Читать книгу Красный город. Певец-2 - Дмитрий Чугунов - Страница 6

На самом краю старого Города, в том месте, где улочка с поэтичным названием Бархатный Бугор прихотливо изгибается туда-сюда и почти выходит к Каменице, которая уже через двести шагов впадает в Чёрную речку, стоял небольшой домик. От любопытных взглядов его скрывал прочный заборчик и густая сирень вдоль него. Слева можно было заметить резную калитку с хитроумным замком. Иногда она отворялась, пропуская уже начавшего седеть человека со свёртком в руках или совсем юную девушку с корзиной.

Путь девушки был почти всегда один и тот же. Сначала она заходила на рынок – не огромный, который шумел в центре Красного города, а местный, где овощи и фрукты продавались в два, а то и в три раза дешевле. Затем, заполнив свою корзину, она отправлялась к реке. Девушка не разбиралась в сигнальных флагах и расцветках кораблей, но с удовольствием махала рукой всем проплывавшим мимо. Иногда ей случалось встретить подружку или знакомую, и тогда они некоторое время весело болтали, спрятавшись от солнца в тени деревьев. Всё это по обыкновению занимало не более двух часов. Затем девушка возвращалась домой, калитка, словно по волшебству, открывалась при её приближении, пропуская внутрь прелестную обитательницу домика. Из-за стены некоторое время доносились голоса, и улочка вновь погружалась в состояние покоя.

Девушку звали Нина. Гор Пико, пожилой человек, живший в том же доме, приходился ей отцом. Он был искусным сапожником, носил тёмный плащ и широкополую шляпу, закрывавшую половину лица.

Мать Нины давно покинула этот мир, зато хозяйством в доме занималась почтенная тётушка, старшая сестра гора Пико.

Когда гор Пико овдовел, а случилось это вскоре после рождения Нины, тётушка приехала к брату, чтобы помочь управляться с малюткой, да так и осталась у него навсегда. Пока гор Пико снимал мерки с ноги заказчика да пока относил изготовленные сапоги своим клиентам, тётушка Тильда хлопотала по дому, провожала и встречала племянницу, переговаривалась через заборчик с соседкой – такой же почтенной дамой в возрасте, как и она сама.

Бархатный Бугор был местом, где редко случались какие-то происшествия, поэтому тётушка Тильда совершенно не волновалась, когда Нина уходила из дому. И даже прогулки к реке не пугали её. Тётушка лишь поднимала глаза к небу и проникновенно говорила: «Молодость, молодость…»

Впрочем, Нина не давала повода злословить на свой счёт.

Будучи обладательницей чудесных длинных волос тёмно-русого цвета, выразительных тёмных глаз и нежной улыбки, она могла бы командовать целой армией поклонников. Подружки Нины давно знали, что такое вечерние минуты в каком-нибудь укромном уголке: заботливый и внимательный добрый молодец всё порывается укрыть спутницу от речной прохлады, а ещё безостановочно рассказывает интересные истории. Нина же только отшучивалась на вопросы, есть ли у неё поклонник.

Конечно же, она ловила на себе восхищённые взгляды соседских парней, да и на улицах города прохожие откровенно заглядывались на неё. И не только обычные горожане, но и знатные люди – те, кто проезжал мимо на хорошей лошади. Иногда она рисовала себе волшебные картины, как ради неё кто-то совершает неслыханный подвиг. Правда, всякий раз этот кто-то был другим: то блондином, а то обладателем тёмных волос, то он лихо командовал отрядом солдат, а то оказывался капитаном корабля…

Однако, помечтав немного, девушка стряхивала с себя сказочное наважденье и принималась за домашние дела.

Иногда она заглядывала в мастерскую своего отца.

– С чем на этот раз? – улыбаясь, спрашивал гор Пико, который обожал свою дочь.

– А вот посмотри, – отвечала она и показывала ему кусочек холста, на котором сплетались причудливые линии. – Как ты думаешь, это будет красиво?

Гор Пико брал ткань в руки и рассматривал с разных сторон. А потом, по обыкновению, обнимал Нину и целовал в лоб.

– Значит, тебе нравится?

– Это великолепно, дочка!

Гор Пико делал не просто хорошие сапоги. Каждую пару он украшал неповторимым рисунком, поэтому ни один модник в столице не мог посетовать на то, что его обувь похожа на чужую. Нужно ли говорить, что все рисунки рождались в голове Нины!

