Читать книгу Хрупкость - Екатерина Люмьер - Страница 5

Вечер для Чарльза, субботний и выходной, после того дня как они сходили с Аньелем в театр, ознаменовался знакомством с тем, о ком он был наслышан, и с тем, кого он вовсе никогда не ожидал встретить. Экипаж забрал его из условленного места и доставил до чужого загородного поместья. Ехать было миль двадцать, а потому дорога не заняла много времени. Экипаж вез его различными улочками, часто петляя, а потом и вовсе свернул в сторону разросшегося леса, и когда из-за деревьев показалась стройная башня и фасад особняка, выступающий из вечерней тьмы и легкой туманной дымки своими горящими окнами, Чарльз осознал, что его ждали. И встречать его вышел сам хозяин дома.

В письме, которое он получил накануне, цель встречи была указана очень расплывчато, и всю дорогу Чарльз гадал, что может за этим стоять. Однако одного взгляда на хозяина дома хватило, чтобы понять, с кем ему предстоит провести этот вечер. Его портреты часто печатали в газетах в связи с театральными премьерами и сводками новостей из деловой хроники. Покинув экипаж, он неловко переступил с ноги на ногу и потом все же сделал шаг вперед, гордо вскинув голову. Перед ним был не кто иной, как Виктор Люмьер.

– Добрый вечер. Я очень рад познакомиться с вами, – сказал он.

– Добрый вечер, – Виктор кивнул, – мистер Гэлбрейт. Я рад, что вы ответили на мое приглашение. Не стойте на пороге, прошу, проходите. – Люмьер пригласил его, сделал знак вознице, чтобы ждал, сколько потребуется, и сам вошел в дом, дождавшись Чарльза. – Полагаю, вы в раздумьях, почему я пригласил вас?

– Честно признаюсь, да. Сомневаюсь, что представляю для вас особенный интерес, – ответил Чарльз, проходя в дом.

– Время ужина. Вы голодны? – Люмьер не стал поощрять мнение юноши.

Гэлбрейт кивнул. Он совершенно не понимал, что происходит, хотя и начинал догадываться, что цель его визита как-то связана с Аньелем.

Виктор повел его за собой в гостиную, где уже был накрыт привычный стол, достаточно богатый на морепродукты и овощи и абсолютно скупой на мясные блюда. Кроме воды и ягодных напитков, в которые не входили вина, ведь алкоголя в этом доме не было, на столе стоял тыквенный сок. Люмьер впервые испробовал его несколько недель назад.

– Пожалуйста, присядьте. Через несколько минут к нам присоединятся. Угощайтесь, мистер Гэлбрейт.

– Благодарю, – ответил Чарльз, садясь за стол. Он действительно сильно проголодался за день и был совсем не против столь своевременного угощения. – Я видел один из ваших балетов и не могу не отметить, что он был прекрасен.

– Спасибо, – просто сказал Люмьер. – Полагаю, что в Гарнье. Пока что они ставятся только там. – Он чуть улыбнулся.

– Да, – кивнул Чарльз, – «Красавица и чудовище». Ничего подобного я в жизни не видел.

– Я рад, что вы нашли мою музыку и хореографию достойными. – Виктор пригубил воды из бокала. – Возможно, будущие постановки вас также немало поразят.

– Я в этом ничуть не сомневаюсь. – Чарльз позволил себе чуть улыбнуться.

Когда Чарльз более или менее справился со своим ужином, в столовую вошел тот, кого ожидали, а именно Венсан. Виктору достаточно просто удалось уговорить его на встречу с юношей, тем более что Люмьер был рядом.

Венсан встал чуть поодаль от Виктора, сохраняя достаточную дистанцию между собой и юным гостем. Держался он немного скованно и напряженно, стараясь избегать прямого зрительного контакта с Чарльзом, но в целом выглядел вполне дружелюбно.

– Раз уж меня вы знаете, мистер Гэлбрейт, позвольте вас познакомить. Маркиз Венсан де ла Круа, отец Аньеля.

Но Чарльзу хватило всего одного взгляда на новоприбывшего, чтобы понять кто он. Аньель был поразительно похож на своего отца.

– Рад встрече, – произнес он, чуть склонив голову.

Венсан кивнул в ответ и бросил на него короткий взгляд, в котором одновременно читались страх и интерес. Виктор кивнул на стул за столом рядом с собой и тихо сказал:

– Садись, Венс. Поговорим, а потом пойдешь отдыхать, если устанешь. – Но потом он повысил голос и сказал уже Чарльзу: – Думаю, вы понимаете, что мы позвали вас для серьезного разговора. Но сперва хотелось бы познакомиться с вами.

– Насколько я понимаю, это как-то связано с моим соседом по комнате, – начал Чарльз, – но я не совсем понимаю, что я сделал не так.

– Не подумайте, что вас пригласили, чтобы отругать за ненадлежащее поведение. – Люмьер усмехнулся. – Это не так. Дело в Аньеле. Но мы бы хотели услышать о вас что-то дельное. Чем занимаетесь, из какой семьи происходите, на кого учитесь и почему именно эта профессия.

– Я занимаюсь британской литературой и хочу зарабатывать себе на кусок хлеба пером и чернилами. – Гэлбрейт улыбнулся. – Родился в Уэльсе и происхожу из самой простой семьи, но ни на что не жалуюсь.

– А чем вы зарабатываете сейчас? – Виктор внимательно смотрел на юношу.

– Я работаю лакеем в клубе, – ничуть не смутился Гэлбрейт.

– Не думайте, что я смею вас оскорбить своим мнением. Я начинал свою карьеру в кордебалете оперного театра в шестнадцать лет. – Люмьер повел бровью, а потом сказал: – Полагаю, вы бы хотели зарабатывать больше?

– А вы готовы предложить мне работу? – с интересом спросил юноша.

– Да, – серьезно ответил он.

Чарльз не верил своим ушам.

– А можно поинтересоваться о ее специфике?

Он посмотрел сначала на Виктора, затем на Венсана, гадая, что услышит в следующий момент.

