Читать книгу Роковое увлечение - Екатерина Липс - Страница 5

Дорога утомила Моник, несмотря на то что бо́льшую часть времени она спала. Просто девушка не привыкла к подобным путешествиям. Проведя всю жизнь в Виши, она не выезжала за его пределы, а тут еще и переживания лишили ее сил. Мишель поглядывал на спутницу, сверкая глазами, ей же казалось, что он смотрит на нее как на трофей. И все же Моник гнала от себя подобные мысли и с нежным очарованием улыбалась ему в ответ.

Они приблизились к имению герцога. Мишель оживился, взял Моник за руку и тихо произнес ей на ухо:

– Милая, вот мы и на месте!

Девушка почти не слышала его слов; она оказалась не готова к тому, что открылось ее взору. Вдалеке виднелось обширное имение, занимавшее такую большую территорию, какой Моник не могла представить себе даже в самых смелых фантазиях. Среди зелени густых деревьев возвышался белоснежный дом, показавшийся Моник похожим на замок. Автомобиль миновал небольшое озеро, огромный парк, расположенный чуть в стороне от дороги, затем въехал в громоздкие кованые ворота, углубился во владения и остановился у центрального входа. Еще издали Моник заметила, что на ступеньках крыльца собралось человек восемь встречающих, и теперь смогла их рассмотреть.

Герцог вышел из машины, обошел ее и открыл дверь для девушки. Он подал ей руку, опередив подошедшего к автомобилю слугу, смущенного таким поведением хозяина. Затем Мишель и Моник приблизились к крыльцу и слуги их окружили. Первой навстречу герцогу шагнула женщина; она была уже немолода, но все еще довольно привлекательна, и держалась слегка высокомерно. Ее наряд был прост, но аккуратен, и Моник сразу же это отметила.

– О, я так рада вашему возвращению! – произнесла женщина, обращаясь к Мишелю и как бы не замечая его спутницы, но вдруг перевела взгляд на нее и, улыбаясь, добавила:

– У нас гостья? О, она очаровательна!

Девушка тоже улыбнулась; на душе у нее стало немного легче. Мишель обнял спутницу за плечи, нежно взглянул в ее молодое личико и ответил женщине:

– Да, Жюли, Моник приехала со мной; в моем доме она самая главная гостья!

Молодой герцог увлек Моник в дом. Встречающие тоже постепенно разошлись, вернувшись каждый к своим делам.

– Кто все эти люди? – поднимаясь по широким ступенькам, спросила девушка у Мишеля.

– Они здесь работают, – ответил он кратко.

Перешагнув порог, Моник, пораженная увиденным, не смогла продолжить расспросы. Они оказались внутри богатого дома. Просторный холл с высокими белыми стенами выглядел очень эффектно благодаря деревянным накладкам и похожим на подсвечники светильникам с небольшими абажурами. Прекрасные картины в роскошных золоченых рамах украшали светлые стены, представляя вниманию зрителей любопытные сюжеты. Моник с интересом разглядывала помещение, стараясь держаться с достоинством. Она с трудом сдерживала бушующий в груди восторг и удивление от увиденного; ей не верилось, что все это принадлежит одному человеку.

Они в сопровождении Жюли поднялись на второй этаж по роскошной лестнице с широкими перилами и резными балясинами; округлые деревянные ступеньки, покрытые багровым ковром, вели к спальням. Взгляду Моник предстал довольно длинный коридор; на стенах тут висели такие же светильники, как и в холле. Здесь также было много картин, но гораздо меньшего формата. В коридоре стояло три круглых столика, на каждом из них – хрустальные вазы со свежесрезанными благоухающими цветами. Хотя коридор и был длинным, здесь было всего четыре двери, расположенные на расстоянии друг от друга.

– Ваша комната готова! – обратилась Жюли к Моник, когда они были на середине коридора.

Девушка удивленно подняла бровь и вопросительно оглянулась на герцога. Мишель успокаивающе кивнул.

– Моник, наши комнаты находятся напротив, – уточнил он, открывая дверь в спальню девушки.

Гостья не спеша вошла, оглянулась, и действительно напротив была другая дверь, ведущая в его спальню. Жюли поспешила удалиться, напомнив о том, что скоро ужин. Моник растерянно оглядывала свои новые владения. Спальня была огромной и принадлежала только ей, ей одной. Могла ли она, простая девушка, прежде мечтать об этом?