Нина подсматривала свои образы то в причудливом переплетении веток сирени, то в линии облаков, то в радостном гомоне праздничного базара. Однако больше всего она любила рисовать птиц. Иногда – каких-нибудь заморских красавиц с роскошным опереньем. Иногда – простых чаек и стрижей, проносившихся над рекой. Когда она выходила к Чёрной реке и вглядывалась в дымку над противоположным берегом, её душа сама превращалась в чайку.

Статный сын гора Доста, живший через десяток домов вниз по их улице, однажды вызвался нести её корзину, когда Нина возвращалась с рынка. Неожиданное согласие девушки так обрадовало юношу, что на следующий день он с самой зари ждал её у калитки. И на следующий тоже. Нина вышла из дому лишь на третий день.

– Тебя не было вчера, – сказал младший Дост.

– Я в прошлый раз купила достаточно еды, – просто отвечала Нина. – Поэтому и не выходила. Да и тётушке надо было помочь.

Младший Дост проводил её до рынка, где Нина попрощалась с ним. Она сделала это мягко, но в то же время непреклонно.

– Спасибо, что проводил, но тебе уже пора идти по своим делам, – сказала Нина, – а мне тут много чего выбрать надо.

И принялась перечислять. Список вышел большой-пребольшой, так что у поклонника всё перепуталось в голове. Он кивнул девушке, повернулся и пошёл, а та смеющимися глазами смотрела ему вслед.

Ничуть не более успешным в ухаживаниях оказался и сын ювелира. Надо заметить, что тётушка Тильда дружила с женой гора Рингеля. И когда его сын стал подозрительно часто проходить мимо дома гора Пико, почтенная дама сразу поняла, в чём тут дело.

– На Нину-то уже вовсю поглядывают, братец! – сказала она.

– Само собой, – отвечал гор Пико, – красавица-то она в свою мать.

– И что ты думаешь? – продолжала тётушка.

– Я ничего не думаю.

– А вот надо бы, – заметила тётушка. – А то объявится какой-нибудь хлыщ, запудрит ей мозги…

– Это вряд ли! – рассмеялся гор Пико. – Никогда в такое не поверю!

– Почему? – опешила тётушка.

– Ты же её воспитывала, сестра! Да и она – барышня разумная, на пустышку не обратит внимания. Если появится кто, я уверен: ко мне или к тебе придёт и честно обо всём расскажет.

– Наверное, ты прав, – задумчиво сказала тётушка, которой очень польстило признание её воспитательного таланта.

Сын ювелира сделал неуклюжую попытку подарить Нине нечто ценное. Он подстерёг девушку, когда та укладывала в корзину пучок петрушки, и, страшно смущаясь, сказал:

– Нина, а это ты, наверное, уронила?

Девушка с удивлением посмотрела на петрушку, которую она крепко держала в руке, и лишь затем перевела взгляд вниз, себе под ноги. Там в пыли поблёскивала тонкая золотая цепочка.

– Это не моя, – вздохнула Нина, очень хорошо понимая, откуда могло взяться украшение. – Наверное, это ты сам уронил.

– Я? Уронил? – смутился сын ювелира.

Нине даже жалко стало его.

– Откуда у меня взяться золоту? – спросила она. – Отец не балует меня. А вот тебя-то дома заругают!

Юноша, красный, как рак, наклонился, схватил цепочку и убежал.

– Молодец, девка! – хмыкнула торговка, наблюдавшая эту сцену. – Не стала брать не своё.

– Да, не стала.

– А ведь хотелось, небось?

Нина решила не отпираться и кивнула.

– Не переживай, – протянула дружелюбно торговка, засовывая ей в корзину ещё один пучок зелени, – будут у тебя ещё и цепочки, и хорошие люди! Уж я не совру!

– Я верю, – засмеялась Нина и распрощалась с ней.

Так и текла её негромкая, честная жизнь. Лишь один раз Нина испытала беспокойство. В тот день за девушкой увязался наглый незнакомец. Ещё на рынке он смерил её липким взглядом, ухмыльнулся, но ничего не сказал. Глаза у него были холодные и сальные. Он стоял у лавки, в которой продавали шерстяные коврики из Норландии, и делал вид, что выбирает себе один из них, а сам тем временем шарил взглядом по сторонам.

От незнакомца за сто шагов несло знатным сыночком, который ни в чём не привык себе отказывать.

Нина поёжилась. Благо, рядом оказалась давняя знакомая, которая с удовольствием приняла предложение поболтать. Девушки взялись за руки и вместе пошли по улице. Только тогда этот тип отстал.