Читать книгу Львиное Сердце - Елена Чутская - Страница 7

Вечером в пустой молитвенной келье собора архиепископ ждал появления её светлости герцогини. После утренней мессы и беседы с сэром Уостером он очень устал и чувствовал боль во всём теле. Не помогало даже лекарство горбуна в тёмной маленькой склянке, которое было уже почти всё выпито, и на дне оставалось несколько капель. Мэтр Доне опрокинул её над золотой чашей. Дождался, пока из склянки вытечет всё до последней капли, разбавил лекарство чистой водой из кувшина и быстро выпил одним залпом. При этом он сильно поморщился, скривился, как будто ему пришлось проглотить огромную болотную жабу, и дважды крякнул, пытаясь освободить горло от вязкой, липкой жидкости. Затем махнул рукой, перекрестился, и быстро налил всё в ту же золотую чашу, но уже из другого кувшина вина, и выпил. Видно от старости уже никакое лекарство ему не помогало. Он тяжело вздохнул и принялся шептать молитву. Одинокая свеча перед маленькой статуей Святой Девы Марии освещала полумрак наступившего вечера. Лёгкие тени плясали на стене, и за дверью слышалось тихое пение и звуки органа. Шла вечерняя месса.

Боль немного отпустила, и священник незаметно задремал. Разбудил его тихий стук в дверь. Мэтр Доне вздрогнул, еще больше укутался в меховую накидку и проговорил.

– Войдите.

В комнату вошла женщина, которая явно хотела остаться для случайных глаз неузнанной, хотя к вечерней мессе собралось не очень много горожан. Она была одета скромно, повседневно. На голове была черная ажурная накидка, которая закрывала всё её лицо и доходила почти до пола.

– Герцогиня? – священник уже плохо видел, и при тусклом мерцании свечи не мог разобрать, та ли пожаловала к нему гостья или нет.

– Ваше высокопреосвященство, простите меня за опоздание, но я никак не могла незаметно уйти из дворца, и только под предлогом вечерней мессы мне удалось прийти к вам.

Леди Изабелла смиренно опустилась пред священником на колени и поцеловала протянутую руку.

– Ничего страшного, ваша светлость, я не очень долго вас ждал, даже, если позволите, немного вздремнул по-стариковски. Не в моём уже возрасте мчаться на вечерние свидания с прекрасными дамами, миледи. – Он тихонько засмеялся, и от этого добродушного смеха леди Изабелла немного успокоилась.

– Ну, так зачем вам понадобилось тайно со мной встретиться? Вы очень рискуете, миледи. А если герцог заподозрит вас в какой-нибудь измене, или на вас донесут его вездесущие людишки с омерзительным прошлым, которых он нанимает для слежки. Как вы потом будете объяснять весь этот…, – он не мог подобрать нужного слова, – маскарад?

Герцогиня ничего не ответила, она тихо зарыдала, опустив голову на руки.

– Ну, вот только этого мне ещё недоставало, – архиепископ заволновался. – Поверьте, леди Изабелла, я не хотел вас расстроить. Ну, простите меня, старика, сказал глупость и не подумал. С женщинами всегда так сложно, а я не знаток ваших премудростей. Ну, прошу вас, перестаньте, успокойтесь. Выпейте воды.

Из своего кресла он дотянулся до кувшина, налил воды и подал чашу герцогине. Та, не переставая рыдать, приняла предложенную священником чашу, и выпила воду маленькими глотками. Архиепископ ждал, пока женщина полностью успокоится и сможет говорить, потом спросил снова, но уже более сдержанно.

– Леди Изабелла, чем я могу вам помочь?

Герцогиня тяжело вздохнула, сцепила впереди руки в нервном припадке и тихо произнесла.

– Я прошу вас, ваше высокопреосвященство, отговорить его светлость, герцога Джона, от короны Англии.

Архиепископ приоткрыл рот и замер с немым вопросом на лице.

– Герцогиня!

– Прошу вас, если можно, не спрашивайте меня ни о чём. Это так унизительно для женщины моего положения рассказывать вам про все те вздорные дрязги, которые возникнут у меня и моего мужа, если он всё-таки добьется своего и станет королем Англии. Мне неловко.

– Какой вздор вы мне здесь несёте, миледи! – чуть ли не вскричал архиепископ, но вспомнив, что за дверью комнаты идёт месса, перевел крик на шёпот. – Какие у вас могут быть тайны от священника, да ещё от архиепископа Святой Церкви. Я напомню вам, что все члены королевской семьи, а именно таковой является ваша семья, должны исповедоваться и при необходимости доверять свои тайны только мне, леди Изабелла!

– О, прошу вас, мэтр Доне. Я прекрасно помню, что вы мой духовный отец. Но даже вам я не могу доверить то, что меня так мучает последнее время. У меня не хватает смелости, ваше высокопреосвященство.

Священник немного подумал и заговорил очень мягко и сдержанно, пытаясь проявить всё своё обаяние и расположить несчастную женщину на более доверительную беседу.

– Миледи, я уже так много прожил на этом свете, что, наверное, меня ничто не сможет удивить или расстроить. Но признаюсь вам, женщины меня удивляли всегда, даже такие, которых я знаю, так мне, во всяком случае, кажется, как самого себя. Вот взять хотя бы вас, миледи. Вы по существу добрая, заботливая жена, вы умеете предугадывать любое, даже самое тайное желание вашего мужа и всегда стараетесь исполнить его. Правда, герцог бывает иногда груб и невнимателен к вам…

– Иногда? – Леди Изабелла чуть не задохнулась от возмущения. – Он всегда груб и невнимателен, ваше высокопреосвященство, если вы уже успели заметить. Но на виду своих придворных и при вас он ведёт себя более чем достойно, но если мы остаёмся наедине, мой муж старается не замечать меня. Я противна ему! – и герцогиня снова разрыдалась, закрыв лицо руками.

– На то вы, миледи, и давали клятву перед алтарем Святой Церкви и обещали всегда и во всём быть послушной вашему избраннику. Разве не так?

Священник тихо гладил голову плачущей женщины, пытаясь её успокоить. Он устал от сегодняшнего дня и ещё больше устал от этого свидания. Самое нелепое, о чём он думал в этот момент, так это то, что придётся рассказывать герцогу, когда тот узнает о посещении собора герцогиней, а он обязательно узнает, в этом старый священник даже и не сомневался. Но нужно было заканчивать затянувшуюся аудиенцию. И архиепископ уже было собрался попрощаться с миледи, когда леди Изабелла произнесла.

– Но самое ужасное, ваше высокопреосвященство, что у меня нет детей.

– На то воля Божья, – мэтр Доне перекрестился и спокойно вздохнул.

– Но если герцог станет королём Англии, то ему будет нужен наследник. Он возьмёт в жёны другую женщину, а что будет со мной? – Леди Изабелла уже не рыдала, она успокоилась и ждала своего приговора.

Архиепископ задумался. Какой простой выход из создавшегося положения внезапно открыла для него эта, как он считал, глупая женщина. Конечно, она и не догадывалась, как помогла ему. Герцогиня думала, прежде всего, только о своей безопасности и устроенной жизни, которой она может лишиться. Всё складывалось как нельзя кстати. Он налил в чашу немного вина и, забыв предложить сначала даме, осушил её одним глотком. Сон куда-то улетучился, и священник почувствовал даже прилив новых сил. Он заботливо посмотрел на герцогиню, которая молча ждала его ответа, и закончил аудиенцию.

