Читать книгу Компромисс - Елена Каштанова - Страница 5

Кто придет на память, тот на помощь не придет

Оглавление

– Илья, у меня идея! – озадачил меня Крис примерно через неделю. – Не понимаю, почему я не подумал об этом раньше. Давай ты перевезешь Ори домой и будешь к нему заезжать утром и вечером, чтобы выгулять?

– Зачетная идея, – сыронизировал я. – Мало того, что я мотаюсь к тебе, еще дважды в день должен буду ездить к твоей собаке? В чем гениальность идеи, можешь пояснить?

– Ну… – он смутился. – Ты же сам говорил, что кот… И с девушкой своей помиришься. А ко мне необязательно…

– Кот привык уже, – перебил я его. – А с девушкой я и не ссорился. С ней вообще сложно поссориться, она очень неконфликтная.

– Ты вроде говорил, что она ушла?

– У нее аллергия на собак, потому и ушла. И вообще… нам давно нужно было отдельно друг от друга пожить.

– Почему? Вы не ладите? Извини, если…

– Да нормально все. Мы не то чтобы не ладим… Трудно ладить или не ладить, когда практически не общаешься.

Как-то так получилось, что я выложил ему все наболевшее, за исключением темы с Олдбоем, конечно. Он располагал к откровенности, умел так слушать, что хотелось говорить. При этом о себе он не сказал ни слова, и я по-прежнему не знал, кто он и почему один. Спрашивать боялся, вдруг там в прошлом какая-то жуткая трагедия, не хотелось вынуждать его вспоминать, а себя – искать какие-то бесполезные слова. Поэтому говорил о себе, о своих отношениях с Ирой, о том, как люди, живя вместе, бок о бок, проводя друг с другом время, деля годами радости и горести, почему-то становятся чужими друг другу. Как так получается, почему?

– Ты ведь говорил, вы давно знакомы? – уточнил он.

– Ну да, учились на одном факультете, но тогда мы даже не замечали друг друга, общаться начали уже после выпуска, так получилось.

– Вот и ответ. Вы изначально друг другу не подходили, иначе заметили бы друг друга раньше за пять-то лет. Своего человека обычно видишь сразу. "Так получилось" – очень плохая причина для отношений. Чужие люди так и останутся чужими, как бы ни старались стать родными.

– Любовь с первого взгляда? – усмехнулся я.

– Любовь, ненависть. Хоть что-нибудь, что цепляет. На самом деле, достаточно простой симпатии. Она может потом перерасти в любовь или нет. Но вот это равнодушие хуже всего. Если оно есть, оно всегда вылезет снова.

– Я предпочитаю думать, что "всегда" не бывает. Из любого "никогда" и "всегда" есть исключения.

Крис нахмурился и взгляд его стал то ли подозрительным, то ли просто заинтересованным, а я вдруг понял, что сморозил. Это была прямая цитата из одного его рассказа: "Никогда – слишком бесконечное слово, из любого никогда и всегда есть исключения". Я уже так привык к этой фразе, что она стала частью меня, я употребил ее как свою собственную, не воспринимая как цитату, не отметив ее происхождения, не подумав о том, "как слово наше отзовется".

Я сделал покер-фейс. Типа ниче не знаю, кому там что померещилось, я тут ни при чем. В конце концов, не самая оригинальная мысль, могла и у меня зародиться. В его рассказах вон сколько моих мыслей зародилось, и ничего, я пережил. Ну как пережил… Ломанулся разбираться вообще-то.

– И ты считаешь, что твой случай – как раз исключение?

А? Что? О чем это он? Мы, кажется, о чем-то говорили…

– Нет, как раз нет. – Усилием воли я возвращаюсь в реальность и заставляю себя невозмутимо продолжить разговор. – Но попробовать-то стоило?

– Я бы не стал. Не люблю наступать на грабли, даже один раз.

– Поэтому у тебя никого нет?

– С чего ты взял, что у меня никого нет?

– Ты сам так сказал. К тому же, если бы кто-то был, то он бы сидел сейчас здесь, а не я.

Он не стал спорить или возражать. Сказал только что-то вроде "жизнь гораздо сложнее, чем ты ее себе представляешь" и перевел разговор на другую тему.

А Орика я все же перевез к ним домой, слишком уж грустным был пес, не ел почти, гулял без удовольствия. Я надеялся, что дома в привычной обстановке ему станет хоть немного легче. Я разговаривал с ним, рассказывал о Крисе, гладил и обнимал, но собак все равно оставался безучастным, смотрел тоскливыми глазами и очень скучал по хозяину. Я старался проводить с ним больше времени, даже на работе почти перестал появляться, преимущество работы в Интернете – практически все можно делать удаленно. Правда, есть и недостаток – в любое время в любом месте тебя достанут, если вдруг срочно понадобишься. Мне-то, конечно, грех жаловаться, а вот программистов иногда даже ночью поднимают, если что-то слетает.

