Читать книгу Оружие - Дмитрий Дурнев - Страница 8

Летели спокойно по тому же маршруту, но в обратном направлении. Алекс передал управление «мозгу» и позволил себе немного расслабиться. Недавние события и переживания не на шутку утомили его. Он устроился поудобнее и принялся размышлять о том, что по возвращении неплохо было бы попросить Звягинцева о небольшом отпуске. На пару неделек съездить домой, повидать родителей, может быть, сходить на рыбалку, и, естественно, попариться в баньке. Возможно, даже удастся найти кого-нибудь из старой компании, в которой парились до войны. Лечь в парилке на полку и греться до седьмого пота, а потом чая горячего с мятой – красота. И снова в парилку. А потом домой и в кровать: вытянуться под одеялом и почувствовать сладкую истому во всем теле, и заснуть сном младенца.

Самолеты тем временем не спеша плыли над облаками, в редких разрывах которых виднелась далёкая Земля.

– Тихо крутится планета, помотаюсь я по свету, и, быть может, вспомню путь домой… – тихо пропел Алекс строчки старой песенки.

– Вспомнить-то вспомнишь, но вот когда туда попадешь? – отозвался «Эскорт-2».

– Сразу по прибытии заявление на стол начальству: требую заслуженный отпуск! – ответил Алекс. – Хочу родителей навестить, в баньке попариться.

– Ну-ну. Знаешь, что по этому поводу один мой друг говорил?

– Что?

– Если хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах.

– Пусть смеется, – буркнул Алекс, и разговор на этом оборвался.

Дорога домой всегда короче и приятнее. Одна беда – лететь опять приходилось медленно. От усталости, помноженной на вынужденное безделье, Алексу захотелось спать – так сильно, что даже обострившееся за годы войны чувство самосохранения с огромным трудом удерживало от того, чтобы «клюнуть носом». Хотя бы музыка какая-нибудь играла, подумал капитан, зевая во весь рот, всё б веселее.

– Обнаружены два объекта. Курс – встречный. Удаление – четыре тысячи метров, – предупредил «мозг».

Сон как ветром сдуло. В этом коридоре никого не должно быть!

– Удаление – три с половиной тысячи метров.

– Характеристики объектов!

– Самолеты противника. Тип – истребитель F-240.

– Твою мать…

– Командир, что будем делать? Они явно идут на сближение!

– Спокойно, «Третий», сейчас разберемся.

– Установить связь с обнаруженными объектами.

– Выполняется, – отрапортовал «мозг», послал запрос связи на открытом канале и вскоре сообщил: – В сеансе связи отказано.

– Повторить.

– Выполняется… Отказано.

– Продолжать попытки до установления связи.

– Выполняется.

– Установить связь с сопровождаемым объектом!

– Выполнено.

– «Посланник» на связи.

– Где там ваш главный?

– Соломатин слушает.

– Встречным курсом движутся два американца, попытки выйти на связь игнорируют. Что происходит?

– Не знаю. Мы затребовали землю, там их тоже засекли, пытаются связаться, пока безуспешно.

– Ну, а нам-то что делать?

– Снижаем скорость и продолжаем движение. Оставайтесь на связи.

– Удаление – две тысячи девятьсот метров.

– Каким ветром их сюда занесло? – поинтересовался «Четвёртый». – Может, случайно залетели, без умысла?

– Если бы случайно и без умысла, то, по крайней мере, своим бы ответили, а так молчат, как партизаны, – проворчал Алекс. – Чует мое сердце недоброе.

– Сплюнь, командир, только этого нам и не хватало для полного комплекта!

F-240 шли под слоем облаков, избегая визуального контакта. Численным превосходством они не обладали, и на их месте Алекс не стал бы ввязываться в бой, не имея на то специального приказа. А что, если такой приказ есть? – вдруг пронеслось в его голове. Тогда основная цель – «Посланник»! Ни на секунду нельзя упускать его из вида!

– Удаление – две тысячи сто метров.

– «Посланник», что-нибудь прояснилось?

– Тишина! Они по-прежнему не отвечают земле.

Времени на раздумья не оставалось, наставало время действовать.

– Перейти в боевой режим! – скомандовал Алекс. – «Второй», остаешься с «Посланником», задача остальных – установить визуальный контакт с противником. Дальше по обстановке.

Тройка русских истребителей вынырнула из облаков. Американцы приближались, по-прежнему отказываясь выходить на связь, расстояние быстро сокращалось.

– Атакуем, командир?

– Сначала предупредим. Может, одумаются?

Перед предупредительным выстрелом МиГ Алекса качнул крыльями, пытаясь вызвать противника на контакт. Ответа не последовало. Тогда Алекс выбрал одну из Эф-ок, сместил прицел чуть в сторону, чтобы не задеть самолет и надавил на гашетку. Трассирующие снаряды с визгом с визгом рассекли воздух в двух метрах от крыла американца. В ответ на это Эф-ки резко ушли в правый вираж. На их крыльях Алекс отчетливо разглядел черных драконов, из пасти которых вырываются языки красного пламени.

– Вольные охотники! – выкрикнул в эфир «четвёртый». – Этим отморозкам на все законы плевать!

К «Вольными охотниками» у русских пилотов имелись особые, подписанные кровью счёты. Эскадрилья «Вольных охотников» являлась элитной частью ВВС США и формировалась из опытных летчиков, которым доверяли выполнение самых сложных и ответственных заданий. Свое прозвище получили они в силу особой любви к охоте в одиночку или парой: вылетали в районы вероятного появления противника и поджидали его. Нападали дерзко, а бились бесстрашно. Не боялись даже драки с численно превосходящим врагом и не редко выходили из таких схваток победителями. Все «охотники», кроме огромного опыта, отличались ещё и жестокостью: если другие давали катапультировавшемуся летчику благополучно приземлиться, то каждый «охотник» считал своим долгом добить врага. Бывало, атаковали они и транспортные самолеты с красным крестом на борту.

Ясно, что «охотники», ясно, что сволочи, лихорадочно соображал Алекс, но не настолько же они дураки, чтобы самовольно напасть на нас? Стоп, а почему они? Они ведь не стреляли… Я первый начал! Получается, что они меня на понт взяли и теперь имеют полное право расстрелять. Это у меня нервы сдали, а они – честные парни – потом оправдаются, скажут, что оборонялись. Твою мать! Дурак!

– Командир, они атакуют! – предупредил «Третий».

– Александр Константинович, что у вас происходит? – раздался в эфире голос Соломатина.

– Свяжитесь с землей, скажите, что мы подверглись нападению, ведем бой!

