Читать книгу Львиное Сердце - Елена Чутская - Страница 5

Процессия молебна, посвященного памяти короля Ричарда Львиное Сердце, в Йоркширском главном соборе католической епархии, достопочтенных лордов и всех приближенных королевского двора началась с восходом солнца. Шествие развернулось от ворот городского дома герцога Джона Уэльского, и должно было пройти по главным улицам Йорка до площади Святого Валентина, где находился собор. Возглавлял процессию его высокопреосвященство Донециас Барлиозе. Архиепископ был одет в красное одеяние, поверх которого красовалась белая кружевная пелерина с изображение креста, вышитого золотыми нитями. Его лысеющую голову украшало убранство в виде канонического колпака, свидетельствовавшего о высоком церковном положении священника. В правой руке архиепископ держал посох, украшенный белыми и красными лентами, в левой он нёс небольшой золотой крест. За ним шли его юные послушники, и тоненькими детскими голосами распевали священные гимны. Верховное духовенство епархии шло за хором, и каждый держал в руках молитвенник и ветвь вечнозеленого трилистника. За ними в первых рядах шествовали сам герцог с герцогиней в окружение приближенных. Впереди всех шли знатные богатые лорды. Некоторые из них имели в сундуках монет намного больше, чем сам герцог, и состояли у него на службе или являлись непосредственными советниками в управлении страной. Его светлость любил заводить такие знакомства, которые позволяли пополняться его сундуки звонкими монетами и приятными глазу драгоценностями. Следом за баронами шествовали рыцари, одетые в свои легкие доспехи по такому случаю, не успевшие ещё добиться громкой славы на полях сражений. Но были здесь и те, кто уже успел добиться этой славы, шли они без оружия и доспех, ибо их преклонный возраст не позволял носить тяжелые латы. Верные слуги следом несли знамёна и мечи. Толпа горожан по обе стороны от процессии узнавала своих любимых героев, своих обожаемых кумиров ратных сражений и турниров, и с громогласными приветствиями выкрикивала их имена.

– Достопочтенный сэр Гарольд Венсетлен! Непобедимый сэр Роберт Сингерд! Бесстрашный сэр Вильям Ланкастер!

Эта же толпа горожан и завершала пышное шествие молящихся. Но простые ремесленники и горожане скорее из праздного любопытства вышли посмотреть на роскошные наряды знатных леди и их рыцарей, а также разглядеть в толпе его высочество, герцога, чем присоединиться к молебну о короле Ричарде в Йоркширском соборе. Слух о том, что герцог хочет занять престол своего коронованного брата, уже давно распространялся среди челяди. Из одного города в другой постепенно расползались слухи, как среди простых горожан, так и среди знати, о скором помазании герцога на престол. Но говорить об этом открыто никто не решался. Все ещё надеялись на возвращение короля. Мало кому в Англии нравилось веселое и беззаботное правление герцога Джона Уэльского. Бароны безнаказанно враждовали между собой, захватывая земли, замки, крестьян. Народ не мог платить непомерные сборы, установленные после обнищания казны, а знать, глядя на своего нового господина, развлекалась. И никому не было дело до того, что французские бароны стали захватывать лучшие наделы земли и пастбищ на континенте, и оттеснять бриттов все ближе к побережью. Поговаривали о новой войне, но никто не хотел браться за мечи. Все устали жить без короля, оставаясь в хаосе и неопределенности, и понимали, что дальше так продолжаться не может. Короля Ричарда ждали и любили за то, что он был грозен и справедлив, за миролюбивый и располагающий к себе нрав, за силу и благородство. Народ сам создал своего кумира и сам верил в то, что их король таковым и является. После коронования Ричард недолго пробыл в Англии, всего пару месяцев, и отбыл в Крестовый поход. Он не знал свой народ, а народ его любил. Любил и верил, что добрый король вернётся в Англию, и всё изменится.

Герцог совершено не был похож на своего брата. Телосложение у него было весьма заурядное, он даже никогда не держал меч в руках, объясняя это тем, что с детства жутко боялся вида крови. Он был среднего роста, но обладал хорошей фигурой и умел грациозно двигаться, что высоко поднимало его в женских глазах, когда герцог входил в танцевальный круг. Зато хитрый и проницательный ум, а также его изворотливость от неугодных ему вопросов, заставляли относиться к нему с уважением и осторожностью тех, кто его окружал и служил ему. Хотя на лицах некоторых лордов он часто видел неприязнь и отвращение к себе, но это нисколько его не огорчало. Он давно знал, что настанет тот день, и все, без исключения обязаны будут преклонить перед ним колено, и, положив правую руку на сердце, дадут клятву верности его величеству. И, по всей видимости, этот день уже скоро наступит.

