Читать книгу Марго и карусель. История одного витка - Елена Эсти - Страница 12

Лелея впечатления о поездки, о которой пойдет речь в этой главе, я решила отснять еще одну фотосессию в стиле ретро. Ее я приурочила к выставке старинных автомобилей. Все было готово: аксессуары, наряд с пышной юбкой, шляпка и длинные рукавицы. За основу был взят наряд Диора из серии new look, мне же оставалось найти нечто похожее по стилю и грации. Мне удалось уговорить одну знакомую перешить платье, купленное в комиссионном магазине за символическую цену.

Кристин отлично справилась с ролью стилиста, Луи – с ролью фотографа. После фотосессии я отвела своих друзей в кафе и угостила обедом. Под предлогом шоппинга мы оставили Луи, а сами ускользнули в мою уютную гостиную поговорить о наших девичьих делах. Расширение круга знакомств повлияло на сокровенность нашего с Кристин общения, и теперь мы больше ценили общее время и такие важные для нас разговоры. Подруга делилась:

– Вчера я говорила по скайпу со своими кузинами и рассказала им, что иду на свидание с Сашей. Знаешь, что они сказали?

– И что же? – ответила я, не предчувствуя неладное.

– Чтобы я была осторожной! – негодовала подруга. – Они думают, что если я встречу кого-то в Украине, то этот человек будет со мной только ради денег или визы.

Я промолчала, подумав, сколько раз я слышала эту историю от вполне образованных и милых в общении иностранных коллег. Мне не хватало слов выразить свое раздражение:

– Скажи им, что работая в ІТ, Саша с удовольствием будет принят в любую иностранную фирму, так что женитьба необязательна.

Кристин продолжала негодовать:

– Можно подумать, француженки и французы никогда не встречаются с иностранцами! Но одно дело встречаться, а другое – делать поспешные выводы о корыстных целях. Мне было тяжело слышать такую реакцию.

Мы замолчали, каждая думая о своем, но молчание продлилось недолго. Я заговорила первой:

– Знакомо. Сейчас у меня открыта шенгенская виза на год. Я до сих пор не знаю или будет у меня следующая, поэтому весь свой прошлогодний доход я вложила в поездки. Я ни о чем не жалею, в конце концов, я увидела Париж. Это было моей мечтой.

– О, это как в песне моей нелюбимой Эдит Пиаф! Non, je ne regrette rien!

– Exactement!

Я начала рассказ о своей поездке, воспевая оду моему Парижу, а Кристин слушала внимательно, не перебивая.

Говорят, когда делаешь правильный жизненный выбор, ощущение приподнятости, удовольствия и восторга устанавливается в качестве постоянного эмоционального фона. Именно эти чувства не покидали меня на протяжении поездки в Париж, сделав ее не только незабываемым событием, но и определенной жизненной вехой, показавшей новый важный ориентир. Оказалось, что любовь – это и есть мой новый ориентир.

Я хотела и раньше быть легкой и восторженной, но ввиду жизненных обстоятельств у меня получалось быть скованной и меланхоличной. Путешествия и знания языков, без сомнения, развивают и приводят к новым знакомствам, но я не была настолько смелой. В один прекрасный летний вечер меня осенило: если языки и путешествия меня «включают», то сконцентрируюсь на них. Билет во Францию я забронировала в тот же день.

Когда в начале сентября 2012 года я приехала в Париж, Мартин встретил меня возле станции метро Port Maillot. Он же приехал из Брюсселя на автомобиле в тот же день утром, поездка заняла у него около трех часов. Мне же пришлось приехать в Польшу на день раньше, переночевать в Кракове, и потом больше часа добираться в Париж в отдаленный аэропорт Bovais.

Ранее предполагалось, что Мартин встретит меня в аэропорту. Я его об этом не просила, но он написал, что с радостью приедет туда на машине. Еще одно попадание в цель с его стороны, ведь встреча в аэропорту – это уже не просто хороший поступок, а заявка на что-то серьезное.

