Читать книгу За тихой гаванью залива Плежэ - Екатерина Кострова - Страница 7

Барселона. Испания.

По прибытии коммодора в Барселону его ожидал контр-адмирал десятой королевской флотилии, в которую входила эскадрилья коммодора де Маурисио Торо. Этот год оказался для Испании не лёгким. Она оказалась втянутой в войну между Францией и Англией. С приходом к власти амбициозного Карла III, многое во внешней политике Испании изменилось. Испания страдала от действий английских приватиров в испанских водах, англичане отказывались компенсировать причинённый ущерб, тогда Карл III был вынужден подписать с Францией «Семейный пакт». По сути, и Францией, и Испанией управляла династия Бурбонов. В связи с тем, что Испания развернула активные военные действия на территории Португалии, англичане бросили свои силы на атаку испанских колоний в Вест-Индии. Поэтому встала острая необходимость в перенаправлении части военно-морских сил к берегам осаждённой на тот момент британцами Гаваны.

Для чего контр-адмирал встретился с коммодором на борту главного флагмана флотилии.

– Честь имею, контр-адмирал!

– У меня для Вас особое поручение, коммодор. – сказал контр-адмирал. – Вам известно, что война против Англии очень сказывается на нашем положении в Вест-Индии. Сейчас как никогда мы близки к потере Гаваны, а этого нельзя допустить, никак! На помощь Франции в этом вопросе полагаться не стоит, поэтому сегодня мы должны сделать все зависящее от нас, чтобы не дать английским собакам захватить наш главный морской порт в Вест-Индии. Поэтому принято решение перекинуть Вашу эскадрилью к берегам Гаваны. У Вас в распоряжении наиболее мощный и маневренный фрегат «Надежда» из всех имеющихся сегодня в нашем арсенале.

Коммодор несколько напрягся.

– Что с Вами, коммодор? Да, я понимаю, как Вы переживаете за отчизну. Я сам перестал спать ночами.

– Боюсь, контр-адмирал, что у меня для Вас не утешительные новости, фрегат «Надежда» был реквизирован из порта Бадалоны пять дней назад.

Контр-адмирал побагровел.

– Кто посмел?! – воскликнул он и ударил кулаком по столу. – Вы как могли упустить целый фрегат, «вооружённый до зубов»?!!

– Я предполагаю, что это диверсия со стороны англичан. – ответил коммодор, несколько склонив голову.

– Конечно, это происки английских дворняг! У Вас это входит в семейную традицию, коммодор.

– Не понимаю Вас, контр-адмирал.

– А что понимать. Некогда англичанин реквизировал у Вашего отца, помнится мне также коммодора, лучший из наших флагманов – фрегат «Молниеносный», а теперь у Вас из-под носа уводят последний наш мощнейший корабль. – контр-адмирал сделал небольшую паузу. – Фрегат «Надежда» был последней нашей надеждой, а Вы растворили её в безоблачном дне.

– Позвольте, контр-адмирал, я организую экспедицию и нагоню реквизированный корабль.

– Нет, сейчас у нас на это нет ни времени, ни возможностей. Необходимо, как можно скорее отправиться на помощь осаждённой Гаване и сделать всё возможное теми силами, которые у нас остались. Отправляйтесь на рассвете. Вдогонку Вам с севера будет направлена эскадрилья из трёх флагманских кораблей. Да и хранит Вас Господь, коммодор!

Коммодор покинул корабль контр-адмирала. Его переполняла и злоба, и ненависть, он желал вернуть себе оба корабля – фрегат «Надежда» и фрегат «Молниеносный», но при этом он понимал, что не сможет одновременно гоняться за двумя кораблями и помогать в снятии осады Гаваны. На следующее утро, с первыми лучами восходящего солнца, коммодор в составе эскадрильи из четырёх кораблей отправился в воды Карибского моря.

Фрегат «Надежда».

