Читать книгу Сущее бедствие - Елена Паленова - Страница 16

Почтовое отправление с доставкой на дом ― других способов передать новый телефон домовому не нашлось, но это и не так уж важно. Главное, что моя совесть чиста, а есть ли она у нечисти, мне не особенно интересно. Погода наконец-то вспомнила, что на дворе июнь, и подарила долгожданное тепло, поэтому моё настроение тоже заметно улучшилось. К тому же я так удачно составила маршрут, что добралась до деревни Кочки раньше, чем планировалось.

Кочки ― это то самое унылое и негостеприимное местечко, где запуганные деревенские жители не пускают незнакомых девиц на порог из страха, что ночью за своей добычей придут брусничнинские ведьмы. Именно там раньше жил Ждан, но теперь от его жилища в конце улицы остались только обгоревшие руины и воспоминания. Тётка, к которой я в прошлый раз пыталась напроситься на ночлег, так и не дотяпала свою крапиву до «во-о-он того края забора», но притоптала её, а забор выкрасила свежей зелёной краской. Задерживаться здесь я намерения не имела, поэтому внимания ни на кого не обращала и сразу ушла по подсказанной домовым тропе.

«Вдоль канавы до болота дойди круглого, а там сверни направо. Как увидишь дерево чёрное, будто сгоревшее, обойди его по кругу и три раза свистни. Чуть поодаль просвет меж деревьев появится ― карьер это старый. Там берлога медвежья, но ты не боись, тебя никакой зверь теперь не тронет. У карьера будет сосна упавшая. Вот как она лежит, в ту сторону и иди. Там недалече, и сразу в Брусничное выйдешь, но не туда, откуда ушла, а к дому Веснушки. Это её тропа, самая короткая».

Всё именно так, как он сказал ― канава, болотце, дерево чёрное, карьер… Не карьер на самом деле, а просто большая яма с лужей внизу. Песок здесь, может, и добывался когда-то, но не в промышленных масштабах. И сосна упавшая есть. И медведи. Точнее, один здоровенный медведь ― он как раз ванну принимал в луже на дне карьера, когда я туда пришла. Яркое дневное солнце разбудило оводов и слепней, и мишка пытался избавиться от их назойливой компании, плескаясь в воде. А меня-то насекомые не кусают уже, потому что Ждан особому колдовству научил, которое кровососущих отпугивает. Ну, тут уже выбор за мной был ― либо терпеть кусачую братию, но силу свою магическую не проявлять, либо открыто пользоваться тем, что имею. Поскольку до Кочек я, как и в прошлый раз, пешком от трассы шла, моё терпение лопнуло ещё на середине пути, и комары со слепнями дружно отвалили. К тому же в случае встречи с медведем полагалось силу показать, иначе он во мне ведьму не распознал бы.

– Какой упитанный, ― умилилась я, наблюдая за зверем, от которого раньше улепётывала бы со скоростью детской неожиданности.

«Совсем страх потеряла» ― это вот не в бровь, а прямо в глаз. Нельзя так, наверное, но я же теперь ведьма могущественная, да? Неуч пока ещё, но уже и не полный профан. Уж если себя от насекомых защитить могу, то почему бы мишке не помочь? Зазря ведь страдает животинка. Забыла, правда, что Ждан советовал магию к медведям не применять никакую ― не любят они этого. Сделала финт руками, сказала слово заветное… Овода и слепни оставили мишеньку в покое, а сам он занервничал, заревел, посмотрел на меня недобро и из воды выбираться начал. Мне бы срулить, пока по шее не перепало за самодеятельность благотворительную, а я заметила, что у него ещё колючка какая-то за ухом прилепилась ― непорядок же, куда Веснушка смотрит? Стою и жду, когда облагодетельствованный зверь поближе подойдёт за очередной милостью.

– Ты блаженная что ли? ― раздался откуда-то сверху звонкий девичий голосок. ― Беги отсюда, пока он из ямы не выбрался.

Я подняла голову и обнаружила почти прямо над собой симпатичную девчушку лет десяти с озорным взглядом и забавными рыжими косичками ― она сидела на слишком ненадёжной для её веса еловой ветке и беззаботно болтала в воздухе ногами, отчего подол её простенького серого сарафанчика приподнимался вверх над костлявыми коленками.

– Ты Белка, да? ― вспомнила я, но на медведя всё же теперь глянула с изрядной долей подозрительности.

– Ну да. Белка, ― подтвердила малявка. ― А его Хрустем зовут. Он когда людям кости ломает, хруст такой стоит, что на весь лес слышно. Беги, говорю. Помнёт же.

Медведь уже преодолел половину подъёма, но шлёпнулся на пузо и съехал обратно к луже вместе с приличной кучей песка. И так весело у него это получилось, что мне окончательно расхотелось бояться. Но день клонился к закату, поэтому на веселье времени вроде как не имелось.

– Ты здесь по делу или просто гуляешь? ― спросила у девчонки, оперативно добывая из памяти имеющиеся о ней сведения.

– А ты с какой целью интересуешься? ― ответила она вопросом на вопрос, игриво улыбаясь и склонив голову на плечо.

