Читать книгу Оружие - Дмитрий Дурнев - Страница 5

Пятнистый «Хаммер» лихо катил по территории базы, оставляя за собой пыльный шлейф. На стыках плит машина легонько подергивалась и погромыхивала. Ехали молча. Мимо проносились металлические коробки ангаров и бетонные холмики, выдающие наличие подземной инфраструктуры. Соломатин с интересом озирался, парни в штатском как роботы синхронизировали с ним направления взглядов, дублировали даже едва заметные повороты его головы. Со стороны это выглядело столь комично, что армейская выдержка полковника дала сбой: по губам американца скользнула едва заметная улыбка. Вскоре машина остановилась у двухэтажного здания администрации. Полковник приказал водителю ожидать и предложил гостям следовать за собой. Часовой на входе отдал честь и открыл дверь.

После мучительной уличной духоты на них повеяло бодрящей прохладой – кондиционеры работали на совесть. В воздухе ощущался солоноватый запах, точно на морском побережье. Неплохо они тут устроились, подумал Валентин Сергеевич, взбегая вслед за полковником на второй этаж. Парни в штатском размеренно дышали ему в спину, постукивая каблуками по деревянным ступеням. Процессия преодолела лестницу, миновала ярко освещенный коридор и оказалась в небольшой комнате, со вкусом и совсем не по-армейски обставленной. Парни в штатском каменными глыбами застыли у двери, а Валентин Сергеевич наскоро осмотрелся: на низком потолке небольшая бронзовая люстра с лампами-свечами, на полу ковер, в центре – два кресла, у западной стены письменный стол – на вид массивный, но скорее всего, лёгкий пластик под дерево, слева от стола в углу напольные часы с огромным циферблатом и золоченым маятником. В общем, обстановка под старину.

Тем временем полковник прошел к столу.

– Располагайтесь, – предложил он. – Виски, джин, кофе?

– Пожалуй, кофе, – выбрал Валентин Сергеевич и ладонью попробовал на мягкость глубокое кресло. В нос прокрался запах настоящей, добротно выделанной кожи.

Полковник нажал кнопочку, примостившуюся у края стола, и через несколько секунд в комнате появился молодой сержант-ординарец.

– Эндрю, распорядитесь на счет кофе для гостя.

– Есть, сэр!

– Господин Гаррисон, когда мы можем начать? – осведомился Соломатин.

– Прямо сейчас. Ваш соотечественник уже на базе. Если не ошибаюсь, – полковник Гаррисон бросил взгляд на часы, – в данный момент его осматривает врач. Так что никаких препятствий.

– Великолепно! Позвольте предложить вам ознакомиться с документами?

– С удовольствием, – ответил полковник, хотя тон и вид его особого удовольствия не выражали. – И у меня для вас есть кое-какие бумажки, – добавил он.

После обмена папками Гаррисон устроился за столом и принялся внимательно изучать испещренные мелкой машинописью листы. Валентин Сергеевич знакомился с документами бегло. Гораздо сильнее его занимал вопрос: как устроить встречу с Цыном? Может быть, стоит переговорить с полковником? Наверное. Но не на пустом же месте начинать разговор?

Через несколько минут к звуку шуршащей бумаги в комнате прибавилось негромкое позвякивание металла о фарфор. На пороге с подносом в руках появился ординарец.

– Кофе, господин полковник! – звонко сообщил он.

– У нас готовят отличный кофе, впрочем, как и всё остальное! – отрекомендовал Гаррисон Соломатину. – Прошу!

Кофе действительно оказался хорошим и помог Валентину Сергеевичу взбодриться.

– Кажется, с бумагами всё в порядке, не так ли, господин полковник? – осведомился Соломатин, отставив опустевшую чашку.

– Думаю, да, – согласился Гаррисон. Рука его поднялась к голове, широкая ладонь скользнула по коротко стриженым волосам и опустилась на загривок. Размяв его серией интенсивных нажатий, полковник спросил: – Надеюсь, теперь генерал Уотерхил может покинуть самолет?

Соломатин кивнул, извлек из внутреннего кармана пиджака миниатюрную рацию и что-то отрывисто зашептал в неё. Дошептав, сообщил:

– Посылайте людей, полковник, генерал ваш.

Гаррисон, не медля, позвонил по телефону и громко, не таясь, отдал необходимые распоряжения.

– Как скоро после завершения всех формальностей мы сможем отбыть домой? – поинтересовался Валентин Сергеевич.

– Этот вопрос сейчас решается. Завтра в три часа дня у меня будет связь с командованием. Надеюсь, всё станет известно.

