Читать книгу Граница человечности - Дмитрий Вектор - Страница 3

Через три дня обсерватория превратилась в улей. Эмили почти не покидала горы, спала урывками на раскладушке в подсобке, питалась энергетическими батончиками и кофе. Джек выглядел не лучше – тёмные круги под глазами, небритость, взгляд человека, который видит слишком много и слишком мало одновременно.

Но данные накапливались. И с каждым новым измерением картина становилась не яснее, а запутаннее.

– Подтверждение из Чили, – сообщил Джек, врываясь в кабинет Эмили с планшетом в руках. – Обсерватория Серро-Тололо направила на объект телескоп Бланко. Их спектр идентичен нашему. Сверхтяжёлые элементы, пульсация восемь с четвертью герц, та же траектория.

Эмили выдохнула. Часть её всё ещё надеялась, что это была ошибка, глюк оборудования, массовая галлюцинация. Но независимое подтверждение убивало эту надежду.

– А Гавайи?

– Обсерватория Мауна-Кеа присоединилась вчера вечером. Данные ожидаем через час. Но, доктор – Джек замялся. – Есть кое-что ещё. Я запустил алгоритм поиска паттернов в пульсации. Простой анализ, который обычно используем для фильтрации шума.

– И?

– И он нашёл структуру. Регулярные повторения, вложенные циклы. Выглядит как ну, как код.

Эмили вскочила так резко, что опрокинула пустую кружку.

– Покажи. Сейчас же.

Они почти бежали к главному залу. На мониторе Джека красовался график, от которого захватывало дух. Пульсация кометы, растянутая во времени, распадалась на серии импульсов. Длинные, короткие, паузы. Словно азбука Морзе, но сложнее, многослойнее.

– Я прогнал это через спектральный анализ Фурье, – объяснял Джек, указывая на боковые графики. – Вот основная частота, восемь герц. Но на неё накладываются вторичные колебания. И эти колебания не случайны. Смотрите – тут блок из двенадцати импульсов, пауза, снова двенадцать, но чуть другие. Потом группа из шестнадцати. Потом возврат к первому паттерну.

Эмили вглядывалась в танец линий, пытаясь понять закономерность.

– Это может быть естественный резонанс. Кристаллические структуры иногда.

– Поэтому я проверил энтропию сигнала, – перебил Джек, и Эмили не обиделась – она сама научила его не бояться перебивать, если есть важные данные. – Естественные процессы дают высокую энтропию, близкую к случайному шуму. Но здесь энтропия низкая. Очень низкая. Как в сжатом файле или зашифрованном сообщении.

– Сколько?

– 2,7 бита на символ. Это уровень человеческого языка, доктор. Или компьютерного кода.

Эмили отстранилась от монитора, прошлась по залу. Мысли метались. Естественный объект не может генерировать сигнал с такой низкой энтропией. Это противоречит физике. Значит, либо их измерения ошибочны, либо.

Либо C/2025 X1 была не кометой.

– Я хочу, чтобы ты запустил полный криптоанализ, – сказала она, остановившись у окна. За стеклом простиралась долина, залитая полуденным солнцем – мирная, спокойная, не подозревающая. – Все классические методы. Частотный анализ, поиск повторяющихся последовательностей, корреляция с известными языками и кодами.

– Это займёт дни, – предупредил Джек.

– У нас восемь месяцев. Начинай.

К вечеру подтянулись данные с Гавайев. Идентичные. Профессор Чен собрал экстренное совещание, на этот раз с участием коллег по видеосвязи – из Чили, США, Японии. Эмили докладывала, чувствуя, как с каждым словом атмосфера в виртуальном зале становится гуще.

– Итак, господа, у нас есть объект неизвестной природы, движущийся к внутренним областям Солнечной системы со скоростью, превышающей все известные естественные объекты. Его спектр содержит элементы, которых не существует в природе. И его излучение демонстрирует признаки организованной информационной структуры.

– Доктор Харрисон, – раздался голос из Японии, профессор Танака из обсерватории Субару. – Вы отдаёте себе отчёт, насколько экстраординарны эти утверждения?

– Отдаю. Именно поэтому мы собрали вас. Нужна независимая верификация каждого пункта.