– Не беспокойтесь, ваша светлость, Святая Церковь и я не допустим этого никогда. А теперь прошу, пока вас не хватились в замке, отправляйтесь домой и ни о чём не беспокойтесь.

– Как это не беспокойтесь, ваше высокопреосвященство? Герцог почти каждый день упрекает меня бездетностью и грозит найти мне достойную замену. Он даже стал ухаживать за одной придворной дамой из моей свиты. Это на глазах всего двора! Он унижает меня при всех. Я не могу больше так жить. А вы говорите мне о спокойствии!

Эта была лишь малая часть той правды, которую при дворе знали уже все. Его светлость, герцог Джон Уэльский, волочился за каждой хорошенькой девушкой из окружения своей жены. Лорды и бороны опасались не только за своих жён, но и за дочерей. Никто не смел отказать будущему королю Англии в желании затащить в свою постель понравившуюся ему женщину. За спиной леди Изабеллы шептались все приближенные ко двору. Некоторые смеялись над ней, злословили, но находились и такие, которые жалели несчастную женщину, сказать же в лицо герцогине об изменах её супруга не решался никто.

– Ну что ж, если всё обстоит так, как вы мне рассказали, то я завтра же поговорю с его высочеством, герцогом Джоном Уэльским, и пригрожу отлучить его от Святой Церкви. Посмотрим, как он сможет мне возразить. Ну, а теперь, миледи, уже поздно, да и месса давно закончилась, ступайте домой.

В дверь постучали, затем чуть-чуть приоткрыли. Хорошенькая белокурая головка заглянула в келью и шёпотом произнесла.

– Извините меня, миледи, нам нужно идти. Уже очень поздно.

– Кто это с вами? – Мэтр Доне пытался рассмотреть лицо появившийся женщины.

– Это моя придворная дама, леди Розамунда. Она очень верна мне. И если нужно будет быстро встретиться со мной или передать какое-нибудь послание, то она выполнит всё, что от неё потребуется.

– Ну что ж, очень хорошо, что вы не одна. Я дам вам в сопровождение одного монаха, и не возражайте. Он умеет держать язык за зубами, у него его вообще нет. Так мне будет спокойней. На улицах Йорка стало неспокойно последнее время. Ну, да ладно, поторопитесь, да хранит вас Бог, миледи!

Священник перекрестил её. Леди Изабелла поцеловала на прощание протянутую руку. И накинув на голову вуаль, быстро вышла из комнаты. У дверей собора женщин уже ждал угрюмый монах в черном балахоне и с большим капюшоном на голове, который почти полностью закрывал его лицо. Женщины плечами прижались друг к другу и быстрым шагом последовали за монахом по пустынным улицам города.

Мэтр Доне приказал подготовить для него повозку и отправился в Ноттингемское аббатство. Дорога ему была уже хорошо знакома, и прекрасные лошади, запряженные в повозку священника, были послушны и не доставляли ему много лишних усилий. К тому же ехал он не один. Архиепископ всегда брал возницей своего ученика, в прошлом беглого крестьянина из поместья Ланкастеров, уже немолодого, но достаточно сильного и смелого мужчину. Звали его просто, Большой Вилли. Ему было уже тридцать шесть лет, но покидать аббатство он не собирался. Ученик верно и преданно служил своему господину на протяжении десяти лет, и не мог представить другой жизни вне стен святого монастыря.

Они ехали молча, впрочем, как всегда. Никто не задавал лишних вопросов, не искал тем для разговоров. Большой Вилли сразу приметил, что учитель его устал, осунулся, под глазами залегли тёмные тени. Видно богослужение в Йорке не пошло старику на пользу. Ученик заботливо посадил архиепископа в крытую повозку, укутал больные ноги теплой овчиной, с боков обложил мягкими подушками. Уже совсем стемнело, и путь был неблизкий, но лошади уверено неслись по накатанной дороге при свете одинокой луны, а возница легко управлялся с резвыми скакунами, время от времени прокручивая в воздухе овальную петлю и очень бережно опуская кнут на крупы лошадей.

Было уже далеко за полночь, когда повозка священника подъехала к высоким воротам Ноттингемского аббатства. Громкий стук и крики монахов разбудили задремавшего от долгой дороги и равномерного покачивания мэтра Доне. Он недовольно проснулся, кряхтя, вылез из повозки и попытался разогнуть затёкшую от длительной поездки спину. Его встречали два монаха, одетые в белые рясы.

– Мы уже думали, что вы приедете завтра, ваше высокопреосвященство, – сказал один.

– Поэтому поспешили закрыть главные ворота аббатства после приезда леди Габриэллы Грегари, – поспешил добавить другой.

Мэтр Доне нечаянно вздрогнул, услышав это имя, и подумал, что ослышался.

– Кого? – переспросил он.

– Леди Грегари, племянницы сэра Джо Грегари, – улыбаясь и кланяясь, пояснил первый монах.

Но видимо это пояснение произвело на мэтра Доне еще большее впечатление, и остатки его сна мгновенно улетучились. Монахи, видя, что с архиепископом происходит что-то неладное, поспешили удалиться, но священник остановил их.

– А сэр Грегари вернулся из Йорка?

– Нет, ваше высокопреосвященство, он остался при дворе у герцога и прислал своего слугу передать, что задержится там до дня Святого Мартина.

– А где сейчас леди Грегари?

– Она ждет вас в малом зале, возле вашей кельи.

– Хорошо, – чуть слышно сказал мэтр Доне и добавил. – Предупредите леди Грегари, что я уже приехал и приму её.

Монахи поклонились и чуть ли не бегом поспешили исполнить приказание. Архиепископ медленно, с трудом поднимался по каменным ступеням винтовой внутренней лестницы, по которой можно было быстро и незаметно попасть в любую келью или комнату аббатства. Об этой лестнице знали немногие. Она заменяла священнику бесконечные коридоры и переходы, а также другие лестницы, которых в аббатстве было бесчисленное множество. Когда ему уже стало тяжело передвигаться по всем этим коридорам и лестницам, он попросил одного умельца из Йоркшира построить для него что-нибудь подходящее, без лишних усилий. И тот сумел угодить архиепископу, построив новую большую лестницу и прорубив по ней новые двери на все этажи.

Но уже и на этой лестнице последние ступени давались мэтру Доне с большим трудом. Он поднимался медленно, не торопясь, выгадывая тем самым время хоть немного подумать и собраться с мыслями перед встречей с Габриэллой Грегари. Его мучил один вопрос. Зачем она приехала сюда? Ведь она знала, что её дядя уже долгое время находится в аббатстве возле архиепископа, и пытается всячески выманить свою племянницу из замка, чтобы упрятать в монастырь. А теперь она сама норовит попасть в эту ловушку. И потом, если подтвердятся его догадки о короле, то герцог быстро узнает, какую опасность несёт с собой эта женщина, и тоже попытается заманить её в ловушку, но уже в свою, а из неё леди Габриэлла может живой и не выбраться. Как же ему поступить с ней? Если король на её стороне, то конечно, лучше стать ей другом, а если всё-таки король мёртв то, как преподнести герцогу её визит? Тем более что его светлость хотел видеть её на своём балу и как можно быстрее. Но времени для размышлений уже не оставалось. Он остановился перед небольшой дубовой дверью, повернул ключ в замке и, тяжело дыша, тихо вошёл в небольшую комнату.

