Читать книгу SOSеди. История с географией - Елена Кузнецова - Страница 13

Хмурый слякотный день сменился таким же вечером, в домах стали зажигаться огни, вспыхнули и замигали уличные фонари. Они не столько освещали путь, сколько размывали перспективу, и редкий мезенец, спешащий домой после трудового дня по скользким тропинкам и рыхлому снегу, не поминал тихим словом природу, погоду, состояние души и местную администрацию.

Калитка хлопнула, залаяли собаки. Желтые пятна уютного домашнего света оживляли неприкаянный двор. На крыльце лежали мокрые половики, забота Петровны, нисколько не исполнявшие своего гигиенического назначения.

По дороге в свою комнату Ольгуня хотела в уборную зайти, но из нее вышел сосед, и по причине неуместной обонятельной чувствительности она раздумала следом за ним заходить.

– Здрасьте, дядь Сереж, – пробормотала и мимо шмыгнула.

Сосед в ответ кивнул и продолжил кивать, уходя по темному коридору.

Ольгуня прошла по коридору, никого более не встретив. Сняла пуховик и «баретки», как мать зимние ботинки называла. Заглянула к ней, пусто. Поднялась по скрипучей лестнице на второй этаж, достала ключ из-за косяка, отперла хлипкую дверь. За ней, как и при бабушке, были тишина и покой. Шкаф, стол, кровать, коврик на стене, словно доброжелательные престарелые родственники, излучали приязнь и одобрение.

Ольгуня достала из кармана кнопочную «нокию», включила – никто не звонил.

Телефон «для работы» втайне от матери купила в ларьке у знакомого дяденьки. Он продавал за семьсот, но уступил за пятьсот, у нее больше денег не было. Номер знали лишь церковные, классная руководительница и толстая Танька. Та сказала:

– Олька, давай я тебе старый мамкин самсунг принесу. Все равно без дела валяется. А без телефона как без рук, да что там без рук, как без головы.

Ольгуня покраснела, как рак, и призналась, что телефон имеет, только страшный и старый, в школе его не включает, чтобы перед ребятами не позориться, дома – чтобы мать не увидела и не отобрала. На службе тоже не включает, потому что это грех.

– А когда включаешь-то? – поразилась Танька.

– Проверяю иногда… ну и когда работаю, хозяева звонят, – еще гуще покраснела Ольгуня. Но номер Таньке дала, и они договорились, что Ольгунин телефон будет их секрет.

На столе лежала библия с евангелиями и псалтырем под одной обложкой, дар Ольгуне от батюшки ко дню именин. И брошюрка с пояснениями, как готовиться к исповеди и причастию. Ольгуня хотела помолиться, чтобы нечистые помыслы от себя отвести, но наткнулась взглядом на брошюрку и внезапно похолодела вся. Зачем батюшка эту книжку подарил? Не иначе, как знает что-то, а не знает, так догадывается. И подарком ей говорит: покайся, Ольга. Пока не поздно, очисти душу от лжи, а тело от грехов.

В церкви появился служка Серафим, истинный серафим – не грозный огненный с шестью крыльями, но небесное создание неполных семнадцати, безбородый, тонкий, светлый, с лучистыми глазами и темными длинными ресницами. Улыбался так, что за сердце хватало и тело трепыхалось, полз жар от живота вниз и тягостно, и томно, и душно становилось. И покаяться в том никак не могла. Батюшка, хоть и духовный чин, но мужчина, иеромонах. И казалось, что произнесенная вслух скверна прилипнет к ней навсегда, так что вовеки не отмыться.

В начале марта Ольгуне исполнилось пятнадцать, и какой бы она ни была недокормыш, природа брала свое. Тело менялось, рос пушок, ныла грудь, набухал живот и мучили месячные. Ольгуня смотрела в зеркало бабушкиного гардероба на чужого. У него было жадное лицо с припухлым ртом, неангельское тело, на котором тонкие и острые грудки росли вразлет, изгибаясь в стороны и вверх, будто маленькие рожки. Чужой был склонен к неправедным мыслям, блудным чувствам, грязен телом, нечист душой.

– Пойду в баню в пятницу, – подумала она. – Отмоюсь, а после к исповеди приготовлюсь. Поститься буду на хлебе и воде. И покаюсь батюшке во всем, обещаю!