Бойкая, неугомонная, никаким чарам не поддающаяся. Веснушка её не как слугу держит, а в качестве домашней любимицы, потому и избаловала сверх меры. Важные поручения ей давать бесполезно по причине отсутствия свойственного взрослым чувства ответственности, зато в плане наполнения кладовых запасами на зиму белочка-оборотень незаменима ― и ягод насобирает, если попросить, и грибов целое лукошко притащит, корешки, травки, веточки для чая. Полезная прислужница, но душа у неё детская, хоть и человеческая. Не взрослеет, не умнеет, не перевоспитывается. Играть любит, но ведьмам как-то не до этого, поэтому в Брусничном друг у девочки только один ― Уголёк. Зато в лесах окрестных друзей хоть отбавляй. Ждан говорил, что Веснушке её искать приходится, если малявка заиграется и на несколько дней исчезает.

– Если по делу, то отвлекать не буду, а если гуляешь, то игру интересную могу тебе предложить, ― улыбнулась я со всей искренностью, на какую была способна.

Белка ещё и очень доверчивая. Обычные люди в ней просто пушистого зверька видят и внимания не обращают, а ведьмы не обижали никогда, вот она и ластится ко всем, в ком магию чувствует. Если не узнала меня, значит, не видела ― по лесам, небось, шастала в то время. А силы магической во мне теперь хоть отбавляй, поэтому она со всей своей детской беззаботностью и непосредственностью ко мне отнеслась. Нехорошо детей в своих коварных целях использовать, но для меня встреча с ней была большой удачей.

– А у тебя разве своих дел нет? ― недоверчиво сощурилась она, но предложением моим явно заинтересовалась.

– Сейчас нет, ― соврала я. ― Мне просто сказали, что здесь медведь живёт, вот и пришла на него посмотреть.

Белка ловко спрыгнула с ветки, поправила сарафанчик, подошла ко мне и заглянула в глаза снизу вверх.

– Не врёшь? ― спросила, сощурясь.

– Ни разу, ― заверила её я и погладила по рыжеволосой голове, создавая видимость дружелюбия и добрых намерений. ― Какая ты миленькая.

– Так что за игра-то? Говори уже! ― подпрыгнула она нетерпеливо.

«Это всего лишь зверь с человеческой душой, а не человек», ― сказала я своей совести и открыла рот, чтобы продолжить самозабвенно врать наивному ребёнку, но сзади подозрительно близко запыхтел медведь, поэтому пришлось спешно менять «игровую площадку». Мы с Белкой отходили всё дальше от карьера, а зверь топал за нами и обиженно ревел.

– Он тоже поиграть хочет. Давай его с нами возьмём? ― умоляющим тоном попросила девчонка, дёрнув меня за рукав.

– Ты же сказала, что он мне все кости переломает, ― напомнила я.

– Да я же пошутила, ― созналась она. ― Хрусть добрый, для него просто магия твоя непривычна, потому и хотел познакомиться. А зовут его так, потому что он очень громко хрустит, когда яблоки ест. Для него моя мама специально яблоки где-то добывает даже зимой. Он их очень любит.

Всё, как и говорил Ждан ― Веснушка свой нереализованный материнский инстинкт на белочку-оборотня переложила. Она своих детей иметь не может в силу особенностей физиологии, но хочется же. Так её в Брусничное и заманили ― Жалейка пообещала, что в общине у неё будет дитя любого пола и возраста на выбор, которое останется ребёнком навсегда. Белка хозяйку свою мамой называет и иного обращения, кроме как «доченька», от Веснушки никогда не слышала.

– Яблоки, значит, любит? ― обрадовалась я. ― А у меня при себе как раз есть несколько. Надо же, как повезло!

Я и правда заранее пару твёрдых краснобоких яблок купила, потому что домовой советовал мне ими в медведя швыряться для самозащиты в случае крайней необходимости. Видать, косолапый на их запах за нами от карьера увязался. Скинула сумку с плеча, расстегнула, достала яблочки ― одно Белке дала, а второе для Хрустя приберегла. Когда это чудище лохматое вплотную к нам подошло, мне стало ой как неуютно, но его реально интересовал только сочный плод в моей руке. Не выхватил, не цапнул ― обнюхал тщательно и на меня уставился выжидающе. Воспитанный какой!

– На, ешь, ― отдала я ему вожделенный фрукт.

Пока он громко хрустел яблочком, я собрала в кулак всю силу воли и вытащила колючку из шерсти у него за ухом. Белка тоже вонзила маленькие зубки в сочную яблочную мякоть, но Хрусть быстро расправился со своей порцией и принялся жалостливо реветь, требуя, чтобы девчонка с ним поделилась.

– Да на уже, попрошайка, ― сдалась она и бросила яблоко в траву к его лапам. ― И не ходи за нами, понял?

Обиделась. Судя по всему, ей фрукты перепадают реже, чем косолапому. А медведь оказался не только воспитанным, но и понятливым ― схомячил подачку и утопал обратно в направлении карьера. У меня аж от сердца отлегло ― вроде и говорила самой себе, что не боюсь его, но при близком знакомстве по нужде маленько захотелось.