– По сути, мне от вас нужны четыре письма в месяц. – Люмьер смотрел на него с таким выражением лица, словно бы они договаривались о мирном договоре между странами. – Дело касается Аньеля. Он нездоров, и мы хотели бы знать, что с ним происходит и как он себя ведет.

– Нездоров? – с сомнением переспросил Чарльз. – Я живу с ним месяц, но не заметил ничего подозрительного.

– Мы жили с ним тринадцать лет. – Люмьер поджал губы. – У него есть проблемы психического характера.

– Он, должно быть, вам рассказывал обо мне, – вдруг тихо добавил Венсан. Он по-прежнему избегал прямого зрительного контакта, но теперь казался совершенно спокойным. – Полагаю, он был несколько резок в своих суждениях, не так ли?

Чарльз удивленно посмотрел на него и затем медленно кивнул. Люмьер взял Венсана за руку, накрыв его пальцы второй ладонью.

– Аньель унаследовал болезнь.

– Вы хотите сказать, что он тоже что-то слышит? – уточнил Чарльз.

– Пока еще нет. – Виктор отрицательно покачал головой. – Возможно, это дело времени. Возможно, болезнь примет другой оборот. Но первые симптомы уже есть, уже несколько лет как. Так случилось, что Аньель захотел уехать сюда учиться. Нам пришлось поехать за ним, чтобы наблюдать, но он об этом не знает.

– И я должен держать все в тайне, – догадался Гэлбрейт.

– За тайну вам будут достаточно хорошо платить. От вас требуется только ничего не говорить. Вас никто не призывает лгать.

– Насколько это может быть опасно?

– Что именно, мистер Гэлбрейт?

– Его состояние. – Он с сомнением посмотрел на Венсана. – Вы не выглядите так, будто потеряли рассудок, маркиз.

Венсан опустил глаза и улыбнулся.

– Значит, так он считает.

– Он много что считает, Венс. – Виктор сжал его пальцы. – Насчет меня его мнение еще интереснее. – Люмьер вздохнул, но все-таки ответил: – Мы не можем быть уверены. Есть много различных вариантов, но то, что они есть, уже плохо.

Венсан вздрогнул и посмотрел на Виктора.

– Этот недуг плохо изучен, мистер Гэлбрейт. Но при любом развитии событий он не сулит ничего хорошего. Если он потеряет себя, то может совершить что-то ужасное. И мы не уверены, что сможем это предотвратить, если не будем знать всего.

– А он, как вы понимаете, в первую очередь уехал не ради знаний, а сбежал из семьи.

– Я понимаю, – ответил Чарльз. – В таком случае… это мой долг.

– Почему вы задумались именно о долге, мистер Гэлбрейт? – Виктор прищурился, изучая его взглядом.

– Мы друзья, – просто ответил он.

– Он вам нравится? – Люмьер чуть улыбнулся.

– В нем много интересного.

Чарльз слегка напрягся. Люмьер чуть улыбнулся, изогнув уголок губ, а потом вздохнул, не желая мучить мальчика лишними расспросами, когда ему и так стало все понятно.

– Сто фунтов в месяц за четыре письма каждую субботу вас устроят?

– О, сэр, – выдохнул Чарльз, не веря своим ушам.

– Мы могли бы подписать договор, но, думаю, я могу позволить себе этого избежать. – Люмьер поднялся и подошел к Чарльзу, положив перед ним конверт с авансом на первые два месяца.

– Будьте максимально честны с нами, – попросил Венсан.

Чарльз кивнул, принимая конверт.

– Что он делает, как меняется его настроение, с кем он общается. Нам важно все. Безусловно, сообщать в подробностях с кем он ходит на свидания, проводит ночи или как корпит над учебниками – нет необходимости. – Люмьер задумался, а потом высказал мысль: – Если все последнее будет касаться вас, так будет даже лучше.

Чарльз опешил, не зная, как ответить на такое предложение. Аньель ему безусловно нравился. Он понял это еще при первой встрече. Но неужели это было столь очевидно?

– Мистер Гэлбрейт. У вас есть вопросы? – Люмьер улыбнулся ему.

Тот нахмурился и осторожно спросил:

– Если эта болезнь проявит себя, что станет с Аньелем?

– Все, что угодно. От вспышек гнева до недель в молчании и блуждании в собственных мыслях.

– И ему придется попрощаться со своей мечтой?

– Если нам не придется попрощаться с ним, мистер Гэлбрейт.

Чарльз кивнул и серьезно посмотрел на Виктора.

– Я все понял, сэр.

– Я позвал вас для того, чтобы мы могли это предотвратить.

– Я сделаю все, что в моих силах.

– Спасибо, Чарльз. – Виктор кивнул. – Останетесь на чай? Мой извозчик доставит вас в Кембридж к половине десятого.

Гэлбрейт улыбнулся в ответ. Люмьер распорядился о горячем чае и десерте.

– Не удивляйтесь непривычным блюдам. Моя прислуга вся из Франции.

Чарльз кивнул и украдкой посмотрел на Венсана. Тот все также сидел за столом, но теперь казалось, что он глубоко ушел в свои мысли.

– Все в порядке? – осторожно спросил он Виктора.

Люмьер подошел к Венсану и накрыл его плечи ладонями, а потом тихо спросил:

– Ты устал?

Венсан не ответил, как будто даже не услышав вопрос.

– Это временное явление, – ответил Виктор Чарльзу. Он присел рядом и погладил Венсана по спине. – Так бывает.

– Из рассказов Аньеля я понял, что он ведет себя буйно. – Чарльз вздохнул.

– Венсан? – удивился Виктор. – Совсем нет. – Люмьер покачал головой. – Только когда очень сильно нервничает, но такого я не замечал лет десять.

– А вы давно живете вместе? – поинтересовался юноша. Виктор нравился ему все сильнее.

– Семнадцать лет. Мне было тридцать, когда мы стали жить в Италии.

– Должно быть, вы очень сильный человек.

– Благодарю за мнение. Я рад, что произвожу такое впечатление. – Виктор улыбнулся. – Для вас семнадцать лет – это очень много, почти вся ваша жизнь.

