Читать книгу Мой город 3: записи Эммануэль - Дмитрий Георгиевич Боррони, Дмитрий Боррони - Страница 6

За окном вечерело. Солнце уже скрылось за мрачными горами домов, последний луч уходящего солнце мирно убаюкивал стоявшие в ряд городские дома Москвы. Все стихало. Москва готовилась ко сну.

Эммануэль встала из-за стола, и подошла к окну. Смотря у окна на это великолепие красок уходящего солнце, Эммануэль сказала:

– Я видела много закатов в Европе, каждый из них был непохож на другой. – затем она обратилась к сидящей за столом Люде. – Людмила. – сказала она учтива. – Я в первый раз в этом городе, покажите мне его.

– Хорошо. – ответила Люда. – Я Вам его покажу. – затем она добавила. – Я же Вам обещала.

Жора посмотрев на женщин, сказал:

– Ночная Москва – прекрасна! – затем он добавил. – Вы не пожалеете если увидите ее в ее блеске ночных рамп. – затем он спросил. – Мне идти домой, или как?

Люда поспешила намекнула:

– Мы хотели бы чтобы нас сопровождал мужчина.

Жора тотчас же отпарил:

– Я заверяю Вас, что в моем лице Вы найдете вашего защитника.

Вскоре после ужина все трое вышли на улицу, во двор. У Эммануэль было приподнятое настроение. Ей хотелось летать, порхать в небе словно бабочка. Сев в машину на переднее сидение Эммануэль спросила у своих спутников:

– Куда поедим?

Люда сев в машину, сказала:

– Мы Вам покажем сначала центр.

Жора сев в машину на заднее сидение, сказал:

– Центр Москва, наверное самое примечательное место в городе. С него когда-то и началась Москва. – затем он поинтересовался. – Эммануэль? А Вы знаете когда была основана Москва?

Эммануэль пожала плечами:

– Где-то двести пятьдесят лет тому назад? – сказала она неуверена. Затем она прибавила. – Ее построил, кажется, Долгорукий?

Жора понял, что Эммануэль плохо знает когда и при каких обстоятельствах была построена Москва. В школах об этом мало говорят. Только то, что должны знать ученики из школьной программы, и только.

Жора решил исправить эту ошибку. Он сказал:

– Что ж? Конечно Вы – иностранцы можете и не знать когда была основана Москва. – он сделал долгую паузу, а затем продолжил. – Москва! – сказал он начиная свой рассказ. – Первые летописные упоминанием о Москве является указание Ипатьевской летописи на пятницу четвертого апреля одна тысяча сто сорок седьмом года, когда ростово-суздальский князь Юрий Долгорукий принял в городке под названием Москва своих друзей и союзников во главе с новгород-северским князем Святославом. – затем он добавил. – Что касается двухсот пятидесяти лет, то Вы очевидно спутали эту дату с еще одной знаменательной датой. – он снова сделав паузу, добавил. – Датой основание Санкт-Петербурга Петром первым. Двадцать седьмого мая одна тысяча семьсот третьего года. – закончил он свой рассказ.

Эммануэль стала неудобно. Она по своей растерянности или неграмотности перепутала две знаменательные даты. Дату – год основание Москвы, и дату – год основание Санкт-Петербурга. Как она могла спутать эти две значительные для истории России даты? Ведь Москва была действительно основана гораздо раньше чем Санкт-Петербург. Москве уже почти восемьсот пятьдесят лет, а Санкт-Петербургу в этом году исполнилась двести девяносто лет, скоро – триста.

– Мне так неудобно. – сказала Эммануэль, и как бы в оправдание она попросила прощение. – Я перепутала две даты. Извините за это неуважение к истории России.

Люда переглянулась с Жорой. Они оба понимали, что эта оговорка связана попросту с незнанием истории так каковой. То, что учат в школах, быстро забывается. История по большому счету никому не нужна. Мы помним только недавние даты, примерно за сто или двести лет. Что касается углубленной истории, то здесь полное неуважение к истории. Мы ничего не помним, ничего не знаем, а экскурсоводы в музеях говорят нам заученный назубок текст экскурсии. Попробуете спорить у них что-либо помимо экскурсионной программы? Они вылупят на нас свои глаза, и пошлют нас туда, куда посылает русский народ друг друга, а может и еще дальше.

