Читать книгу Философские притчи и мысли о важном - #ДРИМПЭ - Страница 6

Леди и дворняга

(Основано на реальных событиях с художественным вымыслом.)

Дворняга закрыла глаза. Или они закрылись сами под тяжестью налипшего снега, что падал тяжёлыми, липкими хлопьями уже достаточно долго, так что худое тело дворняги практически слилось с окружением, превратившись в небольшой снежный холмик.

Только внимательно присмотревшись, можно было заметить едва заметный пар, выходящий из её носа. Она тихо лежала и замерзала. У неё больше не было сил бороться, двигаться, искать еду и радоваться, виляя хвостом, брошенной из жалости косточке. Голод и погода превратили её в худой скелет на лапах.

Такие уже не вызывают жалости, от таких стараются поскорее отвернуться, чтобы не проснулось сострадание.

Иногда дворняга всё же находила в себе силы, чтобы встряхнуть наваливший снег и чуть отделить своё тело от окружающего белоснежного покрова.

В эти минуты глаза открывались и тоскливо смотрели в одну точку. Впрочем, уже через пару минут снова смыкались, погружая её в темноту вечернего сумрака.

В один из таких моментов мимо проходил мужчина с двумя маленькими детьми, которые дружно стали указывать ему на лежащего пса.

– Папа, папа, смотри, собачка замерзает!

– Папа, давай возьмём её домой! Смотри, какая она худенькая и жалостливая.

– Да, папа, она, наверное, очень хочет кушать!

Дворняга приоткрыла глаза на шум. Она не двинулась. Просто смотрела. Её глаза слезились и были безумно уставшие. Даже намёка на желание понравиться не пробивалось сквозь эту усталость.

«Дети. В них всегда жалость и доброта», – мысль мелькнула в голове дворняги улетающей искрой и погасла, не желая искать надежду.

Мужчина притормозил и посмотрел на пса.

«Ну почему эта дворняга лежит именно у меня на пути, – подумал он, – как теперь детей от неё убрать?»

– Ребята, отойдите. Она, скорее всего, болеет, и мы не можем ей помочь. Хотя, может, она просто спит. Давайте не будем ей мешать.

«Она замерзает, – тут же вмешался внутренний голос, – ты хочешь её здесь оставить? Какой пример ты покажешь детям?»

«Мне что, теперь каждую дворнягу умирающую спасать на улице?» – сделал он мысленный контрвыпад.

«Нет. Но прямо сейчас есть возможность помочь».

«Мы торопимся. Нас ждут на ёлке. У нас билеты дорогие! Как мне помочь? С собой её взять?»

– Просто помоги, как считаешь нужным. Хоть курткой своей укрой. Зайди в магазин, поесть ей купи. В подъезд занеси».

От всех вариантов мужчину мысленно передёрнуло. Схватка с совестью вдруг стала раздражать.

– Папа, а можно я её поглажу?

– Нет, не нужно её трогать.

Неожиданная чуткость детей к собаке показалась ещё более раздражительной, чем его внутренняя борьба.

– Так, давайте выбирать! Либо мы помогаем собаке, и тогда не идём ни на какую ёлку, и вы остаётесь без подарков. Либо мы бежим на ёлку, которая вот-вот начнётся, а собачке поможем на обратном пути. Ничего с ней не случится за это время.

«Подло так манипулировать, – сразу возникла мысль. – Через подарки убивать в детях доброту».

Противное состояние от вызвавшей раздражение ситуации ещё больше усилило желание поскорее от неё избавиться.

«Раз они создали эту ситуацию, пусть и выбирают. Сходим на ёлку – потом я её накормлю».

Дворняга не слышала, да, впрочем, и не могла слышать, мысленной битвы в голове стоящего возле неё мужчины. Она не видела происходивших на его лице эмоций.

«Холодно, – мелькнула у неё мысль. – Холодно так, что даже не хочется есть. Значит, смерть близко. Может, час. Может, два. За эти пять минут её нос снова покрылся снегом. Только чёрный кончик сопротивлялся своим теплом и выделялся ярким пятном на белом фоне.

Маленькая девочка присела возле неё и сказала:

– Мы за тобой вернёмся. Сейчас у Дедушки Мороза игрушки заберём и придём тебя накормим и согреем. Папа тебе поможет. Не уходи, пожалуйста. Дождись нас.