Подали чай и эклеры. Взяв пирожное, Чарльз ненадолго задумался и спросил:

– Когда мне было тринадцать лет, я был на выставке одного художника. Его фамилия была, кажется, Дюплесси. В холле я увидел картину, которая мне очень напомнила о том, что я увидел тогда.

– О, могу познакомить. С художником.

– Правда?

– В себя придёт, так и познакомлю. – Виктор усмехнулся и погладил Венсана по щеке. – Спящая красавица, проснись.

Венсан вздрогнул и непонимающе посмотрел на него. Он выглядел уставшим и несчастным.

– Чарльз, простите, я отлучусь на несколько минут и вернусь к вам. – Виктор поднялся и сказал Венсану: – Пойдем, ты ляжешь отдыхать, а я провожу нашего гостя и вернусь к тебе.

Венсан тяжело поднялся на ноги. Казалось, силы совсем покинули его. Он оперся о плечо Виктора и чуть слышно произнес:

– Рад был познакомиться с вами.

Чарльз улыбнулся ему в ответ и ответил:

– Для меня честь познакомиться с вами, маркиз. Ваши картины чудесны.

Венсан ничего не ответил, но краска выступила на его впалых щеках. Виктор взял Венсана за талию и повёл прочь из столовой, чтобы уложить в постель. Время было хоть и раннее, но в целом уже подходило для того, чтобы лечь спать. Они поднялись на второй этаж в комнату, и Люмьер сказал:

– Он хороший мальчик, как мне кажется. А ты сегодня молодец. Я доволен тем, что ты спустился к ужину.

– Спасибо, – чуть улыбнулся Венсан. – Это было не так страшно, как я себе представлял. Мне кажется, он справится с задачей.

– Я очень на это надеюсь. – Виктор погладил Венсана по волосам. – Он – лучший вариант. А если он сможет сблизиться с Аньелем достаточно, будет только лучше. Ложись, а я скоро приду. Может быть, если у тебя будет достаточно сил, мы займёмся чем-нибудь интересным.

Венсан смущенно улыбнулся и сел на кровать.

– Я постараюсь не уснуть.

Виктор коротко его поцеловал.

– Минут пятнадцать, и я вернусь. Негоже заставлять мальчика ждать.

Венсан согласно кивнул и проводил Виктора взглядом, а Люмьер спустился к Чарльзу и извинился за то, что пришлось его оставить.

– Он в порядке? – поинтересовался Гэлбрейт. Несмотря на скованность, Венсан произвел на него крайне положительное впечатление, и он искренне волновался за него.

– Да, вполне. Просто устал. Полагаю, вы удивлены, что он не такой, как в рассказах Аньеля.

– Признаюсь, я ожидал совсем другого поведения. Получается… Аньель мне лгал.

Виктор присел за стол и налил себе остывший чай.

– Аньель относится к нему предвзято, как обиженный ребёнок. Венсан никогда не был ему отцом в том понимании, в котором должен.

– Он говорил, что маркиз боится его. Это показалось мне странным.

– Не без этого, но с годами подобные проявления стали реже, если не совсем нивелировались. Он долгое время не признавал Аньеля как сына.

Чарльз удивленно посмотрел на Виктора.

– Такое может обидеть любого.

– Если только это делается намеренно и с умыслом. – Виктор опустил глаза и задумался на некоторое время. – На это были свои причины. Сейчас Аньеля стоит бояться из-за резких вспышек гнева. Злоба, которая внутри него, иногда может быть фатальной.

– Он довольно резко отзывался о некоторых профессорах, – задумчиво произнес Гэлбрейт. – Сказал, что заставит их услышать его мнение.

– Одно дело, что он настойчив в своих делах, но другое, если он не оставит камня на камне, если ему что-то не понравится. В последний раз он кричал на нас всех так, что я поймал сердечный приступ. Либо моё сердце столь слабое, либо жестокость Аньеля достаточно ощутима.

Чарльз был поражен.

– Пожалуй, мне есть над чем подумать.

– Он светлый и прекрасный мальчик. Талантливый, даже умеющий чувствовать, что не мало важно. Но болезнь уже берет свое. Ещё не поздно, но может стать в любой момент. Аньель не признает, что он болен, даже если ему все объяснить. Мы не можем помочь ему прямо.

– Значит, я буду очень осторожен в своих высказываниях и суждениях.

– Будь с ним естественным, этого будет достаточно. Ты не должен следить за своими словами или делами, иначе он что-то заподозрит. Чарльз, Аньель дьявольски умен. Он гений. И он болен. – Виктор внимательно на того посмотрел. – В пять лет он научился играть на фортепиано за несколько недель и к восьми годам говорил на итальянском и английском, как на родном языке. Его способности поразительны и, думаю, он будет их использовать сейчас вовсю. – Люмьер сделал паузу и добавил:

– Помоги нам присмотреть за нашим сыном. Благодарность будет своевременной. Если ты займешь его досуг походами в театр, прогулками, ресторанами, чем угодно – напиши мне. Деньги не станут вопросом.

Чарльз кивнул, обдумывая все, что услышал от Виктора.

– Надеюсь, чай и десерт тебе тоже пришлись по душе.

Люмьер поднялся.

– Да, большое вам спасибо.

Чарльз протянул ему руку. Виктор пожал ладонь Чарльза.

– Доброй ночи, мистер Гэлбрейт. – Люмьер кивнул и проводил юношу до подготовленного экипажа.

Путь обратно занял, как показалось Чарльзу, вдвое больше времени. То, что он услышал этим вечером, не на шутку его встревожило. Он знал, что должен помочь Аньелю во что бы то ни стало. Да и разве у него был выбор? Ему оставалось лишь надеяться, что все опасения останутся лишь опасениями.

Следующие три недели пролетели незаметно. Аньель почти не спал и не ел, но это, казалось, совсем не беспокоило его, и он всегда пребывал в приподнятом настроении. Теперь занятия длились с раннего утра и до позднего вечера, и к тому же начались практические семинары. Когда первое разочарование прошло, Аньель понял, что сам процесс учебы его завораживает. В середине октября он впервые присутствовал на операции в анатомическом театре. Это привело его в такой восторг, что после он еще несколько дней по вечерам рассказывал Чарльзу о каждой детали и неточностях, которые заметил. За два месяца он успел освоить всю программу первого курса и, взяв в библиотеке необходимые учебники, самостоятельно принялся изучать новый материал. К тому же он начал отправлять письма ведущим алиенистам Лондона и отчаянно надеялся получить вскоре ответ с предложением о стажировке.