Люда же, понимала Эммануэль. Конечно, можно ошибиться в какой-либо из дат. Ведь она была в первой очередь – иностранкой. А им история России была перепахана учителем лишь в общей для школьной программы знаниями. Ведь согласитесь, в большинстве случаев мы неспособны даже назвать столицы всех государств в мире на планете – земля. Что уж говорить о знаменательных датах в истории планеты, когда мы собственную историю знаем понаслышке.

Люда утишая Эммануэль сказала:

– Мы все можем ошибиться, так или иначе. – затем она сказала, к примеру. – Вот скажем я. – она сделав паузу, сказала. – Спросите меня например, все штаты США, я их не назову. Десять самое большое, а их больше сорока. – затем она, сделав паузу, добавила. – А Россия! Сколько здесь автономных округов? Я даже не знаю. – она легонько улыбнувшись, добавила. – Что расстраиваться? Все мы иногда ошибаемся. Здесь ничего такого предосудительного нет.

Эммануэль посмотрев на Люду, легонько улыбнулась, и ей показалась что с ее сердца упал камень. Она облегченно вздохнула, и призналась:

– Я тоже к примеру не знаю всех округов Парижа. – затем она добавила. – хотя я там иногда живу.

Видя, что Эммануэль после его рассказа о Москве стала унылой, так как она что ни говори перепутала две даты, в утешение ей Жора сказал:

– Не печальтесь. – он сделав паузу, продолжил. – Я – историк. Я учу студентов в МГИМО. – затем он добавил. – сколько мне раз приходилась принимать экзамены у своих оболтусов, большинство из них не знают когда на престол взошел Царь. Все почему-то утверждают, что первый Царь на Руси был Петр первый, но это не так. – он сделав паузу, добавил. – Все почему-то забывают про Ивана Васильевича Грозного. Но и те, кто говорит: «он был первым царем на Руси», ошибаются. Иван Васильевич Грозный. Он был венчан на царство в одна тысяче пятьсот сорок седьмом году. Как государь всея Руси и великий князь Московский Иван четвертый Грозный. Он был венчан царем, и принял полный титул: «Великий государь, Божиею милостью царь и великий князь всея Руси, Владимирский, Московский, Новгородский, Псковский, Рязанский, Тверской, Югорский, Пермский, Вятцкий, Болгарский и иных». – закончил он свой рассказ про Ивана Грозного, и перешел к перво-царю. – Первым провозгласил себя царем Великий Князь Московский Иван третий. Венчание на царство уже пошло с Ивана Васильевича Грозного с одна тысячи пятьсот сорок седьмого года. Из династии Рюриковичей, сын Василия третьего и Елены Васильевны Глинской. Иван четвертый, прозванный впоследствии Иваном Грозным, родился в одна тысячи пятьсот тридцатом году, когда его отцу Василию третьему, было уже за пятьдесят. Что касается Ивана третьего. – он сделав паузу, собирая мысли в нужное русло, прожил. – Его тоже звали Васильевич. Также Иван Великий. Рожденный двадцать второго января одна тысяча четыреста сорокового года, и почивший двадцать седьмого октября одна тысяча пятьсот пятого года. – закончил жора свой длинный и интересный рассказ о первом царе. В конце он добавил. – Так что ни Грозный, ни Петр первый были первыми царями, а Иван третий, так же как известен как Иван Великий. Рожденный двадцать второго января одна тысяча четыреста сорокового года, и почивший двадцать седьмого октября одна тысяча пятьсот пятого года.

Выслушав Жору, Эммануэль оценив его знания в истории русской страны, задумалась. Она сейчас думала о том, что в действительности никто доподлинно не знает кто был первым царем на Руси. Кто-то считал, что первым царем был Иван Васильевич Грозный, кто-то считает, что первым истинным царем был Петр великий «ПЕРВЫЙ». История государство российского знает много царей и цариц. Сколько переворотов было в те смутные времена, когда была жестокая борьба за власть. Монархия – так называют правления царей и цариц. Последний император всероссийский был Николай второй «Романов». Все знают его трагическую судьбу. Революция семнадцатого года. Ипатьевский дом, расстрел. Тогда закончилась тысячелетняя правление монархии. Вместо него пришел диктат пролетариата. Диктат пролетариата продержался до восемнадцатого августа одна тысяча девятьсот девяносто первого года, а двадцать первого числа того же месяца и числа первым президентом «РФ» стал Борис Николаевич Ельцин. Монархия ушла в прошлое, Россия приняла демократию. Царские традиции были забыты, образовались партии. Партии, которые были объединены в одну партию – «единая Россия». Но все же? Если Россия была монархией тысячелетия, то почему она сейчас демократична? Ответ на этот опрос надо искать в демократичной системе правление страны. Но все же ответ на этот вопрос прост: никто не хочет выпускать из рук власть, а отдавать ее прямым наследникам царей тем более. Да как это по закону сделаешь? Ведь они уже подданные иных государств. А это чревато…