– Капитан Сохранов, я приказываю вам…

– Завершить сеанс связи с сопровождаемым объектом! – приказал Алекс, не дав Соломатину закончить фразу, и мысленно направил его по общеизвестному маршруту. – Расклад такой: валить обоих, нельзя чтобы кто-то из них ушел. «Четвертый», атакуем! «Третий», действуешь по обстановке!

– Есть, командир!

– «Четвертый», я беру ведущего! Ведомый твой!

– Понял!

Американцы приближались: впереди ведущий, чуть сзади и выше – ведомый. Алекс приготовился встретить ведущего огнем, а «Четвертый» начал маневр с целью зайти в хвост ведомому. В ответ ведомый переключился на «Четвертого» – пошел в лобовую атаку. На помощь «Четвертому» выдвинулся «Эскорт-3». Вот так-то лучше, – подумал Алекс, – посмотрим, из чего вас лепили! В этом бою он решил повторить то, что сделал в недавнем учебном: перешел на ручное управление и стал поджидать ведущего американца. Как только расстояние позволило вести прицельный огонь, Алекс надавил на гашетку, и дымные ленты трасс устремились к Эф-ке. Американец не замедлил ответить: крупнокалиберные снаряды забарабанили по корпусу МиГа. Обоих пилотов спасала только крепкая лобовая броня. Нервное напряжение возросло до предела, каждый из летчиков боролся с желанием отвернуть в сторону. Секунда, другая и американец не выдержал: резко рванул в сторону – вверх, подставляясь под огонь. Залпом из всех орудий Алекс вскрыл брюхо Эф-ки, как консервную банку. Некогда стремительная и проворная железная птица в мгновение ока превратилась в груду бесполезного металлолома. Словно пытаясь понять, что же стряслось, она на несколько секунд подвисла в воздухе и рухнула вниз, навстречу голубой глади океана.

Расправившись с этим, Алекс переключил внимание на второго «охотника». Тот всё еще ловко уклонялся от атак «Третьего» и «Четвертого», а иногда даже исхитрялся атаковать кого-нибудь из них.

– Ну, что вы там возитесь?

– Вертлявый гад попался! – ответил «Третий».

– Кончайте быстрее!

– Легко сказать! Помог бы лучше!

Но до того, как Алекс успел вмешаться в драку, то ли «Третий», а то ли «Четвёртый», в суматохе было не разобрать, умудрился-таки зацепить Эф-ку. И из её турбины потянулась струйка чёрного дыма. Американец, не медля, метнулся в облака, чтобы сбить пламя и уйти от преследования.

– Смоется! – выкрикнул Алекс.

– Да ладно тебе! – откликнулся «Четвертый».

Визуальный контакт был потерян, но «мозг» каждого МиГа цепко держал «охотника» в своих электронных лапах, отслеживая его координаты.

– Объект удаляется, – такое предупреждение получили пилоты «Эскортов».

– Что за ним бегать? Я его сейчас ракетой достану! – предложил «Четвёртый».

– Действуй! – одобрил инициативу Алекс.

Самонаводящаяся ракета, отмечая свой путь шлейфом грязно-белого выхлопа, отправилась вдогонку американцу. На экране радара было видно, как расстояние между ней и убегающим самолетом неумолимо сокращается. Американец заметался, как муха под угрозой мухобойки, пытаясь скрыться от настигающей смерти. Он то опускался под облака, то поднимался над ними, то уходил в них, как в дымовую завесу. Вот он еще раз поднялся над белой дымкой, и две точки на экране радара слились в одну.

– Капут! – воскликнул «Четвертый». – Ну мужики, задали мы им перца!

– Обнаружен объект. Тип объекта: ракета класса «воздух-воздух», – отрапортовал «мозг».

– Твою мать! – выпалил «Третий». – И когда он только успел?

Соломатинская «Тушка» под охраной «Второго» находилась неподалеку. За их положением в пространстве Алекс не забывал следить даже во время схватки. И теперь он мгновенно сообразил, что самой уязвимым для ракеты является именно неповоротливый «Посланник».

– «Второй», у вас проблемы! – выкрикнул Алекс в микрофон.

– Вижу!

– Вероятная цель – «Посланник». Постарайся отвлечь ракету на себя, потом что-нибудь придумаем.

– Понял! Высыпаю «Гвозди»!

Под хвостом «Второго» заискрилось и задымило. Отстреливая ложные тепловые цели, он закрутился в стороне от «Посланника».

– «Третий», чего ждешь? Ставь помехи!

– Есть!

– «Четвертый», пробуем сбить. Огонь!

Пушки МиГов заговорили одновременно, выплёвывая килограммы металла в несущуюся к «Тушке» ракету. Всё «в молоко». Грузный лайнер неуклюже затрепыхался, пытаясь уйти от опасности, но ракета следовала за ним, как привязанная. Отвлекаться на «Второго» она тоже отказывалась.

Еще несколько секунд, и участь «Посланника» решена. Медлить было нельзя, и Алекс бросился наперерез… Спустя всего лишь мгновение, скоротечное, как взмах клинка, но показавшееся капитану целой вечностью, раздался оглушающий взрыв. Не защищенный броней «Туполев» развалился бы на куски, а МиГу всего лишь разворотило крыло и посекло осколками фюзеляж. Самолет потерял управление и с раздирающим душу рёвом, переходящим в протяжный вой, устремился вниз. За ним потянулась широкая полоса черного дыма. Пилот пострадал не так сильно, как машина. Можно сказать, отделался лёгким испугом: при взрыве открылся замок фиксирующего ремня, и Алекс ударился грудью о штурвал с такой силой, что в глазах зарябило, а в ушах жалобно пискнуло. Дыхание сбилось, и капитан судорожно хватанул ртом воздух.

– Пилот должен немедленно покинуть машину, пилот должен немедленно покинуть машину! – затараторил «мозг» под резкое завывание сирены. – Тридцать секунд до автоматического катапультирования! Пилот должен немедленно покинуть машину…

Алекс, сглотнул пересохшим горлом и дернул ручку катапульты. Под сиденьем грозно зашипело, раздался хлопок и Алекс, как пробка, вылетел из кабины вслед за отстреленным фонарем.

– Самолет подбили, – болтаясь на стропах, переиначивал он старый анекдот, – это плохо, парашют раскрылся – это хорошо. Внизу, куда ни глянь – вода. Это просто отвратительно!

Приводнился он мягко, быстро скинул тянущий под воду парашют и лег на спину. Водичка оказалась прохладной. Включив подогрев комбинезона, Алекс стал прикидывать, как ему теперь быть. Первая мысль, что пришла в голову, советовала воспользоваться спутниковым коммуникатором. Алекс сунул руку в нагрудный карман и обнаружил, что коммуникатор безнадежно разбит – вдребезги – в ладони хрустнули мелкие пластмассовые осколки. Ну что за невезение такое? После нескольких минут тяжких раздумий, Алекс заметил в небе самолет. Описывая круги, самолет постепенно снижался, и вскоре стало ясно, что это МиГ Севастьянова. Кричать бесполезно – Роман не услышит, и Алекс принялся размахивать руками. Увлёкшись, он то и дело срывался – пытался выкрикивать что-то нечленораздельно-ругательное и тут же умолкал, хлебнув солёной океанской воды.