В один вечер, немного устав слушать про части тела и внутренности, Чарльз спросил Аньеля:

– Ты не хотел бы поужинать со мной где-нибудь в ближайшем приличном месте?

– Поужинать? – машинально переспросил Аньель, поднимая голову от учебника.

– Да, поужинать. Я не видел, чтобы ты ел, в последние несколько дней толком. И я хочу тебя пригласить на ужин.

– Хорошо, – задумчиво ответил Аньель. – Ужин звучит как хорошая идея.

– Думаю, ты можешь найти для меня несколько часов и отвлечься от своих книг. – Чарльз закрыл и свой том по английской грамматике и подошёл к Аньелю. – Даю тебе десять минут на сборы.

Де ла Круа снял свой пиджак со спинки стула и накинул на плечи.

– Наверное, я слегка заработался.

Он виновато посмотрел на Гэлбрейта.

– Уже дня три как. – Чарли накинул свое пальто. – Тебе стоит одеться теплее, там холодный ветер и скоро может пойти дождь.

– Никак не привыкну к английской погоде.

Он снял с крючка свое пальто и цилиндр.

– Неужели в Париже намного приятнее? – Чарльз повязал шарф и надел перчатки. – Мы пойдём с тобой в паб, но пойдём не пить, а есть. К тому же сегодня в честь кельтского праздника будет что-то интересное.

– Да, там более мягкий климат, – Аньель последовал примеру Чарльза и взял перчатки.

Они вышли из общежития и направились в сторону главных ворот. Встретив по пути несколько однокурсников и даже профессора, пришлось поздороваться, а потом уже они свернули более безлюдными улицами.

– Я бы хотел сегодня прийти позже отбоя. Может быть, немного навеселе.

– А ты любишь рисковать. – Аньель улыбнулся.

– О, иногда это попросту необходимо! К тому же без риска жизнь окажется совсем скучной, разве не так?

– Совершенно с тобой согласен. Эти два месяца мы жили слишком примерно.

– Это были приятные два месяца. Не думал, что мне будет так комфортно жить с тобой.

Чарльз немного смутился.

– И мне. Надеюсь, я не слишком много говорил про свою учебу.

– Иногда многовато, но мне нравится тебя слушать. Как, надеюсь, тебе нравится слушать меня.

Он поправил очки и улыбнулся в шарф.

– Ты мне нравишься.

– И это взаимно.

Аньель достал из кармана портсигар и предложил Чарльзу закурить. Гэлбрейт принял сигарету и поблагодарил Аньеля.

– Сегодня празднуют Самайн. Ты знаешь об этом празднике? Официально, конечно, его не включают в календарь, но по традиции древних кельтов Ирландии и Шотландии его ещё празднуют.

– Я слышал о нем, но мне всегда было интересно узнать больше.

– Это праздник конца лета, в общем-то Самайн и обозначает сам «конец лета», или теперь так называется ноябрь. Это языческий праздник, когда кельты обращались к духам, проводили обряды в течение семи дней. Три дня до и три дня после тридцать первого октября. Название появилось в ирландской литературе в десятом веке. Примерно шесть веков спустя появилась традиция выпрашивать сладости и одеваться в страшные костюмы, но праздник проводится далеко не повсеместно.

Когда они проходили по тёмной улице, Чарльз подошёл сзади и крепко обнял за талию Аньеля обеими руками и тихо сказал: – Будь осторожен. Вдруг духи захотят украсть такого красивого юношу как ты.

Де ла Круа вздрогнул и рассмеялся.

– Звучит очень интересно.

– Но не так интересно, если ты станешь примером твоего анатомического театра. – Гэлбрейт усмехнулся ему в шею.

– Разве что, если таинственным нападающим будешь ты! – Аньель хихикнул и повернулся к нему лицом. – Но ведь мне с тобой ничто не угрожает?

– Нет, не угрожает. – Чарльз не удержался и прикоснулся к его волосам, отведя кудрявую прядь от лица. – Начинается дождь. Нам стоит поспешить.

Аньель не смог сдержать улыбки и с интересом посмотрел на Чарльза. Они были так близко друг к другу, что он чувствовал его дыхание на своей коже.

– Да, нам нужно поспешить.

Чарльз взял его под локоть и повёл за собой.

– Здесь недалеко.

Интимность момента была разрушена, да и Гэлбрейт знал – не сейчас.

Они дошли до старинного паба, ирландского паба, в котором уже вовсю веселились горожане.

– За своими учебниками я совсем забыл, как звучат живые люди, – заметил Аньель, когда они зашли в помещение.

– Тебе стоит чаще выбираться куда-то. Либо я буду вытаскивать тебя сам, если ты не против.

Они сели за столик и заказали сразу же несколько пинт пива, нарезку, охотничьих колбасок и овощи с огня. Вокруг были люди в костюмах, которые пели старинные песни, похожие на заклинания. В этот вечер Чарльз вновь угощал Аньеля, ведь он его пригласил, и это было, возможно, свидание.

– С тобой куда угодно, – ответил де ла Круа.

И тогда начался их первый заход. Если еда оставалась в течение нескольких часов, то первые две пинты пива они приговорили за двадцать минут. Потом Чарльз заказал ещё, а потом вовсе потянул Аньеля с ним танцевать под средневековую музыку. Они разделись до рубашек и брюк, ведь в пабе было так жарко и много людей. Гэлбрейт увёл его в круг танцующих, который двигался так, словно внутри обычного исландского паба происходил настоящий колдовской праздник.

