Читать книгу Всё начинается со лжи - Елена Лабрус - Страница 7

«Привет, это я! Бла-бла-ба, надо встретиться. Бла-бла-бла, я скучал», – злорадно передразнивала я Верейского, с утра перекладывая на рабочем столе бумаги.

Интересно, и на какой он рассчитывал ответ, позвонив вечером на рабочий номер? «Да, да, конечно, уже вся мокрая, спотыкаюсь, бегу»? Или «Здо̀рово, что ты удалил мой старый номер, за этот всё равно платит клиника»? Я ведь сравнила: его номер остался прежним. Но раз звонил на рабочий, значит, мой – удалил. А я себе уже чего только не напридумывала! Спасибо, что отрезвил.

И появление его «беременной» невесты в моём кабинете было как нельзя кстати.

– Присаживайтесь, Юлия Владимировна, – показала я на стул, доставая её карту.

– Да вы не волнуйтесь, вам ничего не придётся подделывать, – она опустилась на стул. – Я принесла мочу беременной подруги. И сделала укол гормона, который определяют при беременности.

Она назвала какого. Глаза у меня невольно полезли на лоб, но вида я не подала.

– И когда сделали укол?

– Вчера вечером.

– Угу, – кивнула я. – И сколько единиц?

Она полезла в сумку, показала открытую коробку ампул.

Я подсчитала в уме время, когда уровень концентрации в крови ожидается максимальным, период полувыведения, сделала примерный перерасчёт на её вес.

– Ну что ж, удивим лабораторию, – не стала я вдаваться в подробности своих подсчётов. – Но раз укол сделали вечером, то гормон обнаружится и в моче, так что лучше бы вам самой пописать в баночку, чтобы лаборант у меня седым не вышел, сверяя ваши анализы.

Она улыбнулась.

– Хорошо. А баночку дадите?

Сегодня без косметики, в мешковатой одежде она казалась младше своего возраста. Ранимой, трогательной. Грустной. А вовсе не наглой и агрессивной, как вела себя рядом с Верейским.

– Конечно, – достав из ящика стола, я протянула ей стерильную пластиковую ёмкость в целлофане. По крайней мере теперь мне понятно, как она подделала тест – помогла беременная подруга. Или капнула в мочу всё тот же гормон? Сейчас в сети можно найти всё что угодно. Но в принципе, это уже не важно. – Что-нибудь ели с утра?

Она отрицательно качнула головой.

– Ну идите тогда в лабораторию. А потом напою вас кофе и поговорим.

– А можно чай? – остановилась она в дверях. И когда я уверенно кивнула, уточнила: – Мне зелёный.

Честно говоря, понятия не имею чем закончится эта её самодеятельность с уколами. Но не будь она такой самостоятельной, я бы разобралась сама, раз уж мне поручили это дело.

Вот именно с этого я и начала, подвигая ей через стол чай, бутерброд с сыром, конфеты, когда она вернулась.

– Больше так не делайте, пожалуйста, Юлия Владимировна. Это всё же не витамины, а гормоны. Витамины-то не так безобидны, как кажутся, а уж рисковать с препаратами, да ещё в такой дозировке, точно не следует. Тем более вы пили контрацептивы.

– Я постараюсь, – согласно кивнула она и отхлебнула чай. Её молчаливость, даже подавленность, невольно бросалась в глаза.

– Итак, если я правильно поняла, менструация у вас закончилась за пару дней перед осмотром. И до следующей есть около месяца. Какой у нас план?

Она пожала плечами.

– Возможно, забеременеть. Или инсценировать выкидыш. По обстоятельствам.

– Тогда могу я узнать причину такой поспешности? – удивилась я. – Ведь если беременность в планы входит, то зачем вся эта ложь? Зачем что-то срочно выдумывать, если пройдёт месяц, два и всё само сложится?

– А если не сложится? – она подумала и всё же взяла бутерброд.

– Значит, сложится на несколько месяцев позже.

– Вы не понимаете, – покачала она головой, жуя.

– Нет, конечно, этого я не понимаю. Но я видела разрывы, ссадины и синяки. Повреждения, которые при всём моём желании и уважении к чужим предпочтениям в сексе, я не могу назвать безопасными для твоего, если позволишь на «ты», чтобы слово «вашего» не ввело в заблуждение, здоровья. И уже вашего с малышом здоровья, раз он всё же есть в планах. Этого я ещё больше не понимаю.

Она тяжело вздохнула. Вытянула ноги и посмотрела на меня так, словно сомневаясь, стоит ли мне доверять.

– Рассказывайте, Юлия Владимировна! Меня вы вряд ли смутите. А кому ещё, если не вашему врачу, стоит знать правду? Эти повреждения, – я набрала в грудь воздух. – Это ведь не будущий муж?

Она снова помотала головой. Отрицательно. Отложила надкушенный хлеб.

– Я не могу об этом сказать. Никому.

Я всплеснула руками.

– Вы не забыли? Я ведь и так знаю. Так может стоит рассказать и остальное, раз я тоже теперь участник этой… – на язык просилось слово «аферы», но я смягчила, – инсценировки.