Мне нравилось бывать в квартире Криса. В спальню и гостиную я не заходил, а вот третья комната (судя по всему – его основное обиталище) была необыкновенно уютной. Я полюбил залезать с ногами на угловой диванчик, класть на колени ноутбук и работать там, периодически свешивая руку и поглаживая Ори, для которого специально в этом месте был постелен коврик. Рядом располагался диванный столик с углублениями для чашки и тарелки с печеньками, при этом чашка и тарелка так комфортно себя чувствовали в этих углублениях, что я не мог понять – то ли столик делался специально для них, то ли их долго подбирали под нужные размеры. Крис потом рассказал, что все это продавалось комплектом, он привез эту конструкцию с какого-то греческого острова, увидел в керамической лавке и не смог устоять, пришлось даже специально для перевозки чемодан покупать, потому что тогда он путешествовал с рюкзаком.

– Я вообще люблю из поездок привозить не сувениры, а именно такие функциональные вещи, – пояснил он. – Посуду, канцтовары, текстиль какой-нибудь. Однажды даже дверной замок привез, правда, так и не поставил. Потом очень приятно этим всем пользоваться и вспоминать.

Пользовался я с большим удовольствием – и диваном, и столиком, и чашкой, и гостеприимством отсутствующего хозяина вообще. Я, конечно, не лазил по шкафам и ящикам стола, но некоторые вещи были на виду, их невозможно было игнорировать. В основном, это были листочки с цифрами и буквами, какие-то его математические расчеты, в которых я понимал даже меньше, чем в японских иероглифах. Крис объяснил, что технический прогресс еще не дошел до математиков, им удобнее писать свои китайские грамоты от руки. Есть, конечно, специальные редакторы, в которых можно печатать формулы, но достаточно трудоемко искать в них спецсимволы и постоянно переключать индексы, поэтому в этих редакторах делается только конечный продукт, а все промежуточные расчеты – вот так, по старинке, на бумажках.

Я внимательно изучал все, что находил, – раскрытые книги, пришпиленные к обоям листочки, фотографии за стеклом книжного шкафа, буклет с выставки современного искусства, даже руководство по эксплуатации электровафельницы, в котором меня поразили сделанные ручкой исправления в рецептах.

– Ну а что такого? Я люблю готовить, – смущаясь сообщил Крис. – Мне нравятся бельгийские вафли, а их у нас делают только в одной кондитерской, вот я и… решил проблему таким образом.

– Приготовишь мне, когда тебя выпустят отсюда?

Я заметил небольшую заминку, перед тем как он кивнул. Все-таки не хочет он пускать меня в свою жизнь, хоть и выбора у него нет. А я пробиваюсь все дальше и дальше, ломаю потихоньку его сопротивление, пытаясь делать это незаметно. Впрочем, иногда это происходит и без моего участия.

Это случилось примерно к концу второй недели пребывания Криса в больнице. Уже несколько дней шли проливные дожди, я в ванной мыл Орику лапы после прогулки, поэтому за шумом воды не услышал ключа в замке и хлопка входной двери и не понял, отчего заволновался пес. Я подпрыгнул от неожиданного "Вы кто такой?" и больно ударился головой о навесной шкафчик. В дверях стоял мужчина лет тридцати на вид, рассматривая меня подозрительно и не особо дружелюбно. Ори тут же кинулся к нему, радостно завиляв хвостиком, и это дало мне понять, что нежданный гость здесь явно не чужой человек.

– У меня тот же вопрос, – не очень-то вежливо ответил я, потирая ушибленное место и с вызовом глядя на незнакомца.

– Где Кристиан? – продолжил он допрос.

Я вдруг вспомнил – кто придет на память, тот на помощь не придет. У этого человека есть ключи от его квартиры. Ключи кому попало не дают, так ведь? И, тем не менее, Крис не попросил меня позвонить ему, когда оказался в беде, ему оказалось проще принять помощь незнакомца.

– Ну… если вы не знаете, может, он не хотел, чтобы вы знали?

– Что за глупости! – возмутился тот. – Почему он на звонки не отвечает? Что ты с ним сделал?

– Расчленил и съел, – огрызнулся я, мысленно поставив себе заметку, что надо бы уже решить проблему с телефоном, мало ли кто и зачем ему может звонить.

– Слушай, серьезно, где он? – незнакомец сбавил тон, поняв, что заводит меня. – Я волнуюсь. С ним все в порядке?

– Нет. С ним не все в порядке, – сжалился я. – Он в больнице со сложным переломом лодыжки. Пробудет там еще две недели как минимум. Я Илья и ухаживаю за его собакой.

– Дмитрий, – он протянул мне руку. – Я его друг, мы учились вместе.