Аньель чувствовал, как приятно кружится его голова. Они танцевали и смеялись, и на мгновение он почувствовал, что хочет остаться в этом моменте как можно дольше. Де ла Круа посмотрел на соседа и вдруг отметил, как тот красив сегодня. Эта мысль смутила его, а на щеках выступил легкий румянец. Отчего-то он вспомнил свой первый и единственный поцелуй с Виктором и от этих мыслей ему стало жарко. А потом их развели на две разные стороны толпы друг напротив друга. И начался танец. Совсем другой танец, напоминавший по стилю времена Тюдоров, хотя под такую музыку танцевали более спешно, меняли партнёров и смеялись. Много смеялись.

Так прошло несколько часов. Когда они приговорили по шестой пинте и большинство отправились на соседнее кладбище призывать духов, когда в пабе почти никого не осталось и весь праздник высыпал на улицу, они сидели, стараясь отдышаться.

– Это было хорошо.

Чарльз был весь взмокший, но донельзя довольный.

– Это было отлично! – воскликнул Аньель. – Я еще никогда не чувствовал себя так… свободно.

Он широко улыбнулся, глядя на Чарльза.

– Я рад, что тебе так понравилось.

Чарльз глубоко вздохнул, обмахиваясь ладонью. Гэлбрейт повернул голову, смотря на Аньеля.

– Не думал, что ты можешь быть ещё красивее.

Аньель звонко рассмеялся.

– Я весь взмок и, наверное, выгляжу ужасно. А вот ты совершенно очарователен.

Чарльз протянул руку и погладил Аньеля по щеке.

– Ты правда так считаешь?

– Да, – выдохнул он. – Честное слово.

Некоторое время Чарльз сомневался, но потом просто приблизился и поцеловал де ла Круа. На мгновение Аньель опешил, но не отпрянул. В голове промелькнула мысль, что именно так все и должно быть. Однако это был не первый поцелуй для Чарльза, который ничего кроме литературы и языков в юности не видел. Даже несмотря на то, что целовал он не слишком умело, Гэлбрейт делал это с чистым желанием и чувством.

– А ты полон сюрпризов, Чарльз Гэлбрейт, – отстраняясь произнес Аньель.

Чарльз опустил глаза и вздохнул.

– Извини, если что не так. Я тебе и так и эдак намекал последний месяц…

– Моя голова была занята совершенно не тем, – удрученно произнес де ла Круа.

– Да я уж понял. – Чарльз усмехнулся и закурил.

– Но я рад, что ты сделал это. – Аньель наклонил голову и улыбнулся.

– И что ты об этом думаешь? – спросил Чарльз с надеждой в голосе.

Он не ответил, а лишь привлек к себе Гэлбрейта для нового поцелуя. Обняв Аньеля одной рукой за талию, Чарльз с удовольствием ответил на поцелуй, прижав юношу к себе. Они вернулись в общежитие за полночь, а потому пришлось лезть через окно на второй этаж. Пусть это и было опасно, они, сразу же смеясь завалились на кровать.

Аньель закрыл глаза и уткнулся носом в плечо Чарльза. Он готов был уже уснуть, чувствуя, как приятная нега растекается по всему телу, но в следующий момент он услышал нечто, что заставило его резко сесть. Шум, казалось, исходил из угла комнаты и больше всего походил на звук мела, пишущего по доске.

– Что это? – спросил он настороженно.

– А? – удивлённо спросил Чарльз. – Не знаю, не слышу ничего. Спи. – Он погладил Аньеля по волосам. – Мы с тобой слишком пьяны.

– Этот шум, – медленно произнес он, осторожно вставая с кровати. – Я клянусь, что что-то слышал.

– Шум? Может быть, мыши? Я слышал, тут иногда бывают. – Чарльз сел и зажёг лампу.

– Да, наверное, мыши, – гулко отозвался Аньель, возвращаясь в кровать. На душе у него было неспокойно.

– В тебе шесть пинт эля, Аньель, – сказал Чарльз, обнимая его за талию. – Давай спать. Благо, что завтра выходной.

День, когда он должен будет написать Виктору, что произошло этой ночью. Такая малость, но, возможно, важная.

На следующий день Аньель проснулся рано. Чарльз еще спал, а поэтому он постарался подняться как можно тише. Вечерний случай никак не шёл у него из головы. Вероятней всего, его сосед был прав, и это были мыши, но что, если он опять начал слышать что-то? Шум, который он слышал раньше, совсем стих в последние месяцы, и он был готов забыть о нем, как о страшном сне. Старые опасения вновь всколыхнули его душу. Он чувствовал, как сильно забилось его сердце при мысли об этом. Подойдя к умывальнику, Аньель набрал воды и тщательно умылся. Подняв голову, он задумчиво принялся рассматривать свое отражение. Из зеркала на него посмотрело красивое худое лицо, обрамленное рыжими кудрями. В голубых глазах застыло волнение. Аньель провел рукой по щеке, касаясь тонко очерченного носа и линии губ. Его отражение выглядело в точности так, как и всегда.

– Все в порядке, – прошептал Аньель, продолжая смотреть на себя в зеркало. – Со мной все будет в порядке.

Кивнув своему отражению, он вернулся в комнату и проследовал к своему письменному столу. Взяв наугад одну из книг, он раскрыл ее посередине и принялся читать. День предстоял быть долгим.

Чарльз встал около девяти утра в абсолютно разбитом состоянии. Он впервые выпил столько эля в своей жизни. Как и был в рубашке и брюках, он встал с постели и ненароком врезался в стул, стоявший в комнате, когда в глазах потемнело. Без очков было плохо видно, так еще и похмелье ударило в голову. Он все-таки оказался в ванной комнате, переведя дух, смог спустя минут двадцать привести себя в порядок. Лицо выглядело не лучшим образом, а потому он намочил полотенце ледяной водой и стал прикладывать к опухшим местам.

– Доброе утро, – хрипло произнес он, не совладав с голосом. – Ты как?

– Прекрасно, – улыбнулся Аньель, отвлекаясь от учебника. – Я проснулся несколько часов назад и уже почти успел закончить этот том.

Он указал на увесистую книгу, которая лежала перед ним на столе.

– Ты как вообще жив после вчерашнего? Тебя алкоголь не берет? – Чарльз страдальчески лег обратно на постель. – И чуть что ты сразу начинаешь учиться… А как же я? Как же личная жизнь? Сбежал из кровати к своим книгам! – Гэлбрейт тихо усмехнулся, накрывая лицо холодным полотенцем.

