Читать книгу По ту сторону дороги - Екатерина Андреева - Страница 7

Тук, тук —

Раздается вдруг.

– Кто там?

– Это Туман.

– Зачем ты здесь?

– Чтобы поесть.

– Зачем тебе в дом?

– Чтоб жить в нем потом.

– Но я не пущу!

– Тогда проглочу!

– Почему ты так злишься?

– Ведь ты же боишься.

– Но ты нас пугаешь.

– А ты убегаешь.

– Я тебе не открою.

– Тогда дымом укрою.

– Не пройдешь ты за дверь!

– Это сделает зверь.

– Ему с цепи не сорваться.

– Он будет стараться.

– Уходи-ка ты прочь!

– Еще царствует ночь.

– Скоро день наступает.

– А Туман не сбегает.

– Тебе меня не забрать!

– Твой удел погибать.

– Твоя речь, словно яд!

– Открывай, говорят!

– Тебе здесь не пролезть!

– Время все еще есть.

– Вот я чувствую боль и холод…

– Все растет мой ужасный голод…

– Мое сердце останется здесь…

– Поскорее бы вкусно поесть…

– Я погиб, я пропал! Он так близок!

– Человек, как он жалок и низок!

Моя пища он, мой он прикорм.

– Ах, прощай, мой любимый дом!

– Этот голод нельзя унять,

Нужно снова в двери стучать!

Из детской страшилки о Тумане

Кто-то однажды сказал мне, что в старых сказках до времен Пустоши существовала история о волшебном камне, что любой металл мог обращать в золото. Но слышал ли кто-нибудь о магии, которая твою кровь превращает в расплавленный свинец, а мышцы – в стальные каркасы? Кто объяснит мне эти превращения? Я пробежала уже чуть ли не полгорода, людей на улицах не осталось, лишь изредка рядом мелькали какие-то силуэты, в таком же страхе летящие домой. Или же в моих глазах просто плясали черные мушки, которые я принимала за что-то живое. Мою грудь разрывало от боли, казалось, что какой-то зверь продирает когтями ее изнутри, пытаясь вырваться наружу. Что ж, я не спортсмен, признаю, и уже готова была бы сдаться, но страх – это лучшее топливо, гонящее вперед. Я старалась не оборачиваться, и так зная, что Туман подползает к городу все ближе, а, может, уже и перелезает через белые стены. Сирена орет как свихнувшаяся, и она не замолкнет, пока весь Город не погрузится в это грязно-серое море.

На повороте меня заносит, я поскальзываюсь практически на ровном месте и больно ударяюсь об асфальт, проезжая по нему коленями. Руки, ноги – все исцарапано, из ранок быстро начинает сочиться кровь, ладони жжет нестерпимо, но у меня нет времени на собственную слабость. Осталось совсем чуть-чуть, уже виднеется крыша моего дома. И тут я оборачиваюсь. Большая ошибка. Туман уже тянется по улицам, его самые длинные полупрозрачные лапы стелются по земле недалеко от меня, а в центре – библиотеки, стоянки, больницы уже тонут в этом дыме. Туман словно сжирает их, эта ненасытная тварь.

Мое тело похолодело от ужаса, словно меня уже превратили в мертвеца, и я едва заставила себя сдвинуться с места и снова побежать. На этот раз так, как не умела прежде. Он дышал мне в затылок, мне даже мерещился какой-то едва уловимый шепот, но все, что я видела перед собой, – это порог моего дома, моей хрупкой скромной крепости, моего единственного укрытия. Дверь оставалась распахнутой, а в проеме стояли ша и Сэм. Они что-то настойчиво кричали, но я не разбирала их слов, в моих ушах все звенело и гудело так громко, что я не могла расслышать и собственные мысли. Последний рывок, и мое тело упало на пол прихожей, с силой, с размахом. За мной быстро щелкнула дверь, и я, хоть и не видела, знала, что моя семья сейчас затыкает тряпками все щели у порога. Когда я подняла глаза от ковра, то мгновенно наткнулась взглядом на пепельную мглу, растекшуюся за окном.

