Читать книгу Ледник - Дмитрий Романов - Страница 6

Переговорив с директором школы, Ольга возвращалась домой. Её приняли учителем русского языка и литературы, занятия с первого сентября. В школе появиться нужно во второй половине августа.

Ольга шла и смотрела под ноги – впереди два летних месяца. Она подняла голову – на пути стояла рыжая корова с раздутыми боками и огромными рогами. Корова замотала головой и надрывно замычала. Ольга отступила и перешла дорогу. Похлёстывая себя хвостом, корова продолжила шествие.

Проехавший грузовик поднял тучу пыли. Ольга чертыхаясь, отвернулась. Мимо проходили женщины, старухи, и все норовили поздороваться. Ольга на автомате кивала головой. Она никого не знала. Почему она должна здороваться с незнакомыми людьми?

Домой пришла уставшая, расстроенная. От жары и налипшей на теле и волосах пыли, ощущала на себе тонны грязи, хотелось помыться. Но где? Опять топить баню? Она не сможет её сама растопить. Дом холодный даже в летнюю жару. Вода из крана ледяная.

Ольга прошла по комнатам, она не разобрала большую часть вещей. Мысли бились птицами о стёкла. Это невозможно.

Ольга присела на скрипучий диван и схватилась за голову. Она, Ольга Коршунова и в этой дыре! Увидели бы её знакомые, да они не поверят. Она – отличница, выпускница педагогического института, дочь директора известного машиностроительного завода и до чего дошла! Где оказалась. За саму себя стыдно. Надо поговорить с отцом. Он что-нибудь да придумает. А этот… Ольга с раздражением подумала о муже. Пусть уходит из своей прокуратуры, юрист чёртов. Да если бы не отец – давно из прокуратуры попёрли. Какой с него прокурор? Клоун. Отец хотел устроить на завод. Так нет, заартачился. Зачем? Зачем она с ним связалась?

Ольга откинула со лба волосы. Резко встала и содрала с себя несвежее платье. Прошла на кухню, налила в таз воды, включила кипятильник. Она не сдаться. Она будет бороться за возвращение в Красноярск. С мужем или без – плевать!

– Я с Юлей к родителям пораньше поеду, – сообщила Ольга за завтраком. – Поедем в субботу.

– Ты же хотела в июле? – Летягин неимоверным усилием воли удерживал встрепенувшуюся внутри радость.

– Передумала. Устала что-то я от нового места жительства, – Ольга ела кашу и наблюдала за мужем. Летягин отпил чай и вернулся к каше. Ел с аппетитом.

– Быстро ты устала.

– Для меня каждый день в этой дыре каторга.

– И надолго ты уедешь? – Насколько мог Летягин спросил с безразличием.

– Как и хотела – до августа. Посмотрим.

– Я на выходных постараюсь приезжать, – Летягин доел кашу, откинулся на стуле.

– Мне не терпится принять ванну с большой пеной, чтобы она падала на пол. Я хочу, наконец, сходить в парикмахерскую. Здесь страшно жёсткая вода. Это сказывается на всём – волосах, руках, коже.

– Не преувеличивай, – Летягин взял стакан чая. – Ты просто не привыкла.

– Не привыкла? Тебе легко говорить – ты в тазу посуду не моешь! – Ольга постаралась взять себя в руки – не хватало сцен с самого утра. – Превращаюсь в какую-то склочную бабу. И всё из-за тебя… – сказала она совсем по-другому. Игриво. Красивой рукой с тонкими пальцами взяла любимую фарфоровую чашку.

Летягин уловил и тон, и жест. Они улыбнулись друг другу, как раньше. Как это было давно, целую вечность назад. Он любил Ольгу именно такой. Куда всё делось? Летягин посмотрел на часы.

– О! мне пора.

– У меня к тебе одна просьба.

– Я весь во внимании.

– В моё отсутствие – будь осторожен.

– То есть? Я не понимаю.

– Помни, что здесь не город, а деревня. Любой чих распространяется со скоростью ветра, и все всё знают. – Ольга передёрнула плечами. – Они даже здороваются здесь на улицах с каждым встречным.

– Просто ты новое и красивое лицо на этих улицах, и все хотят с тобой поздороваться. – Летягин сделал вид, что пропусти мимо ушей предупреждение.

– Неужели? Мне от этого не легче.

Муж изменял всегда. Поначалу страшно ревновала. Буквально истязала его и себя. Со временем успокоилась. Как сказала про Ольгу мать – поумнела, стала женщиной. Ольга тогда скривилась в усмешке. Одной ей известно скольких душевных терзаний и мук стоило это «поумнение». И ведь главное ни к чему не приводили ни слёзы, ни истерики. Ничего не менялось. После очередной юбки мелькала новая. Сама знала, на что шла. Это дань, расплата. Очень, знаете ли, тешит самолюбие, идти под руку с видным мужчиной. Ловить на себе завистливые взгляды голодных неудачниц. Смотрите, кем я обладаю. Это моё!

Затерзанная изменами и ревностью любовь, сошла на нет. Профессиональные неудачи Летягина и вовсе её похоронили.

Лучше ни о чём не знать. Да пусть он делает, что хочет. Главное не на показ, чтобы пальцами не тыкали.

Однажды Летягин прокололся, привёл любовницу в дом и как в затёртом анекдоте – жена на пороге.

На удивление Ольга не устроила скандал. Лишь с презрением сказала: хочешь изменять – напрягайся! Снимай углы, гостиницы. Я не должна ничего знать об этой мерзости.

Летягина задел такой поворот – неужели больше не ревнует?

С отъездом Ольги для влюблённых наступила счастливая пора. Они не разлучались.

Зина расцвела, загорела, угловатость и грубость исчезли. Она стала тщательней относиться к внешности, волосам. Из старых, давно лежащих обрезков скроила и сшила два летних сарафана.

Лида видела перемены в сестре и тайком вздыхала.

– Зина, уж не влюбилась ли ты? – спрашивала, улыбаясь, мать, – прямо красавицей стала.

– Ой, да в кого тут можно влюбиться! – отшучивалась Зина, и, сталкиваясь с Лидой взглядом, отводила глаза.

Они лежали на узкой кровати в комнате похожей на пенал.

– Хочу просыпаться с тобой вместе, – говорил Летягин, обнимая Зину.

– Я тоже хочу, миленький… я бы вставала раньше и целовала тебя, а потом мы вместе пили чай.

– У меня есть кофе, хороший.

– Ну, или кофе, всё равно.

– Надо быть осторожными нам с тобой…

– Не переживай, мой хороший, я всё продумала, – Зина заглядывала в карие любимые глаза, проводила пальцем по любимым тёмным бровям. – Я буду приходить ночью, а поутру, в самую рань уходить огородами.

– Конспираторша ты моя.

Зина засыпала на его груди. Летягин гладил по голове и смотрел в окно служебной комнаты: «Только бы Ольга не приезжала подольше».

Через пятнадцать минут они вставали и по очереди, тайком покидали «конспиративную квартиру».

Впотьмах Зина проникала к Летягину в дом. Повизгивая от счастья, бросалась в объятья. Они падали на диван и уже не могли подняться.

Зина так мечтала накрыть утром стол, побаловать любимого оладьями собственного приготовления. Позавтракать, в конце концов, как муж и жена, сладостно, неторопливо. Но вместо завтрака приходилась при ещё синем рассвете пробираться через огород в проулок, на другую улицу.

Вернувшись домой, она скользила под одеяло и вновь засыпала.