Мне были приятно такое проявление внимания, но, честно говоря, я была невероятно смущена. Дело в том, что я хотела себе оставить место для маневра, если я передумаю. Но предложение Мартина не отдавало ни пошлостью, ни навязчивостью: оно было сделано в милой, почти застенчивой манере, словно твой давний друг просит тебя оказать ему услугу. Именно просит, а не предлагает или настаивает, а ты не можешь найти причину, чтобы отказать. Вот такой мягкой безаппеляционностью обладала дипломатичность этого мужчины.

Я чересчур много обдумывала эту простую ситуацию, придав ей значение, но выйдя в зал прибытия после приземления, я не увидела Мартина в толпе встречающих. Я включила свой мобильный телефон и прочитала сообщение, в котором он извинялся за то, что не сможет меня встретить.

Я не скажу, что его ошибка в плане моего «завоевания» была роковой, просто девушке быть встреченной в аэропорту всегда приятно. А под давлением колебаний и сомнений насчет того, подходит ли тебе этот мужчина или нет, я бы поставила еще один жирный плюсик в его немалом послужном списке.

«Все-таки он не герой моего романа. Обычно меня привлекают мужчины другой внешности. Но поживем – увидим», – думала я, наблюдая за Мартином из окна автобуса. Я увидела Мартина в совершенно неприемлемом для меня виде: трехдневная щетина, еще более смуглая, чем прежде кожа, обветренные губы, нелепая цветастая футболка, хоть и хорошей марки. С самых первых минут Мартин начал извиняться за то, что не сумел встретить меня в аэропорту:

– Я переписывался с Шарлем и он отговорил меня ехать в аэропорт, мотивируя тем, что автомагистраль к нему платная, и проезд стоит недешево. У меня было время заехать к нему домой, а он каким-то образом заговорил мне зубы, потому я не выехал вовремя.

Я также была уверена, что Мартин не пожалел бы денег, чтобы произвести впечатление на девушку, которая ему нравится, поэтому ответила:

– Ничего страшного. На самом деле, это все мелочи, так как я отлично добралась на автобусе.

Мы доехали до места, где жил Шарль, на метро, и, несмотря на вывески «Metro Parisien», я не могла поверить, что нахожусь в Париже. Вряд ли это можно объяснить словами, и хоть путь был и нелегким, я не могла поверить, что выполнить мечту детства и юности было так просто.

Шарль встретил нас радушно, правда, почти не отрывался от компьютера, разговаривая с нами. Время подходило к пяти часам, но у нас было достаточно времени, чтобы осмотреть район Эйфелевой башни, Триумфальной Арки и Елисейских полей. Потому скоро мы двинулись в путь, непринужденно болтая по дороге.

Как я и говорила раньше, я потеряла работу за две недели до поездки. Мартин также поменял работу, но в его случае перемена не была разительной – он работал с тем же клиентом, но через другую фирму. Шарль, насколько я помню из нашего общения во Львове, работал в страховой компании. Только сейчас, посмотрев на него сидя за компьютером в какой-то несерьезной футболке, я отметила, что он был скорее похож на подростка, чем на служащего.

При выходе из метро, я вспомнила о том, что уже вечер, а я так и не написала родителям сообщение, о том, что со мной все в порядке и что я успешно добралась. Я так и плелась за ребятами, нажимая на кнопки смартфона, пока не подняла голову.

Со всей ответственностью и без лишнего пафоса заявляю: какой я увидела Эйфелеву башню в первый раз – одно из самых ярких впечатлений в моей жизни. Я как сейчас помню нежный закатный свет, бархатисто лежащий на ее очертаниях так, что они стали желто-золотыми. Я всегда представляла мадам Эйфель как модницу в строгом черном облачении с зеленоватым металлическим оттенком. В настоящем моменте теплого сентябрьского вечера, мне открылся неожиданно нежный, но от этого не менее роскошный образ главного французского символа.