– Прости, я подумал, что помешаю тебе. – Де ла Круа виновато улыбнулся. – Наверное, во мне говорит французская кровь, хотя до приезда в Англию я не пробовал даже вина.

– А мне кажется, что я умираю. – Чарльз тяжело вздохнул. – Мне понравилось с тобой спать.

– Вчера было чудесно, – ответил Аньель.

– Ты ни на какие намеки не реагируешь, да? – спустя некоторое время произнес Гэлбрейт.

– Намеки? – удивленно переспросил де ла Круа.

– Тогда я попробую еще раз. Мне понравилось спать с тобой.

– И мне понравилось. Правда.

Чарльз вздохнул ещё раз, а потом все-таки снял с лица полотенце.

– Пойдем завтракать.

Аньель кивнул и закрыл учебник. Он чувствовал, что между ними осталась недосказанность, но не понимал ее причины. Они спустились в столовую, и этот путь Чарльз преодолел только благодаря терпению и паре остановок. Это было нелегко. Когда они добрались до зала, то Гэлбрейт тяжело сел и закрыл лицо руками. Предыдущее веселье стоило ему дорого.

– На тебе совсем лица нет, – обеспокоенно произнес Аньель, осторожно касаясь его руки.

– Ничего, это пройдёт. – Чарльз выглядел так, словно бы его скоро стошнит. – Налей мне воды, пожалуйста.

Аньель поспешно выполнил просьбу.

– Тебе надо поесть. Я что-нибудь принесу.

– Что-нибудь нейтральное. – Чарльзу было совсем плохо, и когда Аньель отошёл, к ним присела девушка, которая погладила бедного будущего писателя по волосам.

– Чарли, отмечать Самайн, напиваясь вусмерть, плохая мысль.

Аньель вернулся через несколько минут с тарелкой овсяной каши и поставил ее перед Чарльзом.

– Прошу прощения, мы с вами не знакомы, – обратился тот к девушке.

– Это единственная девушка в университете, Аньель. – Чарльз пил подсоленную воду. – Это мисс Изабелла де Гау.

– Я учусь на курсе биологической антропологии.

– Мы должны были с вами встречаться, – с сомнением произнес Аньель, пытаясь вспомнить лица своих сокурсников. Он был так увлечен учебой, что даже не удосужился выучить ничьи имена.

– Я вас видела, но вы меня нет. Я сижу за всеми, и меня никогда не спрашивают. Женщинам не дозволено учиться в университетах и получать образование. – Она все ещё гладила Чарли по волосам.

Её длинные волосы были заплетены, а сама де Гау была одета в брюки и рубашку, что для обычного мира было нонсенсом, но учёба в Кембридже предполагала форму.

– Необычный выбор, – произнес Аньель. – Вам нравится учиться?

– Мне нравится. Что именно необычно? Вы так мне и не представились.

– Аньель де ла Круа, прошу прощения.

Он смущенно улыбнулся и убрал упавшую на лоб прядь.

– Здесь нечасто можно встретить леди, – тот окинул взглядом просторную столовую, где в этот час было довольно шумно.

– Рада познакомиться. Чарльз верно сказал, единственная. – Она кивнула. – Возможно, в университетах Англии вовсе. Нам запрещено учиться, но мне дали такую возможность, хотя и ущемили во всех правах. Я даже не могу принимать участие в семинарах.

– Это печально, но вы, должно быть, очень целеустремленная особа.

Аньель обхватил себя руками, чувствуя себя не в своей тарелке.

– О, боже. – Чарльз встал из-за стола и едва ли не выбежал из столовой, заставляя себя добраться до уборной.

– Проследите, чтобы он больше пил подсоленной воды и ел что-то лёгкое.

Аньель кивнул, провожая сочувственным взглядом друга.

– Я слышала, что вы хотите заниматься изучением психики. – Она внимательно смотрела светлыми серыми глазами на Аньеля.

– Это и похвально, и интересно.

– Да, наверное, здесь уже все об этом наслышаны. Я был неосторожен в своих высказываниях в первые недели. Так что, боюсь, здесь я не получу поддержки. Хотя и не теряю надежды.

– Никогда её не теряйте. Мне нравится ваша идея и мысль, и считаю, что нельзя ни одну науку назвать глупостью, просто в ней не разобравшись. – Изабелла улыбнулась. – Помогите Чарли, ему нужно лечь, а я принесу ему суп и овощи.

– Спасибо вам, – Аньель встал. – Был рад познакомиться с вами.

– Я тоже, Аньель, была рада. – Изабелла встала и начала собирать в тарелку более или менее подходящей еды для Гэлбрейта, который смог донести себя обратно до комнаты и уже старался заснуть, чтобы только не было так плохо. Его рвало трижды до воды, а потом Чарльз был готов потерять сознание, но в этот момент его нашёл де ла Круа и отвёл обратно спать.

Пока Чарльз спал, Аньель ласково гладил его по волосам. Он размышлял о прошлом вечере. Их поцелуй был столь внезапен, сколь и приятен для него. Но он не знал, стоит ли предпринимать какие-то шаги.

Де Гау поставила миску с супом на стол, равно как и тарелку с едой.

– Укройте его получше, он замёрзнет, пока будет спать, а лучше его вообще в чистую рубашку переодеть. А под кровать лучше поставить ведро или таз, если есть, если его снова будет рвать.

Де ла Круа кивнул и накинул на плечи Чарльза тяжелое одеяло.

– А вы давно знакомы с ним?

Она достала из шкафа чистую рубашку Чарльза и повесила на спинку стула.

– Со вступительных экзаменов. Ко мне пристали молодые люди, а он защитил меня.

– Узнаю Чарльза. – Аньель взял рубашку и принялся очень осторожно переодевать соседа. Было в этом что-то до боли интимное.

– Он разбил одному нос, а они сломали ему очки. – Она вздохнула и помогла переодеть Чарли и уложить на постель так, чтобы ему не стало хуже.

– Очень достойный поступок.