Комната была уютной, с нежными золотисто-охристыми обоями и тремя окнами. У первого окна стоял туалетный столик с круглым зеркалом. Неподалеку от него – большая кровать. Далее в центре комнаты – круглый столик и два кресла, а возле третьего окна стояли небольшой письменный стол, два комода, огромное зеркало-псише в деревянной раме и любимая ширма Моник, заранее отправленная в имение с некоторыми другими вещами. За ширмой были две узкие двери: одна вела в гардеробную, а за другой располагалась ванная. Девушка прошлась по спальне, остановилась возле туалетного столика.

– Это восхитит тебя еще больше, – произнес Мишель, увлекая ее в ванную.

Да, действительно, такой роскоши Моник никак не ожидала. Все было будто бы во сне, и он напоминал сказку. Девушка кокетливо прильнула к герцогу, он крепко обнял ее, и они страстно поцеловались. Затем Мишель взял Моник за руку и произнес:

– Ты не забыла, что нас ждет ужин?

– Забыла. Я обо всем забыла! – искренне ответила Моник и улыбнулась.

Они торопливо спустились в столовую, где был уже накрыт стол. Трапеза показалась гостье королевской.

Этой ночью Мишель не пришел к Моник и не позвал ее к себе. Поначалу это немного огорчило девушку. Она еще какое-то время подождала его, но затем ее одолел сон. Утомленная дорогой и переживаниями, Моник, коснувшись мягкой, удобной постели, тут же крепко уснула.

Первый день на новом месте показался девушке слишком шумным и наполненным событиями. Гостье пришлось познакомиться с большим количеством прислуги, и это были лишь приближенные слуги Мишеля. Также она узнала о традициях и порядках этого роскошного дома. Оказалось, что Жюли была кормилицей Мишеля и теперь обладала здесь определенной властью. Когда-то она заменила герцогу мать, восполнила недостаток любви и ласки, заботы и внимания и со временем поднялась до недостижимых высот. Мишель в благодарность дал Жюли определенные привилегии и полномочия, доверил ей следить за порядком в доме и даже позволил принимать самостоятельные решения. Другими словами, эта женщина уже долгие годы была хозяйкой в имении (она занималась исключительно домом).

Правой рукой герцога был управляющий Жак. Это был старик со скверным характером и неприятной внешностью, служивший еще при отце Мишеля, Эдгарде. К тому же Жак был падок на женскую красоту, из-за чего его имя часто фигурировало в местных скандальных историях. Вдобавок ко всему он был никудышным управляющим. Непонятно почему Мишель не решался его уволить. Быть может, память о тех временах, когда отец был рядом, не позволяла молодому герцогу прогнать этого неприятного человека, склонного к воровству и обману.

Моник с первого же дня невзлюбила управляющего. Ее раздражали его шутки, с помощью которых Жак пытался привлечь к себе внимание, нескромные взгляды, которыми он окидывал ее тонкий девичий стан. Особенно ей претила его манера смотреть во время беседы на ее губы. Всякий раз при встрече с ним девушка невольно вздрагивала, а встречи, к великому ее сожалению, случались очень часто, ведь Жак бывал в доме ежедневно, посещая Мишеля и подолгу беседуя с ним в кабинете. При любой возможности управляющий демонстрировал откровенный интерес к Моник. Она отметила, что он относится к ней без уважения, так, как, должно быть, относился бы к женщине легкого поведения. Конечно же, в присутствии герцога Жак лишь изредка позволял себе пристальные взгляды на Моник, их основное противостояние происходило вне поля зрения Мишеля. Однажды, не выдержав, девушка пожаловалась любимому на управляющего, но в ответ услышала только:

– Милая, не преувеличивай и не обращай внимания на этого старика!

Моник не нашлась с ответом – так сильно поразила ее эта фраза. Лишь глаза ее сверкнули гневными огоньками. «Ничего, Жак, придет время, и я расправлюсь с тобой, а ты, Мишель, еще в ногах у меня будешь валяться, прося прощения!» – пронеслось у нее в голове. Казалось, это невозможно было осуществить, но эти мысли успокоили девушку. На ее лице снова засияла чарующая улыбка, которую так любил Мишель.

С остальными Моник ладила довольно хорошо. Правда, ее отношения с Аленом также оставались сложными. Он оказался младшим сыном Жюли, и, узнав об этом, Моник поняла, почему он не выдал ее тогда в Виши, в опере, и почему так быстро исчез. Но она чувствовала, что Ален, хоть и негласно, был против идеи Мишеля привезти ее сюда, в имение. Он относился к Моник как к обузе, мимолетному увлечению своего хозяина и, как ни странно, друга. А вот старший брат Алена, Люк, напротив, был очень приветлив с девушкой. И это была не только внешняя любезность, он на самом деле восхищался новой гостьей. А вскоре выяснилось, что у них есть общий интерес, превративший их отношения в крепкую дружбу, – желание делать вино. Люк давно грезил об этом, но Мишель лишь отмахивался от него, отговариваясь занятостью. Теперь у Люка появилась надежда на помощь Моник.