Такой ответ Соломатина вполне устраивал. Но как всё-таки выйти на Цына? – думал он. Желательно, чтобы это выглядело, как случайная встреча, но кто даст мне болтаться по территории, чтобы «случайно» его встретить? Можно, конечно, попросить помощи у кого-то из пилотов, например, у Сохранова, но только в крайнем случае. Сначала надо попробовать выйти на Ли через полковника. Что ж, будем искать точки соприкосновения.

– А не подскажете ли, господин полковник, есть на вашей базе какое-нибудь заведение, где можно приятно провести время?

– Приятно? Смотря, что вы хотите… – усмехнулся Гаррисон. – Есть кинотеатр, но думаю, вас не заинтересует армейская пропаганда или какой-нибудь боевик?

Соломатин кисло поморщился.

– Тогда рекомендую бар. Без изысков, но выпивка неплохая.

– Составите компанию?

– К сожалению, нет. Дела. Как-нибудь в другой раз.

– После войны? – улыбнулся Валентин Сергеевич.

– Если останемся живы, почему бы и нет? Политика политикой, а два нормальных человека всегда найдут, о чем поговорить за стаканчиком. Не так ли?

– Конечно! – с готовностью согласился Соломатин.

– Пусть эти чертовы политиканы передушат друг друга, меньше крови прольется… – вздохнул Гаррисон.

Валентина Сергеевича покоробило. Всё-таки, какое-никакое, а отношение к политике он имел. По крайней мере, на его собственный взгляд.

– Ну-у-у… – протянул он, – наверное… – и тут же с явным ехидством добавил: – Слушайте, а вы ведь не станете отрицать, что служите этим самым политиканам?

Подполковник вздернул подбородок, сжал ладони в кулаки и отчеканил:

– Господин Соломатин, я солдат! Я служу своей Родине! Мой долг – защищать Родину!

– Защищать тогда, когда прикажут? Защищать того, кого прикажут?

Соломатин с трудом удержался от того, чтобы добавить к каждому вопросу «эти чёртовы политиканы».

– Я солдат! – рявкнул Гаррисон так, что Валентин Сергеевич поневоле поежился. – Да, я подчиняюсь приказу! Но! В первую очередь, я защищаю Родину! Мне очень жаль, – говорил полковник взволнованно, – что способы ее защиты, как и причины, вызывающие необходимость ее защищать, определяю не я. Мне очень жаль, – повторил он и едва слышно добавил: – Вся эта грязь не на моей совести.

В комнате надолго установилось тяжелое молчание. Всё это время Валентин Сергеевич оставался недвижим, как статуя, а Гаррисон покачивал головой и выразительно шевелил губами. Наконец, он подозрительно уставился на Соломатина и произнёс:

– Кажется, я уже где-то видел вас. Мы не были знакомы раньше?

Только этого мне и не хватало, с досадой подумал Валентин Сергеевич. Совершенно незачем ему меня узнавать. Вот ведь проклятое телевидение! И до этой Тмутаракани добралось. А, может, и на руку? Почему бы не воспользоваться такой «популярностью»?

– Вряд ли, – отмахнулся он с открытой улыбкой на лице. – Во всяком случае, я не припомню. Хотя… – спохватился он с артистизмом, достойным любых подмостков: – Ах да! Вы могли видеть меня до войны по какому-нибудь спутниковому каналу.

– Вот как? – удивился полковник. – Вы знаменитость?

– Нет, ну что вы, просто по роду деятельности мне иногда приходится давать интервью.

– Политика?

– Ну, не то чтобы… – неуверенно отозвался Соломатин.

– Журналист?

Соломатин покачал головой, подыгрывая полковнику, как ребенку в игре «угадай-ка».

– Ну, уж на военного вы совсем не похожи! У меня глаз наметан!

– Никогда не был военным. Не буду вас больше мучить. Я президент крупной компании.

На лбу полковника прорезались морщины, брови сдвинулись к переносице, а глаза словно заволокло туманом.

– Ага… Ну как же! – произнес он спустя несколько секунд. – Если не ошибаюсь, вы занимаетесь разработкой оружия?

– В яблочко! Превосходная, однако, у вас память!

– Точно, я видел вас по телевизору! Ну, значит вы такая же марионетка политиков, как и я. Вы тоже получаете деньги за чужую кровь.

Валентин Сергеевич счел за благо промолчать, чтобы не ввязываться в ненужный спор.

– Наверное, не стоит спрашивать о том, какие сюрпризы вы готовите нашим парням? – рассмеялся Гаррисон. – Знаете, а ведь сегодня к нам должен прибыть ваш коллега!