Герцог шёл во главе процессии в прекрасном настроении. Даже то, что ему пришлось подняться сегодня с первыми лучами осеннего солнца, нисколько не портило его благочестивого порыва преклонить колено перед алтарём собора. Объяснялось это тем, что через три недели все собравшиеся здесь люди уже будут праздновать день его коронации, и провозгласят его королём Англии. Последние три года он жил только этой надеждой, и цель, ради которой он появился на свет, с каждым днём становилась всё ближе и реальнее.

Его супруга Изабелла, графиня Глостерская, была как всегда капризна, и всю дорогу жаловалась на то, что у неё болела сначала правая нога, затем внезапно заболела левая нога. Герцог отшучивался от её надоедливых стонов, но когда у леди Изабеллы заболели обе ноги одновременно, ему пришлось убрать улыбку, и тихим сладким голосом проговорить.

– Если вы, моя дорогая, сейчас же не прекратите весь этот балаган, то я буду намерен сделать королевой Англии более выносливую и стойкую особу, чем вы, – и через секунду, уже с лучезарной улыбкой на лице, он обратился к другой леди, которая сопровождала её высочество на процессии и шла немного позади супругов. – Леди Розамунда, а вы как себя чувствуете? Не устали ли вы от сегодняшней прогулки?

Светловолосая женщина с голубыми смеющимися глазами, чуть улыбнувшись и поклонившись герцогу, ответила.

– Благодарю вас, ваше высочество. Утренняя прогулка для молодой леди только на пользу.

– Ну вот, моя дорогая, – герцог опять обратился к жене, и чуть слышно добавил, – можно спросить ещё у леди Виктории, как она относится к ранней прогулке по свежему осеннему утру?

– Избавьте меня от этого, ваша светлость, – прошептала в ответ леди Изабелла, и уже молчала до самых дверей собора.

Она вынуждена была молчать. Поначалу идея её мужа, стать королём, приводила герцогиню в неописуемый ужас. Сколько раз наедине она умоляла его отказаться от этой мысли, но все её доводы были тщетны. Герцог был непреклонен, и нисколько не сомневался в том, что его брат мёртв. Она же помнила своего деверя, его крутой подчас нрав, и не могла даже представить, что будет с ней и с её мужем, если он ошибается. Леди Изабеллу вполне устраивало её положение, её размеренная жизнь с увеселительными празднествами, турнирами и охотой. Она имела всё, что только могла пожелать, но желать королевской короны она не хотела. Хотя со временем и под влиянием мужа, ей тоже стала нравиться эта идея, и она по-другому стала оценивать своё положение. Ведь став королевой, она тоже могла получить ту безграничную власть, о которой могла мечтать только наедине с собой. Вот только ей приходилось сожалеть об одной вещи, которая могла очень сильно усложнить её жизнь. Она не имела детей. А ведь новому королю нужен наследник, и с этой старой традицией она ничего поделать не могла. Уж очень часто ей приходилось слышать от супруга при каждом удобном случае, правда, только наедине, колкости в её адрес и предложение поменять себе жену, взойдя на престол. Чем это может закончиться для несчастной супруги, она могла только догадываться. Случаи внезапной кончины нежелательной жены или заточение её в монастырь уже не раз происходили в Англии. Но герцогиня была капризна, взбалмошна и на явное противостояние или открытую войну с таким хитрым противником, как её собственный муж, она не решалась. Леди Изабелла молилась и верила, что это неприятное препятствие, возникшее на её пути к трону, должно устраниться само собой. В противном же случае, она должна будет найти покровительство у архиепископа и заручиться его поддержкой. А сейчас нужно набраться терпения и молчать.

Процессия вышла на самую большую площадь города, где находился главный собор Йорка и всей Англии. Он был построен более века тому назад, и считался самым прекрасным строением, сотворенным руками человека. Его высокие острые купола, казалось, пронизывали небо. Чтобы рассмотреть их, приходилось высоко поднимать голову. Под самой крышей собора были сооружены ниши, где стояли белые статуи апостолов, изготовленные известными мастерами Англии. Эти ниши и узкие вытянутые окна по краям были украшены резной лепкой и рисунками сцен из Святого Писания. Окна были застеклены разноцветной, венецианской мозаикой с изображением ангелов. Высокие дубовые двери собора всегда были открыты для прихожан. Войдя в собор, можно было убедиться, что увиденное снаружи сразу же меркло перед великолепием убранства внутри. Многочисленные изогнутые арки и переходы под самым куполом придавали храму воздушность и легкость. Колонны посреди собора и вдоль стен также были украшены резными орнаментами с изображением цветов, птиц и ангелов. Кафедральный постамент, на котором стояла статуя Святой Девы Марии с младенцем на руках и распятие Христа, возвышался возле главной стены собора прямо по центру. С левой стороны кафедры расположился хор послушников, а за ним стоял орган – гордость Йоркширского собора. Его трубы тянулись под самый купол, их количество невозможно было сосчитать, отделка и украшения инструмента поражали своей непревзойденностью.