Итак, у девушки сложились совершенно разные отношения с двумя братьями, хотя оба были довольно близки к герцогу. Их же мать, казалось, была расположена к гостье. Жюли оценила самообладание Моник, ее великолепный певучий голос, незаносчивый характер и умение отстаивать свои интересы, не ввязываясь в конфликт.

Возлюбленная Мишеля неплохо освоилась на новом месте. Нельзя сказать, что она обрела много друзей, но среди окружающих ее людей большинство испытывали к ней искреннее уважение или даже симпатию.

Дни стали короче и холоднее. Вечера же теперь казались Моник очень длинными, но ни в коем случае не скучными. В доме герцога всегда было чем заняться. Моник вышивала и развлекала гостей во время приемов, которые так любил устраивать Мишель; часто он просил ее спеть. Девушка постепенно знакомилась с домом и однажды взяла на себя смелость начать ремонт в одном из залов, находившемся в плачевном состоянии. Призвав на помощь нескольких слуг, не посмевших ей отказать, Моник приступила к работе: принялась срывать старые портьеры и внимательно рассматривать потертые стены. За этим занятием и застала ее Жюли, поспешив на непривычный шум. Пожилая женщина была явно не готова к открывшейся ее глазам картине – это отразилось у нее на лице, когда она вошла. Моник же невозмутимо взглянула на Жюли, а затем продолжила изучать ветхую мебель.

– Что это вы затеяли? – спросила Жюли с тревогой.

Слуги замерли и испуганно переглянулись. Единственной, кого не задела эта фраза, была сама зачинщица перемен. Она снова обернулась, недовольно глянула на притихших помощников и возмущенно подняла бровь.

– Моник, остановитесь, герцог будет в ярости! Он не позволит подобных… вольностей…

Не успев договорить, Жюли побледнела, услышав позади знакомые шаги, но не посмела обернуться, лишь виновато опустила голову. Слуги последовали ее примеру, только Моник продолжала стоять, гордо выпрямившись и блестя глазами. На лице вошедшего мужчины можно было прочесть все его чувства: недовольство, раздражение и даже злость. В ответ на это Моник излучала невозмутимость, счастье и едва уловимое женское кокетство. Мишель замер и вдруг переменился в лице. На мгновение на нем появилась неуверенность, но затем оно стало решительным. Неожиданно герцог увидел ситуацию в новом свете. Огромный зал действительно выглядел ужасно – темная обшарпанная комната. Ее уже давно не ремонтировали и почти не посещали, незаслуженно забросив некогда роскошнейшее помещение для приемов и балов, а ведь тут можно было бы устраивать вечеринки для друзей, которые герцог так любил. И в центре всего этого стояла она, красивая, улыбающаяся, нежная королева, цветок среди сорняков. Мишель действительно не занимался своим домом, довольствуясь несколькими отремонтированными комнатами, и уже давно не тратил денег на остальные, как и его отец, увлекаясь лишь лошадьми. Не зря слуги часто шутили между собой о том, что конюшня герцога – это его за́мок, а за́мок – конюшня. И вдруг Мишель будто бы очнулся ото сна и наконец понял истинное положение вещей.

В зале стало так тихо, что было слышно дыхание взволнованных слуг. Опомнившись, Мишель резко повернулся к испуганной Жюли и спокойным громким голосом произнес:

– Жюли, проследи, чтобы у Моник было все, что нужно для превращения этого зала в лучшее помещение нашего дома. Я имею в виду и деньги тоже.

Услышав это, находившиеся здесь слуги невольно воскликнули:

– О-о-о?!

Это немного смутило Мишеля, и, продолжая сохранять серьезное выражение лица, он поспешил удалиться.

– Что это было? – удивленно спросил один из слуг, не веря своим ушам.

– Это время перемен, не так ли, Моник? – многозначительно обратилась к девушке Жюли, отвечая на вопрос слуги.

Моник хитро улыбнулась и промолчала. Она не собиралась никому ничего объяснять. Кроме того, она продолжала демонстрировать спокойствие, как будто с самого начала была уверена в таком исходе. В глубине же души девушка ликовала.

Этот случай, слух о котором быстро распространился по всему имению, заставил некоторых слуг изменить отношение к новой гостье, а остальных расположил к ней еще больше. Моник же была довольна своими достижениями, ведь кроме всеобщего уважения у нее появилось интересное занятие, которое скрасит долгие холодные дни. Мишель посвящал много времени лошадям, а кроме того, часто ездил по делам в Париж, куда ее с собой не брал.