Он стал приходить в Город после времен Чистки. Ша говорит, это плата за пролитую кровь, ведь Пустошь никогда не оставляет безнаказанным любую провинность. Может, поэтому он такой мрачный и грязный, будто хранящий в себе пепел того огня, что пожирал леса, и, может, он несет за собой шепот убитых, дабы свести с ума всех, кто еще остается в живых. Туман появляется каждый год в середине лета, хоть и определить его точное время все еще невозможно. Он вдруг просто закручивается в лесах и двигается на Город. Туман может оставаться целую неделю, а может лишь пару часов, и потом он просто растворяется в воздухе. Удивительно.

Но время его периода – это время абсолютного бездействия, мы словно заперты, как в темницах, в стенах своих же собственных домов. В Туман нельзя выходить из зданий, нельзя даже открыть окошко, ведь стоит только оказаться в его объятиях, как с тобой произойдет что-то ужасное, что-то способное свети с ума, лишить рассудка самым мучительным способом. Когда Туман только стал появляться, в Городе после него часто оставалось много жертв. Их находили на улицах в странных позах, с перекошенными лицами и с остекленевшими глазами, запечатлевшими сам Ужас… Говорят, что на телах некоторых погибших обнаруживали глубокие следы когтей, словно громадный хищник нападал на бедняг. Так появилось много легенд и страшилок про страшного зверя, что бродит в серой мгле. Никто не знает наверняка, что прячется в Тумане на самом деле, но желания выяснить правду пока ни у кого не появлялось. Главное, все помнят: нельзя открывать дверь на стук, потому что Туман может обманывать и всегда желает выманить тебя из дома…

Я сидела на диване, позволяя ша обрабатывать мои ладони.

– Нечего морщиться. Уже давно не маленькая девочка, – ворчала она.

– Будто это что-то меняет, – буркнула себе под нос Сэм.

Вот это да! Первое замечание в мой адрес за всю неделю! Сестра сидела напротив и преувеличенно внимательно изучала какую-то преумную книгу, которую читала уже, наверное, раз в шестой.

– Все, жить будешь! – заключила ша с улыбкой.

– Спасибо!

– В этот раз сигнал дали позже, – вдруг помрачнела няня. – Его все труднее отследить…

– Может, просто ответственные халатно отнеслись к своей работе? – возразила я. Не хотелось верить, что Туман становится опаснее.

– Нет, – потянула ша, – вы думаете, он не умнеет вместе с нами? Он та еще зараза. Однажды, он перехитрит нас всех! Помяните мое слово!

Я заметила, как у Сэм нервно дернулся уголок рта. Эх, ша, эта ее любовь к драматизму! Для сестры время Тумана всегда проходило особенно напряженно. Она с детства боялась глупых сказок, и мы вместе прятались на чердаке. Сэм – потому что там есть лишь одно крохотное окошко, я – просто в качестве поддержки. А сейчас наше укрытие было оккупировано изгнанником. Я невольно подняла глаза к потолку. Надо бы его проверить. Теперь, пока мы все заперты в доме, помогать этому юноше незаметно будет еще сложнее.

– Пойду в свою комнату, – я резко поднялась с дивана. – Пока есть время, доделаю кое-что по работе.

– Я с тобой пойду, – неожиданно заявила Сэм и вскочила. Мои брови непроизвольно поползли вверх:

– Да? Э… ну ладно.

Я успела заметить довольную улыбку ша. Наверное, она посчитала это первой ступенькой к примирению, и, пока мы брели до лестницы, няня вдруг громко произнесла:

– Да, и захватите еды тому человеку. С завтрака прошло уже немало времени.

Мы остолбенели. В буквальном смысле.

– А… о чем ты? – от удивления я начала заикаться.

– Ну, тот гость, которого вы поселили на чердаке, он давно не ел.

– Не понимаю…

– Алиса, от меня ничего не может утаиться в этом доме.

– Ты же не ходишь на чердак, – брякнула я и тут же прикусила язык.

