца, озаряющим мирные каналы и зеленые луга, ни один из них так и не признался, что неуверенность, тоска по дому и тревожные ожидания по-прежнему не оставляют их.

Из Саванны семья отплыла на последнем корабле, который успел отойти от причала, до того как все побережье Юга было заблокировано федеральными эскадрами. Их судно сначала зашло в порт Гамильтон на Бермудах, а потом направилось в Саутгемптон. Прибыв в Лондон, они поселились в тесном пансионе в Айлингтоне. Теперь же им было обещано более просторное и удобное жилье в Ливерпуле, где Купер должен был помогать главному представителю военного министерства Конфедерации, приехавшему туда на несколько недель раньше. Их задачей было ускорить строительство быстроходных океанских крейсеров, способных нападать на торговый флот северян. За этим планом скрывалась продуманная стратегия. Если бы Конфедерация смогла уничтожить или захватить достаточно торговых судов янки, суммы страховых взносов выросли бы в несколько раз, и тогда враг был бы вынужден отвести свои корабли, блокировавшие южные порты, чтобы защитить собственную торговлю.

Морские дела были Куперу не в новинку. Он уже очень давно интересовался морем и любил его. Не в силах больше терпеть жизнь на плантации своей семьи и постоянно ссориться с ныне уже покойным отцом из-за разных взглядов на рабство и права штатов, Купер перебрался в Чарльстон, чтобы управлять маленькой судоходной фирмой, которая досталась Тиллету Мэйну по случаю и не приносила никакого дохода. Купер с увлечением принялся изучать новое для него дело, и уже очень скоро благодаря его решимости и упорному труду «Каролинская пароходная компания» превратилась в самую современную судоходную линию на всем Юге, а по прибыли лишь немногим уступала своему гораздо более крупному, но и более консервативному конкуренту в их портовом городе – компании «Джон Фрейзер и Ко.», которую теперь возглавлял другой миллионер, Джордж Тренхолм, как и Купер, добившийся всего своим трудом. Через ее ливерпульский филиал «Фрейзер, Тренхолм», занимавшийся перевозкой хлопка, и должны были втайне поступать средства на ту незаконную деятельность, которой предстояло заниматься Куперу.

Перед войной на небольшом участке земли, обращенном к Чарльстонской бухте, Купер начал осуществлять свою заветную мечту и заложил грандиозный корабль, стремясь повторить творения великого инженерного гения из Британии Изамбарда Кингдома Брюнеля, с которым дважды встречался лично. Он хотел показать, что создание кораблестроительной отрасли на Юге – задача вполне осуществимая, а процветание штата не обязательно должно целиком и полностью зависеть от эксплуатации чернокожих рабов.

Пока крикуны призывали к отделению, Купер работал слишком спокойно – и это была его первая ошибка. И к тому же слишком медленно – это была вторая ошибка. Строительство «Звезды Каролины» только началось, когда форт Самтер подвергся обстрелу артиллерийских батарей. Купер передал недостроенное судно в собственность военно-морского флота Конфедерации, но теперь понимал, что его детище просто разрежут на куски, а металл используют для других целей.

Только его страсть к судостроительному делу помогла ему не бросить это занятие. Он уже давно считал, что позиция южан, которые упорно не желают замечать бурного развития промышленности во всем мире и по-прежнему цепляются за свою аграрную систему, основанную на рабском труде, ошибочна и недальновидна. И в то же время он понимал, что на самом деле проблема гораздо глубже и не может быть сведена к такому простому определению. Но даже несмотря на эту оговорку, он продолжал утверждать, что кучка людей, считающих себя элитой благодаря своему богатству и политической власти, толкают Юг в пропасть, отказываясь решать проблему рабства путем компромиссов и призывая к отделению от Союза. Речистые борцы за отмену рабства с Севера тоже подливали масла в огонь. Тридцать лет они постоянно оскорбляли южан – пусть даже и не без оснований, – результатом чего явилось противостояние двух лагерей, и достойные люди, такие как брат Орри и его старый боевой товарищ Джордж Хазард, просто не знали, что с этим делать. Сам Купер считал, что люди доброй воли с обеих сторон, к коим он причислял и себя, не обладали достаточной властью, но и не проявляли должной инициативы. Поэтому и началась война.