Соломатин приподнялся в кресле, слегка округлил глаза и приоткрыл рот, в общем, как мог, изобразил крайнее удивление.

– Что вы говорите?! – воскликнул он, а про себя подумал, что как-то уж очень быстро проговорился полковник.

– Да, так оно и есть, – подтвердил Гаррисон.

– И кто же это?

– О, это очень известный человек. Ли Цын. Слыхали, наверное?

– Еще бы! Не только слыхал, но даже лично знаком! С удовольствием бы повидал старину Ли!

– Бывают же такие совпадения, – улыбнулся полковник и, кажется, подмигнул.

Валентин Сергеевич опешил. Это что еще за мимика? Или показалось?..

– Возможно, господин Цын захочет составить вам компанию при посещении бара? -предположил полковник. Странно как-то предположил, вроде бы с усмешкой.

Соломатин сглотнул вдруг ставшую вязкой и произнёс:

– Буду очень признателен.

– Договорились. А теперь я вас ненадолго покину, – сообщил Гаррисон. – Служба, – добавил он и спешно вышел из комнаты.

Неужели посредник Цына? – гадал Валентин Сергеевич, развалившись в кресле. Ай да Ли, ну и хват! Хотя, чему я удивляюсь? Ли Цын любого окрутит, если захочет! Знал бы этот полковник, какой вопрос помогает решить! Марионетка в руках политиков?! Ох, уж мне эта философия палача. Видите ли, не виноватый он, долг его такой, а то, что руки по локоть в крови, так не по своей воле, а значит, не грех? Нет уж, дорогой мой, ты убийца, а я бизнесмен. А что оружие делаю, так что с того? Не я вас друг в друга стрелять заставляю! Политиканы? И они не заставляют! Всего лишь лапшу на уши вешают, окучивают со всех сторон, а вам извилинами пошевелить лень, вот и воюете. И вот, что странно: взять каждого такого «гаррисона» в отдельности – всяк философ, понимающий смысл бытия и тому подобное, а в кучу собрать – тупое стадо баранов, готовое идти за любым пастухом к призрачным заливным лугам. Только по дороге часть отары сожрут пастух с подпасками, часть вырежут волки, а еще часть подохнет от истощения и прочей заразы. А пастух-то дойдет целым и невредимым… Валентин Сергеевич улыбнулся придуманной аналогии. Интересно, кто в таком случае я, – продолжил размышлять он. Подпасок или баран, которому выпала судьба остаться в живых? Нет уж! Лис! Лис в овечьей шкуре! Когда надо поблею, а если что, так и зубки покажу.

В этом месте мысли Валентина Сергеевича прервал Гаррисон. Он вошел в комнату, прошел в её центр и встал напротив Соломатина. Долго и пристально полковник разглядывал гостя, словно видел в первый раз, а потом ни с того, ни с сего спросил:

– Господин Соломатин, а почему именно вы, штатский человек, задействованы в этой операции?

Сохранить внешнее спокойствие оказалось не просто, но президент «НВТ» справился. А тебе-то какая разница?! – мысленно выпалил он. – Простое любопытство? Оно конечно не порок, но зачем лезть, куда не просят? Получи своего генерала и успокойся!

Вслух доверительным тоном Валентин Сергеевич произнес:

– Да уж какой тут секрет? Тот, на кого вы меняете Уотерхила, мой сводный брат. Когда я узнал, что Валера попал в беду, поспешил сделать все возможное для его освобождения.

– Родственные чувства?

– Конечно. У нас с Валерием когда-то было много общего. Детство и юность – ни на шаг друг от друга. А потом жизнь завертела, разбежались кто куда. Брат всегда мечтал стать военным. Вот и стал… А это очень неспокойная жизнь, частая перемена мест. Я даже не могу вспомнить, когда мы виделись в последний раз. Да, что я вам рассказываю?! – Соломатин хлопнул себя ладонью по лбу. – Вы же сами военный! Только прошу вас не распространяться об этом. Ладно?

Гаррисон кивнул и произнес мягко:

– Похвально, что вы решились прийти на помощь брату. Не сомневаюсь, это было непросто…

Полковник запнулся и, помолчав немного, с горечью в голосе продолжил:

– Жаль, что не у всех есть возможность спасти родных. Мой сын пропал без вести, я даже не знаю, что с ним.