– Папа, идём скорее на ёлку, а потом вернёмся спасать собаку. Да?

Мужчина облегчённо вздохнул.

– Конечно.

Внутренне он очень надеялся, что эмоции и радость от подарков вытеснят мысли о собаке. А если и не вытеснят, то он что-нибудь придумает.

Сейчас же ему хотелось поскорее убраться из этого места: от этой неловкости, от спора со своей совестью, он детских надежд на справедливость мира и веры в его, возможно, когда-то большое сердце и просто подальше от этого комка шерсти, что так неожиданно возник на его жизненном пути. Взяв детей за руки, он ускоренным шагом двинулся прочь от собаки.

Где-то в глубине его души возник укор, и левый бок неприятно сжался. К горлу подступила горечь за своё бегство и непонятное чувство жалости, но уже к себе.

«Прочь, прочь, прочь, – подумал он. – Ерундой какой-то загнал себя! Собаку не спас и не пожалел! Вот ведь трагедия жизни! Да их сотни мрут на улицах, их убивают в приёмниках, в шаурму наверняка закатывают. Что же меня от этого-то совесть не пробирает? Жалостливый я слишком!»

Аргументы в защиту правильности своего выбора сыпались один за другим, вытесняя сожалением за несделанный акт милосердия и доброты.

Через пять минут общение с детьми и мысли о ёлке оставили о дворняге лишь лёгкий след и смутное ощущение дискомфорта, которое легко забывается, как минутное жужжание мухи возле уха.

Тишина окружила дворнягу. Перед её взором начали появляться видения: сочная кость с мясом; она лежит не на улице, а на теплом асфальте. Её чёрную шерсть припекает солнце, желудок славно наполнен, а сладкая косточка приятно упирается в нос. Какой-то человек чешет её за ухом, отчего лапа подёргивается, а из пасти идёт урчание.

– Эй, – говорит человек. – Проснись, собака. Ты живой?

«Живой? Конечно, я живой. Почему такие вопро…»

Внезапно солнечный свет растаял, и в сознание врезался холод. Колючий и безжалостный. И ещё какое-то движение. Кто-то осторожно толкал дворнягу за хребет. Рыкнуть на такое вмешательство не было никаких сил.

И даже открыть глаза казалось задачей невозможной.

«Кто-то меня трясёт, спрашивая, жив ли я. Зачем тебе это?»

Медленно глаза дворняги приоткрылись. Перед ней сидела девушка. Веснушки и рыжие волосы из-под шапки резко констатировали с чёрным и белым цветом этого вечера. К тому же красный пуховик и яркий жёлтый шарф казались чем-то неуместным, ярким и неестественным в этот холодный зимний вечер ожидаемой собачьей смерти.

Варвара смотрела в глаза собаки и видела в них бесконечную грусть и приближающуюся смерть. От этого стало не по себе.

«Ну уж нет. Не для того я с тобой повстречалась в этот вечер, чтобы увидеть как ты умрёшь!» – подумала она про себя.

Десять минут назад она шла в спортзал, прокручивая предстоящую тренировку в голове, делая акценты на целях и конечном результате. Погода была отличная, шёл очень красивый снег, создавая ощущение настоящего новогоднего настроения.

Но, не дойдя до спортзала буквально трёхсот метров, проходя возле мужчины с детьми, она услышала, как дети просили папу спасти собаку.

Варвара невольно повернула голову, чтобы изучить ситуацию более детально, но, двигаясь целеустремлённым шагом, успела заметить только тёмный заснеженный комок и чёрный нос.

«Детская доброта не знает границ, – улыбнулась она сама себе, двигаясь без остановки».

Однако уже через десять метров замедлила шаг и повернулась, чтобы посмотреть более внимательно. Она видела, что мужчина не разделяет рвения своих детей. Ей сразу стало понятно, что внутри него идёт борьба между «помочь» и «не помочь».

«Почему я остановилась? Что мне до этой собаки и этих детей?»

«Тебе стало интересно, есть ли в мире доброта. Тебе захотелось увидеть, что она есть».

«Согласна, – утвердительно мотнула Варя сама себе головой».

