Читать книгу Граница человечности - Дмитрий Вектор - Страница 1

Джек Коллинз ненавидел ночные смены в обсерватории. Не из-за холода – хотя в ноябре австралийские горы могли быть безжалостны – и не из-за одиночества. Просто в эти часы, когда стрелки ползли к трём утра, а за стеклянным куполом мерцали миллиарды звёзд, он чувствовал себя неуместно маленьким. Двадцать шесть лет, аспирантура, диссертация о спектральном анализе экзопланет – и всё это перед лицом Вселенной казалось детской игрой в песочнице.

Он потянулся за третьей чашкой кофе, когда монитор издал негромкий сигнал. Рутинное сканирование сектора созвездия Центавра. Джек даже не планировал смотреть результаты до утра – программа работала в автоматическом режиме, фиксируя положения известных объектов для уточнения орбит.

Но что-то заставило его бросить взгляд на экран.

В правом нижнем углу красным мигала метка: НЕИДЕНТИФИЦИРОВАННЫЙ ОБЪЕКТ.

Джек поставил кружку, пододвинулся ближе. Ошибка системы? Космический мусор? Астероид, пропущенный предыдущими обзорами? Он вызвал детализацию, и цифры заставили его нахмуриться.

Скорость: 1 427 км/с.

Джек перепроверил расчёты. Потом перезапустил анализ. Результат не изменился. Полтора миллиона километров в час. Это было невозможно. Самая быстрая комета, когда-либо зафиксированная в Солнечной системе, разгонялась максимум до 150 км/с при прохождении перигелия. Этот объект двигался в десять раз быстрее, и находился далеко за орбитой Сатурна.

Пальцы запрыгали по клавиатуре. Спектральный анализ. Джек запросил данные у главного телескопа, скорректировал фокус, запустил серию экспозиций. Минуты тянулись, как часы. За окном ветер гнал по склонам сухую траву, где-то вдали ухнула ночная птица.

Когда на экране появился спектр, Джек сначала подумал, что оборудование сломалось.

Линии поглощения и излучения располагались совершенно хаотично. Элементы, которых не существовало в природе. Пики интенсивности там, где их быть не должно. И ещё – пульсация. Весь спектр дышал с регулярной частотой, словно живое существо.

Джек запустил анализ частоты. Программа выдала результат почти мгновенно: 8,2 Гц.

Он уставился на цифру. Восемь герц. Альфа-ритм человеческого мозга – частота, на которой работают нейроны в состоянии расслабленного бодрствования. Джек изучал нейрофизику на втором курсе, писал курсовую о биоритмах, и эту цифру помнил наизусть.

Что, чёрт возьми, делает мозговая волна в спектре кометы за орбитой Сатурна?

Он схватил телефон, нашёл в контактах имя «Д-р Харрисон», палец завис над экраном. Сейчас без пятнадцати три. Эмили убьёт его, если это окажется банальной калибровочной ошибкой. С другой стороны, если это реально.

Джек нажал вызов.

Гудки тянулись вечность. Потом сонный, недовольный голос:

– Это лучше быть концом света, Коллинз.

– Доктор Харрисон, извините, но вам нужно приехать в обсерваторию. Сейчас же.

– Джек, сейчас три часа ночи.

– Я знаю. Но я зафиксировал объект. Траектория аномальная, скорость невозможная, а спектр – он запнулся, понимая, как безумно прозвучат следующие слова. – Спектр пульсирует с частотой мозговых волн.

В трубке повисла тишина. Потом шорох – Эмили села.

– Повтори про частоту.

– Восемь целых две десятых герца. Альфа-ритм. Проверял трижды.

– Не отключай оборудование. Я буду через сорок минут.

Связь оборвалась.

Эмили Харрисон вела машину по горному серпантину быстрее, чем следовало. Старый «Субару» послушно карабкался вверх, фары выхватывали из темноты повороты и эвкалипты по обочинам. Радио она выключила – в голове и без того роились мысли.

Восемь герц. Мозговые волны в космосе.