Я стояла как вкопанная, наслаждаясь матово-пастельными красками, не реагируя на вопросы Шарля, хочу ли я сделать фотографии. После такого потрясения ничего не оставалось как поверить, что я в Париже, моем Париже!

Какая досада, что не смогла или не захотела приехать сюда раньше! Внутреннее ощущение «хочу, но не могу» впредь необходимо будет в себе отслеживать и искоренять, оно очень опасное и делает жизнь безвкусной чередой дней. Сообщение родителям я отправляла уже с видом на Эйфелеву башню, чтобы они не сомневалась, что я в правильном месте.

Так мы неспешно прогуливались по Парижу, довольные и счастливые. Я делилась с ребятами своим восторгом и шла, не сводя взгляда с чудесной башни – символа осуществления такой значимой в моей жизни мечты. Шарль разделял мою радость целиком и полностью, подтверждая тем, что рад жить в Париже, так как это место его вдохновляет и приводит в полный восторг, в какой бы части города он бы ни находился.

Позже я смотрела на Триумфальную арку с островка безопасности посередине проезжей части Елисейских полей, а Мартин меня фотографировал. Невероятно мощное ощущение, когда стоишь, расставив в обе стороны руки, а с двух сторон в разных направлениях несутся светящиеся потоки машин. Это ощущение потока, который меня захватил, кажется, до сих пор меня не отпускает.

На следующий день мы оставили Шарля дома заниматься своими делами и отправились с Мартином на бесплатную экскурсию. Помню, что никак не могла заставить ребят проснуться, так мне не терпелось снова пойти на свидание с Парижем. В конечном итоге мне пришлось смириться с неторопливостью Мартина, раз он выступал в качестве моего гида и провожатого по Парижу. Поезд из парижского пригорода мы ждали довольно долго, а я сидела на лавке и нервно ерзала. Для того, чтобы заполнить время, я спросила Мартина, сколько станций нам ехать до нужной остановки и будем ли мы делать пересадку. На это Мартин уверенно достал свой телефон, объявив, что скачал приложение со схемой парижского метро. И действительно, по запросу программа показывала разноцветные кружочки станций и их количество с названиями и пересадками. После этого разговора я признала в Мартине провожатого и полностью ему доверилась, не задавая больше бессмысленных вопросов. Честно говоря, у меня с собой не было даже карты, а он был полон уверенности и решимости водить меня по городу, что я, наконец, сдалась на его милость.

После бесплатного тура, мы встретились с Шарлем, он принес мне аккумулятор к фотоаппарату, который я умудрилась оставить дома. В тот день мне пришлось делать фотографии многих значимых мест Парижа на телефон. Единственный плюс, что сразу после того, как я получила доступ к интернету, я отправила несколько фотографий в социальные сети, чтобы порадовать своих друзей новостью о том, что я в Париже. На одной фотографии я присела рядом с английской собакой, с хозяевами которой мы познакомились во время экскурсии возле Лувра. Я подписала фотографию «Мой новый английский друг», после чего получила неожиданное и потому невероятно приятное сообщение от одного человека. Это привело меня в такой восторг и возбуждение, что из-за этой переписки я полночи не могла заснуть. Но обо всем по порядку, у меня еще будет возможность об этом рассказать.

Когда мы вернулись домой, на часах было уже больше девяти вечера. Я не могла поверить, что Шарль после долгой прогулки начнет готовить, но после того, как он принялся за работу, я сразу же бросилась ему помогать. А Мартин сначала уткнулся в телефон, но позже предложил свою помощь, по сути, выгнав меня из-за стола, за которым не было места для третьего. А так как места в квартире-студии было мало, то пришлось подчиниться.