– А вы рассматривали возможность техногенного происхождения объекта? – это был доктор Родригес из Чили, женщина с седыми волосами и острым взглядом.

Эмили помолчала. Вопрос висел в воздухе с самого начала, но никто не решался произнести его вслух.

– Рассматривали, – наконец сказала она. – Но не хотели торопиться с выводами. Если это действительно артефакт внеземного происхождения, последствия.

– Будут катастрофическими, – закончил профессор Чен. – Паника, религиозные волнения, политическая дестабилизация. Поэтому нам критически важно быть уверенными. Абсолютно уверенными.

– Предлагаю следующее, – вмешался представитель НАСА, подключившийся из Хьюстона. – Мы в течение недели проводим параллельные наблюдения всеми доступными средствами. Наземные телескопы, орбитальные обсерватории, радиотелескопы. Собираем максимум данных. Через неделю – повторная встреча, обсуждаем результаты и решаем, выходить ли на правительственный уровень.

Все согласились. План был разумным, осторожным. Но Эмили чувствовала тяжесть времени. Каждый час комета приближалась на полтора миллиона километров. Каждый час пульсация становилась чуть быстрее. Успеют ли они понять, что происходит, до того как станет слишком поздно?

Ночью Эмили не могла уснуть. Лежала на раскладушке в подсобке, глядя в потолок, и в голове крутились цифры, графики, уравнения. Восемь герц. Сверхтяжёлые элементы. Низкая энтропия. Код в свете.

Она встала, накинула свитер и вышла на смотровую площадку. Ноябрьская ночь была холодной и кристально чистой. Млечный Путь протянулся через всё небо бледной рекой. Эмили подняла взгляд к созвездию Центавра, хотя знала, что невооружённым глазом комету не увидеть.

– Доктор?

Она обернулась. Джек стоял в дверях, кутаясь в пуховик.

– Тоже не спится?

– Запустил программу, она будет работать всю ночь. Решил подышать воздухом. – Он подошёл ближе, посмотрел на небо. – Странно, да? Мы всю жизнь ищем ответы в этих звёздах. А теперь, когда ответ сам летит к нам страшно.

– Мы ещё не знаем, что это ответ.

– Но вы чувствуете. Я вижу по вашему лицу. Вы верите, что это послание.

Эмили вздохнула.

– Двадцать лет я искала доказательства внеземной жизни. Анализировала спектры экзопланет в поисках биомаркеров. Мониторила радиосигналы. И ничего. Тишина. Великое молчание Вселенной. А теперь – она махнула рукой в сторону звёзд. – Теперь что-то летит прямо к нам. И говорит на языке, который мы можем понять. Альфа-ритм, Джек. Частота, которую генерирует любой бодрствующий мозг. Это не случайность.

– Значит, они хотели контакта. Кто бы они ни были.

– Или хотят чего-то от нас. – Эмили поёжилась, и не от холода. – В любом случае, через восемь месяцев мы узнаем.

Они стояли молча, глядя на небо. Где-то там, за миллиардами километров пустоты, что-то двигалось к Земле. Что-то древнее, чужое, непостижимое. И каждую секунду становилось ближе.

– Доктор, – тихо сказал Джек. – А если это не первая комета? Если их были сотни, тысячи, разосланные по всей галактике? И мы просто первая цивилизация, достаточно развитая, чтобы заметить?

Эмили не ответила. Эта мысль приходила ей в голову. Семена, разбросанные по космосу. Послания в бутылках, летящие сквозь вечность. Ожидающие, когда кто-то станет достаточно мудрым, чтобы прочитать.

Или достаточно глупым, чтобы открыть.

– Идём внутрь, – сказала она наконец. – Холодно. И у нас много работы.

Они вернулись в тёплый зал, к светящимся мониторам. Программа Джека продолжала анализировать паттерны, строка за строкой распутывая код, спрятанный в пульсации далёкой звезды. На экране цифры мерцали, складываясь в последовательности, и казалось, что комета шепчет им что-то важное. Что-то, что изменит всё.

Эмили села за свою станцию, открыла новый файл. Начала писать отчёт. Цифры, факты, осторожные формулировки. Но под конец, когда усталость затуманила разум, она добавила одну строчку, которую потом удалила:

«Мы не готовы. Но выбора нет».