Читать книгу Львиное Сердце - Елена Чутская - Страница 1

Он возвращался. Мелкий дождь моросил целый день, и даже густые кроны вековых деревьев Девонширского леса не могли полностью спрятать одинокого всадника от назойливых капель. Уже наступила осень. Как давно его не было на родной земле! Тем приятнее было сейчас видеть любимые поля и равнины, вдыхать запах прелых листьев и высохшей травы, каждую минуту ощущать состояние беспокойства и ликования: он дома! Хотя до родового замка была ещё неделя пути, но всё равно, Англия уже была его домом.

Но попасть теперь в этот дом было непросто. Уж слишком долго он задержался в пути, в своих бесконечных странствиях, полных опасности. На родине он отсутствовал долго, почти пять лет, его подданные научились уже обходиться и без него. К тому же посланный им три месяца назад гонец, его друг и лекарь, Вильям Брет, обратно не вернулся. В рыбацкой хижине недалеко от Топшема почти месяц он ждал отряда, который должен был сопроводить его в Ноттингем, но отряд так и не пришел. Устав ждать и махнув рукой на все предостережения, о которых в последнем письме увещевала его мать, не страшась ищеек и тайных агентов родного брата, он тронулся в путь.

Он возвращался один. Без многотысячного войска, без свиты, без денег, без гроба Господнего, за которым, дав клятву Священной церкви и Богу, отправился в далёкие земли, оставив трон, Англию и свой народ. В последнем сражении он получил тяжелое ранение, и если бы не самоотверженное ухаживание Вильяма, то и возвращаться было бы некому. Палестина могла стать последним его пристанищем, как для многих рыцарей, которых он повёл в третий крестовый поход. Будь проклят тот день, когда папа Климент воззвал к отмщению и призвал всех рыцарей освободить Иерусалим от неверных, спасти гроб Господень и покорить Палестину! А ему, как благочестивому христианскому королю, довелось принять крест и вести своих отважных воинов в далёкую неизвестную страну. Разве мог он тогда предположить, что всё так закончится? Теперь он был один, и по всему было ясно, что на родине его не ждали. Пройдя через столько испытаний в чужой стране, было бы глупостью умереть от руки предателя на своей земле. Глупостью, неподобающей королю!

Он пробирался ночью. Конь уже не выдерживал длительного перехода, припадал на переднюю правую ногу и тяжело хрипел. Делая длительные остановки, он давал коню отдых, надеясь, что тот не издохнет посредине пути и не оставит его пешим на полдороге. Конечно, можно было сменить коня на первой же деревенской ярмарке, но это было опасно. Он мог привлечь чьё-либо внимание, и тогда его присутствие открылось бы преждевременно. Это не входило в его планы.

В конце третьего дня, он понял, что сбился с пути. Целый день он ехал по лесной тропе, надеясь, что она выведет его на хорошую разъезженную дорогу. Ему нужно было узнать, в каком направлении следовать дальше, встретить хотя бы одного путника. Но никто не попадался ему на тропе, ни одна живая душа не промелькнула в густой чаще. Дождь был последним испытанием на его пути. От сырости опять стала мучить лихорадка и боль от старой раны пронизывала всю левую сторону тела. Хотя доспехи ещё помогали рыцарю держать осанку, но он уже чувствовал приближение той минуты, когда может потерять сознание и просто свалиться с коня на землю. Нужно было поскорее найти более сухое место для ночлега, может быть, большое поваленное дерево или стог сена на равнине. Но те поля, которые попадались ему, были вычищены до последней травинки. Страх перед голодной зимой заставлял крестьян убирать с полей даже жалкие остатки подгнившего сена пригодного для скота. Уже ближе к вечеру, пробираясь охотничьими тропами вдоль ручья, краем глаза он увидел в глубине леса то, что напоминало шалаш или пристанище охотника. Направив туда своего коня, путник думал только об одном: чтобы там никого не оказалось, и он мог спокойно переждать дождь и отдохнуть от длительного путешествия.