Я вкратце рассказал, что случилось, но отказался дать координаты больницы, отговорившись тем, что не получал от Криса никаких инструкций на этот счет. Дмитрий почему-то не стал настаивать, довольно быстро распрощался, потрепал Ори и ушел. Внутри у меня развернулась сложная гамма эмоций и чувств – я явно испытывал неприязнь к этому человеку, и не мог определить ее происхождения. Может, это из-за того, что я головой ударился? Или потому, что начал он с наездов? Как вариант – оттого что Крис не просил меня связаться с его так называемым "другом"? Но, если все же быть с собой честным, больше всего было похоже на ревность. Мне было неприятно, что какой-то хмырь тоже имеет ключи от квартиры Криса, да еще и вламывается как к себе домой. Раньше мне казалось, что он оказал мне особое доверие, впустив в свой мир, пусть и вынужденно, а теперь выяснилось, что тут вообще проходной двор. Жаль, что животные не разговаривают, единственным, кто мог хоть что-то прояснить по поводу личности нежданного гостя, был Ори.

– Между прочим, совершенно необязательно бросаться вылизывать каждого, кого ты видел больше одного раза, – укорил я его. – Крис вот, например, явно не разделяет твоих восторгов.

Однако проверять свои выводы я не спешил, ничего не сказал Крису о визите, даже сам не знаю почему. Но он, конечно, обо всем узнал, это было неизбежно, после того как я восстановил его сим-карту. Это оказалось совсем не сложно, я вспомнил, что МТС – один из самых крупных рекламодателей на нашем портале, сходил к рекламщикам, объяснил им все, они связались с кем надо, в общем, мне оставалось только прийти с паспортом Криса.

– Ты почему мне не сказал, что Димка приходил? – укорил он меня.

– Знаешь, ты мне тоже не сказал, что какой-то Димка имеет ключи от твоей квартиры.

– Я не думал, что он может прийти, – смутился Крис.

– Зачем тогда у него ключи, если ты не думал, что он ими воспользуется?

– Это сложно объяснить. Так получилось, давно уже.

– Кто он тебе?

– Мы учились в одной школе.

– И все? Он сказал, что он твой друг.

– Ну… можно и так сказать.

– Тогда почему ты ему не позвонил, когда попал в больницу?

– Он не настолько друг.

– То есть входить в твою квартиру как к себе домой он может, а если требуется помощь, то он сразу "не настолько"?

– Да, именно так. – Крис начал раздражаться. – Я не могу тебе всего объяснить.

– Почему?

– Илья… – Он растерянно потер переносицу – жест человека, привыкшего носить очки. – Я, может, сейчас грубо скажу, но ты лезешь не в свое дело.

– Я, может, сейчас грубо отвечу, но получается, что стирать за тобой грязное белье и гулять с твоей собакой – мое дело, а знать, почему этого не делает так называемый "друг", – не мое? Он хоть приходил к тебе сюда? Или отделался дежурным звонком?

Ух, как злобно на меня зыркнули! Кажется, я попал по больному месту.

– Ты же не сказал ему, в какой я больнице.

– Крис… Ты серьезно? В городе от силы пара десятков подходящих больниц, неужели так сложно обзвонить их все? Ты правда думаешь, что это я главный злодей, а он – невинно пострадавший от моего произвола? Я несколько раз тебя спрашивал – кому позвонить, к кому съездить, если номер телефона не помнишь. Ты сказал – никого нет. С какого перепуга я должен был все о тебе выкладывать человеку, которого я первый раз в жизни вижу? Да если бы не Орик, я бы вообще его с лестницы спустил!

– А, Ори, да… – Он снова потер переносицу. – Это его собака. То есть, сейчас уже моя. Но изначально это он притащил щенка к себе домой, а у сестры оказалась аллергия. Обратно отдать было нельзя, он бракованный был в помете, риджбек должен быть рыжий, а Ори родился черным, его не утопили-то только потому, что Димка упросил хозяев оставить для него. Так и получилось, что Ори стал жить у меня, но воспитывали мы его вместе, Димка все время говорил, что это его собака. Тогда у него и ключ от моей квартиры появился, мы с мамой иногда уезжали – на отдых или к отцу, Димка оставался ухаживать за ним. А потом он сам уехал… надолго. В общем, Ори остался мне.

– И это вся страшная тайна, в которую я залез немытыми ногами?

– Ну… как-то так, да.

Мы, кажется, оба офигели от его внезапной откровенности. За несколько секунд я узнал о нем больше, чем за предыдущие три недели. Однако я нутром чуял, что это далеко не все. То, что он рассказал, было собранием совершенно невинных фактов, скрывать которые абсолютно не было смысла. А в том, что изначально он пытался что-то утаить, я не сомневался. К тому же, среди этого всего как-то затерялась информация, почему "не настолько". Значит, есть еще какой-то бэкграунд, который ему все же удалось скрыть.

– А как зовут сестру, ту, у которой аллергия?

– Ира. Зачем тебе?

Так я и думал. Не так много у нас в городе девушек с аллергией на собак. Я лично только одну знаю.

Компромисс

Подняться наверх