– Не совсем так. Я иногда поднимаюсь посмотреть на фотографии ваших родителей. Я же их так любила! Но мне не хотелось вам говорить, чтобы не трогать уже затянувшиеся раны. А вчера этот гость ваш так выл от боли, что сложно было не подняться.

Я мысленно чертыхнулась. Не мог посидеть тихо?!

– И ты ничего не сказала…, – продолжила я.

– Но вы же решили сделать из этого тайну.

– И ты не станешь задавать никаких вопросов?

– Иногда ответы лучше и не знать.

– И этот человек может пока остаться?

– По завещанию это ваш дом, не мой, и гости здесь не мои. Так что, только вам решать, кому здесь оставаться, а кому уходить. – Она сделала небольшую паузу, а затем вдруг весело воскликнула: – Пойду-ка поставлю нам всем чайку!

Тяжелой походкой ша покинула комнату, напевая себе что-то под нос. Да, ее времена Тумана никогда не лишали приподнятого настроения. Все еще пребывая в абсолютном недоумении, я повернулась к сестре:

– Мы можем напоить его снотворным, чтобы он сидел потише? Не то еще и соседи услышат!

– Нечего так злиться, ты сама привела его в дом. Бэн не виноват, что ему больно.

– Извини? – меня, кажется, все-таки достиг Туман и немного повредил мой головной мозг.

– Его имя Бэн. Не глухая, слышала! – огрызнулась сестра и затопала на второй этаж.

– Ну-ка постой! – я поспешила следом. – Ты разговаривала с ним?

Мы остановились возле лестницы, ведущей на чердак.

– Совсем немного. Пару дней назад ему стало плохо, и мне чуть ли не до рассвета пришлось с ним нянчиться. К утру он очнулся и назвал свое имя, больше ничего. Но потом… постепенно стал немного разговаривать.

– А мне он даже имени не назвал!

– Что, ревновать начнешь?

Я только закатила глаза.

– Что он тебе рассказал? Не стоит слушать изгнанников, Сэм, вдруг он тебя заговорит…

– Что за глупости! – фыркнула сестра. – Он же человек, а не какой-нибудь…

Готова поспорить, ни у кого в мире за все время его существования не получалось сделать глаза такими огромными, как сумела я.

– Прошу прощения! А кто говорил про ужасную ошибку и предательство?!

– Да что ты кричишь! Я знаю, да и сейчас не отказываюсь от своих слов! Для Города, для… для родителей мы поступили неправильно, но…

Я в ожидании уставилась на Сэм, но она так и не смогла подобрать слов. Я вздохнула:

– Ладно, я тебя поняла. Прости, что так подставила нас всех… и спасибо, что ты все-таки помогла!

– Вообще-то, я восхищаюсь тобой, Лис. Иногда мне кажется, что окажись я на твоем месте, то не позволила бы ему войти в дом. В ту ночь я помогала в первую очередь тебе, а не ему.

Я отрицательно покачала головой:

– Быть ша – у тебя в крови, что бы ты сейчас ни говорила. Что он рассказал?

– Если ты про Пустошь, Дорогу, Теней или причины его ран, то нет. Я даже и не спрашиваю, знаю, он не скажет. Немного про музыку, про книги, фильмы, в особенности о тех, которые существовали до появления Пустоши. Ему, оказывается, так много известно о тех временах. Не представляю, откуда у него такие знания. Я думала… я думала, у изгнанников нет возможности на подобную роскошь. И вообще, мне казалось, их почти не осталось.

– Может, так и есть.

– Нет, он как-то намекнул, что их много. Не прямым текстом, конечно, но я поняла. Лис, их гораздо больше, чем мы себе представляем! – ее глаза загорелись странным воодушевлением.

– Не доверяй ему, Сэм. Мы не знаем, на что этот человек способен, и мы не можем верить его словам. Ты же это понимаешь? – Сестра кивнула. – Мы всего лишь проявили сочувствие, больше ничего. Он не просто так вне Закона. Лучше не разговаривай с ним больше, чем требуется.