Как только все участники процессии разместились по своим местам, архиепископ занял главенствующее место на постаменте, герцог с герцогиней и вся их свита встали полукругом возле купели, орган заиграл. Божественная музыка закружилась над головами прихожан, сплелась из многочисленных созвучий в одно и стала медленно подниматься вверх к самому центру купола. Все присутствующие замерли в одном дыхании. Казалось, что будто сами стены и колонны собора стали петь в честь собравшегося люда, настолько звуки этого неповторимого инструмента охватывали присутствующих необъяснимым трепетом. Месса началась.

Всё шло своим чередом, и главная часть молебна была закончена, когда герцог почувствовал возле своего левого плеча сдержанное дыхание.

– Ваше светлость, – услышал он знакомый голос своего верного слуги Беркена, – срочное сообщение от сэра Уостера.

Герцог, не поворачивая головы, продолжал слушать мессу.

– Что ещё стряслось, Беркен?

– Он просит срочно доложить вам о том, что у него имеются новые сведенья о той персоне, которая вас сильно интересует.

Герцог молчал. Его интересовал теперь только король, и у сэра Уостера, действительно, было что-то важное, иначе он не стал бы отвлекать герцога от утренней службы в соборе. Он незаметно кивнул.

– Хорошо, Беркен. Проведи его в комнату епископа за алтарём. Я подойду туда, – чуть слышно ответил герцог. Беркен исчез в толпе.

Герцог сделал знак лорду Брасу, чтобы тот встал на его место, и тем самым не будет слишком заметно отсутствие его светлости. Лорд подчинился просьбе, а герцог спокойно прошел вдоль стены и скрылся за дверью.

Герцогиня, краем глаза наблюдавшая за своим мужем, была очень обрадована его поспешным уходом и, не теряя времени, достала из рукава своего платья тоненькую, свернутую записку и незаметно дотронулась ею до руки рядом стоявшей леди Розамунды. Та от неожиданности чуть было не вскрикнула, но видя молящий взгляд своей госпожи, сжала губы и не произнесла ни звука. Леди Изабелла проговорила, не разжимая рта.

– Прочти и исполни.

Леди Розамунда незаметно кивнула. И между этими женщинами, которые уже больше года вели необъявленную войну, наступило неожиданное примирение и взаимопонимание с полувзгляда.

Когда герцог вошел в комнату епископа, то увидел там сэра Уостера и его слугу, который при появлении его светлости вместо того, чтобы приветствовать его, еще больше спрятался за спину своего господина.

– Ваше величество, – начал своё приветствие громкоголосый сэр Уостер. Но герцог мило улыбнулся и остановил рыцаря.

– Сэр Уостер! Вы не должны называть меня титулом короля. Я ещё не стал им.

– Но, мой герцог! Через двадцать дней вы будете им провозглашены.

– Только благодаря вашим стараниям, мой дорогой сэр Уостер, – глаза герцога сузились, и голос стал ледяным. – И по какому поводу вы прервали мои молитвы?

Его взгляд остановился на слуге храмовника, который по-прежнему не хотел выходить из своего укрытия. Это был рыжий мужчина с большой бородавкой между глаз и неправильными чертами лица. Плечи он сутулил и в неуклюжих длинных руках мял свою истрёпанную шляпу. Одет он был скорее как бродячий музыкант или лицедей, но не как слуга знатного рыцаря. Сэр Уостер вытолкал его вперед перед герцогом, и тот низко поклонился.

– Это мой верный слуга. Его зовут Рыжий Дик. Он четыре дня провёл возле замка Грегари, сидя в укромном месте, откуда мог хорошо наблюдать за всеми, кто входит или выходит из замка. Давай Дик, расскажи его светлости, герцогу, что ты увидел три дня назад, – и он подтолкнут слугу в бок.

Тот, недолго думая, затараторил.

– Ну, вот. Сижу я уже четвертое утро, а надо сказать, что ночи уже стали совсем холодные, невозможно даже на часок вздремнуть, холод пробирает до самых костей.