Такой откровенности Соломатин не ожидал и искренне удивился: неужели полковник хочет просить помощи в поисках сына? Что ж теперь, бросить всё и заняться розыском и обменом военнопленных? Если делать это неофициально, рискуешь получить кучу неприятностей. Но… – Валентин Сергеевич внутренне встрепенулся. Ведь можно попробовать развернуть широкую компанию, обратиться к народным массам за поддержкой, – как молния сверкнула в голове интересная идейка. И непременно найдутся сторонники и меценаты. Можно подзаработать!

– Может быть, навести справки? – предложил Соломатин. – В принципе это возможно уже сейчас, с борта моего самолета.

Гаррисон отшатнулся и, как показалось Соломатину, безвольно опустился в соседнее кресло. Правая бровь полковника задёргалась, на скулах вздулись и заходили ходуном желваки. Но вот лицо его приняло беспристрастное выражение.

– Спасибо за предложение… не стоит, – тихо ответил он.

На столе призывно затренькало. Полковник вздрогнул и подскочил к телефону. Соломатина будто ветром обдало. Сдёрнув с аппарата трубку, полковник выпалил в неё:

– Гаррисон слушает!

Взгляд Соломатина уперся полковнику в спину. Почему он отказался от помощи, – мысленно спросил себя Валентин Сергеевич. Как человек гордый и самолюбивый, не хочет оказаться обязанным кому-то или боится за последствия? Наверняка боится, ведь понимает, что никаких гарантий конфиденциальности я не дам. Вдруг растреплю и тогда крест на карьере? Если о его закулисных играх узнаю «наверху», ему точно не поздоровится. За самоуправство не погладят…

Секунд через тридцать Гаррисон водворил трубку на место и через плечо сообщил:

– Готовьтесь к встрече с братом.

В дверь постучали.

– Войдите, – разрешил полковник, и на пороге возник молодой бритый наголо лейтенант. Он подошел вплотную к Гаррисону, выпятил квадратный подбородок и отрапортовал:

– Пленный доставлен.

– Давайте его сюда.

Двое солдат с красными крестами на касках осторожно вкатили носилки. На них, прикрытый до подбородка простыней, лежал Валерий. Сердце Валентина Сергеевича сжалось. Он подошел к носилкам, ладонь его осторожно опустилась на плечо брата.

– Здравствуй, Валера, – произнёс он тихо.

Валерий вздрогнул, медленно приоткрыл глаза и несколько секунд щурился, привыкая к яркому освещению. Его бледное, заросшее густой щетиной лицо принимало всё более удивленное выражение.

– Валя?.. Какими судьбами? – сухим надтреснутым голосом спросил он.

– Прилетел забрать тебя домой. Или ты не рад меня видеть?

– Еще как рад! – ответил Валерий и попытался приподняться. – Сто лет не виделись! Правду говорят люди, не бывает худа без добра! Если бы не плен, еще сто лет не увиделись бы!

Уж лучше не видеться вовсе, чем при таких обстоятельствах, вздохнул про себя Валентин Сергеевич и легко пожал братское плечо.

– Господин полковник, надеюсь, вы согласитесь, что Валерию нужен покой? – спросил он. – Могли бы вы предоставить ему отдельную комнату и распорядиться обеспечить должное медицинское наблюдение? Если у вас нет хороших врачей, наш доктор в самолете.

– Лейтенант, вы всё слышали? – уточнил Гаррисон.

– Так точно, сэр!

– Выполняйте!

Возвращения Соломатина и без того уставшие пилоты замучались ждать. Чем только они ни занимались: и травили анекдоты, и беззлобно переругивались, подначивая друг друга, и просто глазели по сторонам. К концу четвертого часа у Алекса окончательно затекли ноги, а «пятая точка» нестерпимо зудела. Ему казалось, что сидит он не в мягком кресле, а на груде кирпичных обломков. И не было предела его радости, когда к самолётам на знакомом уже «Хаммере» подкатил Соломатин.

Измученных ожиданием пилотов доставили к одному из корпусов базы и разместили в просторной «со всеми удобствами» комнате. Где они незамедлительно завалились спать.

Валентин Сергеевич тоже с удовольствием заснул бы в отведённых ему апартаментах на мягком диване, жаль, не имел такой возможности. Хотя обмен и прошел успешно, но впереди оставалось главное – переговоры с Цыном. По официальной версии Ли Цын летел на «Дельту», чтобы пронаблюдать за испытаниями новой авиационной пушки, спроектированной специалистами «AIG». Пушку в скором времени собирались устанавливать на «Ночной охотник».

Очень неприятно ждать неизвестности, но что поделаешь? Соломатин хмурился, ходил из угла в угол и старался представить ход предстоящей беседы. В голове зрели наиболее подходящие аргументы, способные апеллировать к здравому разуму Цына. Время от времени Валентин Сергеевич садился в кресло, закрывал глаза и пытался расслабиться. Но назойливые мысли не желали оставлять его в покое, и он снова начинал мерить шагами комнату.