Около двух недель прошло, как Джек, Виктория и Даниэль покинули берега Испании. Они пересекли Атлантический океан, не встретив на своём пути ни одного враждебно настроенного судна, да и погода им соблаговолила. Войдя в воды Карибского моря, Джек пытался выбрать наиболее безопасный курс, дабы не встретить на своём пути английские военные суда, однако это сделать ему так и не удалось, на горизонте появился корабль, на флагштоке которого гордо реял флаг Британской империи. Завидев данный корабль, Джек позвал к себе Викторию и Даниэля. Он нервничал, отчасти из-за того, что плыл они под испанским флагом двумя испанскими подданными на борту, пусть и англоговорящими.

– Джек, что нам делать? —взволнованно спросила Виктория, больше всего она боялась, что завяжется бой и они попадут в плен или чего хуже погибнут.

Джек ничего не ответил, он пытался придумать хитроумный план, как скрыться от британского корабля.

– Они все ближе и ближе подплывают, Джек! – настаивала Виктория.

– Подходят на пушечный залп. – спокойно проговорил Джек и посмотрел в подзорную трубу.

– Давай попробуем уйти, пока ещё есть такая возможность! – предложила Виктория.

– Мы не уйдём! Ты знаешь, что это за корабль?

Виктория вопросительно посмотрела на Джека.

– «Молниеносный»!

– Тот самый корабль…

– Да, теперь он под командованием капитана Миллера! – фамилию капитана Джек выговорил с расстановкой и чувством ненависти. – Ветер совсем стих, теперь точно не уйдём.

– Так что мы просто сдадимся? – в разговор вступил Даниэль.

– Ты предлагаешь вступить в бой с вооружённым фрегатом, оснащённым втрое большим количеством пушек разного калибра и поражающей мощи, а также полным доблестных и отважных моряков? – переспросил Джек. – Прости, Даниэль, я конечно бравый парень, но не самоубийца. И, кажется, у меня созрел план. Переговоры.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Виктория.

– Отправим шлюпку с парламентёром.

– И кто же будет парламентёром?

Джек почесал подбородок, как бы прикидывая в голове, чья кандидатура наиболее уместна.

– Я парламентёром быть не могу, капитан Миллер меня знает и сразу же повесит на рее, Даниэль не владеет в совершенстве английским, его арестуют как испанского шпиона или диверсанта, остаёшься ты, Виктория. Ты молода, привлекательна, отлично говоришь по-английски и не выглядишь, как типичная испанка. Но самое главное, ты – женщина!

– Очень интересное умозаключение, Джек. Но что, если всё же убьют меня?

– Я не исключаю такой вероятности, но выбора нет. Ты плывёшь на «Молниеносный»!

С этими словами Джек и Даниэль усадили девушку в шлюпку и спустили её на воду. Виктория в душе ненавидела этого пирата, она обречённо поплыла навстречу неизвестному, все внутри у неё сжалось, она вот-вот окажется на чужой территории, где не будет ни одного человека, способного защитить её. Чем ближе она подплывала к английскому фрегату, тем отчётливее понимала, что фрегат «Надежда» медленно, но верно отдаляется от неё. Отвлекающий манёвр! Я отвлекающий манёвр! – прозвучало в голове Виктории. – Этот подлый пират меня провёл! На глаза девушки подступили слёзы от переполнявшей её обиды и отчаяния. Когда шлюпка ударилась о борт «Молниеносного», сверху на Викторию были наставлены не менее десяти мушкетов. Она подняла руки вверх и сквозь слёзы прокричала: «Прошу, не стреляйте!». Она услышала, как кто-то отдал команду «Опустить трап». К Виктории спустились двое матросов, они тщательно осмотрели шлюпку и поверхностно обыскали девушку, после чего скомандовали подниматься на борт. Оказавшись на борту, Виктория осмотрелась, вокруг неё стояло человек тридцать вооружённых моряков, одетых в форменные камзолы синего цвета. Девушка вся тряслась, в ней бфло такое странное смешение чувств, что-то балансирующее между страхом и любопытством, одновременно. Вдруг по деревянной палубе послышались громкие и уверенные шаги, матросы расступились и перед Викторией появился он – капитан «Молниеносного» – красивый молодой мужчина, лет тридцати, высокий, статный, даже через сюртук Виктория могла разглядеть его рельефно-атлетически слаженное тело. Он носил аккуратную короткую стрижку, светлые волосы, чуть выгоревшие на солнце, слегка спадали на глаза. Густые брови, прямой нос, чётко очерченные скулы и лёгкая небритость придавали лицу капитана особой мужественности, делая его одновременно суровым. Взгляд его светло-зелёных глаз казался таким сладострастным, но Виктория заметила в глубине их необъяснимую ей грусть, точно сердце его по чему-то или по кому-то сильно страдало, они были наполнены тоской о неизвестном. Он был одет в форменный сюртук синего цвета с белым шитьём, золотыми пуговицами и золотыми эполетами, светлые брюки и высокие, натёртые до блеска, черные кожаные сапоги.

