Читать книгу Путь к себе - Елена Клокова - Страница 5

Начались занятия, учиться мне очень нравилось, я впитывала знания как губка. В школе я теперь не смеялась, в шалостях других детей не участвовала, только приходила на уроки и вечером уходила с мамой домой. Учительница хорошо все объясняла, никогда ни на кого не кричала и не ругалась, помогала нам с уроками. Я любила ее, постороннего в общем-то человека, любила так, как хотела бы любить маму, потому что она относилась ко мне как мама, была со мной ласковая и добрая. Я уже хорошо знала дорогу в школу, но одну меня все-равно не отпускали, мама меня приводила утром и забирала днем.

Родители, наверное, чувствовали какую-то вину за испорченное 1 сентября, целый месяц на меня не кричали и не били. А в октябре, на мой день рождения, подарили мне двухколесный взрослый велосипед, как я и просила. Я с детской непосредственностью тут же забыла все обиды и поехала на своем подарке к Саньке. На этом велике я даже могла нормально сидеть на сиденье, а не горбиться под рамой, так как рамы на нем не было. Велосипед предназначался специально для женщин и выпускался без рамы. Мы весь вечер гоняли с Санькой наперегонки, и я опять была счастлива.

Буквально через несколько дней после моего дня рождения маму неожиданно забрали в больницу, а еще через какое-то время мама вернулась домой с моей новорожденной сестренкой. Наконец-то родителям стало не до меня, сестра родилась раньше срока, была очень болезненной, родители почти все свое время уделяли ей. Я совсем не ревновала, наоборот, ощутила хоть какую-то свободу, могла хоть немного расслабиться и не бояться наказания каждую минуту. И даже в школу я теперь начала ходить одна, как давно уже хотела, потому что некому и некогда было меня туда отводить.

Заканчивался октябрь, сезон простуд, грипп свирепствовал вовсю, школу закрыли на карантин. Санька заболел и валялся дома с высокой температурой и всеми остальными «прелестями» гриппа. Я шаталась по улице одна, заняться было нечем. И дернуло же меня пойти к реке. И нет, чтобы хотя бы по лестнице к воде спуститься, как всегда. Но я не искала легких путей. Был еще один спуск к реке, по каменистому крутому склону. Со стороны он выглядел как самая настоящая гора, к тому же почти отвесная. Взрослые никогда этим путем не пользовались и детям строго-настрого запрещали по этой горе лазить. Однако, как всем известно, запретный плод сладок, конечно же, мы тайком от взрослых излазили эту гору вдоль и поперек.

Вот и сейчас я решила спуститься по камням, только не учла, что в этот раз я буду одна, без Саньки, подстраховать некому. И что на дворе глубокая осень, много дней подряд моросил дождь, из-за чего камни стали очень скользкими. Я слишком поздно поняла, что спуск мне не осилить. Я поскользнулась, ноги взлетели выше головы, и я покатилась кубарем вниз, потом пару секунд парила в свободном полете и со всего размаху грохнулась лицом об камни. Послышался громкий хруст, по лицу побежало что-то теплое, я даже не сразу почувствовала боль, просто была рада, что падение закончилось.

Пока летела, я от страха зажмурила глаза, наконец решилась их открыть и тут же закрыла обратно. Перед глазами все вращалось, как какая-то безумная карусель, меня сильно затошнило, и пришла боль. Жутко болел нос и голова. Я опять немного приоткрыла глаза, дождалась, пока вращение стало немного помедленнее, начала себя осматривать. Только я наклонила голову, как все закрутилось еще быстрее, и я уже не смогла сдержать рвотные позывы.

Меня рвало без остановки, а я в этот момент думала только об одном, лишь бы не запачкалась одежда, а то родители побьют. Мне даже в голову не пришло обратиться к ним за помощью. Сейчас, взрослая, я понимаю, что в той ситуации бить меня не стали бы. Отругать могли за то, что полезла туда, куда лезть было запрещено, но без побоев и хотя бы отвели к врачу. Однако, я была не взрослой, а запуганным и забитым ребенком, и больше всего я боялась только одного, что мое состояние заметят родители. К тому же я очень четко слышала хруст при падении, и явно хрустнуло что-то у меня.

Рвота прекратилась, стало немного легче, только тут я увидела повсюду на камнях пятна крови, много пятен, и на куртке тоже и на сапогах. Меня опять чуть не стошнило. Я начала ощупывать голову, вроде голова целая. Дальше начала щупать лицо, коснулась носа, боль пронзила всю голову буквально до мозгов, я закричала, из глаз брызнули слезы. Так вот в чем дело, кажется, я сломала нос. И как же это скрыть?