Наш прием у Шарля дома был на высшем уровне, только его непосредственность и простота, которые я здесь описываю с таким восторгом, сослужили мне плохую службу. Дело в том, что студия Шарля имела невероятно маленькую площадь – меньше двадцати метров. Моя комната во львовской квартире и то была больше, и это учитывая то, что в нее ненужно вмещать ванную комнату и кухню. Но пространство было организовано очень экономно, потому одному Шарлю жилось там вполне комфортно. У него даже была огромная двуспальная кровать. Нам же он разложил обычный диван, не очень большой, но это не имело большого значения. Вопрос был в том, нам предстояло с Мартином спать на нем вместе. В качестве приглашенных гостей жаловаться или возмущаться не приходилось. Но и спать в одной кровати с Мартином у меня не было никакого желания.

Я несколько секунд размышляла, как бы корректно об этом намекнуть Шарлю. Учитывая размер квартиры, мне бы удалось уговорить Мартина пойти спать на кровать к Шарлю, но при этом не хотелось причинять неудобства чересчур добродушному хозяину квартиры.

В это время Шарль закончил стелить диван и удалился в душ, поэтому я оставила свою идею без внимания. В первую ночь мне не спалось, но не из-за тесноты, а из-за переизбытка парижских впечатлений и… храпа Мартина. Честное слово, это самый большой недостаток, который я не переношу в мужчинах. Мне действительно мешал его храп, потому я для себя решила, что даже близко не смогу рассматривать Мартина в качестве своего молодого человека, раз он имеет такой ужасный недостаток.

Следующие два дня в Париже пронеслись словно во сне: мы гуляли, делали фотографии, сидели в уютных кафе на Монмартре, на котором так приятно немного заблудиться, медленно шагая по его узеньким улицам. В один из немногочисленных пасмурных дней мы съездили в Версаль, красоту которого надо не только видеть, а и чувствовать, впуская роскошь и дух истории в каждую клеточку своего тела. Вернувшись в город, я сконцентрировалась на снимков подъездов, фонарей, окон и витрин. Не только величие Парижа, а и каждая его небольшая деталь покорили мое сердце.

В утро своего тридцатилетия я решила, что раз ребята ничего о нем не знают, то, возможно, и не стоит говорить. Шарль спал: это был его выходной, потому он отсыпался, как мог. Я сделала себе кофе, а Мартин пошел на улицу проверить машину. Вернулся он с пакетом круассанов, головокружительный аромат которых заполнил все пространство небольшой студии.

Шарль еще не проснулся, а я уже с удовольствием попивала кофе с круассаном, думая о том, что может быть лучше утра своего тридцатилетия в Париже? Исподтишка поглядывая за Мартином, который собирал свой чемодан, я отметила, что он, наконец, побрился, одел обычную голубую рубашку, которая приятно оттенила его смуглую кожу. Гладко выбритый подбородок теперь придавал своему обладателю юный облик, а его огромные карие глаза выглядели особенно выразительно и даже по-детски трогательно.

Мы оставили Шарлю завтрак, написали благодарственную записку, при этом не прощаясь: мы планировали увидеться с ним вечером. Немного подумав, я написала, что отказ не принимается, потому что у меня сегодня день рождения.

В тот день мы гуляли возле знаменитого Нотр Дам де Пари, пили кофе в Латинском квартале, фотографировались возле Пантеона. Мне особенно понравился Сад Люксембург, в этот красивый и солнечный день он выглядел особенно волнующе и очаровательно.

– Сегодня понедельник, наплыв туристов немного снизился. Попробуем покорить Эйфелеву башню? – радостно спросила я.

– Думаю, будут очереди, по крайней мере, для желающих подняться на лифте. Так говорил Шарль, а он лучше знает.

– Я настолько люблю Эйфелеву башню, что готова подниматься на нее пешком, пусть даже я и сотру все ноги в порошок и после этого не смогу двигаться! – с уверенностью произнесла я.

Когда мы подошли к окошкам кассы, где продавались билеты, то с удивлением обнаружили перед собой всего пять-шесть человек, которые мгновенно прошли очередь за считанные секунды. Заплатив, мы бегом от счастья поднимались по лестнице и только на втором пролете, поняли, что произошло: нам удалось попасть на Эйфелеву башню, не выстояв предварительно в километровой очереди.