Эммануэль спросила:

– А Долгорукий?

Жора не понял вопроса Эммануэль:

– Что Долгорукий?

– Как Вы думаете, почему он ни стол царем?

Жора пожал плечами, предположил:

– В те времена Россия была княжеской страной. – пояснил Жора. – Было много городов, и соответственно много князей. – затем он пояснил. – На современный лад – МЭР. – затем он продолжил. Очевидно, всех тогда устраивала такая жизнь, все правили своим городом. – затем он как бы подчеркнул. – Ведь власть – это такая штука, один раз попробуешь и уже никогда… – затем он с иронизировал. – в дворники не пойдешь.

– Это верно. – согласилась Эммануэль, а затем подчеркнула. – Власть портит человека как человека и как личность.

Люда согласилась:

– Совершенно верно. – а затем добавила. – Власть – это бич не только человека в отдельности, но и общество в целом. – затем она добавила. – Вспомнить, к примеру, басню Крылова, о козле. Там посадили козла в эту систему, и все.

Эммануэль поинтересовалась:

– Что?

– Он так там и остался. – ответила Люда. – Никуда не делся. – затем она добавила. – Власть – это такая штука, попадешь в нее, и всю свою жизнь проведешь в ней, а со временем… – она сделав паузу, добавила. – Когда человек будет уверен, что стоит на ногах, и его никто не лишит его место, то он попросту свалит все на своих заместителей, а сам уедет куда-нибудь в Майями.

Выслушав Люду, Эммануэль предположила:

– Ваши соображения пахнут политикой. – затем она добавила. – Вы не боитесь, что кто-нибудь узнает?

Люда вопросила:

– Узнает, что? – она сделав паузу, пристально посмотрев на Эммануэль, сказала. – Я ничего такого не говорю. – затем она добавила. – Лишь то, что знают все. И если что, обвинить Вам меня не в чем. Я говорю только то, что известно всем, и вообще, мы о политике так таковой не говорим, мы говорим об истории государства российского, а история так или иначе всегда связана с политикой. – Люда обратилась к Жоре. – Вы со мной согласны?

– Да, – ответил Жора. – я с Вами абсолютно согласен.

– Ну ладно, – бросила Эммануэль. – Ваша взяла. – затем она согласилась. – История каждого государство так или иначе связаны с политикой стран или стран. – Затем она добавила. – В истории России было много воинов, эта ее история. – затем она уточнила. – Ее история, и история того государства, с которыми Россия вела войну.

Жора и Люда согласились с Эммануэль.

– Это так оно и есть.

Жора добавил:

– Войны – это самые трагические годы в жизни всей планеты – Земля, всей ее истории.

Разговор не очень клеился. История России ее перво-царя была рассказана Жорой в подробностях до мельчайших деталей. Рассказывать было больше нечего. Разговор перешел в политику, а тут вряд ли кто мог бы четко ответить на вопрос: кто сейчас должен был быть у власти, и какая должна была быть эта власть? «Монархия?», или «Демократия?» Ведь Россия из покон веков была монархическим государством, никак демократичным.

– Ладно. – сказал Жора. Он посмотрел в окно авто. На улице было уже темно. Он посмотрел на наручные электронные часы, которые показывали без одной минуты десять, сказал. – Мы тут заболтались скажу я Вам, а обещали Эммануэль показать Москву. – он сделав паузу, обратился к Люде. – Я неплохой экскурсовод. – сказал он. – Время уже десять вечера, сейчас самое время увидеть Москву. – он сделав паузу, добавил. – Ну? Кто хочет увидеть красивую Москву? Этот замечательный город! Вы Эммануэль? Люда поехали, Москва в это время так прекрасна!