– Да. Он хороший юноша. Пусть отдыхает, я пойду. Была рада. – Изабелла кивнула и покинула комнату, оставив их вдвоём.

Убедившись, что Чарльз мирно спит, Аньель вернулся к своему столу. По пути из столовой он успел забрать почту и теперь его ждало два новых письма. Одно из них было от бабушки, и он решил прочитать его позже. Другое же письмо было написано незнакомой ему рукой. Быстро распечатав конверт, он пробежался по аккуратным строчкам и не смог сдержать разочарованный вздох. Он почувствовал, как в горле встал ком от обиды и сожаления. Отправителем письма был один из тех врачей, которым он направил прошение о стажировке. В письме содержался вежливый отказ. Для получения этой работы ему не доставало опыта и практических знаний. Мистер Дуайт настоятельно советовал ему повторить свою просьбу через несколько лет. Достав портсигар, де ла Круа закурил и откинулся на спинку стула. Он во что бы то ни стало должен был начать исследования как можно раньше. У него попросту не было нескольких лет.

Так прошло не менее получаса. Аньель еще несколько раз перечитал письмо и, окончательно расстроившись, порвал его на мелкие клочки. Чарльз все еще спал, а поэтому он решил дочитать начатый том и заняться подготовкой к семинару, который должен был пройти в понедельник. Подняв учебник, он не сразу заметил еще один конверт. Удивленно подняв бровь, де ла Круа осторожно взял его в руки. Отправителем был некий Кристиан Мур, но это имя ни о чем не говорило юноше. Распечатывая конверт, он заметил, как сильно дрожат его руки. Аньель сделал глубокий вдох и принялся за чтение. Письмо оказалось длинным и содержало в себе не что иное как предложение работы в роли ассистента. Мистер Мур писал, что практикует в Лондоне и находится в поиске молодых людей, заинтересованных в изучении психических процессов. Он услышал об Аньеле от одного из специалистов и сразу же заинтересовался в его кандидатуре. Он также писал, что на данный момент находится в отъезде и сможет с ним встретиться лишь в середине месяца для обсуждения условий. В конце была приписка, что он обязательно должен уничтожить это письмо после прочтения.

Слезы радости выступили на глазах юноши. Он прижал руку ко рту, чтобы сдержать радостный возглас. Ему очень хотелось разбудить Чарльза, но тот выглядел все еще плохо, и он подумал, что не стоит его тревожить лишний раз.

Чарльз проснулся около семи вечера в намного более приятном состоянии, чем утром. Его организм более или менее пришёл в себя. Он сел на постели и его не стошнило, что было несомненным плюсом. Гэлбрейт тяжело вздохнул и закутался в одеяло – ему было очень и очень холодно. Поняв, что уже вечер субботы и что Аньеля нет в комнате, он потянулся к бумаге и карандашу, чтобы написать письмо мистеру Люмьеру. Он сел как можно более аккуратно и стал писать обо всем, что произошло за неделю. Ровно в восемь часов он спустился и передал письмо через человека, с которым также договорился Виктор. Чарльз выдохнул, что успел написать письмо и не ударил в грязь лицом перед Люмьером, который заплатил ему вперёд.

Гэлбрейт поел и переоделся во что-то более тёплое и сходил в столовую за чаем на ужин и куском хлеба с маслом. Чарльз зарекся когда-нибудь вновь пить таким образом. С Аньелем они пересеклись ближе к десяти – оказалось, де ла Круа ходил в библиотеку. Гэлбрейт же лежал и старался просто отдыхать телом.

– Мне написал один врач, – начал Аньель, когда убедился, что с Чарльзом все в порядке. – Он заинтересовался в тех исследованиях, которые я хочу провести и хочет со мной увидеться в середине месяца.

– Что за врач? – Чарльз лежал с закрытыми глазами. – Это хорошая новость.

– Доктор Кристиан Мур. Это ведь ты принес вчера письмо от него?

Чарльз на минуту задумался.

– Не помню. Может быть, между газет и других писем лежало.

– Я так и подумал. Он написал, что услышал обо мне от одного из специалистов, которым я писал. Правда он не уточнил от кого именно, но разве это имеет значение? Я очень хочу встретиться с ним.

– Встречайся только в людном месте, и скажи, куда идёшь. – Чарльз серьёзно на него посмотрел. – Мы ведь не знаем, добрый ли он человек.

Аньель улыбнулся.

– Ты слишком серьезен. Уверен, он то, что мне нужно. Мне даже кажется, что я читал его монографию когда-то.

– Аньель. Взрослые мужчины не всегда смотрят на юношу, как на собеседника.

Де ла Круа уставился на него с недоумением.

– О чем ты говоришь?

– Если тебя… обидят, а я не буду знать, где тебя искать, будет плохо. – Чарльз не стал углубляться. – Просто скажи мне, куда пойдешь, ладно?

– Хорошо, – кивнул Аньель, – но до этого еще как минимум две недели. Я надеюсь, он не изменит своего мнения на мой счет. Я бы так хотел к декабрю уже начать работать.

Чарльз вздохнул.

– Твои желания и намерения прекрасны. Но тебе не достает терпения.

Гэлбрейт закутался в одеяло плотнее и закрыл глаза.

– Я просто знаю, чего хочу и не намерен терять время зря. Наука не стоит на месте, Чарльз.

– То, чего ты хочешь, можно достичь лишь со временем и трудом. Тебе не стоит гнаться, чтобы сделать это «как можно скорее».

Аньель нахмурился.

– Я совсем не это имел в виду. Чем быстрее я начну заниматься психиатрией, тем скорее смогу принести пользу. Ты знаешь, во Франции с трудом можно достать труды по этой теме.

Чарльз предполагал, что звучал, как кто-то из взрослых, кто когда-то уже говорил подобные слова Аньелю.

– Прости меня за эти слова, но не переоценивай себя в самом начале. Потому что именно из-за этого ты ничего не достигнешь.

– Я не переоцениваю, – упрямо произнес Аньель и его глаза недобро блеснули. – Я начал исследовать эту тему, когда мне было семь лет и все эти годы ждал возможности как-то использовать полученные знания. Я приехал сюда с одной конкретной целью и не отступлюсь от нее.