Двадцать лет в астрофизике научили её скептицизму. Она видела сотни ложных открытий, тысячи ошибок измерений, десятки раздутых сенсаций. Коллеги шутили, что Харрисон не поверит во внеземной разум, даже если инопланетянин лично постучится в её дверь с букетом цветов.

Но Джек не был паникёром. Методичный, педантичный, с раздражающей привычкой перепроверять данные по пять раз. Если он звонил в три ночи – значит, действительно видел что-то из ряда вон.

Обсерватория Сайдинг-Спринг встретила её огнями главного корпуса. Эмили припарковалась рядом с потрёпанным «Фордом» Джека, выскочила из машины, ёжась от холодного ветра. Ноябрь здесь, в горах Варрумбангл, уже пах зимой.

Джек поджидал у входа, две кружки дымящегося кофе в руках.

– Доктор Харрисон.

– Данные, – оборвала она. – Покажи всё, что есть.

Они прошли в главный зал, где под стеклянным куполом возвышались контрольные пульты телескопов. На мониторах мерцали графики, звёздные карты, потоки цифр. Джек подвёл её к своей рабочей станции.

– Смотрите. Зафиксировал в 02:47. Сектор Альфа Центавра, чуть правее. Сначала показалось, что это астероид из пояса Койпера, но скорость.

На экране светилась точка, оставлявшая за собой едва различимый хвост. Рядом бежали цифры траектории.

– Полтора миллиона километров в час, – пробормотала Эмили. – Это невозможно для естественного объекта.

– Поэтому я и позвонил. Но подождите, это ещё не всё.

Джек переключил на спектральный анализ, и Эмили почувствовала, как земля уходит из-под ног. Она смотрела на спектр, не веря собственным глазам. Линии элементов, которых не существовало. Провалы там, где должны быть пики. И эта пульсация – ровная, гипнотическая, живая.

– Ты калибровал приборы?

– Дважды. Результат идентичный.

– Запускал параллельное измерение на втором телескопе?

– Запустил пять минут назад. Вот данные.

Новый график лёг поверх первого, совпадая почти идеально. Эмили сглотнула.

– Восемь герц, – сказала она вслух, словно пытаясь убедить саму себя. – Частота альфа-волн мозга. Совпадение?

– Проверял корреляцию. Девяносто восемь процентов совпадения с эталонной ЭЭГ. Это не случайность, доктор.

Эмили отступила от монитора, провела рукой по лицу. Усталость испарилась без следа – адреналин пульсировал в венах. Двадцать лет она ждала чего-то подобного. Сигнала, доказательства, проблеска. Но теперь, когда это случилось, она чувствовала не восторг, а странный холодок между лопатками.

– Какова траектория? – спросила она тише.

Джек нажал несколько клавиш. На экране возникла трёхмерная модель Солнечной системы. Красная линия прочертила путь от окраин к центру.

– Направление – внутрь системы. Если текущий курс сохранится – он увеличил масштаб, и Эмили увидела синюю точку Земли прямо на траектории. – Прибытие в зону лунной орбиты через восемь месяцев. Погрешность плюс-минус неделя.

– Восемь месяцев, – повторила Эмили. – Значит, времени разобраться предостаточно.

– Или недостаточно, – тихо сказал Джек. – Зависит от того, что это такое.

Они стояли в полутьме зала, глядя на светящуюся точку на экране. Где-то там, за миллиардами километров космической пустоты, к Земле двигалось что-то непонятное. Что-то, чей спектр пульсировал в ритме человеческого мозга.

Эмили взяла кружку, отпила холодный кофе, поморщилась.

– Хорошо, – сказала она решительно. – Вот что мы делаем. Продолжаем наблюдения каждые шесть часов. Собираем максимум данных. Никому ни слова до утра – сначала убедимся, что это не аппаратная ошибка. В девять я созваню совещание с профессором Ченом. А пока – она снова взглянула на пульсирующий спектр. – Пока попробуем понять, что, чёрт возьми, мы нашли.

Джек кивнул, снова уселся за пульт. Эмили подтянула кресло, открыла свой ноутбук. Начинался долгий рассвет.