По его ощущениям прошло уже очень много времени, а привлечь внимание Севастьянова всё не удавалось. Алекса так и подмывало крикнуть: «Протри глаза!». Гоня мысль о том, что вот сейчас самолет сделает последний круг и улетит, Алекс продолжал махать руками. Эффект от этого по-прежнему оставался нулевым. Тут Алекс неожиданно вспомнил о сигнальной ракете, лежащей в кармане комбинезона, но прежде, чем успел воспользоваться этим последним шансом, МиГ пронесся прямо над ним, пару раз качнув крыльями.

– Ну, слава Богу! – выдохнул Алекс и облегченно вытянулся на водной поверхности.

Рома засёк, а, значит, есть надежда, на спасение, подумал он и почти успокоился, как вдруг в голове закопошилась мысль о том, как скоро могут начать спасательную операцию. Если будут медлить с поисками, согласовывать всякие глупости, то можно и отдать Богу душу! Сколько продержусь на плаву? Водичка-то не самая теплая и «задубеть» проще простого. Зародившаяся где-то в глубине подсознания, песчинка беспокойства росла, грозя превратиться в глыбу всепоглощающего страха. Где находится берег – ясно, но смогу ли доплыть, хватит ли сил? Стоп, не паникуй раньше времени!

В конце концов, Алекс сумел задавить в себе паникёра и решил никуда не плыть, по крайней мере, пока энергоресурс комбинезона позволяет согреваться.

…Стемнело. Легкий ветерок разогнал облака, нарушил штиль. Океан легко заволновался. Вскоре Солнце уступило место Луне. Пришла ночь, и океан, насколько хватало взгляда, засверкал. В своем блеске он соперничал с далекими звездами, переливался всеми цветами радуги. Что-то светящееся липло к рукам, и Алекс с удивлением разглядывал искрящиеся ладони.

Несмотря на потрясающее разнообразие красок, ночь показалась Алексу пыткой. Время текло невообразимо медленно. Уставший организм требовал отдыха. Спать хотелось – хоть спички в глаза вставляй, а заснуть-то нельзя. Тут же хлебанешь воды и гудбай. Из последних сил борясь со сном, Алекс подумал, что надо срочно чем-то себя занять, но чем? Не придумав ничего лучше, он уперся взглядом в небо и начал сосредоточенно рассматривать звезды, а потом принялся считать их. За этим занятием к нему в голову сами собой прокрались строчки песни:

Мы к звездам рвались в вышину,

Неведомые маленькие люди.

Он сам не заметил, как, пытаясь вспомнить продолжение, стал напевать вслух:

И звезды привели нас на войну,

И были звезды на погоны и на груди:

Из золота, но больше из свинца,

Крест на крест, а потом на половины,

Но было мало – по приказу подлеца

Нам эти звезды выпускали в спины.

Одни погасли, новые зажглись,

На головы нам сыпались без счета.

Считать – не стало меньше – зареклись,

Потери не заметят звездочеты.

Поймав себя на исполнении вслух, Алекс вспомнил, как когда-то давно одна девчонка безапелляционно заявила, что его голосом только в туалете «занято» кричать. Тогда он жутко обиделся, а сейчас от души рассмеялся. Все-таки, как со временем меняется отношение ко всему, даже к себе. Раньше переживал из-за отсутствия голоса, а теперь знаю, что это не самое страшное, теперь мне наплевать: хочу петь и буду петь, кому угодно и где угодно! Только дай Бог живым остаться. И он продолжил:

Им не увидеть в самом страшном сне

Такого ангельски безоблачного неба:

Висели звезды в самой дальней вышине,

И вот одна из них упала слева.

И те, кто встречи жаждал, дождались,

Их встретят залпом тысячи орудий.

Шел звездопад, и возносились ввысь

Неведомые маленькие люди.

А вообще, странно и страшно, наверное, выглядит человек, дрейфующий на спине по океану и распевающий при этом во всю глотку, предположил Алекс. Можно и за сумасшедшего принять, ну и ладно! Он немного помолчал и, от нечего делать, снова запел:

В грудь вплавлен крестик,

И поздно мне бежать к врачу.

Мой номер – двести,

Я, наконец, домой лечу.

И над землёю

Клубятся дымкой облака,

А вслед за мною

Бежит последняя строка.

Вдаль по уступам

Спешит конвертик голубой.

Как это глупо —

В нем попрощался я с тобой.

Когда нежданно…

Этот вокальный эксперимент был вероломно прерван захлестнувшей певца волной. Отплевавшись, Алекс попытался было продолжить, но другая волна не замедлила последовать примеру первой.

– Черт! Только шторма мне и не хватало! – прохрипел Алекс сквозь кашель.

А ветер крепчал. Волны, пока еще не большие, набегали одна за другой. Пришлось прилагать некоторые усилия, чтобы оставаться на поверхности, переваливаясь через водные гребни. Неожиданно внимание Алекса привлек странный звук, раздавшийся где-то вдалеке, похожий на удар волны о резиновый баллон. Алекс встрепенулся и принялся внимательно вслушиваться в голос ночного океана. Но ничего, кроме какофонии воды и ветра расслышать ему не удалось.

Возобновить пение возможности более не представлялось. Стихия навязывала Алексу утомительную борьбу за выживание. Разгуливаясь всё более, она играла с человеком, как кошка с мышью: то затаивалась ненадолго, давая небольшую передышку, то набрасывалась на несчастного с новой силой, желая показать, что он полностью в ее власти. Когда забрезжил рассвет, Алекс успел вдоволь наглотаться солёной воды и совершенно выбился из сил. Еще немного, и мне конец, подумал он.