Мы поднялись по лестнице и оказались на чердаке. Бэн спал, или же притворялся спящим. Держу пари, со мной он проделывал подобное не раз. Интересно, почему он не смог довериться мне? Ведь именно я позволила ему влезть в окно.

Сэм поправила ему одеяло и потрогала лоб. Удовлетворенно кивнув своим мыслям, она опустилась на пол у изголовья кровати, прижимаясь спиной к стене и подгибая ноги к груди. Прямо как в детстве она пряталась здесь от Тумана и находила тут покой, даже рядом с изгнанником. Саманта закрыла глаза, а я нахмурилась. Моя сестра всегда была чувствительной и влюбчивой, и нравилась она многим парням. Но это же другой случай, правда? Я посмотрела на безмятежное лицо Тени. Он был хорошеньким, почти красивым, если не считать кривоватого носа. Нет, это никуда не приведет. Нужно поскорее заставить его уйти!

Прошло три дня, и Туман, казалось, наконец, решил оставить Город в покое. Но практически следом за его исчезновением по улицам проехала машина отдела безопасности, откуда в громкоговоритель просили не покидать свои дома надолго, так как в течение нескольких часов намечалась новая волна Тумана. Такое тоже у нас бывает. Я чертыхнулась себе под нос, услышав объявление. Кто знает, сколько еще мы здесь проторчим. Может, пока есть время, попросить Бэна найти другое укрытие, он ведь уже вполне окреп? Меня настораживала их дружба с Сэм, мало ли что Тень успел ей наплести. Каждый раз, когда я приходила на чердак, они обрывали свой разговор и со мной перекидывались лишь несколькими непримечательными дежурными фразами. Хотя Бэн все-таки сказал мне спасибо.

В злости на продленное заточение я потопала наверх. Ша даже в магазин не разрешала выбежать, ведь она как обычно успела запастись всем самым необходимым. Вот вроде солнце за окном, чистое небо, а ты все равно не можешь высунуть нос!

Я в раздражении распахнула дверь чердака и замерла. Сэм и Бэн испуганно оторвались друг от друга. Они целовались! Не могу поверить! Меня мгновенно охватили страх и злость. Это неправильно, опасно! Это невозможно!

– Совсем рехнулись?! – прошипела я и, быстро подойдя к сестре, схватила ее за руку и потащила к выходу.

– Лиса, послушай, – она почти не сопротивлялась.

– Забыла, в каком мире мы живем? – рявкнула я и выставила Сэм за дверь.

Сама же повернулась к изгнаннику. Его лицо почти ничего не выражало, он наблюдал за моими нервными движениями, словно готовился к любому угрожающему ему выпаду. Меня трясло, я едва соображала, но одно понимала точно – это плохо, это невообразимо плохо.

– Ты не должен был даже заговаривать с ней! Это все только твоя вина! Мы помогли, пожалели, чего делать не следовало! Вы из разных миров, которые едва ли могут сосуществовать вместе!

– Я знаю, – его голос звучал спокойно.

– Что, утащишь ее за собой в Пустошь?

– Нет.

– Тогда зачем?

– Она хорошая девушка, она мне нравится. Это просто, – он говорил тоном умудренного жизнью мужчины, а не молодого юноши, что еще больше выводило меня из себя.

– Просто?! Нет, это все очень даже не просто! Ты же знаешь Закон, ты же знаешь, что будет, если про тебя узнают! А это… Это только делает все еще сложнее. К тому же, такие как мы, не выбирают себе будущего мужа. В конце концов, его выбирает система. У нас нет столько личных баллов, чтобы иметь право на какой-либо выбор.

Не знаю, зачем я это сказала, но когда произнесла, тяжелое чувство осело на моих органах: на легких, сердце, словно пепел… Пепел из моих сожженных иллюзий. Все, они навсегда сгорели. Я знала об этом. Знала, что диктует Закон, но не позволяла себе вникать слишком глубоко. Никому нет дела, что мне нравится Дмитрий, или что мой друг – Трой – сын влиятельного человека. Я буду отдана тому, кого подберет система, и это случится не позднее, чем через три года. Нам дают возможность влюбляться, встречаться с кем попало только до этого возраста. Они разрешают нам поиграть, но потом непременно отбирают игрушку. И Синди Паркинсон могла бы не волноваться насчет меня и Троя. Даже если он по доброте душевной решит взять меня в жены, дабы не оставить на произвол судьбы (в конце концов, не такой уж плохой вариант), ему не позволят, так как наша семья находится за линией выборщиков.