– Наверное, потому что сегодня понедельник, – резонно заметил Мартин, – но я также поражен отсутствию людей, особенно если вспомнить обе очереди при входе в субботу. Хотя, вполне возможно, что это ты приносишь удачу.

– Да, – я произнесла с гордостью, – я не только приношу удачу, но умею влиять на погоду. Посмотри, какая вокруг красота, тогда как еще утром было немного пасмурно.

Сейчас, вспоминая себя, глядящую на Париж с высоты птичьего полета, я понимаю, что есть нечто особенное в воздухе этого города, влияющее на сферу чувств и эмоций. На высоте чары магического Парижа заметно усиливались – несмотря на внушительные размеры, этот огромный мегаполис каждый год заставляет сердца миллионов людей биться немного быстрее. Там, на высоте, мне казалось, что эти пульсации собрались воедино в мощную ауру, полностью покрывающую этот волшебный город, проникая через воздух в кровь каждого человека, заставляя чувствовать и выделять в пространство флюиды любви.

– Вам сделать снимок вместе? – спросил меня мужчина, которого я минуту назад фотографировала рядом с женой на фоне парижских видов.

– Пожалуйста, только чтобы было видно карусель, – я в очередной раз удивилась, что нас принимают за пару, но именно в этом месте мне это теперь казалось неважным.

– А я никогда и не думал, что когда-то буду наблюдать закат солнца с Эйфелевой башни, – мечтательно сказал Мартин. Я повернула голову и ахнула: огромный оранжевый диск солнца, словно стекал за далекие высотные здания, растворяя в себе огни тысяч машин, несущихся по дорогам-паутинам. Теперь нечто невидимое вмешалось в наши отношения: поверьте, нельзя так просто наблюдать закат на Эйфелевой башне и после этого оставаться «просто друзьями».

– Это был самый лучший день в моей жизни, – сказал Мартин, и при всем моем скептицизме, так часто присущем мне в повседневности, не оставалось ничего другого, как поверить.

– В моей тоже! – ответила я. – А теперь пора праздновать! Давай купим шампанского и будем кататься на карусели! Когда я ехала в Париж, то именно так и представляла себе празднование своего тридцатилетия!

Я легко и беззаботно вскочила на лошадку карусели, крутившейся на плас Трокадеро. Во Львове мне сильно не хватало такого осознанного легкомыслия. Свежий и игривый ветерок дунул мне в лицо – и я поняла, что вернусь в Париж еще не раз. Здесь я счастлива. Здесь меня ждут.

Через полчаса приехал Шарль и подарил мне небольшой букетик. Мы с Мартином пригласили его в ресторан, таким образом, выразив свою признательность за прием и ночлег. Тем не менее, когда принесли счет, Мартин спокойно по нему расплатился, отказавшись принять от меня деньги тем, что он сегодня без подарка. Со стороны Шарля лучшим подарком стала отличная экскурсию по вечернему Монмартру, вдоль и поперек заполненного такими же счастливыми людьми, как и я.

В последний день нами было запланирована экскурсия на кладбище Пер Лашез, музей Yves Saint Laurent и art nouveau, а вечером – поход в гости в квартиру бабушки Шарля на Монмартре.

Наполненная и окрыленная впечатлениями дня, я еще раз поймала себя на ощущении того, что, возможно, я уже бывала в этом городе. Ощущение dejà vu было настолько явным, что мне не оставалось ничего другого, как впустить его в себя, переживая как нечто личное и сокровенное. Особенно явно оно проявилось в квартире бабушки Шарля – все от старинной ковки дверей и окон, резной мебели до хрустальной посуды и серебренных приборов напоминало мне о той жизни. Я делала сотни фотографий всех мелочей и интерьера, одежды и обуви, словно пытаясь себе все это «вернуть» и аккуратно сложить где-то в тайниках своей души. Знание того, что я вряд ли буду обладать подобными вещами в настоящей жизни, не причиняло мне боли, но эстетически и эмоционально для меня было важно находиться в местах, которые напоминали мне о моем «происхождении».