Подъехав к шалашу, всадник с большим трудом слез с коня и осмотрелся. Под огромным раскидистым дубом, ветви которого защищали от дождя, он привязал поводья и нежно погладил по загривку верного друга. Тихое ржание было ему ответом. Зажав в руке острый клинок, так, на всякий случай, рыцарь подошёл к шалашу. То, что он услышал, удивило его. Из шалаша сквозь шум дождя доносился плач, а вернее, заунывное завывание, которое сливалось со звуками дождя, и поэтому невозможно было сразу разобрать, кому принадлежал этот плач: или ребенку, или женщине.

Рыцарь в замешательстве остановился у входа в шалаш, потом решительно раздвинул ветки. Плач тут же оборвался, и что-то серое метнулось в дальний угол и тихо там притаилось. Рыцарь подождал, пока его глаза привыкли к темноте, и шагнул вовнутрь, но зацепившись за выступающий корень, не удержал равновесие и повалился на бок. Острая боль пронзила спину. Не сдержавшись, он вскрикнул, дважды упомянув при этом дьявола, и со скрежетом сжал зубы. В углу послышалось сопение и тихий вздох.

– Кто ты? – произнёс рыцарь. – Не бойся меня. Помоги лучше… Ну же, иди сюда…

Из угла на четвереньках приблизилась тень. Это был мальчик, на вид лет семи-восьми. Одежда вся штопанная и в заплатках, но на бродяжку мальчик был не похож. От неожиданного появления чужака ребёнок так сильно напугался, что начал икать.

– Кто ты? – как можно ласковее повторил рыцарь. – Как тебя зовут?

– Р…Р…Роб-бин, – чуть слышно ответил малыш.

– Ты здесь один? Поблизости кто-нибудь есть?

– Н…Нет. Кроме меня никого. А вы кто? – любопытство взяло верх над страхом.

– Я рыцарь. Очень долго странствовал по свету и сейчас направляюсь домой. Я устал, и мне нужен отдых, можно остаться здесь и переночевать? Я не стесню тебя?

Мальчик от удивления раскрыл рот и молча кивнул.

– Дай, я обопрусь о твоё плечо, – попросил странник, – мне нужно сесть. Помоги же…

Ребёнок старался изо всех сил, тянул двумя руками за наплечник, подставлял собственное плечо и всем своим худосочным тельцем упирался в бок, но поднять взрослого мужчину в доспехах было невыносимо трудно. Наконец мальчик выдохся.

– Давай вместе, – предложил рыцарь. Он всадил в землю острый кинжал и, опёрся о рукоятку, небольшого зазора хватило, чтобы ребёнок подлез под бок рыцаря и подставил спину. Тот смог опереться на неё и уже, полулёжа, облокотился о деревянный столб шалаша.

– А что ты здесь делаешь посреди леса, один ночью? – спросил рыцарь, когда восстановил дыхание и облизнул сухие губы.

– Я убежал от отца, – грустно проговорил малыш, вспоминая сегодняшний день.

– Почему? – от усталости рыцарь закрыл глаза.

– Он грозился выпороть меня прутьями, я и убежал. Мой отец гончар, делает горшки и кувшины, чтобы через месяц везти их на ярмарку в Йорк. А маленькая Анет сегодня утром играла с котёнком, задела несколько больших горшков, и они разбились. Отец очень рассердился, и, чтобы не досталось сестрёнке, я сказал, что это моя вина, и потихоньку удрал, пока он ходил за прутьями для порки. Я бежал через лес изо всех сил, пока не нашёл это убежище и не спрятался в нём. Здесь он точно меня не найдёт.

– Ты храбрый, – улыбнулся рыцарь, – спас свою сестрёнку, которая меньше и слабее тебя. Я думаю, что твой отец мог бы гордиться тобой. Ты поступил благородно, Робин, как настоящий рыцарь.

– Нет, господин, я не сделал ничего особенного, просто очень испугался за малышку Анет. Ведь она нечаянно разбила эти горшки. Да, к тому же, после смерти матери она постоянно плакала, а в этот раз смеялась, играя с котёнком, и её смех был таким заразительным, что даже мои братья и сестра улыбались.

– Так у тебя ещё есть братья и сестра?

– Да, господин, нас шестеро, четверо мальчиков и две девочки. Мы живём в небольшом доме в деревне, неподалёку от замка лорда Уэллса Грегари. Я со старшими братьями два раза в неделю хожу в замок работать на овчарне: убираю навоз, кормлю маленьких ягнят… Но, сэр рыцарь, вам кажется плохо, вы совсем меня не слушаете.