Бэн как-то жалостливо смотрел на меня, пока я пыталась снова собраться с мыслями.

– Да, я знаю Закон, – вдруг произнес изгнанник. – Живете, как в зоопарке…

– А лучше, что ли, жить в Пустоши?

– Да, лучше, – он сказал это так просто и уверенно, без каких-либо колебаний, что я растеряла весь свой боевой пыл и даже немного испугалась.

– В Городе есть все, что нам нужно. Здесь никто не умирает от нужды…

– Ты так уверена в этом?

– Хватит! Я больше не хочу тебя слушать! Ты должен убраться из нашего дома в свои заросли!

– Не беспокойся. Поцелуй был лишь прощанием. Сегодня ночью меня заберут свои люди.

– Свои люди?

– Да-да, изгнанники из зарослей.

Я скорчила недовольную гримасу.

– Целая толпа дикарей завалится в наш дом? – я хотела уколоть его побольнее, его спокойствие раздражало меня.

– Вы даже не заметите. Они умеют вести себя тихо. Не зря же вы прозвали нас Тенями.

– Но ночью может еще стоять Туман, – задумалась я. – И как ты свяжешься со своими людьми?

– У нас свои способы. А Туман, ну и что с того?

– Ты не в курсе, что он делает с людьми? – язвительно спросила я.

– Мы со многим научились жить, – довольно ответил он.

Я недоверчиво посмотрела на него, но не стала углубляться. Правильно сказала ша, иногда ответы лучше и не знать. Главное, сегодня ночью весь этот кошмар закончится, я больше не в силах была его выносить.

– Хорошо, но ты весь день просидишь здесь…

– Как неожиданно.

– Помолчи! И Сэм к тебе больше не зайдет!

– Да что я ей сделаю?

– Лучше мне даже не знать!

Я вышла, громко хлопнув дверью и, как всегда, задвинув засов. Но стоило только спуститься на второй этаж, как на меня налетела сестра:

– Лиса, ничего серьезного! Он просто, просто… Он неплохой человек!

И это она еще мне говорила о предательстве!

– Что бы он тебе ни наговорил…

– Лиса, я и без тебя все прекрасно знаю! Ты что, решила, что я собираюсь сбежать в Пустошь, что ли? Просто… он просто заставил меня задуматься о некоторых вещах…

– Вот! Вот так оно и начинается! Он скажет тебе одно, другое, а потом запудрит тебе мозги словами о Законе, а ты и не заметишь, как сама станешь такой, как он!

– У тебя мозги, что ли, совсем от жары оплавились?! – воскликнула она. – Я не собиралась поддерживать изгнанников! Просто некоторые вещи…

– Нет! Не продолжай! – я вскинула руки. – Ты хоть слышишь себя со стороны? Мы и без того влипли, а если он тебя еще настроит против…, – Я испуганно сглотнула и продолжила шепотом: – Против Закона… считай, что нас уже повесили!

– И это говоришь мне ты?! – со злобой прошептала Сэм. – Которая и привела его к нам в дом!

– Знаю, и сегодня, наконец, все закончится. Но до этого момента может произойти все, что угодно, поэтому…

Во мне откуда-то появились огромные силы, я дотащила упирающуюся Сэм до ее комнаты и, затолкав сестру туда, заперла дверь с наружной стороны, благо ша когда-то сделала засовы на наших спальнях для воспитательных мер. Сэм лишь пару раз что-то злобно выкрикнула и с силой ударила в дверь. Было противно так поступать, но меня охватила такая паника, что я ничего не могла с собой поделать. Все, что с нами происходит, – неправильно, такого просто не должно быть!