Проведя в компании Мартина несколько дней, я стала замечать, что уже не так категорична относительно его недостатков, более того, в его компании мне весело и очень комфортно. В последний день, проведенный в Париже мы проговорили почти весь день на французском. Можете не верить, но Париж как город любви и тут сделал свое дело. Французский язык ему в этом помог, настроив на романтическую ноту, а я ни разу не усомнившись в том, что душевность и красота этого языка когда-нибудь пробудят во мне чувства другого характера.

После четырех дней проживания в квартире Шарля, мы покинули его хоромы и собирались переместиться в хостел, который довольно долго выбирали предварительно в интернете. Мартин пытался меня убедить в том, что остановиться в небольшом отеле будет лучше, а я не хотела создавать двусмысленную ситуацию ночлега в одной комнате, потому я просто сказала, что не могу себе этого позволить из-за потери работы. Это было правдой, потому даже лгать не пришлось.

Мартин совершенно не планировал провести последнюю ночь во Франции в хостеле, потому он просто вытащил из машины карту Франции и предложил мне показать пальцем любое место, куда мы могли бы съездить сегодня и вернуться до вечера следующего дня, когда у меня был вылет из Bovais. Я выбрала Реймс, потому что слышала о его красивейшем готическом соборе, плюс дорога на машине занимала чуть более двух часов.

Путешествие в Реймс выдалось замечательным: по дороге мы слушали французское радио, даже немного пели, точнее, Мартин подмурлыкивал в такт, а я снимала шпионское видео наших песен и фотографии фигурных нависших облаков, пролетающих над лазурным небом. Все это было похоже на то, как пара, долго планирующая побег, наконец, его совершает, оставив позади суету и заботы.

Время от времени я поглядывала на Мартина – зря мы в Париже не пользовались машиной, ведь за рулем он выглядел по-мужски уверенно, и для меня это было таким же откровением, как и то парижское утро, пахнущее кофе и круассанами, когда я первый раз любовалась его внешностью.

Отель в Реймсе, который забронировал Мартин в последний момент, находился прямо на улице, ведущей к роскошному Реймскому собору, знаменитого тем, что в нем крестили французских королей. Отель оказался очень посредственным: вполне пристойный снаружи, но довольно неудобный внутри – маленькие комнаты, старая, тесная душевая, отсутствие лифта. Мартин заказал нам одну комнату с двумя кроватями, но из-за невероятной тесноты комнаты, они были сдвинуты вместе.

– Нужно будет раздвинуть перед сном, – сказала я строго, более не проявляя никакой реакции по поводу неудобности комнаты.

К прогулке по городу и вечернем посещению ресторана мы приготовились и были на уровне: Мартин надел новую рубашку и темно-синий пиджак, я также впервые вывела «в свет» купленный в Париже плащ.

Город нас покорил отсутствием толп туристов, видом величественного собора, невероятной чистотой и центральной частью города со зданиями в стиле art nouveau.

– Будем говорить по-французски? – спросила я, и после его согласия продолжала. – Я очень мало знаю о твоей семье. Ты вскольз упоминал про сестер, но про родителей – ничего, – задумчиво поинтересовалась я.

– Мои родители в разводе. С отцом я не общаюсь уже много лет, а с матерью – уже около года, так что не о чем мне особо рассказывать, – выпалил Мартин.

– Хорошо, я не настаиваю. Наверное, это не мое дело, но должны быть очень веские причины для того, чтобы прекратить общение с матерью.

К моему удивлению, Мартин не только начал делиться, но, похоже, увидел во мне друга, которому можно выговориться по болезненному вопросу. Я напряжённо слушала, и благодаря тому, что мы общались на его родном языке, я в первый узнала многие деликатные подробности из его жизни.