Через два часа после того, как легкий двухмоторный самолетик Ли опустился на взлетно-посадочную полосу, к Соломатину вошел Гаррисон. Полковник плотно притворил дверь, обвел взглядом комнату, точно мог увидеть здесь кого-то кроме Валентина Сергеевича, и сообщил:

– Господин Ли Цын через час будет ждать вас в баре.

Ну наконец-то, подумал президент «НВТ». Вот-вот начнется самое неприятное. Только бы все обошлось благополучно!

– Передайте господину Цыну, что я непременно приду, – ответил он, с трудом скрывая волнение.

– Сержант Уилсон сопроводит вас.

Гаррисон удалился, а Валентин Сергеевич открыл дипломат и достал фляжку. Вслед за ней на свет появился миниатюрный серебряный стаканчик. Тонкая струйка коньяка ударила в его донышко, и Соломатин с удовольствием втянул ноздрями воздух. Насыщенный аромат напитка привёл Валентина Сергеевича в восторг. Наполнив стаканчик до краёв, он кивнул и залпом опустошил его. Подумав немного, махнул рукой, словно сказал «гулять, так гулять», и повторил процедуру. Коньяк подействовал, подобно чудотворному эликсиру. Благодатное умиротворение охватило Соломатина. От желудка приятное тепло разлилось по телу, а все сомнения и тревоги сошли на нет. Валентин Сергеевич, наконец, позволил себе прилечь. Усталость дала о себе знать, и он погрузился в лёгкую дрёму. В этой дреме явилась ему картина из детства, когда он, брат и родители отправились за город на пикник. Недавно прошел дождь, трава была влажной, а глинистая земля ужасно скользкой. Пока взрослые разжигали костер и готовились жарить шашлык, братья углубились в лес и наткнулись на яму. Кто и зачем ее здесь вырыл, было неясно. Яма оказалась довольно глубокой и даже высокого Валерия скрыла бы с головой. И непонятно, как получилось, что обычно осторожный Валя подошел к самому её краю. Оступившись, он рухнул вниз и пребольно ушиб колено. Тут детские грезы оставили Соломатина, и он во сне ощутил себя вполне взрослым. Посмотрел вверх и отметил, что яма непомерно глубока, и никак не та, в которую он падал, будучи ребенком. На краю ямы Валентин Сергеевич увидел человека, а присмотревшись разобрал, что это Ли Цын. В руках Ли держит веревку, но не спешит стравить ее к упавшему, словно выжидает чего-то. Самому никак не выбраться, и Соломатин принялся кричать, взывая о помощи. Цын продолжал безмолвно наблюдать за ним. Надрываясь в крике, Валентин Сергеевич почувствовал, как кто-то схватил его за ногу. Глянув вниз, он ужаснулся. Дно ямы устилали наполовину разложившиеся человеческие тела в обрывках камуфляжа. Одно из них вцепилось ему в щиколотку костлявыми пальцами. На безымянном, между ошмётками гнилого мяса, тускло поблескивало кольцо. Тело дёрнуло раздробленным черепом и впилось в лицо Соломатина пустыми глазницами. Панический ужас охватил Валентина Сергеевича, а крик о помощи ледяным комом застрял в его горле. Тем временем еще одно тело протянуло к Соломатину руки и загробным голосом прошипело:

– Иди ко мне… ты мой… ты ответишь…

Крик наконец-то вырвался из горла президента «НВТ». Соломатин дёрнулся, как ужаленный ядовитой змеёй, и проснулся. Открыв глаза, он увидел над собой растерянное мужское лицо и закричал еще громче. Лицо отпрянуло.

– Сэр, я стучал, но вы не отвечали, – донесся до Соломатина испуганный возглас.

– А? Что?

– Вы кричали, и я осмелился войти. Сержант Уилсон, сэр! Полковник Гаррисон приказал отвезти вас!

Сон, всего лишь сон, пронеслось в голове Соломатина. Крупные капли холодного пота катились по его лицу.

– Сержант, подождите за дверью, – с трудом выговорил он.

– Есть, сэр!

Приснится же такое, подумал Валентин Сергеевич, ещё и кричал во сне. Кошмар. Интересно, к чему бы? Он дождался, пока сержант исчезнет за дверью, подошел к висящему на стене зеркалу и нахмурился. Видок у него был прямо сказать так себе. Для начала Соломатин обтер вспотевшее от волнения лицо носовым платком. Стало немного легче. Слегка подрагивающие под впечатлением сновидения ладони тут же инстинктивно потянулись к галстучному узлу, поправили его, а затем пригладили растрепавшуюся шевелюру. Напоследок окинув своё отражение критическим взглядом, Соломатин вполне удовлетворился увиденным.