– Капитан, – обратился к нему один из моряков, – эта девушка была одна в шлюпке, видимо, она приплыла с того испанского корабля. Она, кажется, англичанка, сэр. Прикажите пуститься за ним вдогонку?

Капитан пристально оглядел Викторию. Под его суровым взглядом девушка сжалась, ей стало неловко за себя, отчасти за свой внешний вид.

– Уже нет смысла, Джонсон, пусть уплывают! – ответил капитан, после чего обратился к Виктории: – Что Вы делали на испанском корабле, мисс? Откуда Вы плывёте? С кем? Для чего Вас отправили в шлюпке? Вы парламентёр? – он задавал свои вопросы с расстановкой и быстро.

От такого количества вопросов Виктория растерялась и снова заплакала, она не хотела плакать, но ничего не могла с собой поделать, это произошло непроизвольно, ей так хотелось, чтобы её хоть кто-нибудь обнял, прижал к себе и пообещал, все будет хорошо. Ей не хватало обыкновенного человеческого тепла, она поняла это, стоя здесь на палубе английского корабля в окружении десятков абсолютно чужих для неё людей, которые могут представлять для неё смертельную опасность.

– Простите, – сквозь слёзы проговорила она. – Простите, я не хочу плакать!

Сердце капитана дрогнуло. Он заглянул в солнечные глаза Виктории, наполненные горькими слезами, и аккуратно убрал у неё с лица волосы. Тут он отметил для себя, что она довольно привлекательна, а глаза её показались ему честными.

– Отведите её в мою каюту! – скомандовал капитан. – Девушке нужно отдохнуть.

– Кэп, при всем моем уважении, я не хочу оспаривать твоих решений, но правильней было бы запереть её в трюме, до тех пор, пока мы не причалим в Порт-Антонио. – сказал один из моряков.

– Джефф, и не нужно оспаривать мои решения. Я сказал в каюту! – отрезал капитан и направился к мостику.

Двое матросов отвели Викторию в каюту капитана. Эта каюта разительно отличалась строгостью и простотой от той, в которой ей приходилось проводить целые дни на фрегате «Надежда». Никакой вычурной и дорогой мебели, скромная небольшая кровать стояла в углу, большой стол с письменными принадлежностями для картографии посреди и несколько деревянных стульев. Здесь Виктория почувствовала себя намного уютнее, чем среди всей той роскоши, в которой ей пришлось провести последние недели, сначала в доме ди Кальенте, а затем и в каюте коммодора. И в отцовском доме, и в школе Виктория привыкла к скромности во всём, кроме того, и её отец не любил помпезную роскошь, предпочитая простоту и удобство. И сейчас, оказавшись в этой каюте, она почувствовала нечто близкое сердцу. Девушка умылась, после чего села на один из стульев, дожидаясь прихода капитана. Но последний не спешил приходить. Викторию стало клонить в сон, она облокотилась на стол и погрузилась в глубокую дремоту.