Багровое Солнце неспешно взбиралось на небо, безучастно рассматривая в разрывы облаков обреченную игрушку океана. Что ему, источнику Жизни, до одного обессилившего погибающего существа: разве исчезнет хлебное поле, если сорвать на нем один колос? Его задача – обогреть миллиарды, жаждущих света и тепла, колосьев. Оно, как хороший правитель, должно заботиться о благополучии всех подданных, не выделяя кого-то конкретного, не распыляясь на мелочи. А что такое гибель одного колоса по сравнению с сохранением поля? Вроде бы мелочь… Но упрямое существо никак не хотело смириться со своей участью и продолжало бороться за жизнь. В этой борьбе оно проявляло завидное упорство, вновь и вновь карабкаясь на громоздящиеся водяные валы. Возможно, это упорство и решило его судьбу: бесстрастное до сих пор, светило протянуло к человеку тонкий лучик…

Оказавшись на гребне очередной волны, неподалёку от себя краем глаза Алекс заметил слабое поблескивание, источником которого, как ему показалось, является какой-то объект необычной, но неожиданно знакомой формы. Объект быстро скрылся в волнах, и отчетливо рассмотреть его Алексу не удалось. Обрушившись вниз вместе с водной массой, Алекс несколько секунд пытался сообразить, что же это могло быть. И вдруг, капитана словно током ударило, в голове, затмевая всё остальное, образовалась мысль: «неужели это…». Не доверяя своим глазам, додумывать невероятную и такую желанную догадку Алекс не стал, а принялся остервенело взбираться на следующую волну, чтобы подтвердить увиденное. Объекта не было. Не теряя надежды, Алекс снова и снова оседлывал пенящиеся гребни и вглядывался в штормящий океан. Только бы не померещилось, твердил он про себя, барахтаясь в волнах, и вскоре его старания оправдались. Взобравшись на очередной вал, Алекс, наконец, рассмотрел источник блеска. Догадка получила подтверждение. В солнечном луче сверкал шар спасательной камеры – такие используют американские летчики для спасения в океане. Собрав остатки сил, Алекс решился на последний рывок. Сил оставалось совсем мало, и потому плыть было крайне трудно. Рассвирепевшая стихия никак не хотела отпускать попавшего в ее в лапы человека. Она захлёстывала его волнами, бросала из стороны в сторону, стараясь отшвырнуть от намеченной цели. Но человек оказался дьявольски упорным. Широко загребая слабеющими руками, отплёвываясь и натужно дыша, он приближался к своему спасению.

Последние метры Алекс преодолел, что называется, на последнем дыхании. Ударился плечом в шарообразный корпус камеры, вцепился мертвой хваткой в пластиковый поручень и обессилено повис на нём, отдавшись на волю волнам и ветру. Окончательно измотанный, он так и болтался бы на буксире, но шторм диктовал свои условия. Подчиняясь им, шар разворачивался в волнах самым неожиданным образом, грозя увлечь Алекса под воду.

– Нигде мне нет покоя, – устало усмехнулся Алекс и, вдохнув, добавил: – Ну и где тут у нас вход?

Обнаружить входное отверстие труда не составило – пришлось всего лишь немного развернуть камеру – оставалось его открыть. Но вход оказался задраенным изнутри! Мощный нервный импульс мгновенно пронзил Алекса. Вот об этом-то я и не подумал, пронеслось в его голове, значит, внутри кто-то есть, но кто? Кто тут может быть? Хотя… Как же я сразу не сообразил: наверняка кто-то из сбитых американцев! Ну и что прикажете делать? Застрелиться? Стоп! Только без паники! Надо срочно что-то придумать. Так, что мы имеем? Имеем меня собственной персоной и шар с американцем внутри. И что? Есть два выхода, вернее три: можно попытаться проникнуть внутрь, но теплый прием не гарантирован; можно закрепиться за поручень и остаться снаружи – хорошего тоже мало; можно продолжить самостоятельно барахтаться в воде, надеясь, что шторм закончится, и потом меня найдут свои… возможно, мертвым.

Третий вариант Алекс отбросил сразу. И хотя второй его тоже не радовал, но для начала было решено прибегнуть к нему. А для этого нужно было чем-то привязаться к поручню. Обшарив карманы, ничего подходящего он не нашел и сильно пожалел, что даже шнурков на ботинках комбинезона нет. Беззлобно выругавшись, Алекс углубился в беспокойное раздумье. Раздумье вышло одинаково беспокойным и бесполезным: мысли путались и метались в гудящей от усталости голове, и, казалось, она вот-вот лопнет. Шторм тем временем усилился. Волны вздыбились пуще прежнего, и одна из них, ударив в тандем «человек-спасательная камера», разделила их, накрыв Алекса с головой. Вынырнув, он усиленно заработал руками, стараясь нагнать уносимый водой шар, а когда нагнал и приготовился вцепиться, шар крутанулся вокруг оси и уставился на него смотровым иллюминатором. Алекс резко отпрянул в сторону: в иллюминаторе виднелось чье-то лицо…

Рефлексы сработали мгновенно. Алекс нырнул, немного проплыл под водой, огибая камеру, чтобы выйти из поля зрения того, кто смотрит в иллюминатор, затем осторожно поднял голову над поверхностью и схватился за поручень. Надо же быть таким идиотом и забыть об иллюминаторе, – укорил он себя мысленно. Хотя, какая разница: заметили меня или нет? Полезет он выяснять отношения, что ли? Уж не раньше, чем кончится шторм! Придя к такому успокаивающему и одновременно безрадостному выводу, Алекс вновь попробовал хоть как-то закрепиться на корпусе шара. И тут, слава Богу, вспомнил о поясном ремне. Но надо расстёгивать комбинезон. Задачка вышла нелегкая в таких условиях. Да и воды напустил, вымок до нитки. И вот, наконец, ремень в руках. Осталось только привязаться…

Удар нового водяного вала, едва ли более слабый, чем предыдущий, опять отбросил Алекса в сторону. Пришлось всё начинать заново – догонять уплывающий шар. И тут следующая волна, как бы исправляя сотворенное предшественницей, подхватила Алекса и швырнула на вибрирующий корпус камеры, ткнула лицом прямо в иллюминатор. Схватившись за изгибающийся пластик, Алекс распахнул закрывшиеся при ударе глаза и встретился взглядом с американцем. Всё это произошло настолько неожиданно, что первой реакцией Алекса оказалось желание немедленно спрятаться, раствориться, стать невидимым. Но к таинству магии он приобщен не был, а прятаться было некуда, да и глупо. Попался, подумал Алекс, и усилием воли изобразил подобие улыбки. Американец будто бы и не заметил происходящего у него под носом. Вот те раз, подумал Алекс, всматриваясь в его застывшее, как маска лицо.

– Эй! Ты меня видишь? – прокричал он, стуча в иллюминатор.

Ответа не последовало, как, впрочем, и каких-либо изменений в необычном поведении хозяина шара. Он по-прежнему игнорировал появление невесть откуда взявшегося гостя.

– Да ты ослеп что ли? – разозлился Алекс, саданул кулаком по толстому стеклу и поймал себя на каком-то странном ощущении…

Он быстро протер ладонью залепленный брызгами иллюминатор и, присмотревшись получше, понял, что что-то не так в этом упершемся в него пустом взгляде, словно стеклянных голубых глаз… мертвых глаз…

– Труп! – вырвалось у него.