Герцог поморщился. Сэр Уостер снова пнул словоохотливого слугу в бок, давая понять тем самым, чтобы он поменьше болтал, а рассказывал по существу, что видел.

– Ну, вот, – продолжал, опомнившись Рыжий Дик, еще больше ссутулив плечи. – Сижу я и вижу, скачет по дороге, что есть мочи, монах на гнедой лошадке прямо к воротам замка лорда Грегари. Да было то оно ничего, если б монах этот не показался мне очень знакомым. А видел я его раньше в Ноттингемском аббатстве при нашем архиепископе. И подумал я тогда, а что может делать монах из аббатства в этом замке, да ещё ранним утром. Ну, вот я и рассказал это всё сэру Уостеру.

– Да, – задумался герцог, – очень интересный рассказ ты нам поведал здесь, Рыжий Дик. А, действительно, почему монах Ноттингемского аббатства скачет во весь опор к замку лорда Грегари и именно, после ночного тайного совета у нашего архиепископа, мэтра Доне?

Вопрос, заданный герцогом повис в воздухе. Ни у кого из присутствующих не хватило смелости развить дальше его мысль. Герцогу пришлось продолжить самому.

– Есть два ответа на этот вопрос. Либо у мэтра Доне есть кто-то, кого он хочет держать в курсе всех государственных дел, либо в замке Грегари находится тот, кто хочет сам быть в курсе всех государственных дел. И это может быть только один человек.

В комнате повисла зловещая тишина. Лицо сэра Уостера окаменело. И только одна мысль пронзила его мозг насквозь: король! Но он тут же поспешил с ней расстаться, уж больно всё походило на сказку.

За всем этим разговором никто не услышал, как в соборе уже закончилась служба, и многочисленная толпа горожан шумно хлынула на соборную площадь смотреть развлечения, приготовленные для них самим герцогом. В комнату за алтарём после часового молебна вошёл уставший архиепископ. Увидев герцога и всех непрошеных гостей в своей комнате для переодевания, он очень удивился.

– Ваша светлость, могу я узнать, чем вызвано здесь столь высокое собрание? – Он тяжело опустился в своё кресло. Его верховный сан позволял сидеть в присутствии герцога, но не позволял сидеть в присутствии короля. Тем самым герцог почувствовал немой укол в свой адрес. Неужели эта полуразвалина решила предпринять заговор против его, герцога, уже почти нового короля Англии?

– Да, ваше высокопреосвященство, я могу объяснить. Но сначала, я хотел бы задать вам один простой вопрос, – и герцог слегка поклонился. Мэтр Доне кивнул головой, давая понять, что готов слушать.

– А скажите-ка мне, любезный мэтр Доне, кто сейчас находится в замке достопочтенного лорда Грегари?

– Вы шутите, герцог? – священник привстал в кресле, – мало того, что этот сумасшедший сэр Джо Грегари заморочил мне голову своей строптивой племянницей, так ещё и вы, ваша светлость, будете меня просить заключить эту несчастную в монастырь? – архиепископ начинал злиться.

– Нет, ну что вы, ваше высокопреосвященство. Я просто желаю знать, кто сейчас там живёт. Вот и всё. – Герцог улыбнулся очаровательной улыбкой, но старый священник знал, что такая улыбка означала грозу, бурю, шторм и всё одновременно.

– Насколько я знаю, сейчас там никого нет. Все мужчины ушли в поход вместе с королём ещё пять лет назад. Но в замке осталась дочь лорда Грегари, Габриэлла-Клод Грегари.

– Кто она, замужем? – Быстро проговорил герцог, перебивая священника. Тот поморщился, но ответил.

– Кто она, я не знаю. Но знаю точно, что она не замужем, старая дева. И лет ей уже около тридцати.

– И вы утверждаете, что незнакомы с ней? – уже более спокойно спросил герцог.

– Я знаю о ней только понаслышке от её дяди, сэра Джо Грегари. А с ней лично я незнаком.

– Хорошо, – проговорил герцог, – значит познакомимся. – И уже обращаясь к сэру Уостеру, приказал. – Я хочу видеть леди Грегари на балу в это святое воскресенье. Отвезите ей приглашение, сэр Уостер, ведь до бала осталось всего три дня, а леди должна ещё приготовить себе платье.

Несчастный сэр Уостер от этих слов просто позеленел, у него онемел язык, и отнялись ноги. В его глазах застыл только один вопрос: «Почему я?» Мэтр Доне помнил о неудачной попытке рыцаря привезти племянницу сэра Грегари в Ноттингемское аббатство и ему искренне стало жаль беднягу. Он незаметно улыбнулся.