– Да. – согласилась Люда. – Мы действительно заболтались, а время идет. – она сделав паузу, спросила. – Эммануэль, Вы все еще хотите увидеть Москву?

– Разумеется. – ответила Эммануэль, и задала Люде наводящий вопрос. – Тогда зачем же мы сидим в авто?

– Верно. – ответила Люда. А затем прибавила. – Жора рассказал Вам историю России – ее царей, теперь же он Вам будет гидом. – Люда сделав паузу, заверила Эммануэль. – Мы покажем Вам город в его красе.

Эммануэль заинтригована ответила:

– Я на это надеюсь.

Люда повернула ключ зажигание, переключила рычаг управление скорости, и машина выехала назад, затем снова переключив скорость коробки передач, Люда нажала на газ, и авто рванув с места, выехала на трассу, и скрылась в потоке ночных фар автомобилей, затерявшись в дали их свечения.

Москва жила. Она горела яркими полными радости фонарей в многоквартирных домах горел свет. Казалось, что дома ожили. Пусть даже на это короткое время, до рассвета. Они жили. Улыбались проезжавшим мимо них по оживленной трассе веселым задорным, все радостным авто. Как бы провожая их взглядом вдаль, и завидуя им. Ведь дома в отличие от машин всегда стоят на своем месте, а машины колесят по свету, видя много интересного, открывая что-то новое. Что ни говори, у машин жизнь гораздо интересней чем у стоящих вдоль дороги многоэтажных домов.

* * *

Сейчас, езжа в машине по улицам Москвы, Эммануэль смотрела в окно авто, и высунув из боковой дверце открытого окна свою голову, она почувствовала прилив радости и счастья от ударявшей по ее личику проказника-ветра. Он снес ее заколку от волос, и ее красивые волосы словно под ветром веяли на игривом, озорном ветре. Хорошо! Прекрасно! Замечательно! Такой неистовой радости и эйфории счастья Эммануэль уже давно не испытывала. Да испытывала ли она эту радость? Радость свободы и жизни? Наверное нет. Ведь она всю жизнь проработала на правительство. А там какое счастье жизни? Только труд, труд, и еще раз труд. Там даже не женишься пока соответствующие органы не проверят Вас на профпригодность. Ведь для них их работа это второе гестапо. Не дай бог прозевать шпиона, за всю жизнь не отмоешься. Впрочем все остальное – прекрасно. Отлично. Отдыхай не хочу. Эммануэль втянув голову в салон авто-TAXI, Эммануэль сказала:

– Какая красота! – эти слова она Эммануэль произнесла с восхищением и завистью. С белой завистью. Она еще никогда не видела такой красоты. Старая Москва. Какая красивая она – Москва. Вот Булгаковский Арбатский переулок. Переулок, где Мастер познакомился с Маргаритой. Он нес в руках цветы, и подарив их Маргариты, она сказала: «мне не нравятся эти цветы». Она бросила их на асфальт и пошла по улице, а Мастер, подняв цветы, пошел за ней. Любовь. Любовь меж Мастером и Маргаритой вспыхнула в одночасье. И не то, что в одночасье, а в ту самую секунду как Мастер увидел Маргариту. Чистая, безмятежная любовь. Любовь, которая длилась так недолго, и так долго. Можно сказать вечно. Вообще, об этом произведении Михаила Афанасьевича Булгакова можно говорить вечно. Никто не придет к общему мнению о том, кто была по мнению Булгакова Маргарита? Священнослужители церкви утверждают, что Маргарита продала душу Дьяволу «ВОЛАНДУ». Поэтому она была недостойна по мнению священнослужителей – света. Что касается – мастера, то он тоже был недостоин света, так как пошел вслед за Маргаритой. Но так ли это? Я считаю, что Мастер так же, как и Маргарита были достойны света. Но. Всегда есть – но. Мастер, был изолирован от общества в психбольнице. Вы скажете почему я так думаю? Ответ прост. Вспомните, когда Мастер пришел в другую палату, где лежал писатель Бездомный, он в процессе разговора сказал: «Мне некуда идти», и затем на вопрос, заданный Бездомному: «где Вы с ним встретились?» Получил ответ: «на Патриарших прудах». он ответил: «ах, если бы я снова с ним повстречался, я бы ему показал». Что можно здесь сказать? Мастер был в психбольнице – на каторге. Его там мучили и эксплуатировали. Большинство их них не выдерживали, и они умирали. Вот отсюда возникает один-единственный вопрос: «то, что происходило с Мастером в психбольнице это было реально или уже нет?» Может быть Бездомный сойдя с ума стал видеть призраков? Возможно. Никто не может на этот вопрос ответить напрямую, ведь вспомните, когда Азазелло умертвил мастера и Маргариту, то он направился лишь к Маргарите, о Мастере там не было ничего сказано. И лишь только, когда умерла Маргарита в своей квартире, Бездомный услышал за стеной своей палаты стон человека. Он тогда уже знал, что это умер Мастер. Мастер, без имени и фамилии. Человек – призрак. Без имени и без… что без? Человек – никто. Человек – призрак, человек ниоткуда. Что касается Маргариты, то здесь речь идет о самопожертвовании. Маргарита пожертвовала собой ради любимого мужчины. Она пошла на сделку с Воландом ради любимого мужчины. Ради Мастера. Она хотела его вытащить из этого кошмара. Кошмара, в который он попал возможно по своей глупости. Все идет в жизни, как и в романе своим чередом. Мы жертвуем собой ради кого-то, и воссоединяемся с ними на небесах. Способность самопожертвование ради родного человека – эта высшая степень самопожертвования. Это и есть покой: «он прочел книгу». Сказал апостол Матфей. «он хочет подарить ему покой». Воланд спросил: «почему же Вы не берете его к себе, в свет?» Матфей сказал: «он не заслужил света, он заслужил покой». Самопожертвования, а затем – покой. Покой – потому что мы нарушаем заповеди Господни. Но об этом произведении я расскажу в другой раз, сейчас вернемся к Эммануэль, Люде и Жоре. Где они сейчас? Они подъехали к Патриаршим прудам. Патриаршие пруды, снова возвращаемся в Булгаковскую Москву. Снова то же самое произведение «МАСТЕР И МАРГАРИТА». Место, где встретился Берлиоз и Бездомный, с Воландом и его свитой. Где Воланд рассказал своим собеседником о Понтии Пилате и Иешуа Ганоций. Патриаршие пруды – место, где началась эта история. История Мастера и Маргариты. Место – где все началось. Где Аннушка разлила масло, где Берлиоз попал под колеса трамвая. Где Бездомный сошел сума, и бегая по Москве за иностранцем «Воландом», прибежал в кальсонах в дом писателей, и рассказав обо всем попал в психиатрическую больницу, где ему поставили диагноз – шизофрении. О чем и предупреждал иностранец Ивана Николаевича Бездомного на скамейке на Патриарших прудах. Много тайн и легенд хранят Патриаршие пруды. Кто знает, может Патриаршие это вход в нечто иное? Мистическое. Как-то раз я сидела на скамейке у Патриарших. Средь проходящих там людей я иной раз оборачивала голову, как будто кто-то смотрел на меня, и я провожала кого-то своим взглядом вдаль. Возможно, это просто мои предрассудки, и никого на Патриарших я не видела, а может и нет, и призраки старой Москвы отдыхают здесь на Патриарших. Смотря на сами пруды при свете ночных фонарей, можно заметить на воде еле заметную плавающую лодку, или лодки. Кажется ничего особенного. Но приглядевшись внимательней видно, что никаких лодок нет. Это просто их незримое очертания – фантом как сказали б сейчас. Тихо шумит вода, тихий ветер мирно, словно вестник делиться сплетнями о прошедшем дне на Патриарших прудах с растущими неподалеку деревьями. Они словно сарафанное радио разносят меж собой все новые и новые истории когда-либо произошедшие и происходящие в данный момент здесь, на Патриарших. Жора со своими спутницами шел по дорожке на патриарших, и ему почему-то было не по себе. Его охватил какой-то страх, он чувствовал, что кто-то словно наблюдает за ним и за его спутницами. Чей-то незримый взгляд смотрел на него издалека. Он посмотрел вдаль, и почувствовал, как кто-то приближается к ним. Кому-то, очевидно, очень не хотелось, чтобы они присутствовали здесь. По его телу пробежал озноб. Он посмотрел на женщин, и те увидели, что его лицо побелело. Побелело очевидно от ужаса присутствующего здесь, на Патриарших. Женщины тоже чувствовали это. Они чувствовали, как по их телу пробежал холодок. Легкий холодок, но такой ужасающе – ледяной, что женщины скрестив руки на груди, положа руки на руки, посмотрев вокруг себя, и почувствовав холод, который исходил от воды, посмотрев друг на друга, сказали Жоре:

– Нам не по себе. – Люда сделав паузу, поинтересовалась. – Вам то же?

