Читать книгу Квартиранты - Эдуард Козачек - Страница 16

Есть в мире вещи, которые были сделаны не «для», а «назло». Кабинет у Норы был сделан именно так. Конечно он был вполне офисного стиля. На полу стертый старый паркет. На стенах чудный белый пластик, от соприкосновения с которым наэлектризовывались волосы, а людей в синтетике било током. Справа ото входа приютился громоздкий темный стол. У окна, загораживая добротную его половину, возвышался шкаф. Весь кабинет был узкий и продолговатый, и его можно было бы смело сделать тамбуром или предбанником. И единственной его целью было поторопить посетителей, чтобы не задерживались.

Ник тем не менее задержался.

– Я вам говорю. Гаврил Гаврилович отсутствует. Я не знаю, будет ли он через час или уже завтра.

У нее был специфический говор с четким «ч», звонким «н» и длинными гласными. Таким впору было просить у «папика» новенький «поршик» или закатывать противные истерики, от которых как от яичной скорлупы скрипит на зубах.

– Где он сейчас?

– Отойдите от стола.

Ник осмотрел руки с закатанными рукавами рубашки, упертые в столешницу, и одернул их.

– Где я могу его найти? – чуть спокойнее спросил он. – Скажите куда он уехал и я перехвачу его в пути. Разговора на пять минут.

– Я не знаю.

– Он что, не сказал куда уехал?

– Он не обязан отчитываться.

– Как это не обязан? – брови Николая поползли вверх. – Он – должностное лицо. Сейчас его рабочее время. Я – житель Червоных Маков и из моих налогов ему – и вам в том числе – идет зарплата.

Эта мысль ранее не посещала Нору и она задумалась.

– Когда вернется, спросите у него сами. – наконец ответила она и указала на дверь.

– Чудно, я подожду.

Ник шагнул в противоположную сторону и уселся на первый из трех стульев для ожидания. Стул под ним жалобно скрипнул. Мягкость подушки говорила о том, что на нем не сидели со дня покупки.

Она была слегка раздражена его присутствием. Суетливо поправила на столе табличку с гордой надписью «Нора Анатольевна Пышка, ассистент городского головы» и принялась рыться в идеальном порядке на своем рабочем столе.

Воздух был затхлый, пахло сырым картоном и духами. Единственный приятный аромат в комнате исходил от Норы и пожалуй это было все, что в ней было приятного. Длинные черные волосы были скручены в тугую гульку на затылке. Идеальные штрихи макияжа, красным подведены губы, пепельно-черным – ресницы. Строгий серый костюм сидел, как влитой. Из рукавов словно отмеренные линейкой виднелись белые манжеты. Очки дополняли образ и насколько Ник мог судить, были с нулевым искажением.

Раздался звонок. Это был не мэр и Ник быстро потерял интерес. Напротив него возвышалась массивная дверь в кабинет мэра. Она бы могла легко вести в Зал Страшного Суда, по крайней мере – с легкостью вписалась бы в его антураж. В прошлый раз она была на пару метров дальше – можно было биться об заклад. А теперь кабинет, как хищный зверь разинул дубовую пасть и откусил хорошую часть секретарского предбанника. Должно быть пышные телеса более не вмещались на былых площадях.

Нора тем временем пошла рыться в шкафу справа от входа.

– Норочка! – из-за входной двери раздался сдавленный голос.

Как будто кто-то прямо только что подавился бутербродом и пытался в таком состоянии говорить.

Просунувшаяся в дверь рука легонько похлопала секретаршу по попе.

Без промедления, но все с тем же вычурным изяществом, Нора отступила в сторону. Ник провел ее взглядом, внимательно наблюдая за бурей эмоций, которые захлестнули ее лицо на мгновение. За ней в кабинет просочился не то человек, не то пудинг – огромный, красный и потный, как будто на третий этаж он поднимался в обнимку с двухкамерным холодильником. При любом движении щеки и ткани начальственного тела приходили в хаотичное движение.

– Вы мое солнышко! – просиял он и уже было приобнял ее за талию, когда заметил Николая.

Николай смотрел на человека-пудинга, а тот смотрел на Николая. Нора тем временем легонько вывернулась и ускользнула за стол.

– Добрый день. – кивнул пудинг.

Николай смотрел на него молча.

– Я на секундочку, подписать. – сказал пудинг Норе, слегка скиснув.

Нора кивнула и Нику показалось, что он поймал на себе ее первый доброжелательный взгляд.

Уже не обращая никакого внимания на очередь из Николая, человек-пудинг вошел в кабинет.

– Вы же сказали, что мэра нет на месте?

Нора посмотрела на него сквозь нулевые линзы очков и улыбнулась.

– Терпение, вам же нужно с Гаврилом Гавриловичем лично поговорить? – сказала она, сделав ударение на «лично».

– Да.

– Тогда ждите. Потому что его сейчас нет.

Двери открылись и на мгновение можно было видеть пустой кабинет. Ник недовольным взглядом проводил вышедшего пудинга.