Горел камин. Возле него в глубоком кресле сидела молодая женщина и печально смотрела на танцующий огонь. Везде горели яркие факелы, отбрасывая замысловатые тени на каменные стены небольшой кельи. От легкого шума и едва ощутимого дуновения сквозняка женщина резко встала и отпрянула в дальний угол. Она держала руку на поясе, и архиепископ невольно улыбнулся: за поясом, наверняка, таился небольшой кинжал. Старику стало неудобно, что своим появлением он напугал молодую женщину и поспешил извиниться.

– Простите меня, леди Габриэлла. Я невольно напугал вас. Не бойтесь, я не причиню вам вреда.

Габриэлла опустила руку и поклонилась.

– Это я должна просить у вас прощение, ваше высокопреосвященство. Мой поздний визит, наверное, очень удивил вас. Да и вы, должно быть, устали после такого трудного дня и поездки. Поэтому я совершенно не настаиваю на спешной аудиенции, и если вы скажите, что примите меня хотя бы завтра, то я с глубоким почтением буду ждать назначенного времени, ваше высокопреосвященство. – Габриэлла низко поклонилась.

Священник был изумлён.

– Я очень много слышал о вас, миледи. Конечно, ваш дядя, Джо Грегари, не мог рассказать о вас ничего хорошего, я не стану от вас это скрывать. Но с первой же минуты разговора с вами, я понял, что вы очень интересная особа. Совсем непохожая на ваших сестер из рода Евы. – Он прошёл к камину, грузно опустился в своё кресло, на котором минуту назад сидела Габриэлла. – Если позволите, я сяду на своё место, а вы обязательно присаживайтесь на вот этот стул, – и священник указал Габриэлле на очень маленький византийский стул с красной подушкой. – Я думаю, вам будет на нём удобнее, чем мне.

– Благодарю вас, ваше высокопреосвященство. Вы очень добры, – Габриэлла подобрала широкую юбку и присела на низкий стул.

– Я не буду откладывать встречу на завтра, миледи. Сегодняшняя ночь и так уже почти скоро закончится. Я немного вздремнул в дороге, а уже через три часа запоёт первый петух на аббатских насестах. Но вы меня очень заинтересовали своим появлением здесь, и я хочу узнать, что вас заставило изменить своё решение, и явиться в Ноттингемское аббатство.

Габриэлла немного подумала и со смиренным видом ответила.

– Ваше высокопреосвященство, я направляюсь в Пертский монастырь по приглашению своей дальней родственницы и хотела проведать своего дядюшку. Мне передали, что он очень болен и ждёт меня. По велению Святой Девы Марии и своего сердца я приехала к вам, дабы удостовериться, что дядя жив и здоров. И если это так, то я отправлюсь дальше в Перт. Но ещё не знаю, насколько я, возможно, там задержусь, и вернусь ли обратно в замок.

– Дитя моё, – воскликнул мэтр Доне, – неужели вы решились посвятить свою жизнь самому святому на этой земле, служению Святой Матери Церкви?

– Нет, ваше высокопреосвященство, я хочу посвятить свою оставшуюся жизнь служению Богу и Святой Деве Марии, – немного уточнила Габриэлла.

Архиепископ осёкся. Он внимательно посмотрел на женщину, пытаясь проникнуть в её самые заветные мысли. Что-то в разговоре ускользало от него. Он никак не мог понять, когда женщина говорила правду, а когда смеялась над ним. Он чувствовал это, хотя по её холодным, как зимний океан, глазам нельзя было ничего уловить. Уже очень давно у него не было такого интересного и опасного собеседника. Все эти священники, лорды и даже сам герцог были ему неинтересны. И порой он даже мог предугадать наперёд, какой ответ будет произнесен, и чем закончится любой разговор. Но сейчас было совсем не так, как он хотел. Новая собеседница старалась сама угадать его вопрос и опередить ответ. Ему нужно направить разговор в другое русло.

– Наш герцог Джон Уэльский оказал вам высокое почтение, миледи, пригласил во дворец на бал. Он состоится, кажется, через несколько дней. Вы ведь не откажите его светлости посетить его дворец?

Габриэлла не удивилась.

– Даже и не знаю, ваше высокопреосвященство. В праве ли я развлекаться на балах герцога, когда меня ждёт сутана монахини? Вы как думаете?

Опять осечка. Как она умело переводит ответ в новый вопрос! Какое наказание для сэра Грегари иметь такую племянницу. Думая об этом, священник невольно тихо засмеялся. Габриэлла удивленно подняла брови и вопросительно посмотрела на архиепископа. Тот понял, что своим смехом ответил на очень серьёзный вопрос, и резко оборвал смех.

– Я думал о вашем дядюшке, миледи, – сказал мэтр Доне, почти извиняясь, – он очень огорчится, когда узнает, что так и не смог повидать вас.

Габриэлла удивилась ещё больше.

– Он умер? – её голос был наполнен тревогой и горечью.

Тут уже мэтр Доне не выдержал и расхохотался во всё горло. Он смеялся долго, до слёз и колик в животе. Давно его так не веселили. Он даже не мог вспомнить, когда так смеялся в последний раз. Немного успокоившись и промокнув слезы возле глаз, священник попросил.

– Милое дитя, налейте мне, пожалуйста, из того кувшина немного воды.

Габриэлла встала, подошла к небольшому столику возле стены, налила в чашу воды и подала её архиепископу. Тот выпил и, улыбаясь, пригласил Габриэллу снова присесть на её место.

Она была немного удивлена поведением архиепископа, самого грозного из всех священников английской церкви. Габриэлла не могла понять, что заставило его так рассмеяться. Она стала нервничать, крепко сжимать руки, стараясь не показывать своего замешательства перед архиепископом, иначе он сможет просто уничтожить её. Но священник не хотел продолжать этот турнир хитрости и острословия. Он спокойно облокотился на спинку кресла и продолжил разговор.

– Ваш дядя, миледи, не умер, нет. Наверное, в глубине души вы очень сожалеете об этом, но это так. Он жив и здоров, и будет скоро веселиться на балу у герцога. Представляю, в каком он будет бешенстве, когда узнает, что не смог свидеться с вами. Ведь единственным его желанием последнее время было только то, чтобы увидеть вас в стенах этого аббатства и поскорее заточить вас в каком-нибудь монастыре с моего согласия, разумеется. Но я не хочу вредить вам. Я вижу, что вы не похожи на других женщин, и не могу вам сейчас определенно сказать, будет ли для вас подходящим такое место, как монастырь при Пертском аббатстве. Может вам стоит попробовать себя на другом поприще. Допустим, приближенная дама герцогини, или нет! Советник короля!

От упоминания короля Габриэлла невольно вздрогнула. «Вот ты и раскрыла себя, милочка. Очень хорошо.» – подумал мэтр Доне, не показывая виду, что одержал победу в этом турнире над своей собеседницей. Но Габриэлла только передёрнула плечами и удивленно спросила.

– А разве есть такая должность при короле? Или герцог назначит новые должности своим лордам, когда взойдет на трон?

– Герцог? – настала очередь удивляться архиепископу. – Почему герцог?

– Конечно же, герцог, ваше высокопреосвященство. А о каком короле вы могли ещё подумать?

