Читать книгу Граница человечности - Дмитрий Вектор - Страница 5

Электронное письмо пришло в половине одиннадцатого утра, когда Эмили пыталась разобраться с горой бюрократических форм, которые прислал Райли. Тема письма была лаконичной: «Re: C/2025 X1 – срочно».

Отправитель: доктор Изабелла Родригес, обсерватория Серро-Тололо, Чили.

Эмили открыла письмо, и первые же строчки заставили её забыть про формы.

*«Эмили, мы наблюдаем объект третий день. Получили ваши координаты через астрономическую сеть и решили проверить независимо. Результаты обескураживающие. Но самое интересное не это. Оказывается, мы заметили аномалию ещё на два дня раньше вас, просто не придали значения. Думали, что это дефект матрицы. Прикладываю наши данные. Позвоните, когда сможете. Нам нужно поговорить. Срочно.»*.

Эмили открыла приложенные файлы. Спектрограммы, фотометрические измерения, расчёты траектории. Всё совпадало с их данными до последнего знака. Но был ещё один файл – архив наблюдений за предыдущую неделю.

Она просмотрела его быстро, потом медленнее, потом в третий раз, чувствуя, как холодеет спина.

C/2025 X1 появилась в данных чилийской обсерватории не три дня назад. А девять дней назад. Как слабая, едва различимая точка на краю обзорного снимка. Тогда её приняли за шум. Но если это правда.

– Джек! – позвала она. – Джек, немедленно сюда!

Аспирант влетел в кабинет, едва не споткнувшись о порог.

– Что случилось?

– Чилийцы. Они видели объект неделю назад. Вот, смотри. – Она развернула монитор. – Девять дней назад, автоматический обзор южного неба. Эту точку отбраковал фильтр как артефакт. Но если наложить на текущие данные.

Джек склонился над экраном, его пальцы забегали по клавиатуре, строя проекции.

– Если это тот же объект, тогда мы можем уточнить траекторию. Больше точек данных, меньше погрешность. – Он завис на минуту, уставившись в расчёты. – Доктор. Если эти данные верны, объект ускоряется.

– Что?

– Между первым наблюдением в Чили и нашим первым наблюдением скорость выросла. Не сильно, всего на два процента, но это статистически значимо. Кометы так не делают. Они замедляются при удалении от Солнца или ускоряются при приближении, но не посреди межпланетного пространства.

Эмили схватила телефон, набрала номер, указанный в письме Родригес. Длинные гудки международной связи. Потом щелчок, и женский голос с лёгким испанским акцентом:

– Изабелла слушает.

– Доктор Родригес, это Эмили Харрисон из Австралии. Получила ваше письмо.

– Эмили! Наконец-то. Вы видели архивные данные?

– Вижу прямо сейчас. Ваш аспирант просчитывает ускорение. Изабелла, если ваши измерения верны.

– Они верны. Мы проверили четыре раза. Калибровка в порядке, фотометрия стабильна. Объект ускоряется. Незначительно, но постоянно.

Эмили закрыла глаза, массируя переносицу. Ускорение. Изменение скорости без видимой причины. Ещё один гвоздь в крышку гроба теории естественного происхождения.

– У вас есть данные по спектру за эти девять дней?

– Частично. Первые дни объект был слишком тусклым для качественного спектрального анализа. Но последние пять дней – да. И Эмили частота пульсации тоже растёт. Линейно. Очень медленно, но линейно.

– Как будто таймер, – тихо сказала Эмили.

– Именно. Как будто кто-то запрограммировал: каждый день частота увеличивается на фиксированную величину. – Родригес помолчала. – Я тридцать лет изучаю кометы, Эмили. Это не комета.

– Знаю. – Эмили открыла глаза, посмотрела в окно, где над горами висело бледное утреннее небо. – К нам уже приходили из правительства. Хотят контролировать информацию.

– У нас то же самое. Вчера явились люди из Министерства обороны. Требуют засекретить данные. Я сказала, что наука не терпит секретности, они сказали, что национальная безопасность не терпит дискуссий.

– И что вы ответили?

– Что они могут идти к чёрту. – В голосе Родригес прозвучало мрачное удовлетворение. – Официально, конечно, мы согласились на «контролируемое распространение информации». Но между нами, коллега к коллеге: мы должны действовать быстро. Пока нас не заткнули окончательно.

– Что вы предлагаете?

– Международную конференцию. Закрытую, только астрономы, без правительств. Соберём всех, кто наблюдал объект. Обменяемся данными напрямую, без посредников. Если мы объединим ресурсы сейчас, потом нас будет сложнее разъединить.

Эмили задумалась. Это был риск. Райли точно не одобрит неконтролируемого обмена информацией. Но Родригес была права – если они не создадут сеть сотрудничества сейчас, их разобьют на изолированные группы, каждая из которых будет работать вслепую.