И вот тогда, в те трагические для всей нации дни, Купер вдруг ощутил, что с ним произошла удивительная перемена. Как ни противна была ему и сама война, и те, кто ее развязал, он понял, что любит свою родную Южную Каролину гораздо больше, чем предполагал. Поэтому он передал свою судоходную компанию новому конфедеративному правительству и сообщил семье, что они все вместе уезжают в Англию, где он будет служить в военно-морском департаменте.

Позиция Британии по отношению к Конфедерации была сложной, если не сказать тупиковой. Почти такой же тупиковой, думал Купер, как внешняя политика правительства Дэвиса. Юг нуждался в военных и потребительских товарах из-за границы. Юг мог бы все это купить на свой хлопок, но мистер Дэвис решил его попридержать, потому что текстильные фабрики Европы и Британии уже остро страдали от нехватки хлопка-сырца. Поэтому Дэвис рассчитывал усилить дипломатическое давление и заставить признать Конфедерацию. Но пока он достиг немногого. Когда Купер Мэйн пересекал океан, Британия лишь признала, что Конфедеративные Штаты находятся в состоянии войны с Севером.

Полное признание Конфедерации как самостоятельного государства зависело от искусства троих посланников, отправленных в Европу государственным секретарем Тумбсом, но Купер сомневался, что они чего-то добьются. Рост и Мэнн были довольно заурядными личностями, третий же посланник, Янси, принадлежал к «пожирателям огня»[4] и отличался столь экстремистскими взглядами, что конфедеративное правительство решило просто избавиться от него. Его назначение в Британию можно было считать своего рода ссылкой. Так что этот неотесанный мужлан едва ли сможет договориться с британским министром иностранных дел лордом Расселом.

При этом посол Вашингтона, потомок президентов мистер Чарльз Фрэнсис Адамс, имел репутацию проницательного, тонкого и агрессивного дипломата. Он продолжал давить на правительство ее величества, мешая признать Конфедерацию. И Купера предупредили, что этот Адамс и его советники раскинули огромную шпионскую сеть, чтобы пресечь любую незаконную деятельность вроде той, что вела Купера в Ливерпуль.

– Лайм-стрит, станция Лайм-стрит![5]

Проводник прошел по коридору к следующему купе. Над каменным ограждением, вдоль которого с пыхтением проходил поезд, Купер увидел дымовые трубы на островерхих крышах домов, покрытых грязью и все же вызывающих уверенность своим солидным видом. Купер любил Британию и британцев. Народ, породивший Шекспира и Брюнеля, а также Дрейка и Нельсона, заслуживал бессмертия. Возможно, его работа в Ливерпуле и таила в себе опасности, но он почувствовал радостное волнение, когда поезд дернулся и остановился на крытой станции.

– Юдифь, дети, за мной!

Выйдя из купе первым, Купер помахал носильщику. Когда весь их багаж был выгружен, к ним подошел какой-то мужчина аристократического вида, с трудом пробравшись через толпу других пассажиров, носильщиков и зевак. На нем был дорогой костюм, а на щеках и над верхней губой росло больше волос, чем на круглой голове.

– Мистер Мэйн? – тихо спросил он Купера, хотя свист пара и громкие голоса вокруг надежно защищали их от посторонних ушей.

– Капитан Буллок?

Уроженец Джорджии и секретный агент правительства Конфедерации Джеймс Данвуди Буллок коснулся полей своей шляпы:

– Миссис Мэйн… дети… сердечно приветствую вас в Ливерпуле. Надеюсь, путешествие было не слишком утомительным?

– Дети любовались видами из окна, с тех пор как взошло солнце, – с улыбкой ответила Юдифь.

– А я почти не отрывался от чертежей, которые вы прислали мне в Айлингтон, – добавил Купер.