Мэтр Доне начал уставать от этих бессмысленных споров и хитроумных сплетений. Почему не задать ей вопрос прямо или сказать то, что её явно должно заинтересовать.

– Миледи, – голос его был еле слышен, – герцог послал своего преданного слугу, сэра Уостера, к вам в замок Грегари с приглашением на бал, который он даёт послезавтра в своём дворце, в Йорке. Сэр Уостер уже добрался до вашего замка сегодня вечером.

– Как жаль, что он проделал такой путь напрасно, ведь он никого не найдёт в замке Грегари. И странно, что мы разминулись с ним. Я ехала по большой Девонширской дороге и никого не встретила на этом пути. Разве, что оборванные крестьяне, бродячие артисты и двое всадников в одежде крестоносцев ордена…. Нет, не могу вспомнить, к какому ордену они принадлежали. Всадники так быстро проскакали мимо моей повозки, что чуть не перевернули её, и я не успела хорошенько разглядеть их щиты.

– Они принадлежат к храмовникам Йоркширского ордена, миледи, – мэтр Доне отлично понял, что Габриэлла успела очень хорошо разглядеть гербы на щитах, но ничего не сказал. – И могу вас заверить, что это самый преданный королю орден до последнего рыцаря.

– Королю или герцогу, ваше высокопреосвященство? – опять уточнила Габриэлла.

– Королю, – тихо произнёс мэтр Доне. Женщина явно не понимала его намёков, или упорно не хотела понять их. « Да, тяжеловато мне будет добиться расположения этой упрямой девчонки», – подумал священник.

За дверью кельи послышался легкий стук.

– Войди, Мариньи, – позвал мэтр Доне.

И тут же дверь отворилась. В комнату вошёл человек невысокого роста с густой копной черных волос и короткой волнистой бородой. Одет он был в широкий восточный халат, а на голове у него возвышался ночной белый колпак. Чёрный огарок свечи дрожал в зажатом кулаке. Он спокойно подошел к креслу священника, отвесил неказистый поклон Габриэлле и преспокойно уставился на мэтра Доне. Тот молчал.

– Ну, спрашиваю я вас, Донециас, что это такое?

– А что такое? – священник изобразил удивление и попытался даже осмотреться вокруг себя, ища глазами то, что вызвало у вошедшего такой вопрос.

– Вы опять дурачите меня, Донециас. Я спрашиваю, на что это похоже, Святая Матерь Божья! – Мариньи почти кричал. – Скоро уже рассвет, а вы ещё не ложились, а завтра, то есть уже сегодня, вам надобно будет встречать посла от папы и подготовить переписку к отправке в Рим. Сколько дел для больного, глупого старика. А вам, уважаемая леди, – набросился он на Габриэллу, – должно быть стыдно, утомлять поздними визитами архиепископа английской церкви!

– Но, я…

Смущенную Габриэллу перебил мэтр Доне.

– Простите, миледи, за столь нелепое появление моего самого близкого друга…

– И личного лекаря! – спешно добавил Мариньи.

– И самого гениального лекаря, бакалавра Римского Университета, дона Мариньи. Кстати, мой дорогой друг, – мэтр Доне обратился уже к лекарю, – мне некий сэр Пен одолжил очень хорошее лекарство от моей мигрени, к сожалению, оно быстро закончилось, но помогает весьма успешно.

Габриэлла услышала знакомое имя и насторожилась. А дон Мариньи закатил глаза и, сложа руки в порыве мольбы, воскликнул.

– Я вас предупреждаю в последний раз, мой дорогой Донециас, если вас отравят каким-нибудь лекарством местные шарлатаны, я не буду готовить вам противоядие. Пусть это послужит для вас уроком.

– Но, уважаемый дон Мариньи, – тут уже вмешалась в этот странный разговор Габриэлла, – если вы не приготовите противоядие, архиепископ, да продлит Господь его дни, может умереть, и тогда для кого это всё послужит уроком, когда самого ученика не будет в живых?

Мэтр Доне и Габриэлла переглянулись и, сдерживая смех, уставились на лекаря. Тот в свою очередь, понимая, что его хотят разыграть, ещё больше стал сердиться.

– Я вас предупредил, Донециас, я ухожу, – он замахал руками и вышел из кельи.

Как только за ним закрылась дверь, священник и его гостья расхохотались.

– Но, уже действительно, поздно, – мэтр Доне внимательно посмотрел на Габриэллу. Женщина была спокойной и немного уставшей. – Вам тоже не мешало бы отдохнуть, а вот завтра нам о многом нужно будет поговорить. Прошу лишь об одном, миледи, не пытайтесь бежать. Больше во всей Англии друзей вы не найдёте. Вы обещаете?

Опять от неё требовали обещаний. А если это ловушка, и она сама позволит спокойно поймать себя? Архиепископ словно прочел её мысли.

– Мне не очень нравится ваш дядя, миледи, но я думаю и надеюсь, что с вами мы найдём более интересные и достойные дела на благо короля и Англии. Обещаете?

Габриэлла медлила. Слишком высока была цена доверия этому человеку, которого она видела сейчас первый раз в своей жизни. Но раз он так говорил, значит, многое уже знал, и наверняка ей не удастся незаметно выехать через аббатские ворота. И она согласилась.

Монахи провели её в маленькую келью, где стояла только деревянная кровать, больше напоминавшая широкую лавку, и еще одна скамья вдоль стены. Том уже успел здесь обосноваться, перенёс походные вещи, сложил аккуратно их в углу и ждал прихода хозяйки. Недавние друзья по келье не узнали в нём своего собрата, его перевоплощение из монаха в слугу миледи удалось превосходно. Ему оставалось только дождаться хозяйку.

Габриэлла уже под утро явилась в отведённую для ночлега комнату, легла на кровать и, не сказав слуге ни слова, тут же уснула. Том, недолго думая, положил плотную мешковину на пол возле двери, под голову пристроил небольшую торбу и растянулся во весь рост, перегородив собой вход в келью.

Проснулись они от шума и негромкого ругательства. Первым вскочил Том, почувствовав, как на него навалилось какое-то тяжелое тело и кубарем ввалилось в келью. На полу сидел толстый монах и почёсывал ушибленную руку, при этом он издавал стонущие звуки. Габриэлла села на край кровати, протёрла глаза и, непонимающе, смотрела то на монаха, то на Тома.

– Ах ты, Господи, – причитал монах, – как же я буду держать сегодня книгу перед архиепископом, совсем не чувствую руки. Ах ты, Господи!

– Не надо было тебе, брат, красться, как лиса в чужой курятник, – огрызнулся Том, – нужно было постучать в дверь, как порядочный человек и достопочтенный монах. Недаром я лёг на полу возле дверей, когда заметил, что эта дверь ничем не закрывается. А ну, отвечай, что тебе здесь нужно? – набросился он на монаха.

Тот еще больше заголосил и закрыл голову руками, боясь, что получит хорошую трёпку от гостей архиепископа. Но Габриэлла поспешила заступиться за несчастного монаха.

– Оставь его, Том, так ты ничего от него не узнаешь. Посмотри в окно, уже давно наступил день, а мы всё спим. Спасибо тебе, монах, что своим появлением ты разбудил нас.

– Меня зовут брат Уилком, и послал меня к вам сам архиепископ. Он просил проводить вас в комнату рядом с аббатской кухней, а затем провести, чтобы вас никто не видел, на верхнюю галерею. А так, как я знаю, что вы еще спите, то и решил тихонько приоткрыть дверь и посмотреть, проснулись вы или нет.

