Читать книгу Ледник - Дмитрий Романов - Страница 10

В тот вечер Зина была на взводе. Повздорила с развесёлой компанией, заседавшей у Киселихи. Что-то ей не то сказали, а грубости Зина не терпела. Хлопнув дверью, на танцы пришла одна. Со злостью выбивала дробушки под баян, спустив с плеч платочек, вызывающе посматривала по сторонам. В клубе многолюдно, кругом недоброжелательные взгляды.

Зина не зналась с местной молодёжью. Раздражала вызывающим поведением и независимым видом. К Зине ревновали. Умению танцевать и «охмурять» мужчин – завидовали. В другой раз не обошлось бы без скабрезных шуточек, но злобный настрой Зины, стеной отгородил людей, от которых она давно отгородилась. Танцующие расступились, и Зина с яростью притопывала. Когда баян умолкал, отчётливо слышался стук Зининых каблучков.

Кружась, Зина, как в одну точку, смотрела в незнакомые глаза. Синие. Кто это? Замедляя темп, пыталась рассмотреть. Симпатичное лицо, вихрастый чуб. Где-то она его видела…

Когда смолкла музыка, Зина остановилась. Незнакомец улыбнулся, и так стало хорошо. Зина соскучилась по тёплому взгляду. Ей осточертели похотливые улыбки ухажёров. Она замерла в ожидании, – он подойдёт, сожмёт в объятьях, и они закружатся под звуки волшебного вальса. И в то же время молила, чтобы время остановилось, чувствовала – время злейший враг и с последующей секундой всё исчезнет.

Как только обладатель синих глаз неуклюже привстал, опираясь на трость, тень разочарования проползла по лицу – Зина очнулась и выбежала из клуба.

С войны Фёдор вернулся хромой.

Жил с вдовой сестрой Галиной в родительском доме.

«Да, тяжело тебе будет найти хозяйку», – скрипела Галина, искоса поглядывая на физический недостаток брата.

Худая, черноволосая, с длинным носом Галина в профиль напоминала ворону и совсем не походила на брата. Чернющие, всё подмечающие «вороньи» глаза, цеплялись за всё, что видели. Не имея личной жизни, Галина сильно переживала и хлопотала о личной жизни других, и до всего ей была нужда и дело. Благодаря ей в Никольском всегда были в курсе: где, кто, с кем, когда и почему.

Ещё до знакомства Зины с Фёдором имя Киселихиной квартирантки не сходило с уст всезнающей Галины.

Озлобившаяся на весь белый свет после похоронки на мужа, она лихорадочно стремилась вновь выйти замуж. Тридцать лет, не успеешь опомниться и сорок! Считай старуха! Мужиков на селе после войны три калеки и те все расхватаны. Жила б одна, хозяйкой в доме – всё надежда – кто-нибудь да прибился бы. Галина мечтала найти для Фёдора какую-нибудь дурочку, чтобы забрала его с глаз долой.

На удивление Галины у брата появились поклонницы. Молодые и не очень вдовицы засматривались на меланхоличного Фёдора. Только вот Фёдор ни на кого не смотрел.

«Не знаю, чем тебе Архипова не угодила? Порядочная женщина, свой дом. А Николаева, чем плоха?» – ворчала Галина.

Не отвечая сестре, скрутив самокрутку, Фёдор выходил на крыльцо.

«Радовался бы, что вообще на калеку зарятся!» – хотелось сорваться, поорать. Хватаясь за веник, Галина мела и так выметенный пол.

На попытки сестры устроить его личную жизнь Фёдор не реагировал, он вообще жил в собственном мире, отстранившись от всех.

За верстаком в сарае молча мастерил нужные в хозяйстве вещи, большинство на заказ. Когда привозили в клуб фильмы, крутил кино, подрабатывая киномехаником. Вечерами часто сидел на кухне за столом после ужина и всё смотрел в темнеющее окно.

– Может занавеску задёрнуть? Темно уж, – спрашивала Галина.

– Да нет, посмотрю ещё.

«Блаженный…» – Жёсткая рука касалась головы брата и падала плетью. – Ну, посиди, посмотри. – Тяжело вздыхая, Галина выходила из кухни.

Ещё в юности Фёдор брал уроки игры на баяне, но учение своё до ума не довёл. Потом война. Баян пылился в чулане. Сейчас, как никогда, хотелось играть. Если бы умел, то мог бы играть в клубе.

У Фёдора не выходила из головы Зина. Необычная девушка. Казалось, её принесло ветром. Не обращая внимания на пересуды, ползущие по Никольскому, Фёдор не видел в Зине развратницу. Она другая, и поведение Зины показное. Ведь это ясно – как божий день! И как они не видят. Что-то произошло ужасное в её жизни.

Фёдор разглядел в Зине художественную натуру. Она чувственнее и тоньше всех остальных, Фёдор был в этом уверен. Так же, как и он, Зина слышала музыку и не плясала, как все, а танцевала. К каждой композиции придумывала свои движения. «Такая девушка не может быть плохой».

Фёдор мечтал, как бы он играл для Зины на баяне, если бы умел. Как бы он танцевал, если бы мог.

Он достал из чулана запылившийся инструмент, отёр от пыли. Попытался растянуть меха.

– Только не это! – крикнула Галина из комнаты, – и так башка трещит!

Однажды вечером Фёдор застал дома за чаем Николаеву.

Тихая, миловидная Николаева всегда и везде сопровождала Фёдора, где бы он ни появлялся – в магазине, на улице, в клубе. Она тут как тут. И всегда смотрит: с сочувствием, с надеждой. От её проникновенного взгляда Фёдор не знал куда деться. С досадой отворачивался: «Хорошая, симпатичная женщина. Зачем же так? Ведь насильно мил не будешь».

Он терялся рядом с Николаевой, а она кротко вздыхала.

«Вот о чём, о чём она думает?» – вспыхивал Фёдор. На контакт с поклонницей не шёл категорически.

«Категорически» – назвала Галина: – Не прилично, так категорически игнорировать приличную женщину! Ей что в ноги упасть?

Пропуская мимо ушей дребезжание сестры, Фёдор держался своей линии. «Зачем давать надежду? Молодая, себе ещё найдёт».

Галина демонстративно накрыла стол для гостьи: вытащила откуда-то старинный самовар, родительский сервиз, праздничную скатерть. С важным видом сидела и дула чай из блюдца. Николаева пила из кружки.

«О! Опять этот взгляд!» – вскипел Фёдор.

– Федюша, а мы тебя уж заждались, – заворковала Галина, – садись с нами. Анюта пирог капустный испекла. Жуть какой вкусный. Попробуй, иначе я всё проглочу.

– Нет, спасибо. Мне ещё постолярничать надо. Заказ. – Фёдор схватил какую-то ненужную ерунду и, не слушая протесты сестры, вышел.

– Вот ведь какой! – долетело в спину.

– Дашь слабину – пиши пропало! – сказал себе, укрывшись от всех в сарае.

* * *

Встретив Зину на улице, Фёдор решил заговорить.