Рыцарь медленно открыл глаза, превозмогая жгучую боль в спине и боку.

– Нет, всё хорошо, Робин. Просто я очень устал, и старая рана разболелась не вовремя, – рыцарь говорил чуть слышно, его лоб покрылся маленькими капельками пота, а тело тряслось в лихорадке. – Я тебя внимательно слушаю, продолжай.

– А в прошлом месяце, когда отец взял меня на ярмарку в Эксетер… – у мальчишки развязался язык, но рыцарь его уже не слушал.

Под тихий шум дождя и рассказ ребёнка он проваливался в глубокий колодец сна, и ноющая боль постепенно его отпускала. Ему снились черные стены подземного каземата, глухое бряцание тяжелой цепи и кандалов, крик ночного сторожа и звериный оскал стражников, а ещё полная чаша чистой родниковой воды. Пить…

– Пить, – повторил во сне рыцарь.

Робин потряс его за руку.

– Рыцарь, сэр рыцарь, проснитесь, проснитесь. Вы меня совсем не слушаете.

Он очнулся. Кругом темнота. За те несколько минут покоя и сна, вокруг него уже наступила глубокая ночь. Ужасно хотелось пить, в груди всё горело огнём.

– Всё хорошо, Робин, – язык еле ворочался, ноги стали тяжелыми, правая рука затекла.

– Да нет же, я вижу, что вам очень плохо, – встревоженно проговорил мальчик. Он придвинулся почти вплотную к его лицу. – Если бы вы только смогли сесть в седло, то я бы показал дорогу к замку, а там леди Габриэлла. Она поможет вам. Она всем помогает. Заклинаю вас всеми святыми, сэр рыцарь! Пожалуйста, давайте попробуем, я вас поддержу, – мальчик не на шутку разволновался. Ему понравился незнакомец, его похвала и то уважение, которое он проявил к нему. Мальчику очень хотелось помочь. Его охватывал страх от одной только мысли, что рыцарь может умереть в этом шалаше рядом с ним.

– Ну, пожалуйста, попробуйте встать, – всхлипывал Робин, пытаясь приподнять незнакомца за тяжелые плечи.

– Хорошо, Робин. Я попробую. Ты очень мал, чтобы помочь мне. Давай я сам.

Превозмогая острую боль в боку, и уже ничего не видя перед собой, опираясь на маленькие тщедушные плечи ребёнка, он встал и, шатаясь, вышел из шалаша. Робин не побоялся отвязать огромного коня и подвести его к рыцарю. Собрав последний остаток всех своих сил, тот сел в седло, втянул туда же мальчика, посадив его перед собой, и направил поводья в ту сторону, куда показал Робин.

Ехали они долго, дождь уже кончился. Бледная луна выплывала из-за туч и время от времени освещала убогие лачуги, заброшенные овчарни. Где-то истошно лаяли псы. Где-то рядом было селение, были люди, но вокруг ничего не было видно, густой туман от болот заполнял все впадины, низменности, стелился по тропе, не давал сбиться с пути. Вдруг неподалёку мигнул огонёк. Робин воскликнул:

– Это замок! Уже, совсем рядом, держитесь, сэр рыцарь. Только держитесь…

Подъехав к воротам замка, Робин спрыгнул с коня, упав на землю прямо в лужу, но, даже не заметив этого, подбежал к двери внутри ворот и что есть мочи стал колотить своими кулачками о железную обивку. Через несколько минут голос за воротами грубо спросил: «Кто там и что надо?». Мальчик, видимо, был знаком со сторожем, потому что не испугался, а быстро что-то проговорил, и дверь открылась, а за ней и ворота. Рыцарь въехал во внутренний двор замка. Из-за темноты ничего нельзя было толком увидеть, только было слышно, что где-то в глубине двора залаяла собака и открылась ещё одна дверь, послышались быстрые шаги. Робин встретил двух слуг с криком.

– Скорее, помогите ему слезть с коня! Он сейчас упадёт!