Оправившись от легкого страха перед тем, что он чувствовал, Жора стараясь не придавать женщинам никакого вида что ему страшно, спросил:

– С чего это, Вы, это взяли?

Женщинам было совершенно ясно, что Жора бояться того холода что был на Патриарших еще хуже, чем они. Да и это было видно по его лицу, которое было белее белого, белое – как смерть.

Люда сказала:

– Да у Вас все лицо белое. – затем она уточнила. – Белое – как смерть.

Жора потрогал свое лицо. Оно действительно было холодным. Казалось, что страх – неотъемлемый от человека, охватил его всего. Сейчас казалось Жоре, что это не он стоит перед женщинами и рассказывает им про Булгаковскую Москву. Про его роман «МАСТЕР И МАРГАРИТА» Это не он рассказывает о нем, это сам роман рассказывает про себя. Патриаршие пруды, нынешние Чистые пруды. Сколько тайн скрывают они? Сколько событий произошло там? Сколько еще будет? Мы этого никогда не узнаем. Лишь ветер и влюбленные пары сидящие на лавках у Патриарших знают, что именно тут, средь опавших листьев деревьев, идущего с метлой всегда недовольного дворника, езжущего вокруг Патриарших прудов трамвая без номера, а лишь с одной-единственной буквой «А», который по мнению многих жителей при ближайших домов способен исчезнуть, и в ту же самую секунду снова появляющегося на трамвайных рейсах, едет в неизвестность. В ту самую Булгаковскую Москву, где жил Мастер и его любимая. В произведении Маргариту Булгаков описывает ее как любовницу. Но на самом деле она была его женой. Согласитесь, только по-настоящему любящей человек способен принести себя в жертву ради другого человека. Все это Жора знал так же хорошо, как знали все это его спутницы. Люда много раз читала этот роман, и только после нескольких его прочтений она поняла его окончательный смысл. Самопожертвование – вот главный смысл этого произведения. Именно произведения, а не произведение. Мастер и Маргарита это два отдельно связанных в едино произведения. Первое: Мастер и Маргарита, а второе про Иешуа Ганоцри и Прокуратора Иудеи. Две совершенно разные истории, и в то же время такие схожие. Любовь, предательство, самопожертвование, смерть. Это и пытался донести до нас Михаил Афанасьевич Булгаков. Где бы мы ни жили, что бы мы ни делали. Мы всегда должны иметь смелость пожертвовать собой ради… ради чего? Ну это решать Вам. Каждому свое. Но вернемся к Жоре, Люде и Эммануэль. На чем мы их оставили? А, вот на чем. На сказанное Людмилы: «да у Вас все лицо белое. Белое – как смерть». Жора потрогал свое лицо. Оно действительно было холодным. Он с неуверенным страхом ответил:

– Неужели?

– Да. – подтвердила Эммануэль прикоснувшись тыльной стороной кисти ладони к его лицу. – Вы белый как смерть.

Не зная, что ответить, Жора посмотрев в глаза Эммануэль, которые были полны тревоги, выдавил из себя улыбку, которая скорее была похожа на нечто непонятное но только не даже не на подобья улыбки, он сказал:

– Все в порядке. – затем он как бы в утешение добавил. – Это все от здешних легенд, расскажешь кому, да и сам в это поверишь. – он сделал паузу, а затем как бы нарочно самому себе, и чтобы доказать женщинам, что все это лишь только предрассудки и легенды, не имеющие никакого смысла, весело сказал:

– А что? Слабо здесь хотя бы час побыть!? Увидите, ничего не случиться. – он сделав паузу, почувствовал холодный озноб по всему своему телу, а затем резво прибавил. – Это только лишь предрассудки, и только.