– Когда? – спросила она.

– Как можно скорее. Я уже связалась с Мауна-Кеа, они согласны. Субару тоже готовы присоединиться. Можем организовать видеоконференцию на завтра вечером по UTC. Приглашаем только проверенных людей, тех, кто реально работает с объектом.

– А как же соглашения о неразглашении?

– Мы же не собираемся публиковать данные в прессе. Просто обмениваемся научной информацией. Это наше право. – Родригес помолчала. – Эмили, правительства боятся паники. Я понимаю. Но если мы позволим страху управлять нами, мы упустим шанс понять самое важное открытие в истории человечества.

Эмили посмотрела на Джека, который застыл у монитора, явно слушая разговор. Он кивнул: делай.

– Хорошо, – сказала она. – Завтра вечером. Присылайте реквизиты доступа. Мы будем.

– Отлично. До встречи, коллега. И Эмили берегите данные. Делайте резервные копии. На всякий случай.

– Уже сделала.

Когда связь оборвалась, Эмили откинулась на спинку кресла.

– Мы только что пошли против правительства, – заметил Джек.

– Мы пошли за наукой, – поправила Эмили. – Есть разница.

– Райли так не считает.

– Тогда Райли не понимает, как работает наука. – Она повернулась к нему. – Джек, нам нужно подготовить полный пакет данных к завтрашнему вечеру. Всё, что у нас есть: спектры, траектории, анализ паттернов. Хочу, чтобы коллеги видели полную картину.

– Сделаю. А вы расскажете Чену?

Эмили задумалась. Профессор был на их стороне, но он также нёс ответственность за обсерваторию. Поставить его в известность означало заставить выбирать между наукой и дипломатией.

– Расскажу после конференции, – решила она. – Так честнее. Не втягиваю его в это, пока не стало слишком поздно отступать.

Остаток дня прошёл в лихорадочной подготовке. Джек систематизировал данные, строил графики, готовил презентацию. Эмили писала сопроводительный документ – краткое изложение всех аномалий C/2025 X1, список вопросов без ответов, предложения по дальнейшим исследованиям.

К вечеру пришло ещё одно письмо, на этот раз из обсерватории Мауна-Кеа на Гавайях. Доктор Кеннет Лю, специалист по спектроскопии, прислал свои наблюдения. И они добавили ещё один странный штрих к портрету загадочного объекта.

Лю заметил, что спектральные линии сверхтяжёлых элементов не статичны. Они медленно дрейфуют, смещаясь в красную, потом в синюю сторону спектра. Как будто внутри кометы что-то вращается. Или колеблется. Или дышит.

– Словно живой организм, – написал Лю. – Но я понимаю, как это звучит. Поэтому просто констатирую факты: периодические колебания спектральных линий с периодом примерно 73 минуты. Причина неизвестна.».

Эмили перечитала письмо трижды. Семьдесят три минуты. Она открыла свои данные, наложила временной анализ. И обнаружила те же колебания. Они были там всегда, но она думала, что это инструментальный шум. Лю первым понял, что это часть сигнатуры объекта.

– Это похоже на биоритм, – сказала она вслух.

Джек поднял голову от своего монитора.

– Простите?

– Колебания. Семьдесят три минуты. Если объект действительно несёт какую-то форму информации или жизни может, это его цикл активности? Период, за который он обрабатывает данные, обновляет состояние?

– Вы говорите как о компьютере.

– Или о мозге. Мозг тоже работает циклами. Есть ультрадианные ритмы, которые регулируют внимание, обработку информации. У людей они длятся около 90 минут. – Эмили встала, начала мерить шагами кабинет. – Что если C/2025 X1 – не просто носитель информации? Что если это процессор? Устройство, которое активно обрабатывает данные в режиме реального времени?

– Тогда что оно обрабатывает? И для чего?

– Вот этого мы не знаем. Пока.

Она подошла к окну. Солнце клонилось к горизонту, окрашивая небо в оранжевые и пурпурные тона. Красивый закат перед бурей. Завтра они соберутся с коллегами со всего мира, обменяются данными. И тогда, возможно, картина начнёт проясняться.

Или станет ещё более пугающей.

– Джек, – сказала она, не оборачиваясь. – Ты когда-нибудь задумывался, почему мы ищем внеземную жизнь?

– Любопытство? Желание узнать, одни ли мы?

– Да. Но ещё – надежда. Надежда, что кто-то там, среди звёзд, знает ответы на наши вопросы. Более мудрый, более развитый. – Она повернулась к нему. – Но что если ответы окажутся не теми, на которые мы надеялись? Что если контакт изменит нас так, что мы перестанем быть собой?

Джек медленно снял очки, протер их.

– Доктор, вы меня пугаете.

– Себя тоже. – Эмили криво усмехнулась. – Ладно. Заканчивай с презентацией. Завтра большой день.