Читать книгу SOSеди. История с географией - Елена Кузнецова - Страница 19

В бане и вправду было тепло и яблоки лежали на столе вместе с грейпфрутами и виноградом. Это значило, что баню сегодня посещает Ирочка.

Ирочка, миниатюрная блондинка неясных лет, состоит из множества достоинств. Она безвозмездно обеспечивает местный клуб парильщиц фруктами, медом и минеральной водой, целебной синей глиной, кофейной гущей, сухой полынью, эвкалиптовым экстрактом и березовыми вениками. Моет парную, носит воду, подметает полы. Любит дарить полезные мелочи, например кремы для омоложения или мочалки от целлюлита. У Ирочки есть всего один недостаток: она не умолкает практически никогда. Даже в парной, где ревнители банных законов требуют полной тишины, Ирочка умудряется что-то шелестеть на ухо соседке Наде. Надя, как и все остальные, ее не слушает, но согласно покачивает большой кудлатой головой под войлочной шляпой.

Маша поздоровалась с банщицей и проследовала за шторку, в «чистое» отделение.

В стародавние годы Зина Михайловна общественную баню «прихватизировала», как выражались посетители «нечистой» части. «Небось, хорошо спинку терла Фишману или Тучкову», судили и рядили они. (Фишман был долгие годы бессменным главой мезенской администрации, Тучков при нем состоял правой и левой рукой.)

Тогда же был сделан ремонт с классовым разделением. «Нечистые» получили старую раздевальню с супротивными, как в электричке, дерматиновыми топчанами, а также большую моечную-мыльню. С каменными лавками, проржавевшими кранами, скользкими душевыми, жестяными тазами. И воды хоть залейся. Стоимость сто рублей в час, для обитателей коммунальных бараков и нерадивых дачников с летним душем из старой бочки, вполне доступное удовольствие.

В чистом отделении – кабинки с диванчиками и зеркалами, кухня с холодильником, кулером, электрическим чайником. Зина Михайловна Ирочкины фрукты моет под фильтрованной водичкой и ставит в вазе на общий стол. Моечное отделение тут небольшое, тазики пластмассовые. Но главное – парна́я, просторная, свежим деревом отделанная, сухими травами убранная. Кочегар Егорыч топит печь с раннего утра без перерыва. Гуля, уборщица, намывает, водичкой сбрызгивает, проветривает. Купель ледяной водой доливает. Но час уже тысяча, и Ирочкин пронзительный голосок бесплатно:

– Все пропало, фирма разваливается, клиентов нет, партнеры разбежались, сотрудники увольняются, зарплату платить нечем. Еду такая вся не своя, вижу – автосалон. Сто раз мимо проезжала, не было, и вдруг появился. Судьба, думаю. Неслучайное это явление! Раз, и зарулила на стоянку. Там никого, кризис, деньги кончились, не на что машины покупать. Менеджер меня увидел, бежит со всех ног, счастью своему не верит, думает, блондинка туалет ищет. А я выхожу из своей развалюхи и говорю: «У вас красненькая машинка есть?» Он глаза так выпучил, я подумала, сейчас вывалятся…

Маша осторожно заглянула в моечную. Ирочка мазалась кофейной гущей на скамейке у окна, рядом натиралась медом равнодушная Надя. Согласно банным легендам, кофейная гуща придавала коже необычайную упругость и гладкость, мед же выводил шлаки и способствовал общему оздоровлению и похудению организма.

– Глаза, говорю, так выпучил, сейчас вывалятся! – повторила Ирочка в самое ухо Наде.

– Ага, – сказала Надя, массируя объемное брюхо.

– Короче, я ему говорю еще раз: хочу машинку красненькую. У вас есть? Он врубился наконец. Есть, кричит. Красненькая. То, что вам надо. Ты мою «мазду» видела?

– Ну, – Надя перешла к ляжкам.

Это грозило затянуться надолго. Ирочка похлопала ее по плечу, кофейная гуща полетела в стороны.

– Так это она и есть!

– Кто? – заинтересовалась было Надя.

– Да машинка. Я тогда все остатки денег и ухнула. Правда, красавица?

– Кто? – снова не поняла Надя.

– Да «мазда» моя! – вскрикнула Ирочка. – Что ж такое с тобой, разговаривать невозможно.

– А-а! – безразлично отвечала ленивая Надя. – Думаю, дотянусь ли поясницу потереть. Живот мешает.

– Да бог знает, что ты несешь, Надя, – вконец расстроилась Ирочка. – Как живот может мешать поясницу тереть?

Тут Мария и вошла.

– Машенька, – обрадовались обе дамы одновременно.

– Поясницу мне намажешь? – спросила Надя, протягивая липкую баночку.

– А ты знаешь, как я свою красавицу покупала? – спросила Ирочка. – Сейчас расскажу…

Маша терла мясистую поясницу под Ирочкино стрекотанье и думала, что надо бы все-таки свою баню построить. Как-то не получается в компании отрешиться и воспарить. Или это бытие под уклон катится, не юна ведь она, хотя и кажется себе молодой.

– Коробка-автомат, – жужжала мухой Ирочка. – Климат-контроль, круиз-контроль, антизанос, парктроник. Кожаный салон, зеркала с подогревом. И он еще говорит, скидку сделаем. И страховку бесплатную. Понятно, продажи упали, а тут такой клиент, блондинка…

И она радостно захихикала.

Тут Гуля зашла, в цветастом сарафане и смешной зеленой чалме.

– Здрасьте, – сказала и всем по-сестрински улыбнулась. – Зина Михайловна велела поддать, говорит, как бы не остыла парная-то… И чай заваривает, сейчас принесу. С лимоном и чабрецом.

– Девчонки, без меня не заходите! – вскрикнула Ирочка и опрометью бросилась под душ. —. Я тут в гостях была, позвали в баню, и вот заходим, а там, представляете, сидит негр…

Так неспешно прошло три часа.

На выходе Марии встретилась выходящая из «нечистого» отделения Ольгуня, намытая до скрипа, с распущенными влажными волосами и красными щеками. Девчачье тельце под линялой футболкой и невзрачными джинсиками казалось неожиданно аппетитным, все на нем где надо круглилось, где надо топорщилось. Мария на миг даже позавидовала этой бутонной упругости.

Зина Михайловна выглянула, пригласила обеих чай пить.

– Давайте, – согласилась Ольгуня, – Заодно волосы высохнут. Не хочется на мороз с мокрой головой выходить.

Зина Михайловна чаю налила в большие кружки, ватрушки домашние выложила, бутерброды с сыром и ветчиной.

– Кушайте, – пригласила. – И я присяду, пока чужих нет. С утра не евши сегодня.

Банщица отсутствием аппетита не страдала, и что самое интересное, Ольгуня от нее почти не отставала.

– С чего я взяла, что ребенок недоедает? – удивлялась про Мария. – Вон как замечательно ватрушки трескает!