Резвящиеся волны продолжали швырять камеру из стороны в сторону. В сложившейся ситуации становилось совершенно глупым висеть на ней, как обезьяна на пальме. Цепляясь за поручень, Алекс переместился к входу и достал нож. Попытки отыскать зазор между окантовкой входного отверстия и закрывающей его заслонкой закончились ничем.

– Ну, не вспарывать же тебя? – обреченно произнес Алекс, ощупывая заслонку.

Промучившись еще немного под шквальными порывами ветра, он пришел к выводу, что иного выхода нет. Прочный пластик поддался не сразу. Лишь после десятка ударов удалось проковырять в нем небольшое отверстие. Расширив его настолько, чтобы просунуть руку, Алекс нащупал запоры, поочередно открыл их, с трудом подтянулся и ввалился внутрь. Следом в шар хлынула нагоняемая ветром вода. Не теряя времени, Алекс задраил вход и огляделся. Никого. Только покойник в скрюченной позе на полусогнутых приник к иллюминатору.

– Сейчас, только отдышусь, – непонятно зачем сказал Алекс трупу и тут же провалился в сон.

…Сколько проспал, Алекс определить не смог. Наручные часы остановились, но по свету из иллюминатора капитан понял, что за бортом день. Шар вел себя на удивление спокойно, качка была еле заметна. Вставать Алекс не спешил, да и «вставать» оказалось чисто условным понятием в ограниченном пространстве спасательной камеры. Лежа с закрытыми глазами, он думал о том, как все-таки мало порой надо для счастья – всего-то лишь, чтобы было тепло и сухо. Вскоре лежать на спине надоело. Перевернувшись на живот и приподняв голову, Алекс вновь увидел труп.

– Привет, бедолага. И от нас ты ушел, и от шторма уберегся, а тут почему-то помер… да ещё в такой странной позиции…

Пролежав ещё с минуту, Алекс попытался придать себе более-менее вертикальное положение. Поднялся с трудом, все тело ломило, переработавшие мышцы набухли и болезненно отзывались даже на самую небольшую нагрузку. Стоять пришлось согнувшись в три погибели, но ползать на коленках капитану почему-то не захотелось. Он подобрался к трупу, осторожно попытался отстранить его от иллюминатора и увидел, что из груди покойника торчит заостренный металлический обломок, впившийся в стенку камеры и покрытый запекшимися сгустками крови.

– Так это, наверное, шторм тебя так подвесил, – сообразил Алекс. – И как же ты с железкой в груди сюда забрался?

Придумывать варианты ответа смысла не было. Алекс оттащил мертвого к выходу и снова лег. Повалявшись немного, он ощутил желание пить, да и поесть было бы весьма кстати.

Сухой паёк лётчика весьма скуден. В маленьком пластиковом поддоне Алекс обнаружил четыре галеты, плитку горького шоколада, два ломтика хлеба, небольшой кусок спрессованной ветчины, пакетик соли и тюбик с апельсиновым соком. Как говорится, не густо, но и не пусто. Слегка перекусив, чтобы приглушить голод, он тщательно упаковал остатки продуктов. И уселся к иллюминатору.

Иллюминатор услужливо показал Алексу океан – тревожимая слабенькими волнами водная поверхность и более ничего. И что, вот так вот тупо сидеть и ждать пока хоть кто-нибудь меня найдет, размышлял Алекс, вглядываясь в даль. Вот если бы как-то дать знать о себе… Постой! А что если… Встрепенувшись, он подскочил к покойнику и принялся рыться в его карманах. В них нашлись: записная книжка; непонятно каким образом оказавшаяся у летчика противопехотная граната и, о счастье, портативный спутниковый коммуникатор! Радости Алекса не было предела. Он предусмотрительно спрятал гранату в карман, а затем на лицевой панели коммуникатора нажал кнопку, под которой мелким шрифтом было подписано: «Power». Индикатор электропитания прибора часто замигал бледно-жёлтым, на пару секунд позеленел и… потух. Такого отборного мата океан не слышал, наверное, со времен славных флибустьеров… После нескольких безуспешных попыток включения коммуникатор, срикошетив от стенки камеры, угодил рассвирепевшему Алексу в плечо. Новая непечатная тирада сотрясла воздух.

– И за что мне всё это? – уныло спросил Алекс в пустоту, когда злость на бесполезный прибор сошла на нет.

…Желтое словно лимон солнце вышло в зенит. В тесном замкнутом пространстве спасательной камеры становилось душно. Отстегнув заслонку входа, Алекс устроился на полу и вдыхал терпкий запах океана. Хотелось пить – так бывает почти всегда, когда знаешь, что питьевой запас ограничен. Неожиданно нахлынули мысли о довоенной жизни. И чего мне только не хватало?! – удивлялся капитан. Сейчас мог бы иметь семью, детей. Хотя, может оно и к лучшему, неизвестно, как всё сейчас повернется, ни к чему было бы детям оставаться без отца. Тпр-р-р-у! Что это за мысли такие? Ты, капитан, помирать собрался что ли? Нет, ты еще потрепыхаешся немножко – годиков тридцать-сорок… А может быть, женись тогда, не оказался бы сейчас здесь, не болтался бы посреди этого чертова океана? Отставить, капитан! Всё у тебя будет! Все у тебя хорошо! Вот только пить сильно хочется… Эх, сейчас бы пивка… темного… хол-л-о-о-одного… Наливаешь, а оно шипит, пенится – красота. Пьешь сначала крупными глотками, а после половины кружки на мелкие переходишь… Люблю темное… но и от светлого сейчас не отказался бы… Так, хватит о прекрасном, а то сам себя до помешательства доведу – мазохист хренов!

Духота становилась невыносимой. Раздевшись догола, истекающий потом Алекс с наслаждением поплескался в прохладной океанской воде. После водных процедур сориентировался по солнцу – получилось два часа дня. Разогревало всё сильнее, и труп американца стал испускать характерный неприятный запах.

– Ну, и что прикажешь с тобой делать? – спросил Алекс. У него отчего-то уже вошло в привычку разговаривать с покойником, как с живым.

Ответа, естественно, не последовало. Просто выбросить труп за борт капитану не хотелось. Странно, когда сбиваешь таких, и они шлепаются, куда ни попадя, так наплевать, а тут… Ты ж мне вроде как жизнь спас. Если б не твоя камера, кормил бы я сейчас рыб. Да и родители у тебя, наверное, есть, может быть, жена, дети. Пусть хоть похоронят по-человечески.

Алекс тяжело вздохнул, достал полупустую пачку чудом не вымокших сигарет и, чтобы перебить исходящее от трупа зловоние, закурил. Это помогло, но не надолго. Сигарета истлела, дым вскоре развеялся, а трупный запах вновь начал донимать, и Алекс понял, что разбираться с покойником все-таки придется.