Чертежи доставил человек, который делал вид, что развозит образцы обоев.

– Прекрасно. Ну что ж, поехали? Я нанял кеб, он мигом доставит нас в пансион миссис Донли на Оксфорд-стрит. Пока это временное жилье. Я знаю, вы хотите найти что-нибудь более просторное и удобное.

Слегка повернувшись, последние слова он адресовал Юдифи. Когда Буллок улыбнулся ей, Купер обратил внимание, что его глаза постоянно двигаются, оглядывая лица встречных людей, окна домов и углы зданий. Вся эта секретность была не шуткой.

– Вам, возможно, понравится район Кросби, – продолжал Буллок, ведя семью Купера к выходу из вокзала; носильщик с вещами шел следом.

Когда они подошли к кебу, он небрежно взмахнул тростью с золоченым набалдашником, лишая надежды троих уличных мальчишек с печальными лицами, которые держали подносы, наполненные старыми подпорченными фруктами. Пока Мэйны забирались в кеб, Буллок стоял на тротуаре, зорко всматриваясь в толпу. Наконец он тоже запрыгнул внутрь, постучал тростью по потолку, и кеб тронулся.

– Нам предстоит очень много работы, Мэйн, но я не хочу вас торопить. Я понимаю, что вам нужно сначала устроиться…

Купер покачал головой:

– Пустое ожидание в Лондоне было хуже избытка работы. Мне не терпится поскорее начать.

– Вот и отлично. Для начала вы встретитесь с Прайоло, управляющим компанией «Фрейзер, Тренхолм» в Рамфорд-Плейс. Также я хочу познакомить вас с Джоном Лэрдом и его братом. Хотя с этими встречами нужно быть осторожнее. Миссис Мэйн, вы ведь понимаете те проблемы, с которыми мы здесь сталкиваемся?

– Думаю, понимаю, капитан. Закон о нейтралитете не позволяет строить и оснащать на британских верфях военные суда, если они предназначены для какой-либо стороны, с которой сама Британия не воюет.

– Вот это да! Совершенно верно. Какая умная у вас жена, старина!

Купер улыбнулся, Буллок быстро располагал к себе.

– Разумеется, этот закон сдерживает обе стороны, – продолжал капитан, – янки тоже не могут строить здесь свои военные корабли… Другое дело, что северяне не очень-то в них и нуждаются, а вот нам они необходимы. Хитрость заключается в том, что надо построить и оснастить корабль незаметно, чтобы не вмешалось правительство. К счастью, в законе есть брешь, которой мы можем воспользоваться, если у нас хватит хладнокровия. Ее обнаружил мой юрист. Я потом объясню подробно.

– А местные корабелы согласятся нарушить закон о нейтралитете? – спросила Юдифь.

– Британцы такие же люди, как и все, миссис Мэйн. Кто-то согласится, если сочтет это прибыльным. На самом деле у них больше предложений о контракте, чем они могут осилить. Но в городе есть джентльмены, которые не имеют никакого отношения к военно-морскому флоту, но хотят строить и переоснащать корабли.

– Корабли для прорыва блокады? – спросил Купер.

– Да. Кстати, вы знакомы с человеком, на которого мы работаем?

– С министром Мэллори? Пока нет. Все переговоры велись письменно.

– Весьма неглуп, хотя и принадлежит к тем южанам, которые хотят сохранить Союз.

– Я тоже был таким, капитан, – честно признался Купер.

Буллок в первый раз нахмурился:

– Вы хотите сказать, что мечтаете о воссоединении старого Союза?

– Я сказал «был», капитан. И раз уж нам предстоит работать бок о бок, скажу откровенно. – Он обнял за плечи вертевшуюся на месте дочь, чтобы угомонить ее; кеб покачнулся. – Мне отвратительна эта война. И особенно отвратительны дураки с обеих сторон, развязавшие ее. Но я принял решение встать на сторону Юга, поэтому мои личные убеждения не помешают мне исполнять свой долг, это я вам обещаю.

Буллок откашлялся, морщины на его лбу разгладились.