Сержант Уилсон, как и следовало ожидать, стоял у двери.

– Следуйте за мной, сэр! – позвал он.

Спустя пять минут они подъехали к группе построек, на одной из которых красовалась неоновая вывеска «Приют отважных парней». У входа в приют в деревянной кадке стояла живая пальма с запыленными пожелтевшими листьями. Непорядок, улыбнулся про себя Валентин Сергеевич, вспомнив старый армейский анекдот. Почему не покрашено? Пять суток ареста!

– Прибыли, сэр! – доложил сержант.

Соломатин мысленно перекрестился, попросил Всевышнего о помощи и переступил порог бара. За драпированной дверью царил прохладный полумрак. В полумраке разливался бархатный баритон Чарли Стоуна. Звучала популярная до войны песня «Когда я вернусь домой». За стойкой седой негр, из штатской обслуги, меланхолично перебирал пальцами косточки чёток. За столиком в дальнем углу расположился единственный посетитель бара. Сидя спиной к входу, он никак не прореагировал на появление Соломатина: возможно, не заметил, предавшись размышлениям, а может быть, нарочито проигнорировал. В нем Валентин Сергеевич безошибочно угадал Ли Цына.

Завидев гостя, бармен оживился.

– Добрый день, сэр! Занимайте удобное место! – приветливо воскликнул он. – Габриэль, прими заказ у господина!

На зов из дверного проема у стойки выскочил молодой сухощавый латинос в потрепанных облегающих джинсах и белой рубахе, бросил взгляд на бармена, затем на гостя.

– Нет-нет, – поспешил отказаться Валентин Сергеевич. – Если что-то понадобится, я позову.

Негр коротко кивнул, и Габриэль исчез так же быстро, как появился.

Соломатин неторопливо пошел к Цыну. Сердце готово было выскочить из груди, и лишь неимоверным усилием воли Валентин Сергеевич сохранял внешнее спокойствие. Шел он, стараясь произвести побольше шума, чтобы привлечь к себе внимание, но Цын точно не замечал ни шарканья по полу ножек отодвигаемых Соломатиным стульев, ни его нарочито громкого покашливания. Весьма удивленный и огорченный Валентин Сергеевич присел на стул напротив Ли Цына. Тот продолжал молча курить толстую кубинскую сигару. Струйка дыма уходила вертикально вверх, поглощаемая системой вентиляции. Перед Ли стоял широкий приземистый бокал с темной жидкостью.

Прошла пара минут, а над их столиком всё еще висело тяжелое молчание. Соломатин уже решился нарушить его, как вдруг поймал глазами взгляд Ли. Этим взглядом Валентина Сергеевича обдало будто холодом вселенской бездны. От когда-то искрометно-лукавых глаз знакомца осталась лишь тень, обрамленная в темные круги. Во взгляде Цына смешались безысходная тоска и боль. В груди Соломатина что-то оборвалось. Неужели это конец, подумал он, неужели всё пошло прахом? Что же могло случиться?

Негнущимися от волнения пальцами президент НВТ с трудом извлек сигарету из портсигара. Краем глаза он заметил, что бармен недоуменно разглядывает молчаливую пару гостей. Надо что-то делать, решил Соломатин.

– Ли, ты меня узнаешь? – спросил он.

Цын по-прежнему молчал.

– Это я – Валентин Соломатин! Ответь что-нибудь, Ли!

Опять тишина.

– Ли, тебе плохо? Что случилось?

– Все умерли, – прозвучало в ответ. – Они все умерли, ты понимаешь? Все!

Кто умер, когда? – промелькнуло в голове Валентина Сергеевича.

– Ли, я ничего не понимаю! Кто умер?

– Жена, дети – все!

Соломатин на некоторое время потерял дар речи. Зная привязанность Цына к семье, а особенно к младшему сыну, он мог представить, что сейчас испытывает Ли. Что же теперь делать? Навряд ли в таком состоянии с ним можно о чем-то договориться. Надо как-то попробовать расшевелить его, может быть, ему нужно выговориться? Может, после этого он придет в себя? Так думал Соломатин, всматриваясь в лицо Ли, похожее на восковую маску, не выражающее никаких чувств. Прежде чем попытаться завязать разговор, Валентин Сергеевич заказал виски. Официант принес шестигранный стакан, на четверть заполненный светло-коричневой жидкостью. Соломатин залпом выпил, абсолютно не почувствовав вкуса напитка, и, наконец, закурил. После пары затяжек он обратился к Цыну:

– Ли, прими мои соболезнования, я искренне сочувствую тебе.