– Чары с него сними, а то не отвяжется, ― посоветовала мне Белочка.

– Его ж кровопийцы грызут, жалко, ― поморщилась я.

– Они всегда его грызут, он привычный, а от чар беспокойным становится, ― пояснила она.

Пришлось последовать совету знающего оборотня, но ведь и Ждан мне почти то же самое говорил. Попыталась снять защиту от насекомых на расстоянии, но по неопытности не смогла это сделать, поэтому догнала медведя и угостила его ещё и печеньем ― овсяным, с шоколадной крошкой. Белка как увидела, что у меня печенье есть, волю потеряла окончательно. И про то, что мы поиграть собирались, напрочь забыла.

– Тебя дома не кормят что ли? ― удивилась я. ― Что ж вы все здесь голодные такие?

– А я дома уже давно не была, ― призналась она, хрумкая новое лакомство. ― Мама велела за Хрустем следить и никуда от берлоги его не отпускать дальше карьера.

– А я слышала, что от вас сбежал кто-то, и за ним как раз медведя отправить хотели, ― осторожно закинула я удочку.

– Не, ― отрицательно мотнула головой девочка, тряхнув косичками. ― Та, которая сбежала, царских кровей. Её так и зовут ― Царевна. Кто бы её стал медведем травить? Пугнули просто маленько, чтоб обратно не лезла.

– А она тоже ведьмой была? Как я? ― изобразила я неосведомлённость.

– Не знаю, но мама сказала, что ей в общине не рады были. Я сама её не видела, но слышала, что сила у неё особая, страшная и опасная. А ты не страшная совсем. И добрая.

– Угу, ― кивнула я, соглашаясь. ― Прямо вот эталон доброты. Честно-честно. И что, пугнули эту Царевну страшную и всё? Не проследили даже, ушла она или нет? Мама твоя птиц за ней в погоню не отправила?

– Да кому она нужна? ― заявила Белка, выудив из пачки очередной кругляш печенья. ― Проследили до Сосновки только, а дальше без надобности.

– Если без надобности, то зачем же ты медведя до сих пор сторожишь? ― не поверила я.

– Он же мой друг, ― пояснила девочка с таким видом, словно я какую-то глупость сказала. ― Если не играть с ним, может к людям пойти, а там его обидят. Мама прийти не может, вот я и сторожу его.

– Почему прийти не может?

– Дела у неё.

– Какие?

Она доела печенье, стряхнула крошки с сарафанчика и уставилась на меня влюблённо, напрочь забыв о только что прозвучавшем вопросе.

– Так играть-то во что будем? В прятки или догонялки?

Вот же беспечный ребёнок! Ей медведя развлекать велено, а она с незнакомыми ведьмами за печенье и яблоко куда угодно пойти готова. Не страшная я, ага. Добрая. Вот так неразумные дети и влипают в неприятности, а их родители потом локти кусают и волосы на головах друг у друга рвут.

– В другую игру, ― ответила я, засунув свою совесть поглубже в душу. ― Кто первым шишку с макушки этой ёлки достанет, тот и победил.

Она хихикнула весело, обернулась белочкой и попыталась упрыгать к дереву на которое я указала, но очередной финт руками и слово особое из моих уст лишили её такой возможности.

Чужих слуг обижать нельзя, но это правило общины, а не повсеместное. И я сама по себе ведьма, без правил и привязанностей. А Веснушка теперь в лепёшку расшибётся, чтобы дитятко своё ненаглядное, но фальшивое, обратно в целости и сохранности заполучить. Один враг, можно сказать, нейтрализован. У Малинки тоже слабость есть ― малинник её сортовой. Это помимо сына в городе. У Филомены ― картавый Виталик. У Софьи ― книга с рецептами, детище всей её жизни. У Ключницы ― шкатулка с памятными вещицами. У Ворчуньи… Да у всех в этом ковене есть что-нибудь такое, что сердцу очень дорого. И я точно знаю, где ведьмы прячут те из своих сокровищ, которые на виду не лежат ― спасибо Ждану. Даже у Жалейки слабость имеется ― Уголёк. Его душа человеческая когда-то возлюбленному старой ведьмы принадлежала. Не отдала бы мне старуха этого смазливого кота ни за какие коврижки, хоть и обещала. У неё душа болит, если он надолго из дома уходит. Котяра свою прошлую жизнь не помнит, но Жалейка-то знает, чью душу в зверя впихнула. А главное ― это её секрет, никому, кроме Глашки и Ждана неизвестный, потому что правила запрещают приводить любимых мужиков в ковен. Даже давно мёртвых. Даже в таком виде.

– Ну вот и поиграли, ― подытожила я, сунув беспомощного, обездвиженного простенькими чарами бельчонка себе за пазуху. ― Будет тебе наука, Белочка. Не всё то доброе, что на вид не страшное. И не каждому, у кого конфетка в кармане, доверять можно. А за сведения о том, что меня в Брусничном боятся, спасибо. Я, если честно, теперь сама себя боюсь.