– О большем я и просить не смею, – добродушно сказал он, явно желая поскорее уйти от этой скользкой темы.

Он похвалил родителей за их прелестных детей, а потом с гордостью показал наклеенную на картон маленькую фотографию, на которой был изображен его новорожденный племянник Теодор. Мать мальчика, сестра Буллока, вышла замуж за члена родовитой нью-йоркской семьи Рузвельт.

– Боюсь, теперь она об этом сожалеет, – добавил он. – А вот и пансион миссис Донли.

Кеб остановился, и Буллок отвернулся от овального окна. Он первым выскочил наружу, чтобы развернуть складную ступеньку. Купер помог Юдифи и детям выйти, пока кучер сгружал чемоданы и баулы, громоздившиеся на крыше экипажа. Остановились они перед домом номер шесть, стоявшем в ряду одинаковых кирпичных строений. Внезапно с другой стороны кеба появилась дряхлая фигура в грязной юбке и залатанном свитере.

Из-под платка торчали седые космы, похожие на прутья веника. Женщина крепко сжимала ремень набитой тряпьем вонючей сумки, висевшей у нее на плече, а внимание, с каким она таращилась на Купера, было таким же странным, как и то, что на ее гладком лице он не заметил ни единой морщины.

– Пршупрощшеф, – пробормотала она, толкнув Купера, когда проходила мимо.

Буллок взмахнул тростью, а другой рукой внезапно схватил оборванку за волосы. Его движение было настолько неожиданным, что Мари-Луиза вскрикнула и в испуге бросилась к матери. Буллок резко дернул рукой, и седые волосы лжестарухи вместе с платком оказались у него в ладони, открыв коротко подстриженные светлые завитки.

– Тебя волосы выдали, Бетси! Скажи Дадли, чтобы в следующий раз не покупал тебе такой дешевый парик. Брысь отсюда!

Он снова угрожающе взмахнул тростью. Молодая женщина попятилась и что-то быстро-быстро заговорила – вероятно, по-английски, хотя Купер не понял ни слова. Буллок сделал шаг вперед – она тут же подхватила юбки, метнулась за угол и исчезла.

– Это кто ж такая? – воскликнул Купер.

– Бетси Кокбурн, шлюха… то есть я хотел сказать, женщина, которая постоянно болтается в одном баре в Рамфорд-Плейс. Думаю, она одна из шпионок Тома Дадли.

– А кто такой Дадли?

– Консул союзного правительства в Ливерпуле.

– А что за тарабарщину она говорила? – поинтересовалась Юдифь.

– Это скауз, местный диалект, вроде лондонского кокни. Надеюсь, никто из вас ее не понял. – Он снова смущенно откашлялся, явно переживая из-за столь щекотливой ситуации.

– Ни слова, – заверила его Юдифь. – Просто не могу поверить, что это убогое существо может быть шпионкой.

– Дадли нанимает всех, кого только может. В основном портовое отребье. И отбирают их вовсе не за умственные качества. – Стряхнув с рукава невидимую пылинку, Буллок повернулся к Куперу. – Не важно, что мы увидели за ее смешной маскировкой. Ее единственной целью было как следует рассмотреть ваше лицо. Один из моих информаторов вчера сообщил мне, что Дадли каким-то образом узнал о вашем приезде. Но я не предполагал, что вас так скоро возьмут на заметку… – Он глубоко вздохнул и продолжил после короткой паузы: – Ладно, это будет вам уроком, что в Ливерпуле надо держать ухо востро. Дадли – серьезный противник, справиться с ним не так-то легко. К счастью, эта девка вполне безобидна, но у него есть и другие, довольно опасные.

Юдифь бросила на мужа встревоженный взгляд, а у Купера внезапно пересохло во рту, и летний полдень вдруг показался очень холодным.

– Может, нам пора войти в дом и осмотреть нашу квартиру? – сказал он.

Когда Купер подходил к ступеням крыльца, идя рядом с женой, он улыбался, но вдруг поймал себя на том, что внимательно оглядывает улицу.