– Что-то не очень убедительно ты, брат Уилком, рассказываешь нам свою сказку. А ну живо отвечай, кто тебя подослал подглядывать и подслушивать, – и Том накинулся на монаха с кулаками.

Но Габриэлла приказала прекратить эту перебранку и успокоиться.

– Мне надо переодеться и умыться, – и посмотрев на Тома, добавила, – принеси быстро воды, а вы, брат Уилком, подождите за дверью.

Монаху ничего не оставалось делать, как подняться с пола, и всё ещё потирая ушибленную руку, выйти за дверь. Том быстро принес чан с теплой водой, из торбы достал полотенце. Габриэлла поспешно умылась, причесала волосы и убрала их под головной убор из мягкого бархата, обшитого по краям беличьими хвостиками. На плечи накинула теплую меховую накидку, прикрыла ею примятое после сна платье. Теперь она была готова следовать за братом Уилкомом. Монах проводил её и Тома длинными, запутанными коридорами до аббатской столовой комнаты. На широком дубовом столе их ожидало горячее молоко, жаркое, пышные лепешки, немного зелени и несколько сортов сыра. В комнате пахло перцем и корицей.

При виде дымящейся похлебки с пряностями, у брата Уилкома рука сразу перестала болеть, и он осторожно проглотил набежавшую слюну, дабы не подавиться ею.

Габриэлла почувствовала, что очень проголодалась, и села за стол, приглашая к себе слугу. Она быстро разложила по глиняным плошкам дымящиеся кусочки зайчатины, налила в кружки молока. Том, тоже недолго раздумывая, присел на скамью и принялся за похлёбку. Только монах уныло стоял возле стены и, перебирая четки, усердно читал молитву.

– Брат Уилком, а вы, почему не хотите присоединиться? – спросила Габриэлла.

– Что вы, что вы! Мне нельзя, миледи. Идёт пост, и я должен соблюдать заповеди. Это только для вас сегодня приготовлена такая еда. Мы ели утром чечевичный суп и вчерашний черный хлеб, а обеда сегодня и вовсе не будет. Только на ночь можно будет выпить немного воды и съесть сухарь. Скоро наступит день Святого Мартина, уж тогда монахи вволю наедятся.

– Я в этом нисколько не сомневаюсь, брат Уилком, – весело добавил Том.

Габриэлла укоризненно посмотрела на своего слугу и покачала головой. Что-то сегодня Том особенно весел, а ведь ему нужно вести себя осторожнее, вдруг его кто признает и тогда всё пропало. Но без бороды и усов, в новой одежде его, действительно, трудно было узнать, и Габриэлла успокоилась. Они доели, встали из-за стола, и монах повел их опять теми же коридорами, но уже в верхнюю часть аббатства. Сначала Габриэлла хотела запомнить расположение всех переходов, но вскоре поняла, что это ей не удастся, и она просто шла за братом Уилкомом. Том поспевал следом, ему совершенно не хотелось отстать от своей хозяйки, ведь он знал о многих потайных комнатах и подвалах в этих стенах, в которые очень просто можно было попасть, лишь случайно наступив на неприметный камень в полу. Они прошли ещё один темный коридор, который освещался чадящим факелом, и остановились возле двери. Монах дотронулся пальцем до своих губ и показал, чтобы гости молчали, затем тихо отворил дверь. Они вошли на узкую галерею почти у самого потолка. Здесь тоже было сумрачно, но через небольшие оконца на противоположной стене поступал дневной свет. Внизу большого зала слышались голоса, которые эхом отдавались здесь, вверху на галерее.

Монах очень тихо подвел Габриэллу к краю перехода и рукой указал место, где она должна стать, чтобы лучше все услышать. Девушку заслоняла полукруглая арка, и заметить её снизу было совершенно невозможно. Том остался стоять возле двери, а монах поспешно удалился.

Габриэлла прислушалась. Один голос она сразу узнала: тихий уставший голос архиепископа, другой немного грубее и с большим акцентом. По-видимому, они разговаривали уже давно и о чём-то спокойно спорили. Она стала слушать.

– Вы не можете мне приказывать, уважаемый Антонио, – мэтр Доне сидел в кресле у камина, кутаясь в свой плащ, подбитый горностаем, пытаясь согреться. – Сегодня ужасно похолодало, не правда ли, скоро выпадет первый снег.

– После солнечного Рима я вообще не могу долго находиться в Англии, – согласился посланник папы Целестина, дон Антонио Базема. Он приехал рано утром и попросил немедленной встречи с архиепископом, размахивая перед носом встретившего его монаха срочным посланием от папы.

Мэтра Доне разбудили, хотя его лекарь очень упорно возражал и просил, чтобы архиепископа оставили в покое хотя бы до вечерней молитвы. Но все его возражения были напрасны. И теперь архиепископ и посол грелись у большого камина, пили теплое французское вино.

– Всё равно вы не можете приказывать мне, дон Антонио, а на все ваши просьбы я отвечу одним словом: «Нет». И могу вам объяснить своё несогласие с Римом.

– Да уж будьте так любезны, ваше высокопреосвященство. Объясните мне, почему я мчусь через три страны, переплываю пролив, привожу вам послание от папы Целестина, а вы мне спокойно говорите: «Нет», – раздраженно ответил дон Антонио.

– Дело в том, что в Англии не так-то просто выбрать нового короля, любезный Антонио, и не так быстро, как этого хочет его святейшество.

– А зачем его выбирать? Он уже есть! Разве герцог Джон Уэльский не имеет тех преимуществ, которые его могут сделать королем перед другими претендентами?

– Конечно, имеет, – ласково проговорил мэтр Доне. – Более того, он прямой наследник английского престола. Но я хорошо изучил герцога и могу смело сказать, что если Рим отдаст власть Джону Уэльскому, то ничего он от этого не выиграет, а даже потеряет своё влияние на северные государства. Англии нужен порядок и спокойствие. А чтобы его установить, нужно собрать хоть какую-нибудь армию. Но казна? Она пуста, мой друг. И уже очень давно. Я это очень хорошо знаю. Ничего из этой затеи у вас не получится. – Мэтр Доне облокотился на спинку кресла, широко зевнул и прикрыл глаза.

Габриэлла затаила дыхание. Она слушала, боясь пропустить хоть одно слово.

– Но сколько ещё понадобится времени, чтобы выбрать нового короля? Папа Целестин не может ждать долго, он требует, чтобы через месяц был провозглашен новый король. – Дон Базема стал раздражаться от спокойного сонного вида архиепископа.

Папа с него шкуру спустит, когда узнает, что Донециас Барлиозе не хочет беспрекословно подчиняться ему. Уж он-то отыграется на своем посланнике, когда тот вернётся в Рим.

– Я думаю больше, чем шесть месяцев, мне не потребуется, – спокойно ответил, не открывая глаза, мэтр Доне.

– Полгода! Вы издеваетесь надо мной и над Римом! – гневно вскричал посланник.

– Как я могу издеваться над городом, любезный Антонио, – архиепископ открыл глаза. – Я издеваюсь над человеческой глупостью.

– Очень хорошо, ваше высокопреосвященство, папа Целестин непременно узнает, как вы отзывались о нём и о Святой Церкви. Значит, по-вашему, все это глупость? – и он уставился на мэтра Доне.