В этом Соломатин не лгал. Он хорошо знал детей и жену Цына – симпатичную шведку. Когда-то по случаю всё семейство Ли гостило у Соломатина целых три недели. В свободное время Валентин Сергеевич сопровождал их в кафе, кинотеатры, зоопарк и даже успел в некоторой степени привязаться к шумным любознательным пацанам и их заботливой матери.

– Как это произошло? – спросил он.

Прежде чем ответить, Цын вынул сигару изо рта и залпом осушил свой бокал.

– Показательные испытания, – сказал он тихим надтреснутым голосом. – Зачем я поддался на уговоры, зачем позволил им прийти? Через день Майклу должно было исполниться шестнадцать, и он просил меня взять их на испытания нового самолета. Это было даже не испытание, а скорее показательное выступление перед высшими армейскими чинами. Я был против, но жена упросила сделать мальчикам приятное. Я так много рассказывал им, с каким трудом мои специалисты доводили до ума новую систему управления полетом. Машина могла летать сама, без пилота. Сама анализировала ситуацию, принимала решения, выполняла поставленную задачу без участия человека. Ты понимаешь, что это значит? Это было воплощение моей мечты!

Глаза Соломатина заблестели. Неужели им это удалось, подумал он. Это же такой прорыв! Тем временем Цын продолжал рассказывать:

– При очередном маневре произошел сбой… – Цын запнулся, судорога пробежала по его лицу и плечам, – самолет рухнул прямо на трибуну, просто взял и упал, как камень… Самонадеянный горделивый болван! Почему я не распорядился, чтобы в машине находился пилот? Можно было избежать катастрофы! Эта проклятая куча железа отняла у меня моих мальчиков!

Цын закрыл лицо ладонями и затих.

– А жена, что случилось с ней? – тихо спросил Валентин Сергеевич.

– Инфаркт. Врачи ничего не смогли сделать, – не отнимая ладоней от лица, ответил Ли.

– Почему ты сразу не сообщил мне? – спросил Соломатин, но тут же сообразил, что задал глупый вопрос. – Извини, понимаю… Тебе было не до того.

– Давай выпьем? – предложил Цын. – Теперь я только и делаю, что пытаюсь напиться при первой возможности, чтобы не думать… не вспоминать… И не говори мне, что время лечит, и прочую чушь!

Цын жестом подозвал официанта и заказал бутылку «Джек Дениэлс».

Разлив виски по бокалам, Ли встал. Соломатин последовал его примеру. Они выпили. Цын налил себе еще – до краёв, а Валентин Сергеевич отказался.

Пил Цын зажмурившись. Жадно. Большими глотками. Точно путник, наткнувшийся в знойной пустыне на источник живительной влаги.

– Знаешь, Валентин, а ведь я решил отойти от дел, – сказал он, утерев губы ладонью.

Эта фраза оказала на Соломатина эффект подобный удару обухом по голове.

– Ты в своем уме? А как же компания, бизнес? – оторопело спросил он. – Ведь всё это ты создавал с нуля своими руками! И теперь собрался бросить?

– Да, своими руками. Своими руками я создал то, что погубило мою семью! Своими руками я создавал то, что приносит теперь горе в тысячи семей. Легко не задумываться о гибели посторонних людей, пока через смерть близкого не поймешь, что значит человеческая жизнь! Ответь мне, Валентин, у скольких матерей сейчас разрывается сердце от известия о гибели сына?

– Но это же война, Ли! Не мы с тобой ее начали! Не мы заставляем людей стрелять друг в друга! Разве не так?

– Не заставляем, но подливаем масла в огонь! Мы с тобой предатели, Валентин. Мы предали свои страны, мы делаем деньги на смерти вместо того, чтобы попытаться остановить это безумие!

– Если бы не мы, эти деньги делал бы кто-то другой, это естественный процесс! Тебе не в чем себя упрекать!

Цын встрепенулся, упёршись ладонями в стол, навис над ним и, приблизив лицо к лицу Соломатина, отчаянно прохрипел:

– Как ты не понимаешь?! Мы увлеклись научными изысканиями, бесспорно нужными, продвигающими человечество вперед, но закрыли глаза на то, как их используют! Хотите умную машину?! Пожалуйста, мы еще и не такое сделать можем! Получите свою машину! А то, что ей потом людей давить будут, так нас это не касается? Да, я знал, что будут давить, расстреливать, жечь, но я зарабатывал деньги, ставил бумажки выше человеческих жизней, тысяч жизней! Не пытайся переубедить меня, Валентин. Я уже принял решение и оно окончательное. Я умываю руки… Хотя их теперь вряд ли отмоешь…

Цын обессилено опустился на стул, щедро плеснул виски в бокалы и жадно припал губами к своему.