Сказал он это вовремя. Всадник покачнулся и медленно, держась за поводья, наклонился вниз, где его и подхватили слуги. Рыцаря бережно отнесли на кухню, как только его положили на пол возле очага, он потерял сознание.

По лестнице вниз торопливо спустилась хозяйка замка, молодая женщина, с факелом в руке. Стук в ворота и голоса во дворе разбудили не только её, но и немногочисленных слуг, находившихся на своей половине замка. Началась суета. Мужчины разводили огонь в очаге, кухарка ставила большой чан согреть воду, её помощница, дочь, несла чистые простыни и целебные настойки трав. Никто из слуг не задавал лишних вопросов, каждый выполнял свою работу, видимо, к появлению подобных гостей здесь уже привыкли. Робин, увидев хозяйку замка, низко поклонился.

– Миледи, я осмелился привести к вам больного рыцаря. Он нуждается в вашей помощи, а вы очень добры и, наверняка, сможете ему помочь.

Леди Габриэлла присела над гостем. Он был без сознания, и у него начался жар. Девушка сделала слугам знак рукой. Те осторожно принялись снимать рыцарские латы и доспехи.

– А теперь отнесите его наверх в комнату в левой башне. И разведите там огонь в камине.

Когда четверо слуг с большой осторожностью стали поднимать рыцаря по лестнице, леди Габриэлла принялась допрашивать мальчишку.

– Робин, где ты его встретил? – Она очень хорошо знала маленького сорванца и предположила, что тот впутался в какую-нибудь историю.

– Я здесь ни при чём, миледи! Он сам нашёл меня. Я спокойно сидел в шалаше, вдруг входит он …

– Робин, давай отвечай быстрее и без вранья! – строго приказала хозяйка.

– Да я не вру! – обиделся мальчик. – Пожалуйста, верьте мне. Ему нужна ваша помощь, он… он хороший.

– Допустим, что всё так и было, – леди Габриэлла начинала терять терпение, – скажи хотя бы, как его зовут?

Робин помолчал, подумал и ответил.

– Сэр рыцарь.

– Понятно. Не очень-то много ты знаешь о своём хорошем друге. – Девушка вздохнула и направилась вверх по лестнице.

Робин смотрел ей вслед, полуоткрыв рот, и думал: «Как же его зовут?». Внимание мальчика привлёк рыцарский щит и большой меч, оставленный слугами возле очага у стены. Они то и должны открыть имя незнакомца.

Рыцарь лежал без сознания на широкой кровати под башенным черным окном. Леди Габриэлла со служанкой пыталась, как можно осторожнее, снять тонкую кольчугу, плотно облегающую тело больного. Когда на нём осталась лишь нательная рубашка, пропитанная кровью и дождём, женщина осторожно, распорола её на боку, обнажив старую рану. Шрам, протянувшийся от груди до бедра, был воспалён и кровоточил. Леди Габриэлла обтёрла кровь куском материи и наложила повязку, пропитанную бальзамом. Лекарство снимет воспаление и уменьшит жар. Она попробовала рукой лоб мужчины. Он был влажный и горячий. Леди Габриэлла с любопытством рассматривала лицо незнакомца: впалые щеки, широкие скулы, волевой подбородок покрыт седой щетиной, на левом виске едва заметный шрам. Лицо загорелое, обветренное, волосы светлые и прямые немного не доходили до могучих и широких плеч. Видно было, что мужчина обладал недюжинной силой, был сильным и выносливым воином, хотя на вид ему можно было дать и тридцать, и сорок. Но что-то в его лице ей показалось знакомым. Осторожно коснувшись его лба, она убрала мокрые грязные волосы, пригладила щетину, и неожиданно ей припомнился тот день, когда пять лет назад она вместе с отцом и старшими братьями присутствовала на коронации Ричарда, потомка Плантагенетов. На великолепном празднестве в Йорке в честь нового короля был устроен рыцарский турнир. Габриэлла с отцом хоть и сидела на почтительном расстоянии от шатра, где располагался трон, но смогла хорошо разглядеть лицо молодого короля, когда тот проезжал мимо трибун. Это был незаурядный мужчина высокого роста, статен и широк в плечах. Светлые волосы и голубые глаза только дополняли образ истинного короля. Тогда он был красив. Народ любил своего нового короля, крики: «Да здравствует Ричард! Да здравствует король!», неслись со всех сторон, бароны склоняли головы, чернь ликовала.