Но для начала он решил провести ревизию в своем временном пристанище. Открыв клапан кармашка на стенке камеры, извлек оттуда моток веревки, ремонтный набор и аптечку. Всё это было оценено им по достоинству, ведь любая мелочь в его положении могла иметь огромное значение.

Отмотав кусок верёвки подлиннее, один его конец Алекс закрепил на поясе покойника, а другой привязал к поручню спасательной камеры. Опустив мёртвеца на воду, сильно оттолкнул его и вслед произнёс:

– Ну вот и ладненько. Беру тебя на буксир.

…День постепенно клонился к вечеру, а Алекс продолжал маяться бездельем: то лежал на разогретой площадке пола, то выскакивал окунуться. Ну, прямо курорт какой-то, мысленно рассуждал он. Обязательно куплю приемник и буду таскать с собой, чтобы в следующий раз иметь музыкальное сопровождение… Да я спятил! Тьфу-тьфу-тьфу, ну его к такой-то матери этот следующий раз!

– Господи, если ты есть, и, если еще захочешь так со мной пошутить, лучше сразу убей, – скощунствовал он и горько усмехнулся.

Завершая путь по небу, дневное светило коснулось подёрнутого узенькой полоской облаков горизонта. Воздух заметно посвежел, и Алекс поспешил надеть брюки и майку. Как всегда на море, темнота стремительно вступала в свои права. Пришло время перекусить на сон грядущий. В своё вечернее меню капитан включил галету и маленький кусочек ветчины. Всё это было им тщательно прожёвано и запито двумя скромными глоточками сока. Однако, если до утра не найдут, надо будет что-то придумывать с едой и питьём, решил он, перед тем как устроиться на боковую.

Всю ночь донимали его кошмары: то недавний бой с американцами; то борьба с волнами; то еще хуже – бочка с пивом и сочной молодой продавщицей, только вот очередь к бочке, на первый взгляд небольшая, всё никак не заканчивалась. Проснулся Алекс в холодном поту и с пересохшими губами, когда в иллюминаторе спасательной камеры начал вырисовываться рассвет. Он умылся и хотел, было, почистить зубы – хотя бы пальцем, но, попав в рот, соленая вода вызвала приступ тошноты.

Капитан отплевался и, повалившись на бок, впал в раздумья.

Пресная вода. Как мало внимания обращает на неё человек средних широт, с самого рождения привыкнув к ее изобилию. Но где взять ее, оказавшись посреди океана? Что делать, чтобы обеспечить себя хотя бы минимальным количеством влаги? На первый взгляд ситуация могла бы показаться безвыходной. Но из курса по выживанию в экстремальных условиях Алекс знал, что воду можно раздобыть и в Сахаре. Для этого есть множество способов, а на каком остановиться – дело ситуации, вкуса, смекалки и подручных средств. Средств оказалось не много – личный нож и содержимое ремнабора: шило, пассатижи, моток металлической проволоки, катушка с капроновой нитью и игла. Оценив свои возможности, Алекс решил соорудить простейший опреснитель. Из поддона от сухого пайка при помощи ножа и шила сделал некое подобие банки. Банка получилась небольшой, но огромных размеров и не требовалось. Алекс набрал в неё забортной воды и аккуратно поместил в изготовленный из полиэтиленовой упаковки от сухпая пакет. После того, как пакет был завязан узлом, оставалось лишь ждать, пока в нём соберётся опреснённая жидкость. Как обещал инструктор курса выживания, солёная вода из банки под воздействием температуры окружающего воздуха будет испаряться, а водные пары – конденсироваться на внутренней поверхности полиэтилена.

К моменту, когда Алекс закончил возиться с опреснителем, окончательно рассвело. День обещал быть чудесным. С синего безоблачного неба утреннее солнце посылало яркие лучи. Тысячами искр они сверкали, отражаясь от океана.

– Ну, с водой разобрались! – удовлетворенно констатировал Алекс. – А кушать чего изволите?

Голод его если и пугал, то пока не сильно. В памяти твердо запечатлелись наставления инструктора: «Не бойтесь голода. Если не совершать лишних движений и оставаться на месте, можно легко продержаться без пищи дней двадцать. После сытой жизни двадцать дней даже абсолютной голодовки при отсутствии тяжелой работы пойдут вам только на пользу. Главное – не зацикливаться на мыслях о еде! Думайте о чем угодно: о первой любви; о мире во всем мире и прочей ерунде, но ни в коем случае о жратве. Это если собираетесь сидеть на месте. Если же идти, можно выдержать около шести дней. Некоторые любители острых ощущений специально устраивали „голодные походы“, чтобы не таскать с собой лишний груз и не тратить время на возню со стряпней, и всё у них завершалось благополучно. За шесть голодных дней нормальный мужик в состоянии преодолеть километров двести. Мало сейчас на Земле мест, где этого не достаточно, чтобы выйти к жилью».

Инструктор, конечно, был прав, и ненаселенных мест почти не осталось. Беда в том, что огромный океан как раз одно из них, и в нем порой, ох, как не просто добраться до суши не то, что за шесть, а и за все двадцать дней. Особенно, если не имеешь возможности двигаться в нужном направлении, а предоставлен прихоти волн и ветра. Рассказывал инструктор и о том, что при отказе от еды чувство голода присутствует только первые три дня, потом пропадает и появляется опять после двадцати дней голодовки. Его повторное появление свидетельствует о начальных стадиях дистрофии. Если продолжать голодать дальше, в организме возникнут необратимые изменения, которые, в конце концов, приведут к больничной койке на долгие годы, а в наихудшем случае – к смерти. Умирать Алекс не собирался, становиться калекой – тем более.

– Или я не рыбак? – спросил себя капитан и начал мастерить нехитрое приспособление для рыбной ловли.