А Валентин Сергеевич впал в прострацию. Конечно, можно обойтись и без сотрудничества с AIG, думал он, теребя кончик галстука, будет труднее, но это не смертельно, наши головы варят не хуже ихних. Хотя, стоп! Неужели Ли собирается закрыть компанию? Интересно, каким образом?! Да ничего у него не получится! Такую контору просто не прикроешь, особенно в настоящих условиях. Не дадут! Значит, будет преемник, а значит, можно попытаться договориться. Наверняка новый президент не откажется от выгодного сотрудничества. Скорее всего, этот человек и так знает о наших с Ли отношениях, да и его осведомленные коллеги в совете директоров наверняка будут «за». Придя к такому выводу, Соломатин несколько приободрился.

– Что ж, Ли, это твое решение, и ты вправе его принять, – изрек он. – Переубеждать тебя я не собираюсь, хотя мне искренне жаль, что компания потеряет такого руководителя. Ты уже определил, кто займет твое место или предоставишь выбор совету директоров? Ведь нельзя же…

На лице Цына заиграла кривая улыбка.

– С каким удовольствием я бы просто закрыл её! Пустил по ветру! – перебил он Соломатина. – Но замешано слишком много влиятельных людей. Как они засуетились, как забегали, когда узнали, что я ухожу!

– Так кто же займет твое место? – с напряжением в голосе поинтересовался Соломатин.

– Ты его знаешь. Совместно с советом директоров принято решение, согласно которому компанию возглавит Пол Смирнофф.

Вот так номер! – удивился Валентин Сергеевич. Добился своего Паша! Что ж, это только всё упрощает. Уж с ним-то мы найдем общий язык.

Пол Смирноф, а когда-то Павел Иванович Смирнов, покинул Россию за четыре года до войны. Тогда он работал в НВТ техническим директором, но в силу сложившихся обстоятельств вынужден был перебраться в Штаты, где по договоренности с Соломатиным его приютил Цын. С тех пор Смирнов успел не только поменять имя и переиначить фамилию на американский лад, но и добился высокого положения в «Arms Industries Group», заручился поддержкой новых коллег и теперь собирался занять кресло президента компании.

– Через три недели начну передавать ему дела, – сообщил Цын. – Что скажешь, Валентин, удачный выбор?

– Не сомневаюсь, – ответил Соломатин.

– Особенно для тебя? – попытался «уколоть» его Цын.

– Не буду скрывать, что рад такому повороту событий, раз уж ты решил уйти на покой, – съязвил Валентин Сергеевич. – Надеюсь, нам с Павлом удастся продолжить то, что было начато.

– Продолжить идти по пути безумия?

– Ну, вот зачем ты сгущаешь краски, Ли? Ведь есть и другая сторона медали. Мы будем двигать прогресс, создавать новые технологии! Ну да, сейчас их приходится использовать в военных целях, но можно будет применить и в мирной жизни.

– Если останется жизнь, Валентин… Если останется жизнь…

Раньше ты не был таким пессимистом, с досадой подумал Соломатин. Решил выйти из игры? Твое право! Главное, чтоб не мешал играть другим и помнил, что обратной дороги нет – твое место занято. А всё-таки жаль его. Работа была для него всем, смыслом жизни. Потеряв смысл жизни, человек может не найти его вовсе или найти, но не там, где было бы надо. А ведь Ли – человек особый, непростой… Такой либо уйдёт в монастырь доживать остаток дней в пустопорожних самокопаниях, либо фанатично отдастся новому занятию, например, наведению мира во всем мире. И ради этого он способен пойти на всё. Даже развязать очередную войну, по сравнению с которой все предыдущие покажутся, как говорится, детскими играми на лужайке.

– Ли, скажи, как я могу связаться с Павлом? – закончив мысль, поинтересовался Валентин Сергеевич.

– Я передам ему, что ты хочешь поговорить, – ответил Ли. – Думаю, он найдет способ выйти на связь.

– Спасибо.

– Не стоит благодарностей. Я делаю это без особой охоты и только как дань нашим хорошим отношениям. Все равно, рано или поздно, вы свяжетесь друг с другом. Днем позже, днем раньше – какая разница?