Я панически искала выход. Очень бережно дотронулась до носа, попыталась определить ущерб. Я ожидала, что нос будет расплющен, либо куда-нибудь свернут, однако нос был на месте, только очень сильно болел. Я убрала руку, все пальцы были в крови, кровь еще продолжала течь из носа. Голова тоже раскалывается, но никаких ран на голове я не обнаружила, ладно, это я как-нибудь переживу. Сейчас главный вопрос, как скрыть травму носа?

Что скрыть надо обязательно, я не сомневалась. Пока я думала, что делать, кровь остановилась. Я посмотрела вниз, оказывается, я пролетела почти до самой реки, спуститься оставалось совсем немного. Я села на задницу и осторожно продолжила спуск, без приключений добравшись до воды. Надо смыть кровь, хорошо, что сейчас осень, и на мне куртка, с плащевки кровь должна хорошо смываться.

Я опустила руки в реку, вода была ледяная, ладони сразу онемели. Но выбора у меня не было, я мужественно зачерпнула рукой воду и начала осторожно отмывать нос. От прикосновения холодной воды нос тоже онемел, зато боль при этом уменьшилась, стала терпимой. Я наощупь умыла все лицо, надеясь, что ничего не пропустила. Теперь нужно отмыть пятна с куртки и сапог. Когда я закончила водные процедуры, руки уже посинели. Вроде никаких кровавых пятен не осталось, по крайней мере в пределах видимости.

Предстояло самое страшное – идти домой. Хорошо, что отец на работе. Мать все время возится с сестрой, может и не заметит, я очень на это надеялась. Я медленно пошла к лестнице, быстро идти не получалось, сразу начинало тошнить и кружилась голова, все-таки голову я тоже каким-то образом повредила. Потихоньку доковыляв до лестницы, начала подъем. Это оказалось сложнее, чем я думала, я останавливалась на каждом шагу, чтобы переждать головокружение, подъем показался бесконечным. Вот, наконец, и последняя ступенька. Я с облегчением выдохнула, лестница преодолена.

Двинулась дальше, вот и знакомая калитка, вошла, постояла немного на крыльце, собираясь с силами, дрожащими руками нащупала ключ, кое-как открыла дверь, очень тихо закрыла, бесшумно прокралась в коридор. В первую очередь сразу глянула в зеркало, невольно вырвался вздох облегчения. Лицо выглядело почти нормально, нос совсем немного все-таки скривился, но в глаза сильно не бросался, и сверху, на переносице, небольшая царапина. Я-то ожидала, что там кости торчат. Кажется, обошлось, даже голова стала меньше болеть. Про царапину скажу, что веткой нос поцарапало. Я сняла куртку, внимательно ее осмотрела, ничего подозрительного не нашла, повесила на вешалку. Так же сняла и осмотрела сапоги, тоже ничего криминального. Теперь можно идти в свою комнату.

Я, крадучись, прошла мимо комнаты родителей. Мне опять повезло, мать спала в кресле с сестрой на руках. Хоть иногда удача бывает и на моей стороне. Я уже смелее прошла к себе в комнату, осторожно улеглась на кровать. До ужина немного отлежалась, пришел с работы отец, вскоре голос мамы из кухни позвал меня ужинать. Я слишком резко вскочила с кровати, голова опять сильно закружилась, снова подступила паника, что родители все заметят. Я посидела несколько секунд, дождалась, когда комната перестанет вращаться, и осторожно пошла на кухню.

Ужин превратился в настоящую пытку. При каждом наклоне головы кухня приходила в движение, каждая ложка с едой вызывала приступ тошноты. Но надо держаться любой ценой. Я героически все доела, сказала «спасибо», быстро вылезла из-за стола и бросилась к туалету. Закрыла задвижку, резко склонилась над унитазом, весь мой ужин вышел обратно. А я сидела в обнимку с унитазом, стараясь заглушить звуки рвоты, и радовалась, что успела добежать, и что на мой нос вообще никто не обратил внимания.

Сегодня я справилась, завтра будет уже легче. Но легче мне стало чуть позже, в таком же аду прошло еще 2 дня. Каждый раз после еды я бежала блевать, только пить воду я могла нормально, не опасаясь рвоты. И все это время жил страх, что родители что-нибудь заметят. На третий день, наконец-то, полегчало, съеденный завтрак остался в желудке. И только тогда я окончательно успокоилась, все позади, родители ничего не заподозрили. Правда, с того времени одна ноздря дышала с трудом, зато вторая дышала хорошо, это пустяки, жить можно.