– У меня есть всего три месяца. И, если учесть, что подготовка к свадьбе тоже займёт какое-то время, – а без свадьбы выдать свою единственную дочь замуж отец не согласится, – значит, и того меньше.

Значит, дело и правда в свадьбе. Я понимающе кивнула. Но эти сжатые сроки!

– Ты должна за три месяца выйти замуж?

– Отец поставил Верейскому условие, что, если я забеременею, мы распишемся без разговоров. Поэтому мне срочно и потребовалось залететь.

– Неужели ради штампа в паспорте?

Она скривилась.

– Ради акций, что станут моими, как только мы оформим брак.

– Тебе так нужны эти акции?

Я пыталась осмыслить услышанное. И вроде всё было предельно понятно, но ничего не понятно.

– Вы даже не представляете себе, как мне нужны эти акции!

И столько страдания было на её лице, что я поверила.

А она не заставила себя ждать с объяснениями.

– Это случилось две недели назад. Две грёбаных недели назад я нажралась в сопли в баре, или мне что-то подсыпали, я честно не помню, как и почему это произошло. Но видео, где я трахаюсь с двумя парнями, что мне потом предъявили, сильно освежило мне память.

– Ты была одна в этом баре?

– Нет, конечно! С подругами. Но одна беременная, потому ушла почти сразу, а вторая, уверяет, что тянула меня домой, но я смутно помню как послала её и осталась.

– А они там уже были? Эти парни?

– О, да! – закатила она глаза. – Они там уже были. С этого всё и началось. А потом пошли недвусмысленные намёки, ну и… вот.

– То есть ты их знала?

– Вы прямо как дознаватель, – усмехнулась она. – Да, я их знала. В том-то и дело, хорошо знала. Одного.

– А второй?

– Такой же чёрный, – отмахнулась она, но непонимание на моём лице заставило её уточнить. – Ну в смысле, хач. Так понятно?

– Вполне. То есть ты трахалась с двумя хачами?

– Ага. Аж пыль стояла столбом, – невесело хохотнула она. – И теперь он грозится выложить это видео в сеть.

– И, наверно, прислать Верейскому?

– О, это не так страшно. А в сети, когда все увидят, – она мучительно, болезненно сморщилась. – Вот это капец. Снова не понимаете? – недоверчиво покосилась на меня. Вздохнула. – В нашей среде белой девочке трахаться с чёрными – это лютый зашквар. Это же навсегда запомоиться. Всё равно, что опустили, если тебя имел какой-нибудь Марат или Мурад.

– Да?! – искренне удивилась я, первый раз слыша о таком табу, но не стала настаивать на подробностях, до их среды мне как до луны. – Ладно, тебе виднее. Но, пусть ты не помнишь первый раз, то, что было три дня назад, перед осмотром, ты же помнишь?

– А три дня назад они мне и заявили о серьёзности своих требований. Он заявил. Второй там так, чисто номинально, – она кашлянула, словно запнулась. – В общем, либо я с ними и дальше кувыркаюсь. Либо дарю ему акции. И не просто какие-то, а именно те семь процентов, что отец обещал оформить на меня после свадьбы с Верейским.

Юлия допила чай одним глотком.

– А кувыркаться с ними, – она резко выдохнула, – больно. Очень, сука, больно, когда тебя трахают вдвоём и жёстко. Теперь вы понимаете, – она посмотрела на меня с надеждой, – как мне нужна эта фиктивная беременность. Срочно.

– А рассказать? – я прочистила горло. – Будущему мужу?

Она посмотрела на меня как на идиотку.

– Тогда отцу? – снова предположила я.

– Вы не представляете чей он внук, этот больной ублюдок. Мой отец просто ничего не сможет сделать. Это разобьёт ему сердце. Это просто его убьёт. Его. Его бизнес. Его репутацию, – она закрыла рукой лицо. – И всё равно он ничего не сможет сделать. Я не могу так поступить с отцом. У меня никого нет, кроме него. Да и с Пашей, – первый раз она назвала Верейского по имени. С теплотой, с искренним сожалением. – Не могу так поступить.

– Но надо же что-то делать!

– Я и делаю, – решительно встала она. – Мне дали отсрочку. Я выйду замуж. Получу эти сраные акции. И всё закончится. Тихо и мирно. Ясно? И не вздумайте никому даже пикнуть, о том, что услышали, – упёрлась она в стол, нависнув надо мной. – Это хотя бы понятно?

– Как никогда, – кивнула я.

И то, что я увязла по уши в этом дерьме, тоже как божий день мне было ясно.

– Вот и славно, – Юлия подхватила сумку.

– Может я могу тебе чем-нибудь помочь?

Она обернулась на мой вопрос.

– Вы?! – скривилась. – Это вряд ли. Спасибо за чай!

За ней закрылась дверь. Ирина Львовна пришла забрать посуду. А я всё сидела, глядя на пустой стул. И очень хотела, чтобы всё вышло именно так, как она и задумала: тихо и мирно. Но очень, очень в этом сомневалась.