– То есть сейчас вы почти не видитесь? – спросила я.

– Мы не общаемся с Рождества. Мы поссорились, а потом она заявила, что больше не хочет меня видеть.

Я подумала о том, что черт бы побрал этих европейцев с их катастрофой в плане семейных ценностей – вот еще одно межкультурное различие, которое просто вводит меня в ступор. Я больше не стала заострять внимание на этой теме, потому про его отца я уже и не спрашивала, позже повернув тему разговора в другое русло, насколько мне позволяло знание языка.

Мы поговорили про некоторых его друзей и про спорт, а я отметила про себя, что Мартин оказался довольно ярким собеседником. От разговоров про его интересы, планы, и путешествия не веяло заурядностью. С моих глаз словно упала пелена – раньше я не замечала, что он добрый, чуткий, доброжелательный и, что немаловажно, готов выполнить любую мою прихоть.

Как только стемнело, Мартин пригласил меня в ресторан, и пусть сентябрьские вечера не такие теплые даже во Франции, мы расположились на летних столиках, согреваясь пледами и теплом разговоров. В последний наш вечер, проведенный вместе во Франции, я решила для себя, что если в эту ночь он сделает попытку сблизиться, то я этому препятствовать не буду.

А в том, что он попытается, у меня не возникало никаких сомнений, ведь сегодня я выделяла в пространство сильные не двузначные флюиды, на которые, он, как мужчина, не мог не прореагировать:

«Как же мне хочется незабываемой ночи любви! – думала я. – Франция, ночь, двое в отеле», – думала я, при этом целомудренно укладываясь в постель в одежде, и приняв решение о том, что без его инициативы я не собираюсь так просто сдаваться.

Я проверяла почту в телефоне, позже и Мартин прилег на другую часть кровати довольно далеко от меня и даже прочел мне какую-то шутку в интернете. Но я никак не ожидала того, что произойдет дальше. Его рука потянулась ко мне как бы невзначай, а после он как-то неуклюже хлопнул ею по моему колену, и, произнеся «Спокойной ночи» и перевернулся спать на другой бок.

Я еще долго приходила в себя от недоумения, но позже невозмутимо погасила свет и приготовилась ко сну. Заснуть я долго не могла, учитывая свой фривольный вечерний настрой, но самое главное, что я совсем не понимала поведения этого человека. Другая бы и рада была, что дело складывается так, а не иначе, и улеглась бы и спала. Но только не я: благодаря природному любопытству и жажде докопаться до сути я не могла оставить эту двусмысленную ситуацию без развязки.

Час или больше тянулись мои размышления, сначала я думала, что Мартин еще не спит, но позже я услышала характерный храп. «Это совершенно никуда не годится», – я встала и походила по комнате, а в туалете даже опрокинула что-то. Цель достигнута: Мартин проснулся.

– Ты не спишь. – Сказала я утвердительно и очень уверенно, вернувшись в постель.

– Нет, – не очень уверенно, но вполне заинтересованно произнес он.

– Тогда поцелуй меня.

Не прошло и полсекунды, как он был на моей стороне кровати, гладил мое лицо, а потом подарил один из самых долгих, нежных и чувственных поцелуев. В нем было столько нерастраченной нежности, а главное, некой неожиданной целомудренности и искренней чистоты.

Интересно, почему иногда проводя ночи, а иногда и месяцы с чужими, в общем-то, людьми, ты не становишься даже самой маленькой поворотной точкой в их жизни. А с другим человеком и один поцелуй может изменить все, поставить все с ног на голову и стать новым отсчетом в течении его жизни.

Вот так и получилось у меня с Мартином – в ту ночь я спокойно могла обойтись без изменения статуса наших отношений, особенно учитывая то, что он имел столько возможностей меня поцеловать, но не решался этого сделать. Логически я понимала, что он не подходит на героя моего романа, и для меня это было очень похоже на летнее увлечение. Но только не для него.

