Читать книгу Философские притчи и мысли о важном - #ДРИМПЭ - Страница 17

– Не думаю, что это закон подлости. Твоя история… Я не был в такой ситуации. Не стоял перед выбором между двумя шансами. Не был в условиях, когда делаешь, делаешь что-то, а толку нет. Но твоя история напомнила мне один случай. Он отличается от того, что ты рассказываешь. Однако же есть в нём одно общее.

Этот случай произошёл на войне. Вернее сказать, когда война уже закончилась.

Поступила информация, что в одном из районов, освобождённых от немцев, действует диверсионная команда. Тогда всюду шла зачистка районов от фрицев. И обычно отправляли отряд из тридцати–пятидесяти человек, в зависимости от количества замеченных немцев. Но в тот раз отправили разведгруппу перепроверить информацию.

Всё подтвердилось. Но немцев оказалось гораздо больше, чем ожидалось. В итоге разведгруппа сама попала в засаду, была вынуждена вступить в бой до прихода основных сил. В том бою выжил один командир.

Пока дед говорил, его голос становился всё более грустным и каким-то тяжёлым. Он так и не притронулся к яичнице, размазывая её по краям тарелки. Взгляд его стал стеклянным, уставившимся в тарелку, словно в экран телевизора.

– Что же общего у этой истории с моей? И какое отношение эта история имеет к тебе, если ты не воевал? Ну, или откуда ты про неё знаешь?

– Общее в ней одно. Выживший командир всю войну прошёл первым в бой. Имел множество наград за опасные операции. Прошёл всю войну и победил в каждом своём бою. Кроме того, последнего. Он всегда знал, за что воюет, и верил в этом. Знал, что победа будет за его страной. Верил, что вернётся домой и обнимет свою жену, что восстановит мирное небо над родной деревней.

С каждым словом вилка всё сильнее вдавливалась в тарелку, издавая раздражающий скрип.

– Этот командир так же, как и ты, пробивал стену, надеясь увидеть за ней победное небо. И вот он его увидел. И осталось только пролезть в это отверстие. Преодолеть этот разлом. И цель достигнута.

И война закончилась. И дома ждёт его семья. И тогда впервые его посетили мысли о том, зачем нужен этот последний бой. Поселился страх в душе, что в конце лучше не рисковать.

Борис слушал старика и понимал, что дед говорит о себе. Но не понимал, как это возможно, так как все в семье знали, что дед не воевал. Никогда не ходил на парад. Не имел никаких наград.

– Дед, но… ты же не воевал.

Старик посмотрел на него исподлобья.

– Я не знаю, кто устроил этот мир и почему он так работает. Но тот бой я запомнил на всю жизнь.

Может, ты и прав. И это действительно закон подлости или иной противной человеческой натуре силы.

Этот закон я выучил и могу им с тобой поделиться. Когда долго к чему-то идёшь, вкладываешь, как ты, силы и душу в правое, верное и нужное дело, на финишной черте обязательно появляется судьба-злодейка, которая начинает предлагать другой путь.

Дорогу, которой ты никогда не шёл или с которой стремился сойти. И в этот момент эта дорога кажется самой лёгкой и, чёрт возьми, самой верной и правильной. Видится моментом истины, когда весь прошедший путь вдруг становится глупым, долгим, напрасным и бесполезным именно без прохождения этого последнего боя.

В том бою я смалодушничал. Позарился на её тридцать серебряников и сошёл с дороги, что потом и кровью шёл пять лет. Стоило ли оно того?

Я вернулся живой и здоровый к вашей бабке. Родил дочь и сына. Вас вырастил. Наверное, оно того стоило. Четыре моих сослуживца домой не вернулись. Не родили и не воспитали детей, как это сделал я.

Может быть, если бы я пришёл на помощь, кто-нибудь из них вернулся бы живым из того боя, а может, и не вернулся бы. Может, и меня бы застрелили, и вы бы выросли с другим дедом. Не знаю, как бы было.

Тебе с уверенностью могу сказать, чего бы точно не было.

Жёсткость и мрачная решимость на лице деда стянули сухую кожу на его черепе, превратив лицо в маску.

– Моего внутреннего гнилого червяка, который поселился в том бою где-то внутри моей души и пожирает меня эти семьдесят лет.