Теперь же перед ней он лежал больной, в беспамятстве, в горячке. И что-то едва отдаленное напоминало того красавца, который проезжал по главной улице Йорка, приветствуя своих вассалов. В голове Габриэллы закружился рой мыслей: «Неужели это наш король? Но, говорили, что Ричард погиб в Палестине. А если это ложь, и он вернулся? Тогда почему один, без отряда, без своих верных людей? Может все погибли? А отец? Где отец и братья? Да кто же он, наконец!» Её лицо исказилось в болезненной гримасе. Взглядом она обвила комнату, углы пусты, только вязанка дров свалена возле камина. Больше ничего нет, доспехи и его оружие осталось там внизу на кухне.

– Мэри, – обратилась она к служанке, – присмотри тут за гостем, мне нужно отлучиться.

– Да, миледи, – служанка оставила чан с водой и подошла к кровати.

Леди Габриэлла взяла со стены факел и спустилась снова на кухню. Щит лежал на большом дубовом столе, а меч Робин держал уже в руках. Глаза ребёнка светились счастьем, но, увидев хозяйку, он стал пятиться к стене.

– Я только хотел немного подержать его в руках, миледи, он такой тяжелый,– пролепетал малыш.

– Не бойся, Робин. Я не буду тебя ругать. А ты что-нибудь нашёл на рукоятке меча? – девушка говорила тихо и уверенно, ничем не выдавая своего беспокойства.

– Здесь что-то написано, но я не умею читать, миледи. А на щите три льва! Я слышал, что у нашего короля был такой герб!

Девушка наклонилась над щитом. Да, действительно, три льва с разинутыми пастями в прыжке, словно дикие кошки, выпустили когти из пушистых лап. Робин стоял рядом и не дышал.

– Дай мне, – попросила Габриэлла, мальчик двумя руками протянул тяжелый меч.

Она подошла к камину и длинной кочергой разворошила угли, подбросила ещё пару поленьев. Когда же огонь разгорелся, и яркие тени заплясали на каменном полу, девушка стала пристально рассматривать рукоять меча. Возле клейма оружейника обозначилась надпись, всего два слова. Lion-Hearted.

– Львиное Сердце, – чуть слышно прошептали её губы, и выражение лица замерло.

– Львиное Сердце? – повторил эхом Робин. – Король? – этот простой вопрос вернул её из минутного оцепенения. Мальчишка стоял почти рядом и слышал её слова, она не должна быть такой беспечной. Что теперь ему ответить?

– Робин, давай сядем, я должна тебе кое-что сказать.

Мальчик внимательно стал слушать хозяйку. Она продолжала.

– Этот человек очень болен, он сейчас беззащитен, как маленький ребёнок. Ему, действительно, нужна помощь и забота, пока он не выздоровеет. Но ты должен поклясться, что никому и никогда не расскажешь, что встретил его сегодня. Даже братьям и отцу. Этот человек не хочет, чтобы его узнали. Понимаешь меня? Поклянись!

– Чтоб у меня руки отсохли, чтоб в меня молния ударила, чтоб … – затараторил ошеломлённый Робин.

– Робин! – остановила его леди. Просто скажи: Клянусь Богом и Святой Девой Марией.

– Клянусь Богом и Святой Девой Марией, – повторил мальчик. – Но что мне сказать отцу, если тот спросит, где я был целый день и что делал?

– Скажи, что был у меня на овчарне и помогал в конюшне, а я при случае подтвержу твои слова перед отцом. Хорошо?

Мальчик посмотрел на леди, недоумевая, как это сама хозяйка учит его врать?

– Но настоятель местной церкви Жером говорит, что врать и обманывать это грех, – чуть ли не возмущенно выпалил Робин. – Как же быть? – Этот вопрос он задал скорее себе, чем миледи.

– Робин, только мы вдвоём знаем, кто на самом деле этот рыцарь. И если мы никому не будем об этом рассказывать, а сохраним эту тайну во благо нашего короля, то даже небольшая ложь будет выглядеть как верная служба и исполнение долга перед его величеством. Ты всё понял, малыш?