– Глупость то, что папа в качестве посла выбрал вас, дорогой Антонио. Не к лицу священнику Святой Римской Церкви клеветать и заниматься лжесвидетельством над своими собратьями по вере. Ведь я когда-то знал вашего отца, дон Антонио, и помню вас ещё ребенком.

Дон Антонио смутился, смиренно склонил голову и тихо произнес.

– Простите, мэтр Доне. Мой отец умер четыре года назад, и я до сих пор скорблю о нём.

– Я сожалею, мой друг. А ведь мы с ним почти одного года рождения. Неужели и мне скоро на покой? – Архиепископ задумался и стал смотреть на огонь.

– Донна Лаура тоже умерла год назад, – тихо добавил Антонио.

От этого имени священник вздрогнул.

– Перед смертью она простила вас, мэтр Доне, – чуть слышно сказал посланник.

Архиепископ склонил голову на руки и неслышно зарыдал. Под сводами галереи Габриэлла, пораженная услышанным, боялась пошевелиться. Она не могла слышать рыдания священника, ей были видны только его вздрагивающие плечи. Почему-то Габриэлле стало жаль этого старого больного человека, который почти всю свою жизнь провел вдали от родины и, узнав о смерти давно позабытого родственника безмолвно горевал.

Прошло немного времени, когда мэтр Доне успокоился и мог спросить.

– Как она жила все эти годы?

– Она долго болела, а под конец совсем ослепла, но с ней всё время были её племянница и внуки. Она умерла не в одиночестве. Донна Лаура никогда не вспоминала о вас, но перед самой смертью сама просила позвать меня и передать при встрече её прощение. Она всегда любила вас, мэтр Доне, – тихо сказал Антонио.

– Я тоже не переставал любить её, но после смерти её брата она сгоряча выдала меня властям, а двери монастыря вовремя открылись для меня, когда я убегал от них. И я остался там навсегда. Но я никогда не забывал о ней. Никогда.

Старик перекрестился, прочтя быструю молитву, и обратился к посланнику.

– Я напишу папе Целестину обо всём, что происходит в Англии, и предложу нескольких претендентов знатного происхождения, имеющих достаточно богатств, чтобы попытаться взойти на трон. Я прошу вас, мой друг, поскорее доставить моё послание в Рим, и пусть папа сам решит, кто будет следующим королем Англии… Отдохните после тяжелого пути, Антонио. Завтра герцог даёт бал. Его высочество решил немного развлечься в период святого поста и скорби по королю Ричарду и тем рыцарям, которые не вернулись из крестового похода. Съездите в Йорк, сами посмотрите всё своими глазами и, может быть, найдете, о чём потом рассказать папе в Риме. Это вас ни к чему не обязывает. Представьтесь моим дальним родственником, захотевшим навестить меня и посмотреть Англию. Но Господь вас упаси, сказать что-нибудь о послании из Рима. Будьте благоразумны и держите язык за зубами. Иначе вы можете рассердить герцога, а тогда даже я не смогу вытащить вас из его тайных подземных комнат. А оттуда ещё никто живым не возвращался.

И мэтр Доне, видя, какой испуг овладел доном Антонио, тут же пожалел о сказанных словах.

– Да не бойтесь вы так, мой друг. Всё, что от вас требуется, это не болтать лишнего. Вы поняли?

– Да, – чуть слышно ответил посланник.

– Ну, вот и хорошо. Ступайте, отоспитесь немного. А я как раз завтра напишу письмо папе. Так что послезавтра можете отправляться в обратный путь, я не буду вас более задерживать.

Дон Антонио встал, откланялся и уже направился к двери, когда архиепископ поспешил задержать его.

– Постойте, дон Антонио, я совсем запамятовал…

Посланник остановился и вернулся к креслу, где сидел архиепископ. Тот дотронулся рукой до лба, как бы пытаясь вспомнить забытый вопрос, и мельком взглянул на верхнюю галерею. Ему показалось, что за одной аркой отшатнулась чья-то тень.

– Любезный дон Антонио, я хотел бы узнать, почему папа Целестин решил назначить нового короля именно теперь, ведь насколько я знаю, король Ричард полгода назад был ещё жив. Что-то изменилось в Риме?

– Да, ваше высокопреосвященство. Папа всё время имел о короле Ричарде известия, какую-то часть пути его даже сопровождали монахи иезуитского ордена, но затем в Нормандии его оставили одного. И с тех пор никто в Риме не знает, жив он или нет.

– Значит, ни у кого нет достоверных доказательств о том, что король Ричард мёртв?

– Доподлинных доказательств нет, но папа Целестин отправлял послов к Филиппу Французскому, и тот клятвенно заверил, что никто из его людей на побережье пролива не встречал короля Ричарда.

Мэтр Доне перебил посланника.

– Папе захотелось, чтобы все считали его умершим, и поспешил назначить нового короля. – Немного помолчав, архиепископ добавил. – Целестин как всегда торопится, не предав земле одного, тащит на трон другого. А потом что ждёт Англию? Война двух королей?

Дон Антонио опешил.

– Так значит, вы знаете, что король Ричард жив?

Архиепископ пожалел, что допустил вольность в своих рассуждениях, и поспешил исправить создавшееся положение.

– Нет, конечно, нет. Мне известно не больше, чем всем остальным. Я даже скажу вам, любезный друг мой, что сам герцог приказал мне найти достоверные доказательства смерти короля Ричарда. Дабы предоставить их перед всеми и провозгласить себя королём. Но мы должны учитывать всё. И если в скором будущем король Ричард объявится целым и невредимым то, что нас всех ожидает, как вы думаете?

– На моей памяти, ваше высокопреосвященство, ещё не случалось такого. Это будет что-то невообразимое, – ответил дон Антонио.

– Правильно, мой мальчик, – мэтр Доне был весьма доволен сообразительностью своего подопечного, но продолжал. – Я вам скажу даже больше ваших предположений. Зная брата короля, Англию ожидает долгая междоусобная война. Поэтому мы все должны обеспокоиться прежде всего о добром имени Святой Церкви и папе Целестине. И мы не можем допустить, чтобы наши враги навредили нам и поставили интересы Святой Матери Церкви в услугу своим низменным желаниям. Ну, так я надеюсь на вас, дон Антонио. Не подведите меня и Господа нашего.

Архиепископ привстал с кресла, перекрестил склонённую голову посланника и протянул ему руку для поцелуя.

– Благословляю вас, друг мой. Теперь можете идти, – и он опять опустился в кресло.

Как только дон Антонио закрыл за собой дверь, архиепископ поднял голову вверх и тихо сказал.

– Можете теперь спуститься вниз, миледи. Я жду вас.

Леди Габриэлла отчетливо услышала эту фразу и от неожиданности вздрогнула. Сразу же на галерее открылась дверь, и показался брат Уилком. Он поманил рукой женщину и скрылся за дверью. Габриэлла поспешила за монахом, Том не отставал от неё ни на шаг.

Пройдя всё теми же коридорами и замысловатыми переходами, Габриэлла вошла в зал, который только что видела сверху. Том последовал за ней, но при виде архиепископа резко развернулся и спрятался за дверью. Мэтр Доне приоткрыл один глаз.

– Входи и ты, Том. Надо признать, ты в совершенстве овладел искусством перевоплощения.