Рыбалку Алекс полюбил с детства. Всё началось с того, что отец за компанию позвал его на реку. Сашка согласился. Разбуженный на рассвете, заспанный он с трудом вылез из-под теплого одеяла, наскоро позавтракал, получил из рук родителя удочку и вяло побрел к реке, искренне не понимая, зачем тащиться туда в такую рань. Тихо подобравшись к прикормленной с вечера заводи, рыбаки насадили наживку и забросили удочки. Светало. Стоя у воды и наблюдая за поплавком, Саша ждал, когда же, наконец, тот скроется под водой, и можно будет вытаскивать рыбу. Прошло уже целых полчаса, а поплавок даже не шелохнулся. Обещанный отцом клев всё никак не начинался, и постепенно Сашка потерял всякий интерес к этому нудному занятию – рыбалке. Несмотря на уверения отца, что новичкам обычно везет и надо немного подождать, он положил удилище на рогатину и отправился собирать дрова для костра. Когда огонь разгорелся, к костру подошел отец и на вопрос сына «ну, как?» только развел руками. Они немного перекусили, заварили чай, отец закурил и с байками и шутками стал рассказывать о премудростях рыбацкой науки. Изредка он отходил от костра, чтобы вынуть из воды крючок с нетронутой наживкой и еще раз убедиться, что рыба не клюет. Костер прогорел, утреннее солнце ощутимо припекало, и Сашка предложил сходить искупаться на дальний плёс, раз уж рыба всё равно не клюет. Предложение было одобрено. Когда они подошли воде, чтобы собрать снасти, Саша с удивлением обнаружил, что его поплавок куда-то исчез. Наверное, зацепился, догадался он, снял удочку с рогатины и принялся тянуть леску на себя. Зацеп оказался «мертвым». Сашка дернул что есть силы, и тут произошло что-то странное: леска сперва подалась в сторону рыбака и провисла, как будто оторвался крючок, а потом, вдруг, натянулась и зазвенела как струна. Саша почувствовал, как кто-то неимоверно сильный пытается вырвать удилище из его рук. Этот неизвестный кто-то заходил под водой из стороны в сторону, сгибая удочку в дугу, грозя вот-вот оборвать леску. Сашка судорожно сжал рукоятку удилища, борясь с желанием бросить его в воду. Подбежал отец, и это прибавило молодому рыбаку уверенности. После продолжительной борьбы он смог-таки совладать с обитателем подводного мира и вытащил его на берег. Его первому рыбацкому трофею позавидовал бы и самый опытный рыболов: в траве, тяжело двигая жабрами, величественно возлежал, похожий на большой блин, красавец лещ. И не стоит удивляться тому, что на следующее утро неохотно вылезал из-под теплого одеяла уже не Сашка, а его отец, подгоняемый нетерпеливыми возгласами сына.

С тех пор Алекс побывал на разных водоемах, но рыбачить на море ему не доводилось, и вот представился случай, который грех упускать. Конечно, вероятность успешной ловли в незнакомых условиях невелика, но обострившиеся инстинкты подсказывали капитану, что нужно постоянно занимать себя каким-нибудь делом и поменьше думать о своём критическом положении, относиться к нему как к чему-то естественному, чтобы, не дай бог, не запаниковать.

Крючок и грузило Алекс сделал из проволоки, вместо лески приспособил капроновую нить. Когда привязал её к пассатижам, получил в распоряжение что-то вроде маленькой зимней удочки. Как наживку решил использовать кусочки хлеба. Насадив хлебный шарик на крючок, он забросил снасть и замер в ожидании поклевки. На удивление, долго ждать не пришлось. В прозрачной воде он разглядел, как из глубины к хлебу юркнуло что-то серое. Последовала резкая подсечка, и Алекс поздравил себя с почином. Не медля, он снова опустил наживку в воду, и через пару минут удача улыбнулась ему ещё раз.

…После поимки десятка рыбешек, у Алекса появилась мысль поохотиться на что-нибудь посолиднее, и следующая схватившая хлеб рыбка осталась на крючке в качестве живца. Предоставив ей болтаться в воде, привлекая хищную рыбу, Алекс принялся перебирать улов. Пойманные рыбки ничем не отличались друг от друга: узкие, продолговатые и невзрачные. Как они называются, Алекс понятия не имел, но предположил, что есть их можно без опаски, пусть даже сырыми. Рыбешек он выпотрошил, очистил от чешуи и присолил, чтобы подольше не портились.

Пополнив запас продовольствия, капитан проверил, как работает опреснитель. Тот оказался в полном порядке: на дне пакета уже набралось немного воды. Полюбовавшись плодом своей инженерной мысли, Алекс возобновил попытки поймать крупную рыбу. Вытащив рыболовную снасть из воды, он обнаружил, что живец на крючке отсутствует. Это значило, что где-то поблизости охотится хищник, сорвавший его с крючка.

Рыбацкий азарт проснулся мгновенно. Изловив на хлеб нового живца, Алекс решил ни на секунду не оставлять удочку без присмотра, чтобы не упустить момент поклевки. Устроившись поудобнее, он стал легонько подергивать снастью, чтобы заставить сидящую на крючке рыбку постоянно двигаться, ведь подвижная приманка быстрее привлечёт хищника. Одновременно он внимательно всматривался в толщу воды, стараясь разглядеть, не появился ли рядом какой-нибудь подводный житель. Прошло полчаса, но ни один хищник так и не объявился.

– Перерыв у вас там что ли? – поинтересовался капитан у невидимых обитателей подводного царства без всякой надежды на ответ.

Так и не добившись положительного результата, он решил на время прекратить рыболовные опыты и потянул задерганную рыбку из воды, собираясь отпустить ее на волю. Но в тот момент, когда она оказалась в метре от водной поверхности, откуда-то из-под шара к ней метнулась чёрная тень. Удар хищной рыбы чуть не вырвал удочку из рук, сердце Алекса учащенно забилось, едва он ощутил сопротивление засёкшегося на крючке хищника. Только бы нитка не лопнула – это всё о чем он могу думать, пытаясь вываживать упирающуюся рыбу. С величайшей осторожностью он подтягивал её к себе, а, когда упиралась слишком, давал слабину. По морским меркам не крупная – килограмма три на вскидку – рыба оказывала серьезное сопротивление, ожесточенно борясь за свою жизнь. С огромным трудом Алексу удалось добиться, чтобы ее голова, наконец, высунулась из воды. Рыбина глотнула воздуха и сразу обмякла, сделалась вялой. Подхватив добычу под жабры, удачливый рыболов скрылся в своем убежище.