Чуть отступив в темноту, она продолжила наблюдать за развитием событий. Через пять минут мужчина быстрыми шагами прошёл мимо неё, буквально таща своих детей в сторону от собаки.

Варваре неожиданно стало холодно. Как будто тепло пуховика и недавнее ощущение праздника мигом улетучились вслед за размашистым шагом уходящего мужчины. Она задрожала. «Ну как же так-то? Мужик! Как же ты так мог взять и бросить и уйти! Обида и лёгкая злость появились у неё в мыслях. Обида на отсутствие доброты, а злость на то, что теперь эта ситуация перешла к ней, будто эстафетная палочка.

– Блин, ну зачем мне это? Зачем я вообще остановилась?

Помявшись секунду, она подошла к дворняге и наклонилась присмотреться повнимательнее. Собака была жива, но очень близка к смерти. Когда та открыла глаза, реагируя на её голос, у Вари родился протест.

Внезапно ей стало не просто жалко собаку. Ей захотелось победить смерть. Встать у неё на пути своим внезапным появлением.

– Ты не умрёшь! Слышишь? Не сегодня и не здесь! Сегодня твой день, собака!

Варя достала телефон и вызвала такси.

Через пять минут машина остановилась. Сев в машину, Варя обратилась к водителю:

– Возможно, я покажусь вам сумасшедшей, но там, на улице, лежит собака. Если её не взять сейчас домой, то она умрёт. Замёрзнет прямо на этом месте. У меня не во что её завернуть, кроме своего пуховика. Я прошу вас мне помочь. Плачу два счётчика.

Водитель с седыми белыми усами, мешками под глазами и отёкшим лицом пенсионера уставился на неё в молчании.

Варя начала снова повторять свою просьбу, потом осеклась, поняв, что мужчина всё с первого раза прекрасно понял и сейчас о чём-то сам с собой размышлял или спорил.

– В салон я её не пущу. В багажник если только, – наконец вымолвил он.

– Да вы что! Какой багажник! Дайте какую-нибудь тряпочку, и я её на руках подержу, пока едем.

Снова минутное колебание.

– Новый год же, – тихо прошептала она.

Водитель вышел из салона. Открыл багажник и достал какую-то старую простыню. Потом подошёл к собаке.

– Что же ты так сдался-то, а? Ты же дворняга, боец улиц. Или решил так леди очаровать?

Неожиданная доброта в голосе водителя растеклась приятной теплотой по телу Вари. Уверенность, что сегодня она вместе с водителем не пустит к ней смерть, придала сил. Пошёл подъем и уверенность, что она всё делает правильно.

Спустя двадцать минут пёс лежал у неё в прихожей, укутанный, с тарелкой супа под носом. Варя смотрела на собаку и думала, как удивительно мир переигрывает наши планы. Час назад она хотела достичь годовых целей в спортзале, а сейчас сидит и смотрит на дворнягу и чувствует, что её переполняют эмоции и сила, которых она наверняка не получила бы в этот вечер, не повернись она в сторону детей и их папы.

Дворняга лежала и наслаждалась теплом. Если бы могла, то, наверное, она бы плакала от счастья. Она была до такой степени слаба, что не могла даже поесть стоящий под носом и сводящий с ума суп.

«Какой старинный вечер. Думаешь, что пришёл конец, а жизнь вдруг поворачивается сытым задом, супом и тёплым домом».

Зевнув, она положила голову на лапы и уснула, наверное, впервые в своей жизни без страха, что будет потом.

P.S.

Мужчина с детьми вышли на улицу. Дети были рады и смеялись, хвастаясь друг перед другом своими подарками.

– А теперь идём спасать собаку, да, папа?

Неожиданный вопрос нарушил безмятежное состояние отца. Он повернулся к дочери и, улыбнувшись во весь рот, беззвучно прошептал:

– А я уже… Пока вы веселились и плясали, я вызвал скорую помощь и попросил их помочь бедной собачке. Так что никому больше помогать не нужно и можно смело идти домой к маме!

– Папочка, ты у нас самый лучший на свете! Дочь обняла отца за шею и поцеловала в щёку. Спасибо, что ты её спас!

Мужчина похлопал дочь по плечу, смотря в пустоту за её спиной. Улыбка стала натянутой и пустой.

– Конечно. Я же лучший папа на свете. По-другому и быть не могло.