Габриэлла остолбенела и не могла сказать ни слова. Старый лис всё-таки перехитрил её. Но архиепископ спокойно продолжал сидеть в своём кресле и смотреть на огонь.

– Да не бойтесь вы так, леди Габриэлла. Я уже давно понял, что Том под видом монаха узнаёт в моём аббатстве для кого-то секреты. Только не мог никак догадаться, для кого именно. Но, вот теперь эта тайна раскрыта. Я даже могу сказать, за кем именно ваш преданный слуга следил и днём, и ночью, – и он внимательно посмотрел на Габриэллу. – Я угадал?

– Да, ваше высокопреосвященство, – чуть слышно проговорила пристыженная женщина, но высоко подняв голову, достойно проговорила. – А как, по-вашему, я должна была защитить себя от своего сумасшедшего дяди?

– Всё правильно, миледи. Вы делали и делаете всё правильно. – Мэтр Доне помолчал немного, собираясь с мыслями, затем обратился к стоявшим перед ним Габриэлле и её слуге.

– Я полагаю, миледи, что у вас нет тайн от Тома? – она покачала головой. – Прекрасно, тогда он может остаться и присесть вон на ту скамью возле стены. А вы, миледи, садитесь поближе к теплу. Ужасно холодно сегодня, вы не находите?

Священник поправил меховую накидку на своих плечах. Не дождавшись от Габриэллы ответа, он продолжал.

– Как видите, миледи, я не стал скрывать от вас приезд посла из Рима с важным сообщением от папы. Он очень обеспокоен положением Англии, как на её северных границах, так и на восточных. Боюсь, моя дорогая Габриэлла, что он прав, – мэтр Доне остановился и тёплым отцовским взглядом посмотрел на женщину. – Вы ещё совсем юны и неопытны в таких делах, миледи. От вас потребовали очень многого и сразу, и я весьма надеюсь, что у вас хватит сил и мужества выполнить просьбу короля.

– О чём это вы, ваше высокопреосвященство? – миледи сделала удивленное лицо.

– О Ричарде Львиное Сердце, миледи. О короле Англии.

– Разве он уже вернулся? – Габриэлла не хотелось так быстро сдаться.

Архиепископ медленно встал. Опираясь на небольшой посох, он приблизился к креслу, где сидела Габриэлла. Она выпрямила спину, гордо вздёрнула подбородок и посмотрела прямо в узкие глаза мэтра Доне.

– Да, я вижу, вы сможете молчать, и ни слова не произнесёте во вред королю, но послушайте меня, милое дитя. – Том, не говоря ни слова, поднёс священнику венецианский стул, и тот с благодарностью уселся на него возле Габриэллы. – Я хочу помочь и вам, миледи, и королю. И для этого прошу вас выслушать меня. Хотя я уже знаю, что вы будете всё отрицать, поэтому я не буду выспрашивать у вас о короле. Судя по всему, он жив и, слава Богу! Но, милое дитя, я хочу только одного, – архиепископ помолчал немного и продолжил. – Англии нужен мир и мудрый король. Конечно, сэр Ричард больше любил заниматься ратными подвигами, чем благосостоянием своего народа. Но мне всегда казалось, что этот молодой король очень любит свою страну, и со временем он мог бы стать тем мудрым и достойным королём, который бы являлся залогом надёжности и могущества Англии. Но, может быть, годы странствий по далёким прекрасным странам изменили его дух и помыслы? Теперь никто не сможет положиться на своего короля, объявись он так внезапно и без предупреждения. Народ нужно подготовить, впрочем, как и лордов. Ведь очень многие уже заверили герцога в своей присяге ему на верность, если тот взойдёт на трон… Не так-то просто вернуться туда, где тебя не было пять лет, миледи. Вы меня понимаете?

Габриэлла смотрела мимо архиепископа на огонь и молчала.

– Вижу, что понимаете. Ну, хорошо, леди Грегари. У нас и так мало времени, чтобы разобраться в таком сложном вопросе: можете вы мне доверять или нет. Я мог бы часами доказывать вам своё расположение, но, наверное, все это будет бесполезно. Скоро должен вернуться ваш дядя из Йорка, и я не хочу, чтобы он нашел вас здесь. От этого человека, скажу я вам, у меня всегда болит голова и какое-то беспокойство в животе. А в моём возрасте, милая леди, волноваться уже вредно.

Архиепископ закашлял, и кисть его руки, сжимающая горло, побелела. Том кинулся к столу, налил немного воды и поспешил подать чашу священнику. Тот, только кивнул головой в знак благодарности, выпил воду, пытаясь унять приступ внезапного кашля. Немного отдохнув, старик продолжал.

– Я только надеюсь на сэра Уостера. Возможно, он уже отыскал короля Ричарда и передал ему мою просьбу и советы. Вам неинтересно, миледи, какие?

– Ваше высокопреосвященство, я совершенно уверена в том, что вы дадите очень мудрые и верные советы любому королю, но я не уверена, что сэр Уостер передаст их именно королю Ричарду. Ведь короля никто не видел.

– Нет, видели, миледи. Именно люди сэра Уостера и видели короля в вашем лесу, недалеко от вашего замка. И никуда деться он больше не мог. Но это уже неважно.

Архиепископ встал с маленького стула и, всё так же опираясь на свой посох, вернулся в кресло возле камина.

– Сэр Уостер выполнит моё поручение к королю, в этом я не сомневаюсь. А вот вы, миледи, выполните моё поручение к герцогине Изабелле. Тем более что герцог очень хотел увидеть вас на своем балу, правда он больше всего желает добиться от вас правды на счет короля. Но там вы уже будете сами выпутываться, как знаете. А вот герцогине очень нужна такая дама, как вы, миледи. Я напишу небольшое письмо, а вы передадите при встрече леди Изабелле и всё объясните ей.

– А что я должна буду ей объяснить, ваше высокопреосвященство?

– Вы объясните ей, как такой человек, как сэр Ричард, мог довериться такой упрямой женщине, как вы, миледи! – вскричал мэтр Доне. – Вы даже не можете понять, что приехав на бал к герцогу, вы оттуда не выйдите, а попадёте прямо в его подземные комнаты для допросов.

– Я сегодня уже про это слышала, ваше высокопреосвященство, – спокойно ответила Габриэлла.

– Слышала, – передразнил её мэтр Доне. – А я думал, не расслышала. Да поймите, милое дитя, вы затеяли слишком опасное и неженское дело: тягаться с герцогом, – уже более спокойно проговорил священник.

– А вы, ваше высокопреосвященство, не доверяете женщинам, – грустно заметила Габриэлла.

Мэтр Доне вздохнул и, нежно посмотрев на свою собеседницу, проговорил.

– Когда-то я был очень молод и безмятежно счастлив так, как только может быть счастлив девятнадцатилетний юноша, миледи. Я жил неподалёку от Рима в маленькой деревушке и занимался тем, что помогал своему отцу на винограднике. Моё будущее было предопределено, и меня не очень беспокоило то, что я стану виноделом и всю свою жизнь буду выращивать виноград и делать прекрасное вино. Но одна женщина, всего лишь одна женщина, миледи, смогла изменить мою жизнь так, что теперь перед вами седой болезненный священник, доживающий свои дни вдали от своей родины в полном одиночестве, а не довольный жизнью винодел, имеющий свой дом, внуков и даже правнуков.

– Что же с вами случилось? – заинтересованно спросила Габриэлла.