Женщины рассмеялись от всей души. Провести на Патриарших никакое-то время, а целую ночь. Да что ночь!? Сейчас за забором разделявшие трамвайные пути от дороги, на которой сейчас стояли женщины и слушали рассказ Жоры, ни то, что ночь, минуту и то было провести на них не без того, чтоб душа в пятки не ушла. Все знают «МАСТЕРА И МАРГАРИТУ», некоторые люди – в частности москвичи, знают об этих прудах гораздо больше легенд. Легенд – завораживающую душу и пугающие своей ужасающей повествования. Но не будем о мистицизме так каковым. Москва – полная загадок и мистицизма – Москва. Что она скрывает от нас? Какие тайны еще не раскрыты? Москва – наземная столица мистических историй и ее подземное наследие. Наследие призраков давно минувших дней. Начиная от Юрия Долгорукова, до Николая второго. От Владимира Ильича Ульянова-Ленина, до Михаила Сергеевича Горбачева. И от нового президента России – Бориса Николаевича Ельцина… и далия. Может кто-то знает немного ее тайн? Может это ФСБ, а может просто полиция? Кто знает? Ведь Москва столица России. Кто знает сколько у нее тайн?

Люда нервно ответила, стараясь не выдавать своего страха перед Эммануэль которая и сама хотела поскорей сбежать отсюда и вернуться когда солнце будет в зените, когда здесь будут люди. Ну ладно люди, хоть кто-нибудь.

– Да что час! – сказала она не холена с явным усмешкой. Она хотела перебороть свой страх, и послать его куда подальше. Сказав при этом самой себе: «вот я какая, ничего не боюсь. Страх? Да он мне не страшен. Чихать я хотела на этот страх. Ведь страх это всего лишь самовнушение, и ничего больше. Просто сперва как-то не по себе. Не по себе, что Вы один, и вокруг Вас просто пустота. Эта пустота врывается в Вас, и садясь на сердце, и проникая в мозг, дает команду нашему сознанию, которое дает команду подсознанию, что там в темноте кто-то или что-то есть. Мы начинаем отходить назад, внушая самим себе, что это так оно и есть. Там в темноте кто-то притаился. Кто-то желает нам зла. И это зло все ближе и ближе подходит к нам, стараясь поймать нас в свои сети. Но, стоит сказать себе, что там ничего нет, и вдохнув полной грудью, вздохнуть с облегчением, все исчезает. Испариться – как ни в чем не бывает. И мы затем смеемся над самими собой, и говорим сами себе: – Какие же мы дураки. – вот так и уходит страх. И на сердце легко. Так что страх, это не что иное, как самовнушение человека самому себе безысходности его ситуации, подавление чувств и эмоций счастье, и впускание в сердце некий порок безысходности. При этом страшась, что он станет больше чем сейчас. Что и происходит в дальнейшем. Страх захватывает нас, и уже никуда не отпускает. И лишь сам человек способен побороть свой страх, тех самых демонов что он нам внушает. И лишь тогда человек обретет душевный покой. Лишь тогда, когда он встретится со своими демонами лицом к лицу, и скажет им: – Прочь. – Лишь тогда он обретет душевный покой и гармонию с самим с собой». – Люда же все это знала. Знала как никогда. Ведь и она как многие жители на планете – земля, была подвержена простому человеческому страху. Страху, который присущ всем жителем планеты – земля. – Да что там час! – сказала она с явным истерическим смехом. – Я могу здесь до утра пробыть. – впав в истерику, она истерически рассмеялась. Она не хотела, чтобы кто бы то ни было видели ее в таком состоянии, но в данной ситуации она не смогла сдержаться. – Вот видите, – истерически смеялась она показывая рукой и тем самым указательным пальцем вдаль, куда-то в темень. – он, видите там. – говорила она словно веря что там на дороге около Патриарших стоит кто-то, кого она отчетливо видела.