– Иди за мечтой, но не обольщайся шансами и возможностями. Жизнь жестока. – Чарльз сел на постели, но не стал смотреть на Аньеля. – Мечтай, пока можешь, и иди к своей цели. Но никогда не надейся. Надежда губительна.

– Здесь все против меня! – воскликнул Аньель, вскакивая на ноги. – Я надеялся, что хотя бы ты будешь на моей стороне.

Он бросил на Чарльза разъярённый взгляд и прежде, чем тот успел что-то ответить, быстрым шагом покинул комнату. Ему, определенно, необходимо было подышать свежим воздухом, и де ла Круа совершенно не волновало, что скоро должен был быть отбой. Чарльз только и подумал о том, что Виктор говорил именно об этом. В таком состоянии Гэлбрейт бы за ним не успел. Он тяжело вздохнул и спрятал больное лицо в ладонях.

Аньеля не было всю ночь. Он вернулся лишь поздним утром уставший и мрачный. Не проронив ни слова, он взял с полки том по анатомии и, проследовав к своему столу, принялся за чтение. За все время он даже не взглянул на Чарльза. Тот не задавал лишних вопросов. Он просто молча наблюдал. Это беспокоило, сильно тревожило, и об этом Чарльз должен был доложить, в этом не было сомнений. Каждый в тот день занимался своим делом.

С началом новой недели Аньель, казалось, совсем позабыл о ссоре, случившейся между ним и Гэлбрейтом. Вернувшись с занятий в понедельник, он весело поделился с соседом тем, как прошел семинар. Он пребывал в приподнятом расположении духа и, казалось, ничто не способно это изменить. Чарльз слушал его молча и пил чай, который утащил с обеда в комнату. Песочное печенье и шоколад он ел вприкуску. До того, как пришел Аньель, он читал газету с последними новостями мира искусства и литературы.

– Ты какой-то тихий, – заметил Аньель, подходя к нему. Он сел на край кровати и внимательно посмотрел на Чарльза.

Чарльз пожал плечами и сказал только:

– В театре Ковент-Гардена ставят балет по мотивам книги «Замок в Карпатах», но переработанный по легенде о Владе Дракуле, князе Валахии.

– Звучит очень интересно, – согласился Аньель.

– Там будут петь, танцевать. Уникальные декорации и костюмы. Первая премьера в Лондоне. Наверное, тебе скоро пришлют приглашение.

– Мне? – удивился де ла Круа.

– Балет поставлен композитором и хореографом, который также исполнит на сцене главную партию. – Чарльз протянул ему газету.

– О, – только и выдохнул Аньель пробежавшись глазами по строчкам. – Я не знал, что Виктор в Лондоне.

– Может быть, его пригласила сама королева? Наш балет ни к черту. – Гэлбрейт пожал плечами.

– Он должен был мне об этом написать, – с сожалением вздохнул де ла Круа. – В последнее время я редко получаю от него письма.

– А ты сам ему писал? – как бы невзначай спросил Чарльз.

– Несколько дней или недель назад. Не помню. Я все хотел ему написать, но было столько дел. Но если он в Англии, я должен обязательно тебя с ним познакомить.

– Я был бы рад. Он интересный человек. – Чарльз чуть улыбнулся. – Впрочем, напиши ему сейчас. Вдруг, ты вообще забыл ему отправить письмо. Или оно не дошло.

– Но у меня нет адреса. – Аньель вздохнул. – Хотя я всегда могу написать бабушке. Кстати, она недавно мне написала, но я забыл прочитать.

– Попробуй написать просто в театр, они передадут письмо. И ответь бабушке. Наверное, она ждет твоих слов.

– Да, ты прав. Чтобы я без тебя делал. Ты меня буквально спасаешь.

Чарльз посмотрел на него с сомнением, но все-таки улыбнулся.

– А я пока напишу работу по эпитетам.

Аньель кивнул и сел за свой стол. У Чарльза ушло около полутора часов на исследование заданной темы, но у него из головы все не выходил тот момент, что Люмьер заявил о себе. Стало быть, Виктор захотел, чтобы его официально приняли в Лондоне, в театре для того, чтобы он беспрепятственно и серьезно появлялся в английской столице в любое необходимое время для личных встреч с Аньелем? Умно. Чарльзу нравился характер Люмьера и его методы.

В поместье в двадцати милях от Кембриджа было спокойно. Виктор занимался в танцевальном классе, который сделали на второй день после их переезда. Венсан занимался вместе с ним.

– Чарльз хорошо выполняет свою работу, – начал Люмьер. – Он пишет исправно и достаточно полно.

– Я беспокоюсь за Аньеля, – произнес Венсан, отрабатывая движение.

– Насколько я понимаю, пока ничего из ряда вон выходящего не происходит. Помимо того, что он весь в своих книгах и, как ему показалось, он слышал шорох.

– Все начинается с малого, – уклончиво ответил де ла Круа. – Я проходил через это, Виктор.

Люмьер оперся о станок обеими руками, остановившись.

– Что мы можем сделать? – Он заглянул в лицо Венсана. – Забрать его насильно домой?

Тот мотнул головой, тоже останавливаясь.

– Я боюсь, что с ним происходит что-то, о чем мы не знаем. О чем не знает Чарльз.

– Скажи мне, что мы можем сделать? Пока что я и так сделал все, что мог. Да, может быть, что-то происходит. Но может и не происходить. Я не знаю. – Люмьер тяжело вздохнул.

– Я не знаю. – Маркиз закрыл лицо руками. – Виктор, я просто очень боюсь.

– Я тоже, Венс, я тоже. – Люмьер обнял его за плечи.

Венсан прижался к нему всем телом и тихо всхлипнул. Голос в голове гадко засмеялся. Виктор поцеловал маркиза де ла Круа в лоб и погладил по волосам. Ощущение безысходности в такие моменты затопляло обоих до краев.

Через неделю Аньелю пришло приглашение на двоих в королевский театр Ковент-Гардена и письмо о времени и месте встречи с интригующим доктором Кристианом Муром.