– Случилось то, что я имел глупость довериться женщине, в которую был безумно влюблен. Наши семейства жили по соседству. И в один из праздников весны выпившие парни затеяли кулачные бои, такие состязания бывают почти в каждой деревушке. Даже здесь в Англии парни тоже колотят друг друга. Но тогда я в драку не полез, а брат той девушки был отчаянный задира и не мог справиться с искушением – поколотить кого-нибудь. В той драке его кто-то пропорол ножом, а в суматохе и неразберихе мне подкинули нож и объявили убийцей. Уж потом я понял, что это был её нареченный, который пожелал убрать с пути влюбленного юнца. Но всё бы ничего, только она выдала меня властям. Не знаю, может быть, ей угрожали, может быть, она не верила, что я ни в чём не виноват. А, может быть, её выследили, когда она приходила в моё убежище в оливковой роще. – Мэтр Доне остановился, как будто вспоминая то забытое время. – Когда я убегал от преследователей, среди которых был и её жених, то только ворота местного монастыря открылись для меня. Там я и нашел пристанище. С тех пор, миледи, я перестал доверять женщине. И обязательно скажу об этом королю, когда увижу его, – закончил мэтр Доне.

– Ту женщину звали Лаура? – спросила Габрилла.

– Да, Лаура Корвальес. Она умерла год назад, – тихо ответил мэтр Доне.

– И вы любили её все эти годы, несмотря на то, что она стала причиной вашего отрешения от грешного мира.

– На это можно посмотреть и с другой стороны, миледи. Благодаря ей, я приблизился к Богу и служил ему верой и правдой всю свою жизнь без остатка. И буду служить, пока не остановится моё сердце.

– Но вы всё равно продолжаете любить её? – Габриэлла не могла остановиться, не выяснив всё до конца.

Мэтр Доне не мог понять, что от него хочет эта молодая особа, но он не стал её разуверять.

– Да, миледи, наверное, я всё-таки продолжаю любить эту женщину, несмотря ни на что. А почему вы спрашиваете меня об этом?

– Потому что, если вы любите, ваше высокопреосвященство, то вы простили, а если вы простили, то уже не держите зла на женщину и не причините ей вреда.

От такого женского доказательства своего непорочного поведения архиепископ просто рассмеялся. Том, ничего не понимая в сказанном миледи, молча вжался в стену, потому что хорошо знал, чем всегда заканчивался смех его высокопреосвященства для неосведомленных собеседников.

Но архиепископ просто смеялся, пока его смех не перешел в кашель, и Том опять поднёс ему чашу с водой и капнул туда незаметно несколько капель успокоительного. Когда же мэтр Доне мог говорить, то произнес.

– Ну что же, миледи, ваш ум и ваша простота, с которой вы очень убедительно разъясняете самые сокровенные желания и поступки, заставляют меня усомниться в правильности моей клятвы. Но прошу вас заметить, что я всю жизнь неукоснительно выполнял её. И теперь, вероятно, настало время ей всё-таки изменить. – Мэтр Доне помолчал, обдумывая следующий шаг, но Габриэлла опередила его.

Она встала, медленно подошла к креслу архиепископа и присела перед ним на одно колено, как делают это рыцари, давая клятву верности своему господину. Архиепископ удивленно приподнял брови и с интересом посмотрел на молодую женщину. Габриэлла низко склонила голову и положила правую руку на сердце.

– Ваше высокопреосвященство, мой отец и братья не вернулись из крестового похода и отдали свои жизни за Господа нашего и свою веру. Я осталась одна и мне не у кого просить совета, помощи и разрешения на то, что я хочу сделать. Могу вас заверить только в одном. Всё, что я делаю, я делаю по собственной воле и зову своего сердца. И нет на свете такого человека, который смог бы мне помешать или навредить мне. Всё, что я делаю, я делаю для Англии и короля.

Мэтр Доне молчал. Он уже давно не встречал такого проявления возвышенного благородства и пылких чувств. Опять эта девочка обошла его и заставила поверить в своё неженское стремление наравне с мужчинами бороться за своего короля и свою страну.

Архиепископ знаком руки заставил Габриэллу подняться с колен.

– Ну, хорошо, миледи. Чем я могу помочь вам в вашем секретном деле? – мэтр Доне уступил.

– Мне нужно увидеть советника короля, лорда Энтони Браса, и как можно скорее. Времени у меня очень мало, ваше высокопреосвященство, – тихо проговорила Габриэлла.

– Лорда Браса, – медленно повторил мэтр Доне. – Пожалуй, это единственный, кто еще не принял сторону герцога. Король правильно избрал для себя доверенное лицо. Лорд имеет явное влияние на многих членов совета, да и на других баронов тоже. Но зачем вам так рисковать, миледи? Вас никто не знает при дворе, и встреча с лордом Брасом не сможет пройти незаметно для его высочества. – Архиепископ остановился и внимательно посмотрел на Габриэллу. – Может, вы мне передадите послание, а я постараюсь передать его лорду?

Габриэлла решительно покачала головой.

– Нет, ваше высокопреосвященство. Только я могу отдать это послание лорду и только ему в руки.

– Леди Габриэлла, иногда бывает невозможно сделать то, чего очень хочешь. Вы должны быть благоразумны. От вашего поведения зависит жизнь многих людей и, в первую очередь, жизнь короля.

Габриэлла не хотела отдавать послание Ричарда в руки этого священника. Он старался убедить её в своём расположении и стремлении помочь, но доверить ему вот так просто то, что доверили ей, она всё-таки не могла. Она боялась его. Об архиепископе Донециасе Барлиозе ходили разные толки и слухи, но все говорили о том, что старый лис очень хитёр, и никто заранее не знает, чем может закончиться его дружественное расположение.

– Я не хочу обидеть вас, ваше высокопреосвященство, недоверием к вам, но я должна передать послание лорду Брасу лично в руки. У меня ещё имеется просьба на словах.

Архиепископ молчал. Видимо и здесь ему придётся уступить этой женщине, иначе она, чего доброго, заподозрит его в измене.

– Ну, хорошо, – терпение мэтра Доне лопнуло. – Поступайте так, миледи, как считаете нужным, но помните, я вас предупредил, и если вы сделаете только один неосторожный шаг, который приведет вас к неминуемой гибели, я уже ничего не смогу сделать для вас. Помните об этом.

Леди Габриэлла поклонилась. Она подошла к священнику, поцеловала его протянутую руку и вышла из залы. За ней поспешил и Том, но архиепископ остановил его.

– Сын мой, не спеши, – архиепископ поманил Тома пальцем. – Вы можете остаться в аббатстве столько, сколько потребуется твоей хозяйке. Сегодня же сходи в лавку тётушки Ванессы и от моего имени возьми там самое модное и дорогое платье для миледи. Она должна его примерить, и если ей понравится, то пусть в нём отправляется на бал к герцогу. Ты всё понял?

Том кивнул.

– Тогда ступай. Я очень устал и хочу перед службой отдохнуть.

Слуга вышел, бесшумно закрыв за собой дверь. Но архиепископ ещё долго не мог отдохнуть. Он написал послание для герцогини. Несколько раз его перечитал в надежде, что эта глупая женщина поймет его смысл и сделает всё так, как он её просит. В противном случае, она ещё больше усложнит и без того запутанное положение своего мужа.

И уже перед самой вечерней службой в аббатской церкви мэтр Доне позволил себе немного вздремнуть.