Читать книгу Метафизика Петербурга: Французская цивилизация - Дмитрий Леонидович Спивак - Страница 34

Глава II. От короля Людовика XV – до гражданина Луи Капета
Французский акцент в «петербургском тексте»: Ломоносов

Оглавление

«Молчите, пламенные звуки,

И колебать престаньте свет;

Здесь в мире расширять науки

Изволила Елисавет».


Так, широко и свободно, с дыханием, не стесненным ни заботой о собственных выгодах, ни страхом перед носителями высшей власти, пел Ломоносов чаемое наступление новой эпохи в своей Коронационной оде 1747 года – ну, а российский читатель поистине наслаждался как стихотворной техникой, так и масштабностью замысла поэта.

Переводя свой мысленный взор в прошлое, русский поэт немногочисленными смелыми мазками намечал портрет Человека – скорее же, полубога – дочерью которого была взошедшая только что на престол Елизавета Петровна и описывал удивление олимпийских богов, а также и духов природы, перед величием его дела:


«В стенах внезапно укрепленна

И зданиями окруженна,

Сомненная Нева рекла:

«Или я ныне позабылась

И с оного пути склонилась,

Которым прежде я текла?»


Как выяснялось чуть ниже, Нева вовсе не сбилась с пути. Однакоже при впадении ее вод в Финский залив вырос новый град, сразу привлекший внимание «божественных наук». Петр Великий призвал их переселиться на берега Невы, и те были отнюдь не против – но злобный рок отнял жизнь у великодушного монарха. Дело его203 взялась было продолжить Екатерина I – но и ее жизнь досрочно пресеклась.


«Но кроткая Екатерина,

Отрада по Петре едина,

Приемлет щедрой их рукой.

Ах, если б жизнь ея продлилась,

Давно б Секвана постыдилась

С своим искусством пред Невой!».


Упомянутая Секвана (Sequana) есть, несомненно, латинизованное название реки Сены (Seine), на берегах которой стоит Париж. Что же касалось символического соперничества гениев Невы и Секваны, то в такой, привычной для поэтического искусства своего времени Михайло Васильевич выразил надежду на то, что когда-нибудь Петербургу удастся встать на равных с Парижем, а то и превзойти его по части развития наук и искусств.

Следует обратить внимание на то обстоятельство, что идею соперничества с Францией, принадлежавшей к числу лидеров цивилизованного мира той эпохи, Ломоносов решил выразить в торжественной, широко развернутой оде. Дело в том, что ода рассматривалась теоретиками классицизма как едва ли не самый возвышенный жанр литературного творчества, деля эту честь разве что с трагедией.

Одним из основоположников оды был писавший примерно за сто лет до Ломоносова французский поэт Франсуа де Малерб, давший в своем творчестве поистине классические образцы ее разработки. К числу излюбленных тем Малерба было воспевание абсолютизма, в котором он видел залог поступательного развития державы. По сравнению с этой высшей ценностью, все остальное отступало в тень. Даже религия была для Малерба прежде всего официальным вероисповеданием, которое было полезно для сплочения нации.

Весьма сходный пафос одушевлял и Ломоносова, бывшего истым державником. В истории русской литературы тот жанр, в котором он отличился, получил образное, но, в сущности, вполне оправданное наименование «государственной оды»204. Вступив в соревнование с французским классиком на его, так сказать, территории и выйдя из такового с честью, русский поэт мог надеяться на то, что пойдя по намеченному им пути, отечественная литература сможет вскоре сравниться с французской – а может быть, когда-нибудь и затмить ее.

203

Речь, несомненно, идет об Академии наук, основанной по указу Петра, но открытой уже при Екатерине.

204

Подробнее см.: Пумпянский Л.В. Ломоносов и немецкая школа разума // XVIII век. Сборник 14. Русская литература XVIII – начала XIX века в общественно-культурном контексте. Л., 1983, с.39 (статья была написана в конце 1930-х годов).

Метафизика Петербурга: Французская цивилизация

Подняться наверх