Один единственный бой, последний, который я проиграл, оставил этого паразита во мне на всю жизнь.

Возможно, я носил его всё это время, чтобы сейчас ты не подцепил такого же.

Чтобы взвесил своей головой, что ты можешь потерять, а что – обрести.

Идти вперёд, оставляя своё прошлое, тяжело. Нужно иметь много сил, чтобы вырваться из жизни, которая тебя окружала в прошлом, что ты так долго создавал, пока не решил всё изменить. Жизнь, в которую ты когда-то верил, тебя так просто не отпустит и не раз проверит твою решимость не свернуть с выбранной дороги.

Считай, что сейчас та самая судьба-злодейка вышла к тебе, чтобы проверить, насколько твоё яблоко спелое и нельзя ли в него запустить своего червяка. Чтобы он потом пожирал тебя каждый день: чувством вины, обиды за сделанный выбор, досадой за то, что ничего нельзя изменить, и желанием, безумным желанием найти второй шанс, чтобы исправить, искупить эту проклятую ошибку прошлого.

Борис слушал деда и не понимал, что делать, не мог разобраться в себе. Он ещё больше запутался от его рассказа. Потому что в какой-то момент решил, что его жизнь навсегда связана с воровством. Он это умеет и этим всегда жил. И дорога работяги – это не его путь. Но дед акценты ставил на противоположном выборе.

Старик, словно чувствуя его смятение, смягчил голос:

– Потому что в конце тяжелее всего. Особенно когда ты не знаешь, что финиш впереди, когда кажется, что просвета нет, но он, эта треклятая дыра в стене, всё же рядом, и ты уже чувствуешь её всем своим нутром.

В этот момент и наступает пик сомнений. Потому что приходится черпать силы только в себе, в своей вере. Но силы на исходе, а конца пути не видно, и хочется остановиться. Именно тогда приходит она. В этот момент мир присылает её, чтобы она придала сил и сказала: «Зачем тебе идти в этот бой, когда есть возможность все сделать гораздо проще?..»

Дед поднялся.

– Я сделал самую большую ошибку в своей жизни, послушав эту стерву. Я запретил в нашей семье говорить о том, что я воевал. Спрятал все свои награды в сундук и никогда за всё это время их не надевал. Я предал всё то, во что верил четыре года войны, испугавшись, что умру, когда надо мной от горизонта до горизонта раскинулось мирное небо. Подумай, Борис, стоит ли оно того.

После чего резким размашистым шагом вышел из кухни.

Борис остался в полной тишине.

Дед прошёл в свою комнату, закрыв дверь на засов. Достал ключ, открыл замок, висевший на стоявшем в углу сундуке. С самого низу вытащил жестяную банку, откуда выложил на кровать медали и ордена.

В носу щипало, и отвыкшие от слёз глаза неожиданно поплыли туманом накатившей влаги. Он прошёлся пальцами по каждому ордену, вспоминая каждый свой бой, за что он получил ту или иную медаль.

Открыв внуку хранимый столь долгое время секрет, он вдруг почувствовал неимоверное облегчение и, уже не сдерживая себя, зажав в кулаки все свои медали, он поднёс их к губам, целуя и шепча: «Простите меня, ребятки, простите родненькие».

Сухо и беззвучно он плакал, прижимая ордена к груди. Его исповедь вдруг дала надежду, что, возможно, сейчас, его внук всё сделает правильно. Что жертва прошлого окупится, и в новой жизни внук сделает выбор, ради которого тогда он совершил ошибку в семьдесят лет молчания.

P.S.

Борис сидел возле кровати сына, держа руку на его голове. Тот тихо сопел, уже час как погружённый в сладкий сон. В свои десять лет он по-прежнему просил, чтобы отец был рядом, когда он засыпал. Именно отец, а не мать, чем очень подкупал самолюбие Бориса и поддерживал особую связь между ними.

«Я смогу, сынок. У меня всё получится. Я не подведу вас с мамой».

В этот момент пришло СМС. Борис достал телефон: «Да или нет?»

Переведя взгляд на лицо сына, он почувствовал, как тот сильнее сжал пальцы вокруг его ладони.

«В этот момент и возникает пик сомнений. И приходит она, и показывает дорогу».

Пальцы напечатали короткий ответ, он осторожно высвободил руку и вышел из комнаты.