– Норочка, всего доброго. – расплылся в сальной улыбке толстяк, взял прямо с журнала ее ладонь и поелозил по ней губами.

– До свидания.

Нора одарила его отработанной улыбкой, которую скрыла со скоростью, с которой иллюзионисты срывают ткань с опустевшей клетки, едва толстяк отвернулся. Несколько секунд она сидела зажмурившись и глубоко дышала. А когда открыла глаза, ей пришлось встрепенуться и вспомнить, что в приемной кроме нее был кто-то еще.

– Я так понимаю, чтобы вершить судьбу города городской голова не нужен.

Нора вопросительно уставилась на него поверх черной оправы.

– Видимо достаточно будет и кабинета. – пояснил Николай.

Лицо ее приобрело заметную нотку брезгливости, а глаза снова вернулись к бумагам.

– Немногим даже похоже на ящик Шредингера, не находите? – продолжал Николай, начинающий выходить из себя от этого чванства.

– Я не слышала ничего про ящик Шредингера.

– Там не сложно. Суть в том, что кот – в нашем случае мэр – помещен в ящик – в нашем случае кабинет – при этом он, то есть кот, одновременно как бы и есть в ящике, и как бы и нет. – Николай хлопнул в ладоши. – Почти как сейчас!

Некоторое время он смотрел как Нора ищет что-то в папках, потом она отзвонилась по результатам. И после, видимо плюнув на хороший тон, принялась перетаскивать «косынку» на старом округлом мониторе.

Ник достал телефон и стал листать последние новости страны. Он как раз зачитался репортажем с Украинской Правды, когда его прервала Нора.

– Вы – не местный?

– В каком-то смысле местный. Родился-вырос здесь, в Маках. У меня здесь есть дом и земля. Раньше конечно было больше земли, но это уже другая история. – хмуро заметил Николай, и неохотно добавил. – Последние десять лет провел… за границей, на дальнем востоке.

– Сами уехали? – уточнила Нора, заметив его реакцию.

– Пришлось.

– Кем работаете? – спросила она праздно, не отрываясь от игры.

– Это анкета для кастинга на право встретится с мэром?

Она позволила себе улыбнуться и слегка прищурившись, сказала:

– Я думаю, что угадаю ваш род деятельности с первой попытки.

Ник выключил телефон, сложил перед собой руки и внимательно посмотрел на Нору.

– Вы – частный предприниматель. Недостаточно большой, чтобы диктовать условия. Но уже и не такой мелкий, чтобы вами пренебрегать.

Ник почтительно кивнул, оценивая попытку.

– Я видела таких, как вы. – призналась она. – Такие всегда хотят странного.

– Может быть. – легко согласился Ник. – Только чего странного я хочу? Встретиться с городским головой?

– Встретится с ним в кабинете. – подчеркнула Нора. – У вас же серьезный разговор? О серьезных вещах? Тет-а-тет?

– Так, и?

– Ну серьезные вещи не в кабинетах решаются. Вы же понимаете?

Ник не нашелся, что ответить и задумчиво потер щетину.

– В саунах там. За теннисом. В каком-то ресторане, например. В конце концов самые серьезные вещи обсуждаются на его территории.

– То есть?

– То есть дома. Или к примеру на Озерце.

Ник поморщился и отвернулся к окну.

Стало пасмурнее. Немытые лет десять стекла помнили все потеки всех дождей. Изнутри по ним расстилались белые соляные разводы. Дешевые лампочки делали и без того маленькое помещение вовсе крохотным. За дверью послышалось цоканье и в дверь просунулась кудрявая женская голова с невероятным макияжем.

– Норка, бухгалтерия разошлась. Ты идешь домой?

Нора кивнула в сторону Ника. Кудрявая голова воззрилась на него и молча скрылась. До конца рабочего дня оставалось еще полтора часа.

Ник просидел еще минут тридцать, распрощался с Норой и пообещал прийти завтра. Уже стоя у выхода держась одной рукой за дверь, он неожиданно спросил.

– А вам тут не темно?

Впервые за последний час она посмотрела на него как-то по-другому. Как какой-нибудь серьезный дядя с внушительной внешностью и не менее внушительной борсеткой растолкав очередь, пригрозив санитарам, гаркнув на медсестру садится в кресло у доктора, и становится совершенно ручным, заискивающе спрашивает «Так что, все-таки есть шанс?».

Вот именно так она смотрела – удивленно, недоверчиво, заискивающе одновременно.

Удивительно как просто люди привыкают к плохому. Живут с этим бременем годами не задумываясь.

– Темно. – произнесла она робко, как будто это был храм и за сказанную ересь фанатики бы тотчас привязали ее к столбу посреди кострища.

– Так может вам стол к окну отодвинуть, подальше от двери?

Нора оглянулась на дверь.

– А можно? – осторожно спросила она.

Николай только улыбнулся и стал закатывать рукава рубашки.