С другой стороны, я настолько устала быть одинокой, что простое проявление нежности было намного более приятным, чем целая ночь любви. В тот вечер меня попросту пленила его нежность, и никакого другого объяснения своему поступку у меня не было.

Утро мы провели в объятиях, но, несмотря на то, что к хорошему быстро привыкаешь, подниматься на завтрак надо было рано. Мы очень лениво спустились на первый этаж, щурясь от ярких утренних лучей.

Зато буфет в этом забытом богом отеле была первоклассный: в ряд стояли маленькие резные столики, накрытые кружевными скатертями и картинами в классическом стиле на стенах. Ничего не было приятнее того, чтобы начинать свой день в такой обстановке.

«Месье-дам», – обратилась к нам администратор, а мы задорно хихикали из-за того, что к людям можно обращаться, как в романах девятнадцатого века. Мартин, чей родной язык был французским, также не меньше удивился обращению, видимо, в Бельгии оно считается пережитком прошлого. Не менее прекрасным был завтрак на столе: круассан, хлеб, масло, конфитюр и обязательно сок к кофе или чаю; все это создавало впечатление неторопливого наслаждения, умиротворения и безмятежности.

Позже, когда мы уже начали встречаться, я однажды вернулась в разговоре к поездке в Реймс для того, чтобы узнать его мнение о нашей первой ночи, проведенной вместе:

– Если бы я в ту ночь не проявила инициативу, то вряд ли мы сейчас были вместе! – моя реплика звучала провокационно, но мне действительно хотелось знать, что он об этом думает.

– Не преувеличивай. Просто во время нашей поездки у меня не было подходящей возможности как-то заявить о своей симпатии.

– Потому что не напились как следует ни разу, – ерничала я.

– Но я знал, что такой момент наступит.

– А если бы не наступил?

– Пришлось бы пытаться в последний момент.

– А я думаю, что из-за твоей природной скромности, ты бы и в последний момент не решился.

В таком разговоре Мартину также пришлось проявить и свой природный такт, поэтому что, в конце концов, он вышел из него победителем:

– Скажем так: я подготовил почву для сближения на девяносто пять процентов. А остальные пять оставил на твое усмотрение.

На следующее день после обеда времени у нас не оставалось ни на что другое, как собраться и поехать в Париж и попрощаться на той же станции Port Maillot, откуда уезжали автобусы в аэропорт. Мы долго стояли, обнявшись, а я не сомневалась, что при прощании, Мартин скажет мне, что приедет во Львов. Так и произошло:

– Я сейчас очень много работаю, потому мне без проблем дают отгулы. Я бы очень хотел приехать к тебе в октябре, на выходные. Так что, когда ты вернешься домой, нам останется только выбрать дату.

– Конечно, – загадочно улыбнулась я, – все мои выходные в октябре будут свободны для тебя. Просто приезжай.

От такого ответа Мартин растаял. Думаю, это решение он принял буквально утром, впрочем, когда мы еще были друзьями по переписке, то обговаривали возможность его приезда.

Мы попрощались. Я ограничилась только кратким поцелуем в губы. Не знаю почему, но сентиментальные поцелуи на вокзалах и других публичных местах я считаю уместными лишь для очень близких людей.

Я уехала с четким, мало осознаваемым чувством, которое можно уместить в фразу: нам нравится не сам человек, а те чувства, которые мы испытываем рядом с ним. Мне кажется, что до сих пор, когда я вспоминаю Мартина, то каждый раз я чувствую безмятежность и великолепие незабываемого заката на Эйфелевой башне, запах круассанов теплым парижским утром, спокойствие и уверенность, с которыми он не давал мне затеряться где-то в узких улочках Парижа. За всем этим концентратом впечатлений и эмоций я вряд ли видела и чувствовала его как человека.

Тогда я подумать не могла, что для меня эта легкая, как мне тогда казалось, связь также станет непростым испытанием для нас двоих.