– Да, миледи. Я никому ничего не скажу.

– Ну, вот и хорошо. А теперь отправляйся спать в комнату к конюху, там приготовлено для тебя место.

Мальчик поклонился и исчез за дверью. Леди Габриэлла осталась сидеть на скамье возле очага. В замке было тихо, все слуги спали. Огонь догорал, в комнате с гранитным полом становилось всё холодней. Девушка устало облокотилась рукой о край стола. Впервые за несколько последних лет она не знала, что делать дальше. По всей видимости, нужно было вести себя, как доброжелательная хозяйка, и постараться не обмолвиться об истинном происхождении незваного гостя. Но как много нужно было ей узнать у него о своём отце и братьях! Ведь они ушли за ним, оставив всё: землю, владения, своих крестьян, замок и её! Самое главное, они оставили её одну. Конечно, рядом был дядя, Джо Грегари, который поклялся беречь Габриэллу, как родную дочь. Но его скверный, жадный характер проявился сразу же в первый день, когда она осталась одна. Всё, что он хотел, это поскорее объявить себя опекуном всего состояния брата, захватить замок и земли, а любимую племянницу отправить навечно в монастырь при Пертском аббатстве.

Ей шел уже двадцать шестой год. Претендентов на её руку не было, и ей суждено было остаться старой девой. Защитников со стороны она не ждала, а могла полагаться только на свою природную хитрость и вечное терпение. За долгие годы ожидания своих родных она из глупой и доверчивой девушки превратилась в умную и расчётливую женщину, которая могла ради намеченной цели пожертвовать всем, что у неё осталось. А осталось у неё совсем немного.

За воспоминаниями она не заметила, как погас очаг, огонь в лампадах догорел, и в комнате стало жутко холодно. Девушка поднялась, взяла щит и меч короля и отправилась наверх в башню. Ричард лежал всё в том же положении, вытянув руки вдоль тела и запрокинув голову высоко на подушку, без сознания. Габриэлла отправила служанку спать, подошла к изголовью больного и положила руку на его лоб.

– Хвала Всевышнему, жар начал утихать. Может к утру он очнётся…

Грудь короля, словно кузнечные меха, тяжело поднималась и спадала, издавая при этом чуть слышное дыхание и прерывистый свист. Он спокойно спал. Леди Габриэлла присела на край кровати у самых ног больного и спиной облокотилась о каменную стену. Она сидела и смотрела на изможденное лицо короля. Всполохи от огня догорающего камина отбрасывали оранжевые тени на стены, на потолок, на его лицо. Воспоминая вихрем стали проноситься в её голове. Когда-то о ней заботился отец, он заменил ей мать, которая умерла сразу же после родов, даже не увидев свою дочурку, затем она сама стала узнавать таинство жизни и размеры бытия, и очень многое ей не нравилось, и было чуждо той нежной и любящей душе, взлелеянной отцом. Невозможно было переносить столько лет в измученной душе горечь разлуки, а может быть и утраты. Тяжело, как тяжело было у неё на душе, но об этом никто не знал! Уткнувшись лицом в тёплую овечью шкуру, она тихо заплакала. Но через некоторое время плач прекратился, а молодая женщина успокоилась, забывшись в тихом сне.

Во всём замке не спали, быть может, только двое. Старый подслеповатый сторож возле главных ворот прятался под каменным сводом от моросящего дождя, а к его ногам прижимался и дрожал верный вислоухий пёс. И маленький мальчик, который всё время ворочался под жаркой овчиной на колючем тюфяке, набитый соломой, под боком у главного конюха, пока тот не отвесил сорванцу звонкую оплеуху и не пригрозил отправить спать во двор к овцам. Робин затих, перевернулся на бок и не дышал. Но сон никак не шёл к нему. Каким-то едва уловимым чутьём он осознал сегодня, что эта встреча в шалаше станет для него чуть ли не роковым событием, которое изменить всю его жизнь. Рыцарский конь, длинный меч, сверкающие доспехи грезились мальчишке всю ночь до самого утра, и он нисколько не боялся, как и подобает бесстрашному рыцарю, этого таинственного и неизведанного. Он был готов встретить свою новую судьбу с открытым забралом и копьём наперевес.