Жора и Эммануэль посмотрели друг на друга. Они не могли понять, отчего Люда сошла с ума? Она видела что-то или кого-то? Что это? Воздействие романа Булгакова на ее психику? Ведь доподлинно известно; роман Мастер и Маргарита окутан по своей сути мистикой. Многие режиссеры ставили на сценах театра и снимали фильмы по этому роману. Но как сложилась судьба актеров сыгравших в этом фильме? У многих начались проблемы еще на съемочной площадке. Кто-то после того, как сыграл определенную роль в этом произведений – умер. У кого-то разладилась семейная жизнь. Да что говорить, Мастер и Маргарита – это самое известное произведение в мире, и самое мистически-загадочное. Жора и Эммануэль посмотрели вокруг, ничего. Они не видели ничего и никого, лишь мрачная тьма, тускло горящие фонари вдоль пруда, и небольшой пришедший очевидно с прудов – туман. Туман. Откуда он взялся – туман? На улице стояла ясная солнечная погода. Ничто не предвещала – дождь. Но здесь, на Патриарших прудах, очевидно, время шло по-иному. Иной раз идя вдоль по улице и зайдя на Чистые пуды «Патриаршие пруды» волей-неволей, смотришь на воду прудов. Она тихо и смирно словно спит. Покрытая осенью листопадом желтых листьев, она чем-то завораживает. Что-то в ней есть такое, что ни каждый поймет. И лишь увидев красоту завораживающий взгляд – понимаешь, что в этих прудах средь безмятежного покоя и душевного равновесие, есть еще что-то? Что-то загадочное и мистическое. Философы и романтики, люди с определенной фантазией и также люди искусства «Художники и Музыканты» меня поймут. Но вернемся к героям этой истории. Итак, непонятно откуда взявшийся туман, быстро развеялся по всей дороге. Что-то стало ни так. Что-то изменилось, что-то произошло. Все трое присутствующих на Патриарших прудах почувствовали, что все меняется. Патриаршие пруды менялись. Что-то происходило вокруг них. Что-то или кто-то смотрел на них своими незримыми очами. По их телам пробежал холод. Душа ушла в пятки, а на лице выступил пот. Это был пот страха. Ужаса присущего здесь и вырвавшегося на свободу. Никто из троих не знал, что это было? Им казалось, что они находятся сейчас ни здесь – на Патриарших, а где-то в другом месте. Где-то не в том мире, где они привыкли находиться, а там, где они были только гостями. Им казалось, что кто-то или что-то забрало их. Забрало куда-то туда, куда нет дороги простым смертным. А это значило… неужели они были мертвы? Их души пересекли границы времени и пространства, так же, как и Мастер и Маргарита, и оказались по ту сторону. По ту сторону реальности. В другом мире. Мире – где Булгаков написал свой роман «Мастер и Маргарита». В мире, где время течет совершенно иначе. В мире, где живут призраки прошлого. В мире старой Москвы – ее интеллигентности. Да, именно здесь, а нигде в другом месте оказались все трое. Эммануэль, Люда и Жора. Придя сюда ночью, они очевидно вторглись в мир неподвластный пониманию человека. А может их привела сюда судьба? Кто знает что? Мы всегда хотим познать неизвестное. Вторгаемся за грани возможного. В зазеркалье своей судьбы, своего мира. Туда, куда нам нельзя заходить. не то что заходить, а открывать эту дверь и то нельзя. Мы нарушаем закон. Закон космоса. Закон – по ту сторону. Да что там говорить, порой свой закон мы тоже нарушаем. Но продолжим. Итак, туман рассеялся. Что же увидели герои этой истории? Пустая выложатся брусчаткой дорожка. Скамейки стоявшие вдоль прудов. На столбах висели старые фонари. Они напоминали дедушкины времена до революционных годов. Они горели тускло. Со стороны казалось, что они словно ждут кого-то или что-то. Не понимая, что происходит, и как они здесь оказались? Все трое решили сесть на одну из скамеек под фонарем. Они не знали, что происходит? Где они сейчас? В какое время их перенесло? Они знали лишь только одно. Они каким-то образом оказались здесь, на Патриарших прудах. Возможно кто-то хотел им что-то показать? Но что? Этого они не знали. Но вот, откуда не возьмись, неподалеку появился ларек. Затем на брусчатке появился человек. Эта была тучная женщина лет тридцати. На ней был белый передник, на голове был белый колпак. Она оглянулась, и прокричала до более грубым прокуренном от табачного дыма папирос голосом:

– Эй! Васька. Скоро там подлец будешь. – ворчала она. – А то продуктов так не было и нет, а я открываться через четверть часа должна. Что же Васька-подлец меня без продуктов оставить желаете, все с этой своей кралей гулять изволите, а на меня Вам всем начхать.