Читать книгу Генеральный инсект. Господин ощущений – 2 - Эдуард Дворкин - Страница 33

Ударник Алексей Стаханов должен был увидеть свет в угольной комнате.

Побаиваясь, что возникнет Менделеев и пожрет младенца, Анна

распорядилась —

Были заготовлены кучи бархата, рулоны атласа и альтернативные камни: где, на чем предпочтет он появиться?!

Заключали пари.

Специальный человек следил, чтобы личное мужество не переходило в пустую браваду. Нужно было забыть все, что было и вспомнить все, чего не было.

Не было ни малейшего —

Вперед, только вперед!

Если тысячу раз написать «Алексей Стаханов», он обязательно появится. Грудь Анны блестела, как река; ее раздувшаяся сфера понятий искала выхода. Мысли более не удовлетворяли ее. Местами пюре играло на солнце.

Алексей Александрович между тем не сказал ничего приличного случаю и даже обязательного для мужа.

Она откупалась: женщина вообще: любая Анна.

Цвет лица: Анна Аркадьевна.

Блеск глаза: Анна Андреевна.

Туго натянутые чулки: Анна Сергеевна.

Руки выхухоля: Анна Ивановна.

Слово «чулок» будет держаться, когда не станет самого чулка.

Свободу непременно нужно было показывать с голой грудью.

Равенство – с повязкой на лбу.

Братство – у входа передавать меч.

Ибсен, хихикал, а без него эмансипация была проблематична.

Человек-мысль, человек-слово и человек- (знак) препинания ходили туда и сюда по бумаге; в семьсот двадцать третий раз Анна писала «Алексей Стаханов».

«Свобода должна быть шаловливой, – сверху спускались тезисы. – Равенство задорным, а братство – сардинок!»

– За мной! Вперед! Ура! – напоминал о себе Александр Константинович Ипсиланти.

Всем начинало делаться совестно перед ним: упорные стремления не то чтобы встречали отпор, но вязли во всеобщей неохоте.

Когда в гостиной загремели колеса, специальный человек выкатил прочь буфет: ничтожно мелкие факты всплывали в памяти Анны помимо ее воли как представление.

У молодой женщины зарождался философский взгляд на афиши.

Представление всем на удивление!

Сказка о четырех Аннах и о непосредственно и абсолютно познающем, созерцающем и внемлющем Протагонисте, который на поверку оказывается Ложным!

Публика оглядывалась и наблюдала: кто объелся серьезного, тому шутка —

Пересказы толстовской философии переходили в область фантастики.

Ординарная голова Богомолова, впрочем, успешно фильтровала мысли выдающегося ума.