Пойманный хищник оказался потрясающе красивым. Если в моменты вываживания, он казался невзрачно-черным, то извлеченный на воздух, предстал переливающимся всеми цветами радуги. Алекс поневоле залюбовался. Хорошенько рассмотрев трофей, он не обнаружил никаких характерных признаков ядовитости: рыбу не покрывали шипы, она не раздувалась, как морской еж, короче говоря, вела себя, как добропорядочный представитель семейства морских холоднокровных, пригодных в пищу. Правда, есть ее Алекс не собирался, а рассчитывал использовать, чтобы добыть еще хоть немного влаги, ведь морская рыба пусть и живет в соленой воде, но внутри пресная и пресную воду можно из нее выжимать. Для этого рыба была выпотрошена, так как некоторые обитатели моря имеют вредную привычку обладать ядовитыми внутренностями, и тщательно промыта. Алекс отделил мясо от хребта и несколько раз отжал над гермошлемом, стараясь не потерять ни одной драгоценной капли. После того, как рыба была выжата, что называется досуха, Алекс вылил в гермошлем воду, накопившуюся в опреснителе, а затем, как бы это странно ни выглядело, добавил туда немного океанской воды. Не посвященный в тонкости искусства выживания человек, увидев такое, решил бы, что Алекс сошел с ума или, как минимум, перегрелся на солнце. Но капитан знал, что делает. Ощущая во время жары постоянную жажду, человек обычно думает, что организм требует воды, и это часто приводит к чрезмерному ее потреблению без малейшего облегчения. В жарком климате воду можно вливать в себя ведрами до тех пор, пока она не польется назад откуда только можно, но муки жажды не исчезнут. Ведь организму нужна не только вода, но и соль, которая выводится из него при потоотделении. Асы выживания знают, что добавление в пресную горькой морской воды помогает восполнять запас солей и экономить питьевые запасы. Вкус у такой комбинированной жидкости не самый приятный, но, как говорится, не вкусно, зато полезно. Воды в гермошлеме набралось не много, но и этого оказалось достаточно, чтобы вселить в Алекса надежду на благополучное завершение морского приключения. Сделав два маленьких глотка и хорошенько прополоскав рот, он пришел к выводу, что питье довольно сносное.

Подгоняемый воспоминаниями о недавнем успехе, Алекс насадил на крючок кусочек выжатой рыбы и снова стал испытывать свое рыбацкое счастье. Но то ли оно от него отвернулось, то ли хищника поблизости больше не было. Никто не спешил соблазниться аппетитной наживкой. Терпеливо ожидая поклевки, Алекс закурил и предался размышлениям о том, почему до сих пор его никто не отыскал.

– А может, вообще плюнули на меня, – горько усмехнулся он, – и болтаться мне тут всю оставшуюся жизнь? Интересно, какова вероятность появления в этом районе корабля? И сколько этого можно ждать?

Чтобы не нагонять на себя тоску, строить предположения он не рискнул. Выбросил окурок за борт, извлек снасть из воды и растянулся на полу. И только после этого ощутил, как сильно устал за этот день. Вечерело. А вообще, я тут со всеми удобствами устроился, подумал капитан и очень скоро заснул.

…Ночь выдалась спокойной. Ни кошмары, ни стихия не помешали Алексу выспаться. Пробуждаясь, он мечтательно представил, как было бы хорошо открыть глаза и увидеть перед собой лица спасателей, наконец-то соблаговоливших его спасти. Но, открыв глаза, никого он не увидел. А вот бы сейчас высунуть голову наружу и увидеть берег, опять размечтался капитан, подбираясь к входному отверстию. Отдраив вход, берега он не разглядел, разочарованно вздохнув, потёр ощетинившуюся щёку ладонью и приступил к водным процедурам. После них перекусил скудными остатками сухпая и докурил недокуренную вчера сигарету.

– Ну и какие у нас на сегодня планы? – поинтересовался он у себя. – Никаких? Значит, всё по проверенной схеме.

Но наполнив морской водой банку опреснителя, он вдруг понял, что не хочет ничего больше делать. Даже рыбу ловить не было ни малейшего желания, и Алекс безвольно растянулся на полу. Протяжно зевнув, попытался подумать хоть о чем-нибудь, но ни одна путная мысль почему-то не приходила в голову. Да я так отупею совсем, спишь да ешь, ешь да спишь – вот и все занятия, вяло подумал он, перевернулся на бок и заснул. Снилось ему детство: заботливые руки матери; первая памятная рыбалка; разговоры с отцом у костра; сопротивление рыбы на крючке, только почему-то вместо леща из воды вылез Соломатин и, хватая ртом воздух, произнес: Александр Константинович, с этого момента вы полностью переходите в мое распоряжение. Дернувшись, Алекс проснулся.

– Изыди, Нечистый! И тут покоя не дает, – проговорил он, протерев глаза, и до хруста в суставах потянулся. – А так хорошо спалось!

С нескрываемой леностью в движениях Алекс перебрался к выходу, закурил и предался созерцанию океанских просторов.

– Тоска-то какая… Одна вода и никакого разнообразия в пейзаже… – резюмировал он перед тем, как выбросить окурок за борт.

Прополоскав рот небольшой порцией воды, Алекс улёгся, прижался к стенке и тупо уставился в пространство перед собой. Голова была абсолютно пуста. Так пролежал он минут десять, а может чуть больше. Затем поднялся, от безысходности насадил приманку на крючок и забросил снасть.

«На автомате» Алекс подергивал наживкой и всматривался в далекую линию горизонта. Прошло полчаса, час, а никаких изменений в округе не случилось.

– Определенно, бросили меня на произвол судьбы, – вздохнул капитан и принялся сматывать удочку.

Налетел лёгкий ветерок и приятно обдал солёной прохладой. С воды сорвались мелкие брызги и ударили в лицо. Алекс с наслаждением вдохнул запах океана и уловил в шелесте ветра посторонний звук. Звук показался ему знакомым и даже похожим на гул турбин.

Капитан, не мешкая, наметанным взглядом рассек небо на квадраты и друг за другом принялся сканировать их, как заправский локатор.

– Ну, и где же ты?! – то и дело восклицал он.

Гул усиливался, но разглядеть его источник не удавалось – мешало яркое солнце. Наверное, транспорт и идет высоко, прикидывал в уме капитан, хотя, нет, по звуку на транспорт не похоже…

Из-под ладони, всмотревшись против солнца, он, наконец, разглядел в небе чёрную точку. От яркого света заслезились глаза, но Алекс терпел. Точка увеличивалась в размерах, превращаясь в крупное пятно. Летит сюда, мелькнула мысль, неужели, меня ищет?..

Самолет медленно приближался, и постепенно Алекс угадал в нем разведчика ВМФ США. Когда тот оказался совсем близко, капитан выпустил в небо сигнальную ракету.

С замиранием сердца Алекс следил за тем, как самолёт делает широкий круг, в центре которого находится сигнальный огонёк, кажущийся неимоверно тусклым в ослепительно ярких солнечных лучах.

Но вот разведчик резко пошел на снижение, и Алекса захлестнуло волной радости.

– Заметил! – выкрикнул он и замахал рукой.

Проносясь над спасательной камерой, самолёт пару раз качнул крыльями, чем привел её обитателя в еще больший восторг, и круто взмыл верх.

…Следующие несколько часов океан находился под пристальным наблюдением. Алекс то сидел у иллюминатора и напряжённо всматривался в даль, то высовывал голову наружу и внимательно оглядывался по сторонам. Когда под вечер на горизонте вырисовались смутные очертания корабля, капитан истово затвердил про себя: «Господи, только бы не мимо, только бы не мимо!»

Его мольбы были услышаны. Американский эсминец лёг в дрейф в двух морских милях от спасательной камеры.