Герцог, наоборот, не знал о том, что сэр Уостер уже имел честь познакомиться с леди Габриэллой, поэтому он не заметил ничего странного в поведении своего вассала, а развернулся и вышел из комнаты, оставив мэтра Доне в недоумении. За ним вышел и его слуга Беркен. Архиепископу ничего не оставалось делать, как перевести взгляд на сэра Уостера.

– Что здесь произошло? – видя состояние рыцаря, он обратился к его слуге. – Дай ему вина из кувшина. Бедняга совсем дар речи потерял.

Рыжий Дик поднёс кубок с вином хозяину, тот не стесняясь присутствия духовного лица, залпом осушил его и издал стон, похожий на собачий лай. Ноги его подкосились, и рыцарь медленно погрузился в кресло, стоящее позади него. Неожиданно он опомнился и громко заорал на слугу.

– Беги скорее за слугой герцога. Пусть он напишет это чертово приглашение леди Фурии. И немедленно возвращайся! – Рыжий Дик тут же исчез за дверью, и только сейчас сэр Уостер понял, что упомянул чёрта в соборе, при священнике, да ещё сидя в его присутствии. Он вскочил с кресла как ужаленный целым пчелиным роем.

– Ради всего святого, ваше высокопреосвященство, простите мне мою вольность. Этот ужасный поступок я сделал не по злому умыслу. Прошу вас, простить меня.

Мэтр Доне улыбнулся.

– Я уже так стар, сэр Уостер, что порой начинаю не замечать плохих поступков своих прихожан, – и, помолчав, добавил, – или делаю вид, что не замечаю.

– Благодарю вас, – рыцарь поцеловал, протянутую руку священника. Его грех был прощён.

– Так, что же здесь всё-таки произошло? Может, вы мне объясните?

Рыцарь засомневался, стоит ли рассказывать архиепископу, что герцог начал подозревать его в заговоре или в измене. Ведь было непонятно, что именно хотел сказать герцог. Но предупредить старика об этих подозрениях, рыцарь счёл необходимым. Он подробно рассказал, кого видел его слуга в замке Грегари, и как к этому сообщению отнёсся герцог. Мэтр Доне, не перебивая, выслушал рыцаря и задумался. Если в его аббатстве был шпион, и уже кто-то знает о предстоящей поспешной коронации герцога, а также о поисках достоверных доказательств того, что король Ричард мёртв, то даже его собственное положение, а только это его сейчас интересовало, было под угрозой. Хотя, если хорошо подумать, то кого это удивит: короля нет уже пять лет, страна на гране войны, и кто-то должен занять его место, так почему этим человеком не может быть брат короля. Но что-то подсказывало старому лису, что неспроста герцог так забеспокоился о каком-то монахе, да ещё эта леди Габриэлла. При воспоминании о женщине священник достал из небольшого, потаенного кармана рясы маленькую свернутую записку, осторожно развернул её и прочитал. Герцогиня просила его о встрече. Только этого ему сейчас и не доставало: вытирать слёзы капризной леди! Его взгляд остановился на маленькой статуэтке Святой Девы Марии, стоящей на столе, и он мысленно попросил у неё защиты, затем обратился к рыцарю, который также был погружён в свои мысли, как и священник.

– Я прошу вас, сэр Уостер, сесть в это кресло, и на время забыть, что я являюсь архиепископом Святой церкви, и попрошу вас налить мне немного священного напитка.

Рыцарь наполнил золотой кубок, подал его священнику и с его позволения сел в предложенное кресло. Мэтр Доне пил маленькими глотками, смакуя каждую каплю янтарного французского вина. Он никак не приучился пить в этой стране эль, и вино ему специально привозили из Пуату. Наконец, согревшись, он проговорил.

– Напомните мне, сэр Уостер, кажется, ваши люди потеряли след неизвестного рыцаря в поместье леди Грегари?

– Да, ваше высокопреосвященство, – тихо ответил рыцарь.

– И ваши люди нашли в нём какое-то сходство с королём Ричардом? – опять спросил мэтр Доне.

– Да, ваше высокопреосвященство, – голос сэра Уостера был еле слышен.

– Прекрасно, – старик дотянулся до стола и поставил пустой кубок, – тогда нам с вами есть, о чём поговорить.

Их беседа затянулась до самого полдня. Рыжий Дик уже давно получил от слуги герцога приглашение на бал, которое его хозяин должен был немедленно отвезти в замок Грегари, и сидя возле привязанных коней на соборной площади и поджидая сэра Уостера, никак не мог понять, о чём так долго можно разговаривать с этим противным и занудным старым священником.